***
Один из древнейших творцов смотрел за еще одним умирающим миром. Ему было грустно. < Он хотел помочь этому миру остаться жить, но не мог. Законы Мироздания были против него и ограничивали его власть в уже сотворенных мирах. Мир почти умер. Ему оставалось несколько дней. Уже не было возможности помочь, направить разумных, что живут там, в нужную для сохранения жизни этого мира сторону. Время, когда он мог сделать это, давно минуло, уже больше двадцати тысячелетий как. И сейчас только вмешательство другого творца могло предотвратить трагедию, но Хаос ограничивал всех их, и не могли они помочь, как бы сильно этого не желали. Он слишком поздно нашел этот мир и мог только смотреть на его гибель. У него не было надежды. Вдруг он почувствовал силу, что исходила от этого мира… Точнее от одного из разумных, находившихся в нем. От того, кто буквально только что перешагнул грань, что отделяет не только простого смертного, но даже бога, от демиурга. Сначала он разозлился, так как этот разумный при переходе на следующую ступень должен был поглотить всю энергию и без того умирающего мира, чтобы стать по настоящему бессмертным. Он уже хотел обрушить свою кару на него, как замер в удивлении. Этот разумный не поглощал энергию мира, а, наоборот, отдавал всё, что было у него. Демиург сначала подумал, что разумный просто не справился с контролем и теперь уничтожает сам себя, продлевая на некоторое время агонию мира, давая ему энергию. Но затем понял, что с контролем было все в порядке: тот начал изменять энергию так, чтобы она пришла в движение. Движение, которое исправит ошибку, совершенную одним из младших братьев демиурга, ошибку того, кто создал этот мир. И вот это произошло: движение энергии завершилось. Мир начал оживать столь стремительно, что в это было бы трудно поверить, если не знать о молодом демиурге, что, не заботясь о себе, всю собранную энергию направил в ядро мира, восстанавливая его и исцеляя раны. При этом получая повреждения, которые он уже пережить не сможет. Древний видел все это и радовался: радовался тому, что нашелся кто-то, кто смог переступить через себя, переступить через могущество, что должен был получить в личное пользование, отказаться от него, отдавая ради других, лишая себя как жизни, так и посмертия. Душа — невероятно крепкое образование, и найти то, что может повредить ее, практически нереально. Когда разумный умирает, она очищается от всего и идет на перерождение чистой. После многих тысяч циклов, накапливая силы, душа становится молодым демиургом, который помнит все свои жизни. Этот же разумный лишил себя всего: слишком рано достигнув высочайшего уровня его душа, не выдержав нагрузок, стала разрушаться. Демиург был благодарен этой душе за спасение одного из миров — того, за который он принял ответственность. Поэтому, когда смертное тело полностью исчезло, он аккуратно взял еще не до конца разрушенную искру души, что очень ярко пылала в его руках, и начал восстанавливать ее, стараясь сохранить большую часть воспоминаний этого перерождения. Для настолько древней сущности было несложно восстановить саму целостность души, но никому не дано вернуть то, что уже потеряно. Прежде чем отправить душу в один из подконтрольных ему миров, он оставил небольшое послание, которое разумный получит проснувшись в новом месте.***
В одном из миров родился ребенок. Славный мальчик, которому не повезло. Его родители, происходящие из старого и некогда влиятельного материкового клана магов, решили перебраться в старушку Англию в очень неудачное для себя время. И так получилось, что при переходе они натолкнулись на один из последних еще не отловленных отрядов Пожирателей смерти. А, поскольку были одеты по-современному — то есть, не страдая различными предрассудками, в нормальную маггловкую одежду, — оказались приняты за магглорожденных. И на них напали. Нападение вышло неожиданным для отца семейства, потому он с трудом успел среагировать, защитив жену и ребенка. — Азаан, беги! Спасай сына! — крикнул Рамис Герад своей жене, уворачиваясь от очередного заклинания, отправленного в него нападавшими. Азаан бежала. Она не могла помочь мужу в бою, будучи одной из целителей, а не воинов клана… Но могла попытаться спасти своего ребёнка. Сзади послышался крик: — Avada Kedavra, — и тело Рамиса упало на землю. Ей не оставалось ничего иного, как воспользоваться родовой магией и принести себя в жертву ради спасения сына. — Silva Viventis, — произнесла она древнее заклинание, превращая себя в великий лес, что будет домом ее мальчику многие годы. Пожиратели ничего не сумели сделать с внезапно начавшими расти деревьями и кустами, чьи острые ветки с легкостью пронизывали их плоть. Они умерли быстро, а энергия, что лес взял из жизни своей создательницы и ее врагов, пошла на его рост и защиту того, для кого он и был создан. Посреди леса, который не видели маглы и не замечали волшебники, в ветвях самого большого дерева росла колыбель, в которой спал маленький мальчик, рано потерявший родителей. Память его не была совершенно чиста, как у всякого новорождённого, поэтому он смог выжить в этом лесу, а потом и стать его полноценным хозяином…***
Прошло семь лет.