Смысл жизни...

Утро началось просто замечательно. Сначала я выбиралась из Тёмкиных объятий, по которым невыносимо соскучилась, а после имела честь лицезреть заспанного Тёмку. Ух, будь моя воля, сфотографировала бы и отправила прямым рейсом в инстаграмм, ну или хотя бы в память телефона, но что-то меня останавливало это сделать. В конце концов, Тёмка ведь здесь рядом и никуда деваться не собирается, запечетлять его на фотках нет никакого смысла. Но как велик был соблазн… Всё таки не удержалась и потратила последние два процента зарядки на телефоне на новую фотографию. Потом быстренько встала с постели и пошла на кухню, где уже собрались заспанные девуни, которые собирались готовить завтрак. Здесь и Алиска сидела, которая каким-то чудо образом ещё и обнимала плюшевую игрушку со стенки Никиты. Да у них тут чего-то наклёвывается оказывается. Итак, за обычными разговорами мы готовили оладья, точнее Миша с Эрикой порхали у плиты, а три коровушки: Лиса, я и Настя — жрали конфетки, которые я купила на прошлой неделе. Спокойно мы себе сидели никого не трогали, но тут Михаилу взбрело в голову отобрать у нас конфетки. Я знала: против этой женщины воевать себе дороже потому, что распсихуюсь либо я, либо она, а нервы нам ещё нужны, по этому, пока Алиска и Кожевникова объединились в одну команду и развели здесь крики типа: «Бессовестная! Верни похищенное!», я сидела, поджав обиженно губки, и вспоминала, куда подевала половину Никитиных шоколадок при уборке. И, пока что, это дело у меня продвигалось с переменным успехом, я не могла вспомнить не одной. А, может, я их вообще не прятала, не знаете? Блин, и как вот с моей памятью заначки делать? Ни черта не помню. Вскоре наша компания заметно угомонилась, если то, что началось можно назвать «спокойствием». Эрика со злостью кинула в Крылову оладушком и успокоилась, а Мише, что бы успокоиться, потребовалось со злостью пнуть табуретку и отвесить Кожевниковой подзатыльник. Настя в свою очередь решила не оставаться в долгу и ударить в ответ Романову по пятой точке, но удивительным образом попала по заднице Алиске, та от неожиданности заехала локтём Герцег в спину, а Эрика решила, что ни чем не хуже Аси и занесла ногу для удара по попе Крыловой, но попала в Мишку. Я, от греха подальше, забралась на стол, держа в руках тарелку с оладушками, при этом заметно опустошая содержимое. — Драка! Драка! Драка! — с набитым ртом кричала я, смеясь. Девушки уже сами смеялись, но продолжали отвешивать друг другу крутые удары. Вот Романова закрутилась юлой и случайно заехала Лисе пяткой в коленку. Кожевникова заломала руку Герцег, но тут Настю в лопатку укусила Алиска, которой после крутого удара Романовой больше не чем было зацепиться, что бы удержаться в равновесии. А Эрика задержалась свободной рукой за Романову, которая не теряла надежда отцепить зубы Крыловой от кофты Кожевниковой. И вот вся эта делегация наконец-то упала, при этом кто-то не хило приложился головкой (по болезненному стону Алиски, можно было понять, что это была именно она) о ножку стола так, что меня сбросило со стола и я полетела на кухонный диванчик. — Оладушки! — истерично выкрикнула я, пытаясь спасти этот вкуснейший завтрак для всей нашей компании. Вместе со мной крикнул эту просьбу о спасении ещё кто-то, а в следующий момент тарелка из моих рук пропала, оказавшись в руках, как я уже могла видеть, Киоссе, за то мне позволили приложиться головой о подлокотник. — Не благодарный! — фыркнула Крылова Кисе прямо в лицо, когда последний жевал оладушки. — Моя головка! — стонала я, хныча. — Попочка, моя попочка, — причитала Эрика, сидя на полу и