Архетип

Серые тучи запеленали небо. Давно уже скрывали они землю от настоящего солнечного света. Лишь редкие тусклые лучи проникали сквозь плотную дождевую завесу, рассеиваясь в воздухе. Высокая трава, тянущаяся к навсегда исчезнувшему солнцу, колыхалась под напором ветра. Бескрайние поля диких степных растений растянулись на многие километры. И ни одного дерева, ни одного здания. Лишь океан серых, призрачных колосьев и бурьянов. Путник, протаптывающий себе дорогу сквозь бескрайние степи, всматривался вдаль. Никого на горизонте. Вот и ладушки. Вот и хорошо. Прощупывая себе самодельной тростью путь в густой траве, он осторожно высматривал малейшее движение в поле. Никаких эмоций, каменное лицо. Лишь острый взгляд, рыщущий вокруг. Колосья недалеко от путника колыхнулись. Бродяга повернулся к ним, зрачки его сузились. Рука потянулась к перевешенному через плечо карабину. Затвор передернут. Гулкий щелчок. Приклад уперся в плечо. Мушка совпала с прицелом. К стрельбе готов. Колосья заколыхались сильнее. Что-то бегало в этой высокой траве. Бродяга не стрелял, выжидая подходящего момента. Он медленно пятился в том направлении, которое наметил себе заранее. Что-то, рыскающее в траве, стало приближаться, набирая скорость. Бродяга задержал дыхание и навел оружие на предполагаемую цель. Существо уже почти вплотную подобралось к путнику. Раздался выстрел, наверняка спугнувший всех в округе. Или наоборот. Из травы к ногам стрелка по инерции вылетел убитый заяц. Пуля прошла через все тело зверька, войдя в него через одну из пустых глазниц. Бродяга, взяв добычу за жесткую шкуру, завернул её в целлофановый пакет и бросил в вещмешок. После этого попытался что-то рассмотреть вдали. Сухим голосом, бесчувственным голосом произнес: - Привал скоро. Еда лишней не бывает. Посмотрел наверх. Начал моросить дождь. И без того мрачные тучи почернели и утопили все под собой в ворохе хаотичных теней. Так не должно быть. Но каплей воды падало все больше и больше. Потому бродяга сверился с компасом и ускорил шаг. На запад. *** Когда бродяга нашел себе укрытие в виде сарая полуразрушенной фермы, дождь уже молотил вовсю. Черная земля за пару часов превратилась в вязкую жижу. Дикие колосья утопали в лужах грязной дождевой воды, которую почва не успевала впитывать. Деревянная обшивка сарая потемнела от влаги и разбухла. Небольшое деревянное строение дало возможность путнику переодеться. Достав из вещевого мешка, сшитого своими руками, дождевик, он надел его и поспешил добраться до дорого дома, вымощенного из очень дорого камня. Он был практически в идеальном состоянии. Лишь в одном месте виднелась часть каркаса из давно утерянного вида стали, который должен был держаться не один век без ухода человека. Это он и делал. Укрытие было очень надежным, поэтому бродяга решился сделать рывок. Перепрыгивая через лужи, тот довольно быстро оббежал полуразрушенные теплицы. Их каркасы чуть было не отламывались под напором ветра. Странный материал, который путник прежде никогда не видел, свисал с оголенных арматурин. К нему были прикреплены десятки витков оголенных проводов. Некоторые из них опали на землю. Прозрачный потолок теплицы, сделанный из стекла особой закалки, угрожающе покачивался. Поэтому бродяга и не рискнул сократить путь через теплицы. И не зря. Ветер завыл с новой силой. Неистовый поток воздуха сорвал несколько стальных креплений, сцеплявших стальные и полые балки для навеса вместе. Стеклянный потолок задрожал. Одна из арматурин вырвалась из крепления и, перелетев остатки каркаса, понеслась прямо в бродягу. Аккуратное движение. Ни страха, ни эмоций, ничего. Он лишь слегка довернул корпус. Балка пролетела в нескольких сантиметрах от путника. А тот даже не переменился в лице. Ветер сорвал фонари, служившие когда-то искусственным светом, и направил их в сторону бродяги. Мужчина даже не стал уворачиваться. Он лишь продолжил забег, а огромные симуляции солнца погрязли в грязи. Еще один порыв и стекло весом в несколько тон обрушилось с потолка, таща за собой всю конструкцию вниз. Ужасный грохот. Слабая волна пробежалась по земле. Падающие останки теплицы задели стоящие рядом с ним зернохранилища. Из пробитой бреши посыпалась лишь труха. Бродяга уже не видел этого из-за плотной стены дождя. Да и он бы все равно не обратил внимания. Вспыхнула молния, разгоняя сгустившийся из-за туч мрак. Серый воздух задрожал. В мертвых колосьях и высокой траве двигались тени. Добравшись до дома, бродяга попытался войти, но дверь была закрыта. Не собираясь больше стоять под проливным дождем, он просто напросто выбил плечом дверь. Она с громким грохотом упала на пол, подняв в воздух тучу пыли, который тут же покрыл дорогую мифическую отделку толстым слоем. Мгновеньем позже, не успел путник шагнуть, как под дверью паркет, невесть как державшийся столько лет, пошел трещинами и развалился на его глазах. Еще больше пыли в воздухе. Невозможно дышать. Прикрыв себе рот и нос широким воротником изношенного пальто, бродяга осторожно обошел дыру в полу. Паркет тихо скрипел, а ноги бродяги все также уверенно ступали по нему. Ветер свистел, пролетая через разбитые окна. Наверху хлопнули ставни. Бродяга, услышав это, замер. На мгновенье повисла тишина, нарушаемая лишь хаотичным стуком дождя снаружи. Раскат грома, снова хлопнули ставни. Ветер засвистел сильнее. Не услышав больше ничего подозрительного, бродяга пошел к винтовой лестнице, утопающей во мраке. Держась за поручень, он поднялся наверх. Раздался еще один раскат грома. Наверху послышался тихий писк. Крысы. На втором этаже не было ни единого источника света. Кромешная тьма. Бродяга, повертев головой, прислушался. Снова писк. Путник снял со своей головы повязку, закрывавшую его правый глаз. Ветер снова распахнул ставни, издав при этом давящий на голову неприятный звук. Тут что-то есть. Скудный свет молнии с улицы на мгновенье осветил комнату. В её центре лежал труп. Чей – пока неизвестно. Бродяга, сохраняя свое каменное лицо, направился к мертвецу. Сделав несколько шагов, он остановился. Запах гнили. На подоконник села ворона, тревожно каркнув. Её лапы заскребли по подоконнику. Невероятной длины когти оставляли глубокие царапины в древесине. Она взглянула на оборванца. Черный глаз без зрачка. Мужчина не обратил на неё внимание. Он присел на одно колено, выискивая в походной сумке керосиновую лампу. Найдя её и достав бутылку с горючим, он зажег огонь. Достаточно яркий, чтобы охватить все помещение, свет вырвал из мрака гниющий труп. Это