Взгляд из иного мира

      Я проснулся. И первой мыслью, которая пришла мне в голову было только одно. В этом мире её больше нет. Нет лучика света, дарившего мне надежду и веру в будущий день. В сознании ученика начальной школы, если точнее, ученика второго класса обычной общеобразовательной школы потеря такого близкого, единственного друга сейчас казалась по масштабам трагедией не хуже гибели половины человечества. Впрочем, для меня она в тот момент и была половиной человечества. Светлой и доброй половиной.       Утро было прохладным, сырым и вялым. Вставать совершенно никуда не хотелось. Я слышал, как ушёл отец, слышал, как пришла мать. Она совсем мало спит в последнее время. И дома постоянно так подозрительно тихо. Иногда она заходит ко мне в комнату и говорит, чтобы я шёл есть. Это все наши беседы. Больше ничего другого в них нет. "Доброе утро, привет, спокойной ночи, приятного аппетита, спасибо". Вот и весь набор фраз, которыми мы общаемся изо дня в день, неделя в неделю. Да, уже целый месяц прошёл, как пропала моя единственная подружка. Возможно даже не подружка. Возможно, я люблю её. Но в сознании столь маленького человека не могли бы проноситься похожие мысли. Но я не был похож на всех уже тогда. Молчаливый, излишне серьёзный, вечно задумчивый ребёнок. "Ах, ну почему ты не улыбаешься? Хмурый такой!" - эти слова я часто слышал от учителей и других взрослых. Не всё ли им равно, что со мной происходит? Даже моим родителям плевать на меня. Они кормят меня, предоставляют кровать, место в квартире и дают деньги на обед. И раз в месяц проверяют мои успехи в учёбе. Больше им ничего от меня не нужно. Будто бы они просто хотят, чтобы я поскорее стал самостоятельней и отправился в далёкое плавание по жизни.       С явным нежеланием я поднял своё тело с постели. Как ни странно, оно поддалось легко, словно пружинка. С физкультурой у меня проблем не было никогда. Но я не был рад тому, что спортивен больше, чем одноклассники. Ведь я был простым никому не нужным тихоней. И на меня всегда смотрели с завистью и неприкрытой ненавистью, если я вдруг по какой-то причине оказывался выше и лучше, нежели популярные мальчики класса. Я не хотел привлекать внимание. Потому порой силой заставлял себя не выкладываться на полную. Хорошо, что на остальные предметы это не распространяется. Ведь я тихий, незаметный, не нужный. Да, именно. Я не нужен. Никому. Кроме неё. Ведь подобное отношение остальных, а прежде всего родителей привычно. Последнее время я стал часто приходить в библиотеку. Идти домой после школы совершенно не хотелось. Нет, я не делал там уроки. Я просто читал, что находил на полках. Ведь если я не делал их дома, когда бы это видели, меня бы стали часто доставать с тем, что я ничего не делаю или не стараюсь. Да и в целом. Что было делать дома? Ни телевизора, ни приставки, которыми сейчас хвастаются другие дети. Из-за этого пожилая женщина, следившая за книгами стала меня узнавать. А количество книг, которые я прочёл начало пополняться. Что я читал? В основном, художественные романы. Сначала классиков, а потом внезапно нашлось какое-то старое фэнтези. Это меня заинтересовало, и я с удовольствием ожидал каждый новый серый день этого цветного мира мечей и магии.       Так наступили новогодние каникулы. Новый год в нашей семье был тем временем, когда я видел замученное лицо отца, безразличное лицо матери. Иногда каждый из них старался мне улыбаться, но слушая их разговоры, поедая салат, кушая торт, слушая поздравление президента, а потом принимая чашечку кофе перед сном, единственную в году, как-то понимал, что они не особенно и рады. Они стараются. Отчаянно стараются, как для себя. Так и для меня. После чего таким же образом раз в год ложась спать в два часа ночи, я осознавал, что праздник уже кончился. В этот раз мне подарили пиджак на несколько размеров больше. Как выяснилось, "на вырост". Ведь в моём возрасте "дети растут быстро", а мне скоро в пятый класс. Вот так. Хотя он был довольно хорош, потому очень мне понравился. За всё это время, я стал осознавать, что думаю о ней гораздо реже. Мир книг потихоньку стал полностью забирать меня под своё тёплое крыло во всё то время, когда я мог бы грустить или страдать от безделья. Хотя эти дни дались мне непросто. Потому я просто зубрил и зубрил каждый день. Не выходил гулять, ничего не делал. Просто учился. Делал домашнее задание наперёд. Я уже понимал, что всё равно задания "со звёздочкой" на дом давать не будут. Потому только и делал, что учил их. Математика оказалась очень занимательной.       