потирая ушибленное место. — Пятка, пяточка, пятуля! — хныкала Кожевникова, прыгая на одной ноге. — Дебилки, а как же мой мизинец?! — потирая вышеназванный пальчик, ругалась на нас Романова. На каждую фразу Ник лишь пожимал плечами и сочувственно кивал, соглашаясь с горем каждой. Великомученик, блин, мне тоже тут нашёлся! Одной Алиске вон все удары не по чём! Уже с Киоссе ругается, ненормальная. В общем-то, в течение следующих пятнадцати минут мы успели придти в первоначальное адекватное и здоровое состояние и уже поднимали друг друга с пола. Но тут вдруг раздался очень интересный звонок телефона. Я поначалу не сообразила, что за мелодия играет и на чей телефон звонит. Осознание приходило потихоньку. Сначала я узнала мелодию своей песни » Я хочу к тебе», а уже потом до меня дошло, что эта песня стоит у меня на звонке. Я, как оголтелая, сорвалась с места и побежала на звук мелодии, лишь бы Тёмку не разбудила. Но, когда я уже была в комнате и брала телефон в руки, техника потухла, оставив после себя только страшный пропущенный вызов «Папочка» и заключительный аккорд «0% зарядки». И в сочетании две этих надписи не давали в результате положительного ответа. Срочно домой! Иначе к парням нагрянет патруль ОМОНа и нас всех повяжут к чертикам! Все ждали меня на кухне, но туда я даже не удосужилась заглянуть. Удостоверившись, что Артём крепко спит и видит десятый красочный сон, я быстро одела вчерашнею рубашку с трениками и выскочила из комнаты, на ходу обуваясь и натягивая куртку. Сейчас главное было быстро добраться до дома, успокоить отца, убедиться, что на мои поиски не был отправлен лейтенант Довыдов, и вот уже после можно будет спокойно вернуться в квартиру к ребятам. Напоследок я крикнула лишь «Я домой!», совершенно забыв, что никому не рассказала об этом самом «доме», а Романова, вообще думает о том, что у меня появился «папик». М-да, серьёзный прокол с моей стороны… Лишь бы не вылилось всё это в всеобщее заблуждение и ругань. Ох, как же я ошибалась… Дома меня ждала замечательная новость: к нам на обед придёт Константин Шотаевич. А вызвали меня для того, что бы я приготовила нормальную еду (у прислуги сегодня был выходной). И тут же, собственно говоря, была отправлена на кухню. Времени, поставить телефон на зарядку, не было, как и не было времени набрать ребят хотя бы с телефона отца. Когда время начало подходить к двум часам дня, мои нервы сдали, я не могла спокойно нарезать салатики, но и отец буквально силком заставлял готовить (ладно, сознаюсь, тут слукавила, сама я хотела как следует всё подготовить к обеду и не наложать, всё-таки продюсер в гости идёт). В общем, мне пришлось засунуть желание позвонить в одно очень приятное место и продолжить готовить, но спокойно мне этого делать не удавалось. Для успокоения собственных нервов пришлось молиться всем святым ёжикам и кексикам, которые когда-либо спасали меня от полиции. А всё почему? Потому, что моя пятая точка предчувствовала очень хорошую взбучку от всех друзей. И вот обед был готов. В чисто выглаженной рубашке отец раскладывал на столе вилки и тарелки на несколько человек. Меня же отправили переодеваться в нарядное платье. Я со спокойной за ужин душой ушла к себе в комнату для выбора одежды. Здесь же я смогла найти пятнадцать секунд и поставить телефон на подзарядку, но вот нажать на кнопочку и включить его я не догадалась, только воткнула провод в розетку и ушла к шкафу. Меладзе должен был заявиться с минуту на минуту. Выбор в одежде мой пал на белый простой сарафан и чёрную кофту на пуговицах. К слову, скоро репетиция школьной песни на выпускной, надо бы не забыть, а то с