был монстр, волк, чья плоть соткана из теней. Не смотря на то, что его туша была обладательницей огромной дыры в животе, а сама она уже гнила, волк посмотрел на человека злорадным взглядом охотника, к которому жертва сама пришла в руки. Но тварь тут же поникла, когда увидела бродягу. Его лицо оставалось непроницаемым. Сверкнула молния, заливая коридор, окропленный кровью, небесным светом. Через минуту волк умер. Еще одна вспышка. Мужчина пнул труп ногой, отбрасывая тот к стене. Пламя загорелось сильнее. Теперь освещался весь коридор. Стены были украшены впитавшейся кровью, выцветший и полинявший ковер разукрашен в багровый цвет. Некогда белые, теперь же невероятно грязные и уродливые, обои во многих местах были изодраны. И это были следы человеческих ногтей, а не монстров. Еще одна вспышка молнии, гром не преминул последовать за ней, заглушая ливень очередным раскатом. Ветер невероятным образом на мгновенье погасил огонь в лампе. Но как? Бродяга попытался зажечь её. Но зажигалка никак не хотела давать хотя бы какую-то искру. Ливень перешел все границы, став еще сильнее, превратившись в сплошную стену падающей воды. Наконец-то лампа зажжена. Ветер, прибавив в мощи, подул, вырвав оконные ставни и осыпав путника остатками разбитого стекла. Но бродяга, не изменившись в лице, смотрел вглубь коридора. Он был уверен, что до того, как огонь в лампе погас, коридор был достаточно обширным и являлся своеобразным перекрестком для нескольких комнат. Теперь же была лишь одна дверь. Бродяга наклонил голову, разминая мышцы, и пошел к ней, давя тяжелыми ботинками выбитое засаленное стекло. Взгляд его оставался бесстрастным, а походка – спокойной. На стене было что-то написано. Пламя лампы заколыхалось, пока снова не потухло. Только он собрался чиркнуть зажигалкой, как пламя загорелось само по себе. Он стоял в коридоре с голыми стенами, полностью заляпанными кровью. Ни одного просвета, одна жестокость. Черные щупальца извивались на потолке, тянясь к бродяге. Но тот не отреагировал никак. Лишь обернулся, чтобы увидеть глухой тупик. Спереди было также. Вдруг стены стали сдвигаться к бродяге, давя под собой редкие человеческие кости. Чей-то хрипящий смех. Но это был бессильный смех. Бродяга сухим, почти механическим голосом сказал: - Ваши ментальные приемы не возымеют эффекта. Вы еще не поняли? Смех сменился вздохом разочарования. Снова вспышка. На этот раз дарителем света была молния. Тот же коридор с окровавленной дверью в конце. Но шепот продолжал звучать отовсюду. Тени задвигались в темных углах старого особняка. Что-то скользнуло по перилам с характерным звуком, разрывающим уши. Когтистая лапа вынырнула из мрака первых этажей и тут же скрылась. Бродяга заметил её, но спокойно пошел к двери. Она со скрипом открылась. Теперь кровь на ней сформировалась в надпись: «Ты же не человек?» Бродяга взялся за ручку и ответил кому-то в темноте: - Все зависит от критериев оценки. После этого он захлопнул за собой дверь. Молния вспыхнула стрелой Зевса. По утопающему в дождевой воде полю бежала тень, похожая на зверя. Тварь пробежала внутренний двор с заржавевшей детской площадкой и гниющей деревянной беседкой. Монстр оскалился. Входная дверь беззвучно открылась. Бродяга поставил светильник на подоконник окна, являвшегося по совместительству и крышей. Оно было огромным и идеально сохранившимся. Лишь несколько трещин поползли по закаленному стеклу. Комната была своего рода чердаком, но невероятно огромным под стать дому, и переделанным под детскую. Каково было ребенку, когда он смотрел на бушующую за окном погоду, лежа на своей кровати, стоящей напротив крыши – окна? Или в ясную погоду смотреть на растянувшийся вдали лес? Бродяга выбросил из головы бессмысленные вопросы, ступая по скрипящему полу. Прогнившие доски он благополучно обходил, хотя под ними виднелся прочный каркас с держащими нагрузку бетонными пластами, но путник никогда не рисковал. Комната не пострадала от мародеров: вся мебель на месте, даже самая дорогостоящая. Она ценилась в прошлом. Наверное. Ничто не разломана доски для разведения костра, даже одежда, хранившаяся в специальном шкафу, осталась на месте. Бродяга достал из него детские рубашки и изорвал их на повязки. После этого он осветил лампой дальний конец комнаты. Пройдя туда, он наткнулся на телескоп, скрытый в тени возле окна. Постояв мгновенье, путник решил посмотреть через него на лес и заросшее поле. Но, как следовало ожидать, он был настроен на наблюдение за звездами. Потому мужчина отольнул от оптики и двинулся к сваленным в одном месте предметам. Осветив их, он смог узнать лишь профессиональный синтезатор и несколько музыкальных инструментов. Недалеко от них на стене были развешены картины, нарисованные маслом. По разбросанным пустым тюбикам бродяга решил, что это его рисунки. Очень красивые рисунки. Ребенок явно к чему-то стремился и получал удовольствие от жизни. Вот только долго ли? Пустой дом стал могилой для них всех. Их тела сгнили в подвале, оставив после себя лишь хрупкие кости. Они накормили новых хозяев. Но не плотью. Их шепот достается оттуда до сих пор. Почему-то бродяга был уверен в верности этой нерациональной мысли. Вспышка молнии. Бродяга установил растяжку на входе и принялся за трапезу, изначально подготовив убитого кролика к еде. Поджарив его на открытом огне лампы, мужчина прикончил его за несколько минут. При постепенно гаснущем огоньке он устроился на кровати и тут же уснул. Дверь слегка приоткрылась. Еле заметное колебание воздуха. Когтистая лапа переступила порог. Растяжка не сработала. Воздух почернел, стены стали утопать во мраке. Белые клыки в массе ужасающей тени. Волчьи лапы заскреблись по полу. Тварь нависла над спящим. Укрывшись одеялом, завернутым в изорванную во многих местах наволочку, мальчик пытался заснуть, разглядывая выбоины в грязной стене. Капли гулко падали на пол. Ветер завывал вне хрупкого кирпичного дома. Дождь отбивал мелкую барабанную дробь. Пахло сырость и кровью. Где-то протекала крыша. Деревянные доски трещали под напором ветра над мальчиком, но он не обращал внимания. Сон никак не хотел приходить, поэтому ему оставалось лишь слушать разговор родителей в соседней комнате. Голые стены. Скудно обставленная кухня. Тени. Отец нервно постукивал пальцами по столу. Мать холодным глазом смеряла спящего, по её мнению, сына. Пламя свечи тускло освещало их уставшие угрюмые лица. Вокруг небольшого круга света сгущался мрак. Но в доме нечего бояться. Так ведь? Окно с наспех прибитой