Но мне и сейчас каждый день, каждую свободную минуту было очень трудно понять. Почему она покинула меня так внезапно. Всё что я помнил об её уходе - одни только извинения на клочке бумаги. Но почему-то я позабыл даже о том, откуда я вообще взял, что эта записка была. Может быть, она просто такая же иллюзия, как и те миры, в которые я убегаю, читая книги. Так прошёл ничего не значащий Новый год в мире, где я сам ничего не значил.       Январь выдался очень холодный. Приходилось читать в куртке и порой я получал нагоняи от матери за то, что задерживался. Она не верила, что я сидел в библиотеке. Потому пришлось брать некоторые книги домой. Так как мне уже доверяли, я мог "по-тихому" взять парочку книг из читального зала с всеобщего разрешения. И быстренько прочесть их дома. Это было тоже хорошо. Хотя компания книг и далёкого шума учеников, которые оставались на дополнительные занятия и кружки была мне намного-намного ближе, чем гробовая тишина дома, разбавляемая лишь слабым гулом телевизора и редкими шагами матери, которая почти всё время лежала в своей комнате. Ибо на кухне она хлопотала обычно тогда, когда меня не было дома. Но после всякой зимы обычно наступает весна. Это необходимая традиция. Традиция самой планеты. И стало теплеть. И вернулись вечера в библиотеке. На самом деле даже этой радости я всё равно был обязан именно ей. Потому что она была той, кто вылечил меня от страха других людей. Я больше не видел искажённый мир. Я видел его так же, как и остальные. И не боялся всего подряд. Я становился сильнее. Даже одноклассники стали смотреть на меня иначе и обращаться с большим уважением нежели раньше. Я переставал быть просто призраком. Конечно, может быть это могло быть связано с резко возросшей успеваемостью. Но ничего с этим поделать было нельзя. Для меня, как для человека, у которого были только эти книги и эта учёба, хорошие оценки не были чем-то удивительным. Потому что кроме них другого доказательства того, что я живу, у меня больше не было. Так наступил май и уже близился конец второго класса. Я попал в пятёрку лучших учеников класса. Меня поздравили, выдали грамоту. Придя домой, я увидел улыбку мамы. Она была редкой, радующей, но почему-то уже не смогла согреть меня, она лишь обжигала меня. Мне до сих пор было холодно. Щёки до сих пор горели от тех ударов. Кто-то может сказать, что я неблагодарный ребёнок. Но я не был тем, кто не смог бы понять просто словами. Потому её лицо. Её слова. Её действия. Всё это сломало во мне что-то. И я знал, что восстановлению эта деталь внутри меня не подлежит.       Третий класс. В начале года я узнал, что наша школа придерживается стандартной программы, потому мы отучимся в четвёртом классе, после чего лишь перейдём в пятый. Ну, ничего страшного. Всё равно спешить некуда. Как ни странно, но у меня появились "друзья". Да, не друзья, а именно "друзья". Мы виделись лишь в школе и на уроках, наше общение сводилось в основном к "О, привет! А дашь списать?". Иногда мы обедали вместе и о чём-то общались на переменах. Но я знал, что каждый раз, когда появляется более подходящая компания они просто забывают обо мне. Я даже не чувствовал боли или чего-то подобного. И тогда я задумался о том, что мне говорили. О том, почему меня спрашивали. Почему же я такой грустный. Почему же я такой задумчивый. Почему же я не такой, как все. Нет, я вовсе не грустный, и