моей памятью всё возможно. И вот прозвенел долгожданный звонок в дверь. На пороге появился Меладзе в обществе своей сестры Лианы и дочери Алисы. Впятером мы сели за стол и принялись за трапезу. В процессе приёма пищи Константин и отец постоянно вспоминали школьные годы и развлекали этими рассказами Лиану. Я же и Лиса сидели, скучали и ковыряли вилкой в тарелках. Но тут я имела неосторожность хихикнуть над одной из историй школьных лет, когда отец и дядя Костя лазили через забор воровать яблоки. Итак, я хихикнула, чем привлекла внимание мужчин на себя. — Как у тебя дела, Сашенька? — спросил Меладзе. — Что-то давно тебя не было в студии. Целые сутки уже не видел, — пошутил Костя, хохотнув. Я хихикнула снова, принимая шутку. Лиана хохотнула вслед за братом, Алиса скучающе поменяла позу, а папа ожидал моего ответа. — Всё хорошо, Константин Шотаевич. Как ваши дела? — хихикнула я. Алиса фыркнула. Девочка явно не любила такие сборища давних друзей отца. — Потихоньку, — широко улыбнулся Меладзе. — С ребятами виделась уже? — не сказать, что этот вопрос ввёл напряжённую атмосферу в наш разговор, но неловкость присутствовала точно. — Нет, с ребятами увидеться не получилось, — соврала я, пожав плечами. — Была у школьной подруги в гостях, — дополнила, что бы звучало ещё убедительней. — Да? — удивился продюсер. — А как же Тёма? Вы же вроде встречаетесь? Этот обычный на первый взгляд вопрос продюсера, который откуда-то узнал о наших отношениях с Тёмой, ввёл в разное состояние шока, удивления, осуждения и заинтересованности почти всех участников обеда, один Константин оставался невозмутим и всё так же продолжал кушать салатик. Итак, чувство шока и удивления сейчас испытывала я и отец, при чем у меня уровень сия чувств был на десятку ниже. С осуждением на брата уставилась Лиана, видимо, понимала, что отцу я ещё не успела рассказать о своих ухажёрах. А вот заинтересовалась у нас самая младшая участница обеда — Лиса Меладзе, с нетерпением ждавшая моего ответа. У девчонки даже глазки загорелись от любопытства. За столом воцарилась тишина, которую, спустя пятисекундной заминки, наконец, решилась прервать я. — С Тёмой всё хорошо. Мы созванивались. — неуверенно ответила я, спрятав взгляд от испепеляющего взгляда папочки. Мне даже слегка любопытно, что на это на всё скажет Костя в стенах студии, где он для меня только продюсер, а не друг отца. И вот реакция Константина, как продюсера, меня, признаться честно, даже пугала немного. — Я потом всё расскажу, пап, — пробубнила я, сглотнув пережёванную ложку салата. Лиана тут же заговорила на постороннею тему и отвлекла внимание мужчин от моей скромной персоны. Вскоре завязался новый разговор о школьных годах, и теперь я старалась не вслушиваться в беседу, что бы ненароком не стать центром всеобщего внимания. Во время какого-то спора о какой-то давней истории рука Лианы опустилась на моё колено и она ободряюще улыбнулась мне, придавая мне небольшой уверенности в том, что рассказать отцу всю правду не такая уж и плохая идея. Спустя полчаса оказалось, что обычного красного вина мужчинам мало, и папа полез за бутылкой виски в домашний мини-бар. Лиана сия раскладу даже не сопротивлялась и с энтузиазмом восприняла бы сейчас самую безбашенную идею. Поняв, что намечается пьянка, я откинулась на спинку стула и приготовилась слушать истории отца и дяди Кости. Празднество началось с новой силой. Наш обед потихоньку стал перетекать в ужин. Время было уже шесть вечера и вырваться из этого дурдома мне не представлялось возможным. Но тут раздался звонок в дверь. Ставку на ребят я бы не сделала, уж кто-кто, а парни точно