к ней пленкой против дождя не пропускало никакого света. Ни внутрь. Ни вовне. Отец нервно постукивал пальцами. Мать стояла в дверном проеме, накрыв своей маленькой тенью голову ребенка. Ветер завыл снаружи. Через прорехи в крыше, заваленные битым шифером донесся запах гнили. Что-то умерло. Умерло очень давно. - Меня пугает Андрей. Он не человек, - срывающимся на плач шепотом сказала мать. Мужчина продолжил постукивать по деревянному столу. Она же терпеливо ждала ответа. Отец перестал бить пальцами по дереву и сжал руку в кулак. Лицо оставалось таким же угрюмым. Или озлобленным? - Этот «нечеловек», - злобно сказал мужчина, - наш сын. А ты предлагаешь мне выкинуть его из поселка уже в следующем году только потому, что он слегка не такой как все. Мать прошептала в ответ, перебиваясь свистом ветра по голой и тонкой пленке: - Вспомни, когда он улыбался в последний раз? Я не помню, - тени сгустились вокруг мальчика и тут же отпрянули, он смотрел на свою мать, - Ты тоже не можешь помнить, потому что он никогда не улыбался. Он хоть раз плакал? Нет. Одну деревянную рейку сорвало с окна и унесло ветром в непроглядный мрак. Ветер усилился, нашептывая что-то сидящим в свете тускло горящей свечи женщине и мужчине. Шелест травы снаружи. Люди, сбившись в кучу, обходили этот дом стороной. Боялись. Отец продолжил, слегка смягчив тон, но оставив его таким же холодным: - Ему всего одиннадцать лет. Думаешь, он сможет выжить? За границами поселений люди умирают пачками, не успевая толком отойти от ворот. Ты хочешь, чтобы его сожрали порождения? Такой участи ты для него хочешь? Еще одна планка с треском оторвалась от хлипкой оконной рамы с выбитыми стеклами и улетела прочь вместе с куском пленке. Капли дождя стали падать на стол, туша жалкое подобие восковой свечки. Мать ребенка забила крупная дрожь. Слезы потекли по её щекам. Она, плача, ответила: - Мне все равно! Пусть умирает, он не мой сын! Он – машина! Бездушная машина! Ты помнишь, как он холоднокровно убил тех ребят?! Ему было всего девять лет, а он уже выпотрошил своих сверстников! Где гарантии, что он не убьет нас? Все поселение? Представь, что может быть дальше… Мужчина стал выходить из себя. Сверкнула молния. Раздался гром. Планка оторвалась от окна. Осталась лишь одна, с трудом сдерживающая с помощью пленки напор ливня. Отец со всей силы ударил кулаком по столу в порыве гнева: - Не неси чушь! Он не убийца! В то время по поселку ошивались теневые волки. Пожирали тех, кто вздумал отойти слишком далеко от дома без оружия! По-твоему, эти твари не могли убить тех выблядков? - Я видела, как он сговаривался с одним из порождений! - Ты совсем ебу дала? Какие нахер разговоры с монстрами? Наш сын – человек. Он не мог их убить. Не хватило бы даже сил разорвать грудную клетку. - Но он же как-то выживал, уходя из дому. - Да! И если бы он умер в одной из своих вылазок, мы бы с тобой сейчас тут не разговаривали. Он нас тогда от голодной смерти спасал. Таскал на своем горбу провизию из заброшенных городов. Я вообще не понимаю, где он находил эти герметичные хранилища, но мы обязаны ему жизнью. - Он не делился ни с кем. Когда его просили дать хотя бы немного еды, он, словно машина, осматривал их и уходил. А они умирали! Представь, скольких бы он мог спасти! - Нам самим едва еды хватало. - Однако он мог поделиться! Но, кроме того, он – убийца. Убил и без того сохнущих от голода мальчиков… - Опять бред несешь, дура сраная. Твои галлюны под напором болезни тогда были частым делом, а ты до сих пор веришь в один из них! - Это была не галлюцинация. Я уверена в том, что видела. И этот зверь не будет жить с нами. Не зря люди его презирают. Монстрам не место среди людей. Пусть уходит и окочуривается в лесу. Я устала от косых взглядов и его… бесчеловечности. - Какие же вы все твари вокруг! - крикнул мужчина, вскочив из-за стола и замахнувшись. Женщина в страхе отпрянула к стене, закрываясь руками. Кулаком мужчина проломил одну доску стола. Стоявший на нем стеклянный пыльный кувшин с водой упал на полу, разбившись в дребезги. Мать заплакала сильнее и обняла свои плечи, сжимаясь и дрожа: - Я не это… Отец разошелся, стал размахивать руками, крича: - Все ты это имела в виду, сука! Моральный кодекс, блять, есть, а любви к собственному сыну нету! – женщина продолжала плакать, сгорбившись в рваной накидке, - Ну и что, что он неэмоционален? Это такая редкость?! - Он монстр! У него не только клыки, но все зубы намного острее наших! А его глаз?! Змеиный глаз с черным белком это, по-твоему, норма?! Мужчина продолжал кипеть злобой, выплескивая её на голову женщины: - Сука! На своем острове, вдали от обычных людей не видела мутантов, уродов! Их невероятно много! Наш сын по сравнению со многими из них невероятно красив. Да что там, у него только с глазом и проблема! Но тебе намного важнее мнение окружающих, стабильность твоей жалкой жизни. Да, конечно! Пусть наш сын сдыхает где-то под старым Парижем, но зато тебя все вокруг вдруг резко полюбят, ведь мальчика-урода больше нету! Ветер подул с невероятной силой. Сложенные в один слой листы фанеры, закрывавшие прорехи в стене и крыше, затрещали. Последняя планка оторвалась от креплений, оставляя окно полностью незащищенным. Ливень накрыл плотной стеной падающей воды спорящую пару, заставляя мужчину замолчать. На полу мгновенно образовалась лужа. Отец посмотрел в это озеро ненависти, увидев там свое отражение. Мать же не обратила на этот хаос внимания и закричала в истерике: - Он уйдет! Он не мой сын! Я ненавижу его! Муж закричал в гневе, слившись в унисон с раскатом грома и, освещаемый вспышкой молнии, несколькими мощными яростными ударами разнес стол в щепки. Нанося их один за другим, он кричал, разрывая свою гортань неистовым рыком. Окровавленные кулаки, раздробив хлипкую мебель, безвольно повисли вдоль тела. Мать ребенка со страхом смотрела на бывшего возлюбленного. Её взгляд лишь молил о пощаде, а она сама сползла по стене, опускаясь на колени. Мужчина глубоко вздохнул и с остывшей злобой посмотрел на женщину. Он криво улыбнулся и указал на кровать своего сына пальцем: - Тебе так важно, чтобы он ушел? Хорошо, он уйдет, - он резко бросился к матери ребенка, схватив её за плечи и начав трясти. Женщина побледнела от ужаса и готова была упасть в обморок, - Только я уйду вместе с ним! Никто не будет косо смотреть на тебя! Мы тебе не нужны. Живи тут с этими выблядками в мире и согласии, раз тебе важно их мнение. А я уйду вместе с ним! Вдруг дверь в комнату ребенка скрипнула, в