уж точно мало чем отличаюсь от других детей. И носить звание "задумчивого" мне точно не хочется. Но ведь вы же сами знаете ответ на эти вопросы. Зачем вы мне их задаёте? Это я должен спросить у вас. Почему вы сделали меня грустным? Почему сделали задумчивым? Почему отделились от меня? Об этом в книгах не писали. Об этом не рассказывали в школе. Учителя не смогли бы мне ответить на этот вопрос. Потому что в этом таится глубинная ошибка человеческой сути. Есть вещи, за которые нельзя наказать. Есть вещи, которые не поддаются оценке. Есть вещи, которые не покрываются правосудием и законами. Зовутся они человеческими отношениями. И иногда другие видят "жертву". "Свалку" для негативных эмоций и холода. Просто живое разумное существо, в которое они сольют свой негатив. И им оказался я. Если бы мир был чуточку добрее, я бы никогда в жизни не стал таким. Был бы таким же бесчувственным эгоистом, которому плевать на чувства других, задумываясь лишь о своей собственной выгоде. Мелкой, мерзкой и пакостной выгоде. Общаясь в стайке таких же отвратительных тварей, которые бы улыбались друг другу, чтобы улыбаться. Каждый осудит меня за такие слова. Потому что каждый в душе не хочет считать себя таким. Не хочет считать себя эгоистичным лицемером. Ведь вас же больше. Прав тот, у кого больше прав. Вот почему понятие "умного и глупого", "гения и дурака" на самом деле не являются абсолютными и объективными, как нас этому учат. Их выдумало общество. И подчинило нас подобному. И потому "дураком" по-настоящему будет считаться тот, кто в этом обществе не приживётся. Вот и вся простая истина. Меня все называли очень умным и одарённым ребёнком. Ведь моя успеваемость возросла ещё сильнее за прошедшее лето. Библиотека в школе была открыта. Потому я находился там буквально с утра до вечера. Иногда туда заходили другие дети, но в основном взрослые и учителя. Иногда они поглядывали в мою сторону, но спустя пару недель полностью игнорировали. Ближе к концу лета стали появляться ученики разных классов, спрашивая литературу, которую было задано прочесть. И я удивлением заметил, что запоминаю их лица, а иногда даже имена, если кто-то проговаривал в слух.       Вот и наступил ещё один Новый год. Но для меня он так и не наступил. Вечер был самым обыкновенным, однако у меня праздника не было. В моей душе в тот день было чувство общественного туалета. Я знал, что подарка особенно не будет, потому просто примерял пиджак, который мне подарили в прошлом году. Мы его хорошо хранили, потому он был как новенький, несмотря на то, что лежал уже целый год.       Внезапно кто-то грубо сорвал с меня предмет моей гордости. - Какого ты вещи портишь? Иди в свою комнату или прогуляйся. Только глянуть, как ты обращаешься с вещью, наказать бы тебя, - это был грубый голос отца, который тут же с силой щёлкнул меня по уху.       Оно тут же вспыхнуло, а от резкого удара на глазах у меня выступили слёзы. Но виной была не боль. Виной было то, что даже в праздничный день меня только что просто унизили. Ведь я никого не трогал. - Все рукава растянул, чтоб тебя, - сказал он и посмотрел на меня.       Я застыл от ужаса и не мог пошевелиться. Да, я боялся своего отца. До сих пор я не вспоминал о нём ничего и не говорил ни слова, потому что я очень его боялся. Его голос был очень громким и очень грубым. Потому я испытывал страх и стеснение каждый раз, когда видел его рядом. И сегодня я был уверен, что он будет на работе до обеда. Но почему-то он был дома. - Слушай, может оставишь ребёнка в покое, а? Только остался дома уже столько шума! - раздался недовольный ответ матери. - А может, мне вообще отсюда свалить? Что ты его защищаешь, тут мужской разговор! - огрызнулся он, даже не задумываясь, что я так и стоял, начиная дрожать от страха. - Чего ты сразу в бутылку лезешь? И какой тебе тут мужской разговор. Он же ещё ребёнок, - не унималась мать. Пожалуйста, прекрати. Мне больно слушать эту ссору. Ведь... она знала на что идёт. - Именно