не могли меня так быстро найти. Мы с Лисой переглянулись и рванули вдвоём открывать дверь. Кто это был? Даже предположить не могла. Но точно исключила ребят потому, что продюсер навряд ли стал бы их звать на пьянку, всё-таки несовершеннолетние личности в группе присутствуют. В четыре руки открывая входную дверь с младшей Меладзе, мы, наверное, ожидали появление здесь Деда Мороза, который обязательно должен был нас спасти от скучного времяпровождения с родителями. Но за дверью, к моему большому сожалению, и, к большому счастью родителей, стояла Вера Брежнева в команде с двумя дочерьми — Соней и Сарой. Клянусь, ещё полгода назад не могла предположить, что мой дом будет принимать таких гостей. И всё-таки их появление заметно остудило нашу надежду на скорое спасение из этого ужаса. Алисе Меладзе стало заметно веселее с появлением её подруги Сони Войченко, а вот я совсем приуныла. Но рано, рано я загасила надежду… Девочки в командном составе оказались куда хитрее и проворнее, чем поодиночке, а именно поэтому уже в половину седьмого я была в своей комнате и меняла осточертевший сарафан на нормальные джинсы и рубашку. А ещё я смогла наконец добраться до мобильника и нажать заветную квадратную кнопку включения. И вот ту-то мобильник начал вибрировать не переставая, оповещая о сообщениях серии «Кто звонил+». Перезванивать не было смысла. Телефон перегрелся сообщениями и глючил. Пришлось с ракетной скоростью собираться и просить младшую Меладзе с Войченко меня прикрыть. Да, я собиралась срочно бежать к ребятам и объяснять своё исчезновение. На мою большую удачу девчонки согласились, попросив в замен две шоколадки серии «MAX FUN». В семь вечера я уже вылетала из дома, при этом заранее вызвав себе такси. Телефон, естественно, в спешных сборах забыла, оставив валяться технику на кровати. И вот, спустя двадцать минут беспрерывных подгоняев водителя, я стояла возле двери квартиры ребят и настойчиво трезвонила в звонок так, как свои ключи с утра забыла в прихожей на тумбочке в этой же квартире. Нужно было быстро объясниться, извиниться и бежать обратно в квартиру так, как отец в нетрезвом состоянии плюс моё исчезновение давало нам в результате неутешительные ответы. Итак, дверь мне открыли четыре разозленные девушке. А в руках у одной из них, боюсь даже назвать Крылову по имени, была сковородка, которой она яро хотела зарядить в меня. А вот на лице у остальных троих, которые чудо образом ещё успевали Алиску держать так, что бы меня ни убила, было жуткое изумление. У Романовой это изумление быстро сменилось злостью и меня втянули в квартиру, в периметре которой Крылова уже угомонилась и была готова броситься меня обнять. Алиска — настоящая подруга. А вот Кожевникова успела мне подзатыльник отвесить, Герцег по жопе ударить с ноги и я даже не отклонялась от ударов и не возражала поскольку знала, что заслужила. — Мы нашли её! — громким ором огласили девочки на весь дом, втягивая меня в кухню. Сюда же сбежалась все, кроме Артёма. И вот тут началась неразбериха. Все начали кричать что-то неразборчивое и мало похожее на обеспокоенное «где была?», скорее: «где шлялась, крокозябра?!». — Ребят! — громко визжу, пытаясь всех заткнуть и донести главную мысль моего прихода. Я хочу объясниться перед Артёмом, все остальные перебьются и подождут. — Я пришла поговорить и объяснить всё Артёму! С вами я потом поговорю! — в наступившей тишине мой крик доходит до каждого и меня без проблем выпускают из кухни к комнате Тёмки. — Я запомнил, Гордеева! Имей ввиду! — напоследок сказал угрозу Цой. Я кивнула и скрылась в коридоре, ведущему ко всем комнатам. Дома в любой