дверном проеме показался мальчик. Его каменное лицо не выражало абсолютно ничего. Стеклянные глаза, пустые глаза утопали в потоке льющейся через окно воды. Ветер срывал с него тоненькую рваную пижаму. Он лишь тихо произнес: - Я не могу заснуть. Что произошло? Отец и мать переглянулись. Оба вздохнули. Мальчик все прекрасно понимал. *** Небо не было затянуто грозными черными тучами. Но бесцветными грязными облаками оно покрыто всегда. Серое, выцветшее небо. Серая, мертвая земля. Еле колышущиеся на слабеньком ветру стебли травы ласково щекотали ноги идущего по заросшей игровой площадке мальчика. Словно поселок вокруг него не умирал от голода, а природа не погрузилась в вечный сон, отдав саму себя на растерзание временем. Хотя жизнь не умрет никогда. А вот человек и плоды его трудов могут это сделать без труда. Разваливающиеся здания, зарастающие травой тропы и постепенное разрушение асфальтовых дорог. Все вокруг утопает в серой, уродливой растительности. Оплетенные кровавым плющом стены, обрушенные крыши, прогнившие деревянные доски, которыми заколачивали окна в домах. Домах, в которых кто-то умер. Поселок пустел постепенно. Еды не хватало, многие ушли за пределы поселения. Вряд ли кто-то пробрался сквозь чащи теней в диких лесах и тучи пыли, застывшей в воздухе над заброшенными дорогами и брошенными грудами металлолома, именуемыми машинами. Но трава продолжала ласково щекотать стопы мальчика, пока тот рассматривал находку. Вдали от других людей мало кто выживал. Даже взрослые. Но у мальчика это получалось. Выбравшись тайком за пределы поселка, он наткнулся на курортный городок, где на чердаке одного из домов и нашел странный ящик. Он был перевешен через плечо мальчика на толстых ремнях, натиравших ребенку спину. Где-то в кустах послышались шаги. Мальчик продолжал смотреть на закрытую консервную банку стеклянными глазами, после чего аккуратно положил ту в герметичный ящик на ремнях. Теперь он просто стал идти вперед, проходя через детскую игровую площадку. Под погнутыми, уродливыми горками грязь. Скульптуры животных, украшавших когда-то парк, превратились со временем в чудовищ из кошмаров любого ребенка. И взрослого тоже. На ржавой и очень сильно скрипящей качели сидел тощий мальчик. Его ребра, казалось, сейчас пробьют тонкую кожу, открывая съежившиеся остатки внутренностей. Он с гневом и завистью смотрел на проходившего мимо него «соседа» по поселку. Он злобно сказал, выпячивая ребра после очередного вдоха: - С друзьями надо делиться. - У меня нет друзей, - ответил несущий ящик с консервами ребенок и, не останавливаясь, побрел дальше. Стая ворон сорвалась с громким карканьем с верхушек голых, мертвых деревьев. Одна из лоз, обильно полетавших заброшенный дом, стала ползти в сторону детей. Деревянные доски на окне пошли трещиной. Одна из них еле слышно развалилась надвое. Из прорехи на детей смотрел черный глаз, с огненно красным зрачком. Капилляры пульсировали на его глазном яблоке. Когтистая лапа слегка отодвинула обломок доски, чтобы не раскрыть своего хозяина, скрывавшегося во мраке дома. Он хрипло засмеялся. Худой мальчик вдруг спрыгнул с качели, крикнув: - Нахрена мутанту вроде тебя вообще нужна еда?! – после этих слов он подобрал с голого участка земли большой камень и бросил его в «мутанта». - Иди на крыс охоться и их жуй! Цель агрессии лишь слегка повела змеиным зрачком в сторону обидчика. Довернув корпусом, пацан, добывший консервы, продолжил идти дальше. Под его голыми ступнями прогибались стебли травы. Он наступил на тянувшуюся к нему кровавую лозу, прятавшуюся в растительности. Раздался тихий хрип. Мальчику с ящиком, выглядевшему намного упитанней своего обидчика, показалось, что этот хрип раздался у него в голове. Только у него в голове. Но он продолжил идти дальше, осторожно глядя через плечо ледяным взглядом на удалявшегося мальчика. Ребра голодавшего паренька снова выпятились. Его ослабший от голода голос еле смог прорвать завесу мертвой тишины, нависшей над поселком: - Выродки вроде тебя вообще не должны жить! Пацаны, хватай его! Из кустов в ту же секунду выпрыгнули такие же оборванцы, как и их лидер. Кожа натягивалась тонким слоем на их костях, показывая, что жить им осталось недолго. Тонкие руки, словно сучки мертвых черных деревьев вокруг, согнулись в локтях, и их владельцы бросились на мальчика с едой. Тот лишь остановился, завидев их, и слегка наклонил голову набок. Его рука полезла в карман грязного жакета. Ни улыбка, ни презрение наряду со страхом не коснулись его лица. Каменное выражение застыло на нем. Раздался тихий смешок со стороны заброшенного дома. Тень вылезла из убежища. Трое худых, больных, невероятно голодных и озлобленных оборванцев бежали с камнями в руках на владельца герметичного ящика с едой, проверенного временем. А тот просто стоял, наблюдая за голодной сворой бешеных псин. Почему-то именно это сравнение пришло ему в голову. Но заточенный кусок металла приятно холодил руку. Еще секунда и кто-то умрет. Но ведь мертвецы не умирают, так? На улице вдруг потемнело. Словно сумерки спустились на землю за считанные секунды. Множество теней вырвались на свободу, окружая детей. Деревья нагнулись, накрывая маленьких жертв злобной природы своими ветвями. Кусты и высокие стебли травы покрылись черной краской, обращаясь в лишь мальчикам известные подобия их ночных кошмаров. Лозы, обвивавшие обвалившиеся стены зданий, потянулись к детям. Пары кровавых глаз расползлись по округе. Тихий рык. Только сытый мальчик видел их, но сохранял свою маску равнодушия ко всему окружающему хаосу. Ветер стал носить клубы пыли и мусора по округе. Вместе с ними пролетел человеческий череп. Лучи света покинули этот мир, не сумев пробить завесу грозовых туч. Почему в это время дождь идет почти постоянно? Погрузившиеся во мрак заброшенные дома стали обителями чьих-то воспоминаний. В некоторых из них зажегся свет, контрастируя с царившей вокруг тьмой. Тени умерших стали бродить в них и выглядывать в заколоченные кона, наблюдая за предстоящей дракой. Тихий утробный смех, сорвавшийся на рык. Одна из теней позади мальчика шелохнулась, устраиваясь поудобнее. Начинает трапезу. Лидер оборванцев с криком «Умри, выродок!» попытался ударить свою цель камнем по голове. Оборонявшийся увернулся, наклонив голову в другую сторону, и ударил ногой обидчика в подколенную чашечку, прилагая всю свою силу. Нападающий всхлипнул от боли, повалившись наземь. Но в это время на мальчика с ящиком бросились остальные трое. Понимая, что он не