из-за того, что ты постоянно его покрываешь, он и растёт таким мямлей. Смотри, как этот щенок скукожился, - сказал он с издевательским смешком. - Может, сядешь и успокоишься? Вон тебе телевизор стоит. И он твой сын, а не щенок вообще-то, - голос мамы становился ещё громче. Она смотрела ему прямо в глаза, когда он смотрел то на неё, то на меня. Его взгляд зверел всё сильнее и сильнее. Я попятился и решил пойти в свою комнату. - А ну стоять, думаешь сейчас спокойно уйдёшь после того, как всю эту кашу заварил?! - он схватил меня за руку. От страха я думал, что потеряю сознание. Пожалуйста, прекратите. Я не хочу так.       И тут раздался громкий хлопок. И рука отца меня отпустила. Моя мать дала ему пощёчину со всей силы, которая в ней была. Лицо отца побагровело от бешенства. Но я не мог смотреть больше. Я убежал к себе в комнату и захлопнул дверь. Чтобы было дальше я плохо помню. Я помню лишь то, что ор, крики и шум продолжались несколько часов. Громко "орал" телевизор, что-то падало. Но ничего больше не происходило. А затем всё стихло. Даже телевизор. Потом кто-то в спешке ушёл. Мне было очень страшно. Я так и сидел на кровати, как пришёл, обхватив руками колени и молча лил слёзы. Даже когда наступил вечер, перешедший в ночь, я не включал свет. Я хотел лишь одного. Я хотел исчезнуть из этого мира. Просто уйти в небытие и избавить остальных от такого жалкого существа. И лишь далеко за полночь, пришла мать, принеся на тарелке немного еды. Обычной еды. Даже не новогодней, которую готовила. Я не мог увидеть ни её лица, ни её тела, ничего. Она просто молча тихонько поставила еду на стол и закрыла за собой дверь, выйдя из комнаты.       Оставшиеся зимние каникулы, я не видел ни отца, ни мать. Лишь деньги, еда. И больше ничего. Я находился в библиотеке. Боль в сердце после того случая, потихоньку улетучилась. Как и понимание того, что Новый год смог наступить и без нашего празднования. Все были радостны, все были счастливы. Я видел множество людей с улыбками на лицах. Они были абсолютно безразличны к моему личному горю. Я не мог их винить. Но мне было слишком горько. И я продолжал растворять своё сознание на страницах книг. В этот раз зима была довольно тёплой. Однажды в конце зимних каникул я осознал, что я ни с кем не общался уже три недели. Лишь с самим собой и то внутри своего собственного сознания. Даже женщина, работавшая в библиотеке уже просто пропускала меня молча. И со временем я начал терять нить смысла. Словно вся моя жизнь состояла только из чтения и миров, в которые я попадал. У меня было множество воплощений. Я был и магом, и воином, и вором, и чёрным рыцарем. Носил великие клинки и подчинял своей воле целые народы. Побеждал богов и чудовищ. Но в реальной жизни меня унижали даже одноклассники. В реальной жизни обычный жалкий взрослый мужчина одним лишь взглядом отправил мою душу в пятки, заставив мой рассудок помрачнеть от страха. Как глупо. Но нет, я не разочаровался в книгах, которые любил. Я разочаровался только в себе одном.       В конце третьего класса я попал в первую тройку учеников параллели. Но ничего не изменилось. Да и кому это вообще было нужно? Бессмысленные отметки на бумаге, рождающиеся из таких же отметок на бумаге. Меня похвалили, дали грамоту. Но в этот раз дома мне даже некому было её показать. Я просто оставил её в прихожей, когда вернулся. И тихо пошёл в свою комнату. В какой-то момент мне захотелось просто прервать свою жизнь. Но я моментально отверг эту мысль. Если бы я так поступил, то я бы лишь признал, что сдался, что не выдержал. Что я в самом деле ничтожество, а не жертва. Именно поэтому я лишь крепче сжал зубы и внезапно впервые за долгое время вспомнил о ней. Как там она?.. Помнит ли ещё обо мне?.. На глаза стали наворачиваться слёзы. Я вспомнил о её доброте. Я вспомнил о её тепле. Я вспомнил о её свете. "Цветы всегда вянут, но потом вырастают новые", - так сказала она однажды. Возможно какой-то цветок тогда завял в моей душе. Но как мне вырастить новый, если его топчут каждый раз, стоит появиться даже самому крохотному ростку? Я заплакал. От горечи и обиды. От того, что продолжал по ней скучать. Прошло уже больше года, а я до сих пор не могу смириться с этой утратой. И тогда я понял ради чего я живу. Я буду верить, что однажды мы с ней увидимся вновь. И что смогу улыбнуться ей и показать, что я не стал хуже. Что я ещё достойный её человек.       