момент могли обнаружить мою пропажу или, чего ещё хуже, придти новые гости, которые мне точно были не к чему (дом иначе в ночной клуб бывших ВИАГрянок превратиться). Я вхожу в нашу комнату неуверенными маленькими шажками, понимая, что Пиндюра сейчас зол ещё сильнее, чем Романова и Герцег вместе взятые. Тёма лежит на кровати в полной темноте с наушниками. Видимо, уловив по каким-то признакам моё нахождение рядом, он открывает глаза и резко вскакивает. Разозлено смотрит на меня, с необузданной яростью втягивая в лёгкие воздух. Я испуганно выдыхаю, не решаясь пройти дальше. Я не видела Тёму в ещё большем гневе, чем сейчас. — Где была? — вопрос Тёма задаёт спокойно, но от стальных ноток в его голосе меня передёргивает. — Я домой ездила, Тёмк. — так же спокойно ответила, боясь лишним словом или действием вызвать крик и ругательства. — Какой дом, твою мать за ногу?! В Минск летала что ли, блять?! — он всё-таки срывается на крик. Меня передёргивает ещё сильнее. — Не кричи, пожалуйста! — не сдержалась и чуть повысила тон. — Я ездила к отцу. Мы с ним помирились, пока ты и парни были в туре, — терпеливо объясняю, понимая, что ещё одного громкого крика ни я, ни он не выдержим. Сглотнула ком в горле, поправляя волосы. — Какого, — запнулся, не хотел ругаться матом. — ты не брала трубку, если была дома? — кажется, внял моим просьбам и не повышал тона, но это дурацкое «если» напрягало до невозможности. — Телефон был на зарядке выключенный, Тём. А на обед ещё Меладзе к отцу приехал. Прости, пожалуйста, что не брала трубку. — извинилась, понимая, что ему это сейчас важно и примирение близко. Тёма в один шаг сократил расстояние между нами и обнял меня. Я тут же обняла в ответ и облегченно выдохнула. Ссора была позади. — Почему Романова с Кожевниковой думают, что у тебя появился «папик»? — до меня недозволительно медленно доходил смысл сказанного. И тут вдруг, как гром среди ясного неба, я осознала, что он сказал. Резко оттолкнула от себя Пиндюру. Возмущение, гнев, обида и бешенство заполнили меня до краев. Что этот перец только что сказал?! — Что, блять?! — не сдержалась, почти завизжала. — Какой «папик»?! Ты своими мозгами думаешь?! — я прекрасно понимала, что это нас приведет к полнейшему разрыву и глубокой ссоре, но сдержать всё это была не в силах. Большего недоверия я ещё не видела. — Что слышала, Гордеева! — крикнул в ответ. - Ну, конечно, зачем нам Артём?! Мы себе кого-нибудь получше найдем! Рассказывай, с кем зажигала, пока меня не было! — Ты совсем офанарел, Пиндюра?! — слёзы уже почти душили изнутри. — Я так-то вообще-то тебя ждала! И единственное место, где я общалась с мужским полом, это школа! Уж простите, что обэжешник у нас мужчина! И что из студии меня забирал отец, тоже простите! — крикнув всё, что хотела, я резко развернулась и, хлопнув дверью, вышла из комнаты. Пыла у меня заметно поубавилось, злость почти ушла, а вот возмущение и обида остались. Но я была готова зайти к ребятам в комнату и оставить свои новые координаты, что бы в случаи ещё одной моей пропажи (не приведи святые ёжики мен ещё раз такое испытать) они ехали прямо по этому адресу и ставили в известность моего папочку, уж он-то точно бы меня нашёл в два счёта. И совсем не важно было то, то слёзы у меня всё-таки начали капать, а соплями забился весь нос. На кухню я зашла под ошарашенные взгляды и запыхавшиеся дыхание присутствующих. Подслушивали, наверное. Крылова вон даже напуганная слегка сидела. Я взяла с окна листок и начала черкать адрес папиной квартиры, потом прикрепила его к холодильнику магнитиком. — Вы приходите, если что! — смачно шмыгнула носом на