сможет увернуться от трех ударов сразу, он просто отпрыгнул назад, давая обидчикам совершить выпад. Лишь один из них додумался не атаковать. Остальные, промазав, получили по голове кулаками оборонявшегося. Они тут же разбежались в разные стороны, поглядывая друг на друга. Жертва голодной своры была сильнее и проворнее их во много раз. Но голодные псы дерутся насмерть. Ранее вышедший из боя лидер набросился на мальчика, душа того мотком проволоки, спрятанной в кармане брюк. Из раненой шеи понемногу стала стекать кровь, но рана была незначительной. Оборонявшийся невероятно острым куском металла перерезал тонкую проволоку и, развернувшись, попробовал отбросить от себя нападавшего. Но другие голодные оборванцы не хотели ждать и тут же толпой набросились на мальчика, повалив того на землю. К ним присоединился лидер. Голодающие дети стали избивать «выродка» ногами. Однако их жертва приняла лишь несколько ударов и схватила одного из нападавших за голень. Тварь, скрывавшаяся в тени, утробно засмеялась. Паренек, добывший еду, полоснул куском металла лидера оборванцев по голени, задев артерию. Кровь фонтаном ударила из ноги. Мальчик закричал от боли. Кровь заливала лицо оборонявшегося, окрашивая в красный. Оборванцы в ужасе отпрянули, заметив с каждой секундой увеличивающуюся лужу крови и их кричащего от боли лидера. Необычный паренек со змеиным глазом, воспользовавшись всеобщим замешательством, вскочил на ноги. Следующий его удар своеобразным кинжалом был молниеносным. Из горла лидера голодавших обильно полилась кровь. Он стал задыхаться, захлебываясь ею. Оборванец упал на колени, держась руками за рану на горле и с ужасом смотря на убийцу. Мальчик с куском металла в руке ни чуть не изменился в лице. Ледяная отрешенность и готовность убить других нападающих. Его лицо в крови. Убийца обернулся к остальным. Те в ужасе пятились от него. Один из них упал, споткнувшись об камень, но тут же вскочил и побежал, крича слабым голосом: «Бежим!» - Он и нас убьет! - Надо рассказать старшине! Эти слова оборванцы уже говорили, запыхаясь от бега и истощения. Они попробовали скрыться в кустах. Но порождение мрака, волк, крадущийся в тенях, не дал им убежать. Одним прыжком преодолев разрушенную дорогу, он скрылся в кустах вместе с беглецами. Послышался истеричный крик боли и ужаса. Он не успел утихнуть, как голос второго оборванца прервался болезненным хрипом. Секунда тишины. Мальчик с ящиком лишь ждал. Ни улыбки, ни скорби. Ни страха. Лишь змеиный зрачок расширился в связи со сгустившейся ночью. Из кустов показался теневой волк. Живой мрак, черная субстанция вперемешку с кровью двигался к выжившему пареньку, волоча по земле два изуродованных трупа. Дотащив их до паренька, тварь бросила останки ребят и занялась трупом их лидера. Волк, пылая огненными зрачками, вспорол живот мертвому ребенку, разрывая тонкий слой мышц, и отрезал тому голову. Невозмутимо стоявший рядом мальчик понимал, зачем тварь уродует убитых. Но мотивы? Кровавый волк, завершив кровавый обряд, посмотрел на паренька. Тот лишь повел змеиным зрачком в его сторону. Они смотрели друг другу в глаза. Монстр ухмылялся. Пошел дождь, вспыхнула молния, раздался гром. *** Отец и сын укрылись в вагоне брошенного поезда, который спрятался от посторонних взоров в чаще леса на оборванных железнодорожных путях. Хвойный лес мрачным кольцом окружал их. Вагоны скоростного поезда стали ржаветь, хоть и был защищены против этого. Коррозии не упустили возможность поиздеваться над стальной обшивкой транспорта. Через дыры в кабине компьютеризированного машиниста спали отец и сын. Мужчина был укутан несколькими изорванными, грязными, но теплыми одеялами. По его лицу ежесекундно стекали капли пота. Зрачки то расширялись, то сужались. Голова больного дергалась от бреда горячки. Больной пылал. Парень склонился над ним, прикладывая очередной компресс на лоб. Положив мокрую тряпку, сын взглянул в замуленное потресканное окно кабины. Рельсы уходили вглубь леса, где-то вдалеке виднелись небоскребы умершего мегаполиса. Ветер носил по железнодорожным путям клубы пыли. Несмотря на тучи, погода стояла невыносимо знойная. От этого отцу было лишь хуже. Парень открыл аптечку, доставая лекарства. Они были на исходе. Мальчик хотел только открыть запакованные антибиотики, как отец прервал его: - Оставь. Мне это уже не поможет. Мальчик на эти слова отреагировал лишь спокойным, глубоким взглядом, которым он окинул больного. После этого он так же холодно, как и всегда спросил: - Разве ты обречен? Это мощные антибиотики. Вместе с обезболивающим они должны помочь. Отец парня зашелся громким сухим кашлем. Им он раздирал себе легкие, но тут же лег, прикрыв глаза на время, пока боль заглушена. Оторвавшаяся от ели ветка гулко ударила по закаленному стеклу кабину, уносимая ветром. Мальчик отвлекся на это, однако отец ответил, не заметив этого сквозь закрытые веки: - Болезнь слишком долго пряталась и становилась сильнее, - он снова закашлял. Мальчик повернулся к отцу, - антибиотики уже не помогут. Потому что болезнь то новая. Мутировавшая. Мужчина стал громко вдыхать раскаленный воздух, напрягая легкие. Тень от серых туч накрыла поезд. Тени стали сгущаться вокруг, словно оббегая вагон на пути к своей цели. Мальчик, не изменившись в лице, задал вопрос: - То есть, шансов нет? - Нет. Повисла тишина. Отец хрипел сквозь стиснутые зубы. Вены вздымались на его лбу, а капиллярная сеть стала просвечивать через тонкую кожу. Заражение шло полным ходом. Мальчик знал, что не заразиться. И не это его сейчас волновало. Он снова задал вопрос, прекрасно зная, что отцу невыносимо больно говорить: - Я же должен сейчас заплакать, так? Его холодный взгляд с ожиданием остановился на отце. Снаружи разразилась пылевая буря. Воздух пожелтел от огромных туч пыли, несущихся в вихрях воздуха. Сквозь поднявшуюся в воздух грязь и землю нельзя было что-то различить. Но тени бродили где-то там, рыская в лесу. Мужчина, глубоко вдохнув, набравшись сил, ответил: - Не должен. Иначе они найдут тебя. Тогда и у тебя нет шансов. Металлический, равнодушный голос мальчика тихим эхом разнесся по кабине. Зрачки сузились. Он сказал: - Странно, что ты понимаешь, кто я. Почему другие хотят моей смерти? Я не опасен для них. - Ты отличаешься от людей. Это уже причина ненавидеть тебя. - Но почему ты любишь меня? Грубый, низкий, но очень слабый голос вторил реплике мальчика: - Потому что ты не сильно отличаешься от мен… На последнем слове резкий вдох мужчины оборвался. Он больше