Летом после третьего класса, отца я не видел больше ни разу, даже мельком. Однажды мать сказала мне, что он уехал в командировку на полгода. В её взгляде читалась боль и презрение, которые мне были не понятны в тот момент. Но я почувствовал облегчение от того, что этот человек был далеко от дома. Далеко от мамы. Далеко от меня. И потом она внезапно похвалила меня. И сказала, что я должен стараться. Чтобы сделать свою жизнь хорошей. Лучшей. Чтобы никого не бояться. И тогда я впервые заметил на её руке то, чего не было раньше. Это был шрам. Шрам от разреза. Практически вдоль вены. Он был едва заметен, но я смог его рассмотреть. Мама готовила в тот момент, потому закатала рукава. Увидев мой взгляд, она быстро опустила рукав одежды и отправила меня обедать. Но я не мог позабыть больше увиденное. Мне стало страшно. Да, я ещё не мог простить её за то, что случилось тогда. Но я понимал, что это единственный человек в моей жизни, который сможет меня защитить. По крайней мере сейчас. Потому придёт время, когда я буду должен защищать её. Так я сказал себе.       Четвёртый класс я практически не помнил. Дни просто шли друг за другом. Похожие один на другой. Я с кем-то общался, что-то отвечал, где-то участвовал. Скучные олимпиады и скучная жизнь. Но огонь стремления во мне горел уже тогда. Я хотел вырваться из этого мира как можно скорее, пусть и понимал, что быстрее не выйдет, но использовал данное мне время так полезно, как только я мог бы. В конце учебного года, я снова попал в тройку лучших. Снова получил грамоту. Мне показалось, что пусть это просто бесполезная бумага за такие же бесполезные заслуги, но всё же. Это некое доказательство того, что другие меня признали. И на душе становилось чуть легче.       Сентябрь пятого класса выдался жарким, потому надеть свой любимый пиджак, мне не удалось. Кроме того мама мне сказала, что купила мне новый. Что стало со старым я не знаю. Но зато у меня была замечательная белая рубашка. Не знаю, почему но у меня было удивительно хорошее настроение. Прошло пару недель с начала учебного года и свежий, чуть прохладный, но одновременно тёплый воздух был очень приятным. Он казался мне знакомым. Вроде бы ничего не изменилось, но я знал, что произошло нечто невероятное. Проходя мимо уже заросшего, но всё ещё такого же заброшенного небольшого огородика, где мы с ней гуляли, я остановился. Три года уже прошло с того самого дня. Я чувствовал себя совершенно иначе. Грусть и боль уже притупились. Но я не мог понять, что же именно я сейчас чувствую. Боль от одиночества? Боль от того, что не могу встретиться с ней? Или же просто боль от того, что я начинаю утрачивать эти чувства?       Внезапно весь мир потемнел. Кто-то мягкими руками закрыл мои глаза. Тут же что-то невероятно мягкое прижалось и к моей спине тоже. Я ощутил сладкий, но почему-то очень родной запах. Нежно щекочущие волосы на своей шее. Что-то внутри меня вздрогнуло. Я почувствовал, как слёзы начинают течь из глаз. Внезапно, руки одёрнулись, и я обернулся. И словно в тумане увидел знакомый образ. Её образ. На ней была лёгкая, почти воздушная блузка. И юбка до колен. Такая же лёгкая. Всё те же светлые, почти белые волосы. Всё те же необычно зелёные глаза. И она стала чуть выше меня. Пусть я тоже подрос за это время. Тогда я впервые это ощутил. Ощутил то, насколько мы стали старше. - Я вернулась. Прости, что пришлось уйти, ничего тебе не сказав.       Это были её первые слова. И в этот же миг я бросился в её объятия. Трёхлетняя зима наконец-то подошла к концу.