«Это всего лишь…»

Быстро. Как догорает свеча. Никто даже и не понял, что произошло. Лишь земля всё сильнее пропитывалась кровью. Зоро погиб. Нами плачет уже не первый день, остальных совсем не видно, а Луффи, Луффи сидит на носу корабля, не оборачивается, на вопросы не отвечает, даже не ест. А я.… А что я? Я скучаю, безумно по нему скучаю. Зоро…, Зоро, Зоро, Зоро! Как же так. Как же. Как же наши драки?! Да какого же чёрта?!!! Скучаю, скучаю по тебе. Скучаю по нашим перепалкам, по твоим тренировкам, по твоей спящей физиономии, на которой так и хотелось потоптаться, по твоему похрапыванию, по запаху пота, стали, по всей твоей зелёной сущности, по тому, как быстро угасали запасы алкоголя, а ещё вечно линяющий при стирке харамаки, да. Ветра нет, хотя небо покрыли тёмные тучи. На корабле тишина. Нет команды навигатора о смене курса, стука молотка, смеха или шума от небольших взрывов. В такой тиши не слышно и шелеста страниц. Но на корабле все же есть что-то маленькое, живое. Приятный аромат с камбуза пропитывает доски корабля, добираясь и до его обитателей. Не слышно ничего, ни шороха. Никакой реакции и это нечто живое и яркое неизбежно угасает. Тихо, пусто…, Я медленно помешиваю почти готовый суп, я спокоен, добавляю немного приправ, я спокоен, раскладываю тарелки на столе. Ставлю кастрюлю на середину, у меня нет желания украшать что либо, совсем нет. Разливаю жидкость по тарелкам. Одна, две, три заполнены, пять, шесть, восемь тарелок, девять. Девять, девять, в последнюю тарелку суп наливаю с особой тщательностью, заполняя пространство до краёв. … Когда Зоро не стало, я ничего не почувствовал. Ничего. Совсем. Но теперь, в упор смотря на эту полную супа тарелку, мне паршиво. Стало трудно дышать, я подошёл к стойке и налил себе воды. Оглядев кухню, я двинулся к месту, где всегда сидело маримо. Стул. Он был такой же, как и у всех, но когда я в него сел, в нём было так хорошо. Оно как бы освобождало мышцы от напряжения, исчезали лишние мысли, это то, что сейчас было нужнее чем, к примеру, горячий чай. Эти ощущения не длились и пары минут, как на их место пришло нечто другое. Меня вдруг затрясло и появилось чёткое, ясное, реальное осознание. Его нет. Никогда, никогда не услышу больше его резких шуточек, подколок на счёт моих бровей. Мы…, мы путешествовали вместе всё это время…, -Дурак… ТУПОЕ МАРИМО! – Будто и тишины теперь нет. -Вместе, все мы, вместе…, угх…..!! Чёёёёёрт…, нгх... угх... ууугх… «всхлип» Ваааа-ааа - «всхлип», не могу остановиться…угх… Зоорооо… ты, придурок!!! - -Я же не неженка, я…, я…. ТЫ ЖЕ НЕ СЛАБАК! Так почему же, почему? Какого чёрта я должен. Мне это надоело! Я не хочу! - Нужно было успокоиться. Вскочив с кресла, я сделал несколько шагов по направлению раковины и почувствовал, что пол уходит у меня из-под ног. Очнулся в кресле, где сидел совсем недавно. Меня кто-то тряс за плечо. Увидев вокруг тревожные лица, мне не хотелось ни двигаться, ни смотреть. Я заставил себя собраться и сказал, что всё в порядке. Но что-то было не так. А когда позади всех я увидел Зоро, способность к чему - либо отпала сама. Я потерялся. Я потерялся во времени, в реальности, совсем как этот кретин. Какого чёрта он тут? Трава, от которой всё вверх дном. Я тогда рассмеялся, а потом заплакал. Теперь, наверное, по-настоящему. -Долго нюни будешь распускать? Я понял, что это был всего лишь сон, я заснул на кухне с половником в руках. Непростительно. Бульон в кастрюле почти выпарился. Чувствовался характерный запах. Но от понимания происходящего легче не становилось. На его колкость я не ответил, а лишь выплёскивал чувства наружу, всё что накопилось. Больше не мог терпеть. Они тогда жутко перепугались за меня. Я не сказал причины, но кто-то наверняка обо всём догадался, как всегда. Он занервничал. -Эй брову`шка, ты чего? –произнёс тогда Зоро, странно было слышать . А Робин выгнала всех, сказав, что этот шкаф сам справиться. В общем, он сел напротив и долго сверлил меня взглядом. Мне этого было достаточно. Вскоре я успокоился. Вставать со стула я не спешил. Позже я так и заснул, глупо продолжая держать половник. Точно помню, что он всё ещё смотрел на меня, когда мои глаза наливались свинцом. Кто вообще может уснуть, когда на него так пялятся, я не понимал, но очевидно тогда мне было всё равно. Я знал, что когда проснусь, он будет рядом.