не дышал. Голова безвольно стукнулась об стальную решетку в полу вагона. Изо рта потекла кровь, вены на лбу запульсировали. Мальчик все так же отрешенно, словно машина, сказал: - Я должен поблагодарить. После этих слов он что-то пробормотал и с каменным выражение лица аккуратно прикрыл веки умершего отца. Змеиный зрачок снова расширился. Наступала ночь. *** - Стой! Кто идет? – крикнул постовой, целясь из снайперской винтовки в приближающегося незнакомца. Облаченный в черное изношенное пальто, он спокойно направлялся к стальным воротам одного из оплотов выживших. Небольшой городок, окруженный толстыми бетонными стенами, был его целью. На дозорных вышках сидели снайперы, наблюдавшие за каждым движеньем пришлого через оптический прицел. Не обращая внимания на дозорных, незнакомец шагал к контрольно-пропускному пункту. Там его уже ждали. Продолжая молчать, бродяга, скрывающий свое лицо под массивным противогазом, подошел к направившим на него стволы охранникам. Некоторые из них сняли старые автоматы с предохранителей. Луч прожектора упал на незнакомца. - Кто ты? Несколько секунд молчания. Ветви деревьев задрожали. Стая ворон взлетела с громким карканьем, покинув насиженное гнездо на верхушках деревьев. Некоторые караульные отреагировали моментально, приготовившись к стрельбе. Но глава дозора продолжал ждать ответа. Сквозь респиратор странного вида противогаза раздался приглушенный низкий голос: - Никто. Глава караула нахмурился: - Ты тут херню не молоти. Отвечай ясно и понятно. Кто ты? Такой же сухой, механический голос: - Архетип. Глава караула стал в недоумении, держа незнакомца на мушке. Тут одна из дежурных, брюнетка в очках, одетая в военный камуфляж, нарушила тишину, словно невзначай: - Архетип? Прародитель всех видов на планете? Интересное имя. Слегка улыбнувшись, довольная, она подошла к главе караула. Один из дежурных сказал: - Аманда, не лезь. Не твоего ума дело. - Как раз таки моего. Потому что я хотя бы знаю, что такое архетип, в отличие от вас. Дежурные девушка и мужчина средних лет злобно переглянулись. Что-то прошептали друг другу. Явно не комплименты. Глава караула воскликнул: - Все заткнулись. Тут говорю только я, - после этих слов он отвернулся от рассерженной пары и, прищурившись, сказал, - задаю вопрос последний раз: кто ты? И сними уже эту чертову маску! А то пристрелю нахрен. Для пущей убедительности дозорный прицелился незнакомцу в голову. Тот секунду постоял, не шевелясь, окруженный пристальными взглядами дежурных. Из тени брошенных на дороге автомобилей за ним следила пара огненных глаз. Бродяга, снимая маску, ответил ледяным голосом: - Меня зовут Андрей. Пока он снимал маску, среди дежурных пошли разговоры: - Не нравится он мне. - В голосе никаких эмоций. - Думаешь, лицемер? - А хер его. Твари все на одну рожу. Сейчас проверим. Как только незнакомец снял маску, дозорные переглянулись. Снова пошел шепот. Но незнакомец их уже не слышал. Он в ожидании смотрел на реакцию главы караула, который подозрительно приподнял бровь при виде невероятно серого лица, из которого словно высосали всю кровь. Правый глаз незнакомца был закрыт плотной марлевой повязкой, испачканной в крови. Ведущий дозорный подозрительно хмыкнул и спросил: - Что с глазом? - Теневой волк выцарапал, - ответил ледяной голос. Главу караула не устроил такой ответ. Он хотел попросить больше конкретики, как юнец, сидевший в будке контрольного пункта за бумагами, явно сын дозорного, сказал: - Пап, мне он не нравится, - его глаза со страхом смотрели на незнакомца. Мальчик с милицейской фуражкой на голове съежился от взгляда бродяги, словно невзначай брошенного на юнца, - Он не человек. Похоже, что глава караула разделял мнение своего сына. Никаких явных признаков, но буквально безликая речь незнакомца пугала всех дежурных. Они закивали, соглашаясь с мальчиком. Дозорные снова переглянулись, предводитель караульной группы уже вынес вердикт. Но для какой-то странной вежливости, а может даже из неуверенности спросил у сына: - Почем знаешь? Мальчик в это время слегка подрагивал. Взгляд незнакомца заставлял юнца дрожать от страха. Сын караульного считал пришлого мужчину монстром. Потому что лишь его начисто лишенные эмоций лицо, голос, взгляд загоняли разум в ледяной капкан ужаса перед неизвестным. От бродяги можно было ожидать чего угодно, а он лишь стоял, бесстрастно глядя на дозорных. Словно мертвец, убитая душа. Именно это абсурдное предположение было в голове у мальчика. Но он не поделился им не с кем, а лишь ответил: - Он не чувствует ничего. Статичный зрачок. Он не моргает. Он не человек, - подумав секунду, он добавил, - пусть снимет повязку. Мальчик снова повернул голову к незнакомцу. Они случайно встретились взглядами. Зрачок бродяги сузился. Юнец в фуражке нервно сглотнул и попятился в дальний угол караульной будки. Среди дежурных раздались: - Хрена се! Правда не моргает! - Малый дело говорит! - Конечно, он в свои четырнадцать умнее все вас вместе взятых, - съязвила Аманда. Раздались возгласы недовольства и ответные оскорбления, но через секунду все внимание было приковано к незнакомцу. Потому что глава караула снова прицелился и отдал приказ на подготовку к стрельбе. Дозорные навели автоматы на бродягу. Глава караула приказал, злобно сощурившись: - Снимай повязку. - Но инфекция… - начал невозмутимо отвечать незнакомец, как лидер дозорных оборвал его властным голосом: - Снимай живо, блять, я сказал! У тебя три секунды. Дозорные напряглись. Бродяга не стал сопротивляться и снял повязку. Удивленные возгласы вперемешку с нотами беспокойства раздались из караульной группы: - Ну нихера себе! - Прям как у змеи. - Это по-любе лицемер. Глава караула резко ткнул в незнакомца стволом автомата, агрессивно крикнув: - Эти теневые бляди теперь еще и маскируются, - он передернул затвор и прицелился, - мутанты поумнели блядь. Люди на КПП закопошились, увидев лицо незнакомца. Кто-то испугался. Кто-то опешил. Но большинство уже готовы были прикончить бродягу на месте. Потому что он – монстр. Кто знает, что от него можно ожидать? Незнакомец тут же начал быстро говорить, понимая, что промедление – пуля в лоб, выпущенная агрессивным караульным: - Я не монстр. Мы можем договориться. У меня есть деньги. Сколько ты хочешь за пропуск? Презрительные взгляды дозорных впивались в незнакомца. Тот никак не отреагировал, но тут же быстро исправился: - Сколько ВЫ хотите за пропуск? Взоры не смягчились. Лишь начал моросить легкий дождь. После короткой тишины дозорные стали