последок и ушла в прихожую, а уже от туда и на лестничную клетку. Меня ждал долгий путь домой, где вероятно набралось ещё больше народу, чем когда я уходила. И туда идти совсем не хотелось, зная, что придётся ещё кого-то приветствовать и кому-то помогать добраться до входной двери, а, может быть, и до гостевых комнат. Господи, во что же превратился наш скромный обед из пяти человек?! Я нехотя поплелась домой по ночной Москве, зная, что надо ещё зайти в магазин за шоколадками для Войченко и Алиски Меладзе. Зашла я в небольшой круглосуточный магазинчик и вышла оттуда с целой упаковкой киндеров (своё горе тоже надо было чем-то заесть) и шестью шоколадками «MAX FUN» для девчонок. Бедненькие теперь там, наверное, совсем замучились прикрывать мою персону. Сев в полупустой вагон метро, я предалась мыслям о событиях сегодняшнего дня. Мы поругались. Поругались очень сильно. И прекрасно понимала, кто где виноват, что довело Тёмку до такого состояния, но то, что он мог усомниться в моей верности без весомых на то причин я принять не могла. Получается, мы просто не доверяли друг другу. И хотя в это мне верилось с трудом, было слишком обидно и больно. В подавленном состоянии я появилась на пороге. В квартире творилось что-то невообразимое. За запертой дверью кухни играла песня «Пока, милый!» Анны Седаковой и пела её, кажется, тоже она. В гостиной собрался хор детских голосов, которые кричали что-то невообразимое и нечитаемое, кто-то даже, кажется, плакал. Соня и Алиса явно не справлялись с прибывшими гостями. Я тяжело вздохнула, сняла куртку и поспешила на помощь девчонкам. Итак, плакала у нас маленькая девочка лет четырёх, которая требовала непонятно чего. Плакать начала она секунд пять назад, судя по ещё не покрасневшему носику и еле мокрым ресницам. У Войченко и Меладзе от сего спектакля естественно был шок и они стояли, смотря на неё, как истуканы. Я подскочила к девочке. Ребенок странным образом казалось мне похожей на Седакову, наверное, малышка была её дочкой и, видимо, самой младшей. — Малышка, ты чего плачешь? — ласково спросила я, беря её за ручку. Маленькое чудо тут же утёрло слёзки кулачком и шмыгнуло носиком, странным образом напоминая мне мой уход из квартиры ребят. Я разве что кулаком слёзы не утирала. — Я к маме хочу, — пожаловалась девочка. — Мама отдохнёт и придёт, — пообещала я. — Давай с тобой пока в куклы поиграем? — предложила я. Я тут же присела рядом с ней на ковёр и взяла в руки названный предмет, который непонятно каким образом оказался в этой квартире. Малышка кивнула и села рядом со мной, начиная поправлять кукле платье и одевать сапожки. — Наконец-то ты приехала! — с радостным воплем меня кинулась обнимать Соня. Я лишь кивнула на её заявление и обратила внимание на малышку, которая всё больше увлекалась куклами. — Это Моника! — представила мне малышку Войченко.  — Приятного время провождения! — пожелала уставшая младшая Меладзе, плюхнувшись на диван. — Шоколадки в сумке в прихожей, возьмите, — сказала я. Алиса тут же покинула место на диване и побежала в прихожую. Соня лишь усмехнулась и заняла королевскую позу на месте подруги. Я взяла в руки ещё одну куклу, которая оказалось с клоком выдранных волос и маленьком платье а-ля: «я Виагрянка!» и начала делать странные огроменные шаги в сторону Моники, которая засмеялась от размаха моих действий. Тут же в гостиную прибежала Меладзе с моим телефоном, киндером и шкооладками в руках. — Тебе звонили, — оповестила она. Я лишь кивнула, решив перезвонить потом. — Кинь на диван, — распорядилась я, небрежно махнув рукой. Сегодня я наговорилась со всеми на год вперед. Особо