обращаться к главе караула: - Хер его знает, что он выдумает. Маскируется. - Нам мутанты в городе не нужны. От них одни беды. - В прошлом месяце одного такого впустили. В итоге десять человек перерезал. - Порождениям венома нельзя верить. Лидер дозорной группы жестом приказал всем замолчать и, не сводя ствол автомата с терпеливо стоявшего под дождем незнакомца, сказал: - У тебя два варианта. Первый: отдаешь все свои монатки и валишь восвояси. Второй: получаешь свинцовый подарочек прямиком в твой уродливый глаз. Одобрительные возгласы вокруг. Дождь усилился, ухудшая видимость. Незнакомец ледяным голосом возразил: - Но я не проживу без питья, оружия и лекарств. Один из дозорных крикнул, ехидно улыбаясь: - Ты же мутант! Найдешь своих друзей. Перетрете. И будете компашкой ходить, людей жрать. Но вы нам тут не нужны. Незнакомец ответил сразу же: - Я не отдам вам свои вещи. Дозорные закивали, передергивая затворы. Этого стоило ожидать. Караульные злобно вцепились взглядами в бродягу и навели мушки винтовок. Лишь Аманда глубоко вздохнула, оставив пистолет в кобуре. Незнакомец задал вопрос, пока в него не начали стрелять: - Везде так относятся к мутантам? Никто не ответил, раздались выстрелы. Но бродяга среагировал раньше. Выхваченная из нагрудного кармана граната полетела в толпу врагов, разрываясь прямо среди них. Невероятно быстрый бросок не убил никого, потому что граната была дымовой. Огромное облако скрыло в себе бродягу, дав тому шанс убежать. Шальная пальба по случайным силуэтам не произошла, никто не пострадал. Но бродяга уже скрылся в тенях деревьев. Как только дымовая завеса развеялась, дозорные стали нервно оборачиваться, пытаясь защититься от удара в спину. Но незнакомец уже скрылся. Даже снайперы не могли его увидеть. *** Пустота. Ничего вокруг. Лишь темнота, ни единого луча света. Окровавленный бродяга бесцельно блуждал во мраке. Он не видел ничего. Выставив руки вперед, он аккуратно шагал. Или парил? Не стен, ни пола, ни земли. Ничего. Лишь темнота, непроглядный мрак. А мужчина все шел, пытаясь найти хотя бы жалкий луч света. Он не думал, что может умереть. Лишь двигался вперед, в поисках выхода из глубины своего сна. Бродяга наткнулся на что-то. Яркая вспышка ослепила его. Он рефлекторно закрылся руками, зрачки сузились. Перед ним стоял странник, человек. Он светил фонарем прямо в глаза бродяге. С презрением сказал: - Ты нам не нужен. И тут же исчез. Бродяга снова осмотрелся, вглядываясь в темноту змеиным зрачком. Он стал различать силуэты. Тени людей блуждали вокруг него, и у них был глаза. Они смотрели на мужчину с опаской, обходя стороной. Света стало больше. Это было солнце. Или жалкая пародия на него. Но бродяга видел людей. И город. Мужчина блуждал по тесным улочкам оплота человеческой жажды к жизни. Вокруг него ходили люди, постоянно оборачиваясь на незнакомца. Повязка сползла со змеиного глаза. Но бродяга не спешил её поправлять. Он уже видел это. Это уже было. Серые, выцветшие тона окружающих его домов. Черная дождевая вода, текущая по выложенной камнем дороге. Руины, которые поселенцы смогли приспособить к жизни, давно потеряли свои краски. Собственно, люди тоже. Горожане обходили стороной мужчину со змеиным глазом. Некоторые откровенно презрительно смотрели ему в глаза. Но он не обращал внимания. Толпа людей расступалась перед мужчиной. Никто не хотел даже стоять рядом с уродом. Мужчина стоял посреди площади полуразрушенного города. Новый Париж. Вспышка. Все на мгновенье утонуло в тени. Дыхание бродяги перехватило. Он почувствовал, что не может двигаться. Странник был прикован к стене. На ней виднелись пятна крови и выбоины от пуль. Вокруг пленника собралась толпа. Люди вперились в него взглядами, полными страха, смешанного с любопытством. Маленькая девочка подергала свою мать за рукав: - А кто это? И почему папа приказал его расстрелять? - Он – монстр. Он опасен. Он должен умереть. Девочку удовлетворил этот ответ, и она продолжила смотреть на прикованного к стене пленника. Мужчина же осматривал толпу. Запах гнили. Из неё в него летел всякий мусор и гневные призывы «Извести веномского выблядка». Несколько солдат местной самообороны вышли на площадь. Вороны с ожиданием пира смотрели на монстра, в ожидании пира. Щелкнули затворы. Толпа утихла в ожидании зрелища. Бродяга продолжал холодно осматривать её. Показательное убийство, на потеху народу. Мужчина сглотнул. Это все нереально. Мужчина с пулеметом, в чистой военной форме, встал напротив жертвы. Бродяга закрыл глаза. Выстрелы. Он почувствовал, как пули проходят через его тело, оставляя сквозные отверстия. Но не было боли. Потому что это все нереально. Бой выигран. *** Гром разбудил странника, спящего на детской кровати. Огромное пологое окно, покрытое бесчисленными каплями воды, ясно давало понять, что дождь еще не кончился. И до конца ему еще далеко. На улице все также было темно, но, судя по часам на запястье бродяги, утро уже наступило. Раннее, но все же. Вспышка молнии осветила комнату. Чей-то силуэт на мгновенье показался во мраке. Но мужчина никак не отреагировал, он знал, кто ждет его пробуждения. Бродяга зажег лампу, разгоняя сгустившийся мрак. Тихий смех и утробный, рычащий голос: - И куда ты направляешься? Бродяга встретился взглядом с теневым волком, тварью невероятных для обычного животного размеров. Его кроваво-красные глаза пылали странным огнем. В его очертаниях, в его тени мир исчезал. Бродяга мог рассмотреть лишь небольшой кусочек комнаты с брошенными музыкальными инструментами. Гитара заиграла сама по себе. Депрессивная мелодия, струны дрожали от невидимых щипков. Монстр улыбнулся. Мужчина никак не отреагировал, односложно ответив: - На запад. Волк снова издал тихий смешок. Воздух задрожал. С воем ветра откуда-то донесся крик женщины. И плач ребенка. Пламя в лампе чуть не погасло. Но бродяга также спокойно лишь долил керосин и отрегулировал яркость пламени. Волк задал еще один вопрос: - Но с какой целью ты идешь туда? Хрипящий нечеловеческий голос эхом отдавался в голове бродяги. Но что-то не давало рыку твари разгуляться в его голове, снося все под чистую. Давление монстра усиливалось с каждым словом. Воспоминания стали проноситься серыми образами. Выцветшими, порванными фотографиями. Бродяга их забыл. Отсутствие чего-то спасало мужчину. Волк, отставив попытки сломить собеседника, нервно вздохнул, рыча. Мужчина же ответил: - Не знаю. Возможно, найду себе постоянное место жительства. Перестану рисковать. Возможно, продолжу бродить. Я