желания к общению, пока не испытываю. — Ты очень мило смотришься с детьми! — сделала комплимент Лиса, с упоением откусывая добрую половин шоколада. Как только в рот поместилось? Я улыбнулась. — Спасибо, — тихо ответила. — Давай её сфоткаем? — предложила Соня, беря мой телефон и включая камеру. Я хихикнула, одобряя эту идею где-то в отдельных уголках мозга, и лишь покачала на это на всё головой. Пусть делают, что хотят, мне сейчас абсолютно пофигу всё вокруг. — Морду попроще, Гордеева! Всех поклонников распугаешь! — хихикнула Меладзе. Я. как смогла, натянула улыбку и продолжила свои незамысловатые действия куклой навстречу кукле Моники. — М к малой поближе, а то, как не родные! — подхватила Софья. Я засмеялась, но сделала так. Как было велено и подсела ближе. — Смотри на неё, как Эдвард на свою Беллу! — схватившись за сердце, задраммотизировала девочка. Я засмеялась, но попыталась сделать так, как сказала великий фотограф. Пару характерных щелчком затвора камеры и я смогла расслабиться, начиная делать какие-то странные движения, от которых малышка засмеялась ещё больше. — Выставляй в инстаграмм! — махнув рукой на экран мобильного, распорядилась Алиса. Я лишь покачала головой. — Дети — цветы жизни! — тоном самого умного философа изрекла Соня, печатая надпись. Малышка начала позевать. — Спать хочешь, маленькая? — спросила я у Моники. Та кивнула и перебралась ко мне на колени. — Сейчас пойдём, — пообещала я. Я подхватила малышку на руки, уложила на бок, и встала с пола, готовая уйти подальше от шума. — Телефон мне в зубы, леди! Шоколадку засунь в носок! Я ушла укладывать рёбенка! — распорядилась я. Соня засмеялась вместе с Меладзе, нажала кнопку отправить и дала мне зажать телефон между челюстями (я, как могла, старалась не заляпать технику своими слюнями и не сильно сдавливать сенсор). Шоколадку мне засунули, к сожалению не в носок, а в ремень джинс. После я со спокойной душой ушла в свою комнату, где быстро уложила уже спящую Монику на кровать, укрыла её одеялом и присела рядом, проверяя мобильник на количество пропущенных, готовая прочитать кучу сообщений. Итак, марафон пропущенных был открыт: 5 от Ксюши совсем не давно по времени, около 30 от Артёма, а в сумме около 100 от остальных шестерых и я отрыла ещё 2 пропущенных от Рамма. М-да, потрепала я нервишки людям. Стоит ли кому-то из них перезванивать, я не знала. Ребята сейчас были слишком обескуражены моей ссорой с Тёмой. Артём сейчас зол и разговаривать вряд ли настроен, как и я, впрочем. А вот Ксения…Она же вроде моя подруга и про мою пропажу ей не должны были успеть донести. Да и она навряд ли бы стала ругать за небольшую забывчивость. Я решительно взяла телефон, встала с кровати и направилась на выход из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Уверенными движениями набрала номер Ксюхи, поглубже вдыхая воздух. Три гудка и на том конце взяли трубку. — Привет, Ксюнь, — поздоровалась я. — Сань, твою мать. Я уж думала, ты не перезвонишь! — недовольно вздохнула на том конце Ксюша. — Прости, — тихо извинилась. — Сидела с дочками Брежневой и Меладзе, они в гости к отцу приехали, — объяснила. — Ничего, — тут же заверила она. _ Рада тебя наконец услышать. Рассказывай, как с Тёмкой дела? — спросила, так спросила. Проницательной Ксюше надо бы в экстрасенсы податься. — Мы, — сглотнула ком в горле, готовясь произнести это тупое словосочетание вслух. — Только не говори мне, что Дима оказался прав! — с опасением произнесла она. Я даже могла уловить нотки паники в её голосе. — А в чём он может оказаться прав? — сглотнула ещё раз слёзы, пытаясь отвлечь Ксюшу от главной темы разговора. — В том, что вы, мои любимые, нарушили статью 131 УК РФ, — судя по тону, каким девушка произносила номер и четыре последние буквы, ей уже весь мозг проели этой темой. — Нет. — от хороших Киевских воспоминаний я даже хихикнула. — Мы не нарушали, — тут же поспешил заверить. — Мы поругались, — выпалила шёпотом, пока хватило смелости. — Как так-то?! — прокричала Ксеня, а потом послышался звук падающей тушки, отборный мат. Спустя пару секунд я могла слышать вновь Ксюшино дыхание, её визг и повышенный тон Дмитрия, который судя по звукам пытался отобрать технику у подруги. И выиграл в этой неравной схватке конечно Белоус. — Сань, ты ту? — спросил парень. Я кивнула на этот вопрос, но тут же догадалась, что он меня не видет и поспешила исправиться. — Да, привет, Дим, — ответила я. — Рассказывай, что произошло? — приказал Димка. Плохая идея была звонить Ксюхе, зная, что её избранник лучший друг Тёмки. — Ничего, Дим. Мы сами разберемся, — и почему осознание простой истины приходит так поздно? Без них теперь не обойдется. — Я сказал, рассказывай! — прикрикнул парень. — Я не хочу! — капризно заявляю, слегка топнув ногой. В трубке слышу тяжелый вздох Димки, который явно разочарован моим решением. — Послушай, Сашуль, я не первый год знаю Пиндюру. И за всё время нашего общения он ещё не разу вовремя не тормознул вовремя в общении с девушкой. Пиндюра вообще человек, который не имеет понятия «тормоз» и «задняя». Он такой человек, который, если решил, то до конца. И к ссорам это тоже относиться. И, если сейчас он что-то натворил, то ему срочно нужно вправить мозги. Тёма ведь, как Тузик грелку, может порвать кого-нибудь в гневе. Просто расскажи, что он сделал, — Дима замолчал. Я не выдержала — заревела. — Тут Тёмка не причём, я виновата, — глубже вздохнула, пытаясь остановить поток соплей. — Я переехала к отцу прямо перед приездом парней домой и забыла предупредить. В общем, вещи мои пропали бесследно, можно сказать. Потом мы их с девчонками дома встретили, и я осталась ночевать у них дома. А с утра не предупредила, что иду домой. И трубку не взяла, когда звонил, тут просто гости были у отца. В общем, не нашла свободной минуты. Он с ребятами там шумиху подняли, и вот… — я шмыгнула носом, задыхаясь рыданиями. — Сашунь, — простонал Дима, осуждая меня за мою забывчивость. — А ещё он начал что-то про «папика» нести, когда я вечером пришла объяснить всем, где была. Я не выдержала и закричала на него. Просто про «папика» реально полный абсурд, — и снова шмыгнула носом, вытирая слёзы. — О, Господи! Пиндюра — мудак! Вечно всем слухам верит, идиотина! — измученно застонала в трубку Ксюша. — Убью, свинью, когда вернётся! — зло пообещала она и стала кричать что-то ещё. Типичная старшая сестра брата в действии. — Что делать? — тихо спросила я, снова плача. — Так! — кажется, Белоус мгновенно взял себя в руки и собрался для раздачи указаний. — Ты успокаиваешься и ждёшь, пока этот дебил вернётся. Поверь мне, ещё одумается, — поддержал Дима. — Спасибо тебе, — вздохнула я. — Всё, не унывай и не вешай нос! — распорядился Дмитрий, скинув. Я угукнула в отключенный телефон и начала вытирать лицо от влаги. Потом поставила телефон на беззвучный, что бы, если найдётся человек, который будет искать меня ночью, не разбудили ребенка, и спокойно зашла в комнату, готовясь поспать и ненадолго забыть этот кошмарный день. Ложиться на одну кровать с Моникой я побоялась. Ещё придавлю её что-нибудь во сне. Пришлось оградить малышку от краев кровати лишними подушками, а самой улечься на мягкий ковёр. С заложенным от соплей носом и опухшими от слёз глазами только спать и надо.