не знаю, что мне делать. На этот раз волк не стал смеяться. На окне появилась трещина. Гулкие удары капель разносились по комнате. От них мужчину клонило в сон. Но он продолжал молча смотреть на монстра в ожидании следующего вопроса. По стене возле шкафа с вещами поползли пауки, оплетая сетью остатки прошлой жизни хозяев дома. Тихий стон боли из подвала. Мужчина продолжал ждать, пока волк не продолжил разговор: - Тебя не примут. Ты это знаешь. У тебя уже был опыт, - монстр злорадно ухмыльнулся, - ты слишком не похож на них. - Знаю, - холодно ответил бродяга, доставая из рюкзака запакованную в целлофан еду, - вот только выхода у меня нет. - Выход есть всегда. - Например? - Застрелиться, - со злобным оскалом ответил волк. Змеиный зрачок мужчины сузился, всматриваясь в морду твари. На первый взгляд, ни чем не отличается от обычного кровожадного зверя. Но в его глазах отпечатались сотни поглощенных людей. Невероятное количество впитанных страданий, эмоций, воспоминаний заставляли его глаза гореть живым огнем. Который контрастировал с полусгнившим телом теневого волка. Это не его форма, бродяга знал это. Также он знал, что порождению венома нечего взять из его головы. Именно поэтому оно следовало за ним с самого детства. Странное любопытство, наследие людской натуры. Бродяга снова встретился взглядом с тварью и спокойно ответил: - Неприемлемо. Инстинкты есть даже у меня. Ты это знаешь. - Но ты не испытываешь радости, счастья, эмоций вообще. Зачем тебе жить? – заметил волк. - Если судить по ним, то я мертв с самого рождения. Волк улыбнулся: - Но ты продолжаешь идти. Почему? - Есть объективные причины, - так же холодно ответил мужчина, уминая консервированные овощи из прошлого века. Дождь продолжал молотить по крыше. Ветер подул с новой силой. Трещина стала больше. В полях задвигались тени. Высокие колосья прогибались под их телами. Волк тут же спросил, зная ответ: - И какие же причины? - Выживание вида, - коротко бросил бродяга. - Считаешь себя первым представителем нового вида? - А я не считаю, - пламя лампы заколыхалось от мощного прерывистого дыхания огромной твари, - так и есть. - Эволюция? Стены комнаты постепенно покрывались сетью теней. Изорванные обои терялись в накатившем на них мраке. Вспышка молнии. Раскат грома. Окно задрожало от нового удара разъяренной природы, в виде буйствующего ветра. Трещина стала больше, разделяя окно на две половины. - Да. - А двести лет не слишком ли мало для неё? - Нет. Эволюция для человечества – единственный шанс на ваше поражение. А я – её архетип. Я обязан жить. - Не слишком ли громкое слово? - Нет. - Думаешь, в будущем эмоции исчезнут вовсе? - Если останетесь живы вы, то безусловно. Ведь на кону целый вид. - Лишиться чувств – интересный способ сразить противника. - Другого пути нет. - Если у тебя нет личностных мотивов, то что тобой движет? Мне всегда было интересно. Ты руководствуешься только принципом выживания и продления рода? И все ли ты делаешь из объективных факторов? Странная речь для представителя мрака. Но бродяга не удивился. Потому что не умеет. Лишь краткие ответы: - Да. Да. Волк снова попытался надавить на собеседника. Еще один ментальный удар. Самые болезненные воспоминания. По крайней мере, они должны быть самыми болезненными. Тонкие нити воспоминаний оборвались лишь легким усилием мужчины. Тот повернул свой змеиный зрачок в сторону волка: - Напрасные попытки. Волк разочарованно рассмеялся. Его рычащий голос заставил трястись некоторые предметы в комнате. Окно задрожало. Трещина стала ветвиться, расходясь в разные стороны. Окно еле выдерживало. Тишина. Подрагивание призрачных нитей. Теперь ими была окутана вся комната. В тишине мужчина собрался в путь, упаковав в рюкзак все свои вещи, накинув дождевик, перевесив через плечо карабин. Но волк снова обратился к бродяге: - Тебе не ужиться с ними. Пока ты не научишься. Мужчина обмотал свой змеиный глаз повязкой и открыл двери комнаты. Окно задрожало. Трещины расползлись ветвистым древом по стеклу. Капли неумолимо молотили по нему. Грозно рявкнул гром. Вспыхнула молния. Так не должно быть. Мужчина, обмотав бинтом голову, ответил: - Я уже научился. Годы наблюдений не прошли даром. Я смогу имитировать их, я не буду отличаться от обычных людей. Пока я один, нужно слиться с толпой. Стать обычным. Монстр улыбнулся. Тени задвигались: пауки закончили плести свою сеть и расползлись по укромным закоулкам. Призрак прошлого показал свое уродливое призрачное тело, пропадая в руинах. Стекло с оглушающим треском развалилось на куски. Битое стекло посыпалось на мужчину. Но он не обращал внимания, продолжая говорить: -… стать обычным. Но не навсегда. Бродяга улыбнулся после этих слов и вышел из комнаты навстречу мраку, противопоставляя ей лишь тускло горящую лампу. И свой змеиный глаз. Монстр улыбнулся в ответ, беспокойно смеясь. Мрак сгущался от его рыка, поглощая все вокруг: - И все-таки он научился. Он выживет. Интересный выйдет из него противник. *** Громкое дыхание, которое фильтруется через респиратор. Невероятно чистое небо по нынешним меркам, но и огромные тучи пыли в воздухе не давали дышать. Бродяга шел к завалу из машин на дороге, служившему блокпостом. Брошенный город и маленький оплот человечества в центре мертвого муравейника. Разбитые стекла, поросшие мхом и лозами стены. Трава, пробивающаяся через раскаленный асфальт. Клубы пыли. Сухая земля. Брошенные автомобили в виде заграждения. Один из сидевших в кабине крикнул бродяге: - Кто идет? На голос товарища сбежались другие дозорные, выставившие пулеметы на капоты автомобилей. Проржавевшие каркасы заскрипели под их весом. Бродяга помахал рукой в приветственном жесте и весело ответил: - Здарова! Андреем меня звать. Заплутал, не примете? Дозорные переглянулись и перекинулись парой фраз. Один из них крикнул мужчине: - Сними маску. Мужчина выполнил указание сразу же. Под противогазом скрывалось улыбающееся лицо странника, измученного путем. Единственный глаз блестел дружелюбным огоньком. Мужчина, все так же улыбаясь, спросил: - Ну так я могу проходить? Караульные снова скрылись за машинами. До странника долетела фраза «Да эт человек. Пускай его». Дозорный крикнул бродяге: - Милости просим! Можешь проходить. Только они все отвернулись, чтобы снять заграждение из колючей проволоки и каркаса старого кадилака, как улыбка и блеск в глазах странника на мгновенье исчезли. Но он снова притворился дружелюбным парнем. Пока его змеиный глаз оставался таким же холодным и бесчувственным.