Вернувшись домой с прогулки с Артёмом только в одиннадцатом часу ночи, я, как минимум, ожидала долгих и продолжительных нотаций на тему: «Где была? С кем была? Что делала?», но дома была идеальная тишина, которую я даже пару первых секунд боялась нарушить. Но потом до меня дошло, что, будь отец дома, я уже оказалась бы закатанной под асфальт. Попробовала покричать… Сначала по имени, потом о помощи, что бы уж наверняка, если папа здесь, его найти. Но мне никто не отозвался, тогда пошла сначала в его кабинет, а потом в комнату. Дома было пусто, тихо и одиноко. Никого не было. Даже элементарной мышки не было. Меня все оставили одну. Недоброжелательно фыркнув на сия явление, я уселась в своей комнате на кровать в позе лотоса и принялась думать, куда папулю понесло на ночь глядя. В родной кроватке ко мне пришла мысль ему позвонить. Мне никто не ответил. Я надула губы и наигранно обиделась, хотя до чертиков уже забеспокоилось о местонахождении родителя. Тут же я вспомнила, что вчера отец уходил на свидание с Лианой. С трудом отыскивая её номер в «контактах», звоню, но и она меня тоже игнорит, не берет трубку. Тяжело вздыхаю и откидываюсь на подушки. Я уже говорила, как грешу на подушки за то, что они не умеют сохранять запах человека?
Тяжело вздыхаю, и принимая позу лотоса, опять думаю. Заявить в полицию можно только по истечению трех суток, значит, лейтенанту Довыдову звонить нельзя. У нас прошли всего сутки. Что могло случиться с папой за сутки? Моя богатая фантазия успела выдумать тысячу и одну версию случившегося. Начиная с обычного «задержался на работе» до «ушёл работать на тот свет». Бррр… Покачала головой, отгоняя последнее предположение. Уж чего-чего, а этого точно не могло случиться. Я попыталась успокоить свои нервишки и заснуть. Завтра же найду кого-нибудь из этой гулящей парочки и допрошу! Ага, как бы мой допрос плавно не перетек в их допрос, а то знаю я папины уловки! Начну я, а закончит он, как всегда! Найдя свой телефон в далеком царстве за тридцать девять земель. Я сначала с чистой совестью залезла в «ВК», в котором срочно надо бы сделать очистку сообщений и заявок в друзья. К слову, почему бы не сделать закрытый профиль? Ладно, не будем так сильно огорчать поклонников. А потом, решив, что мне переписываться с людьми в социальной сети мне крайне не удобно, я зашла в список контактов на телефоне и напечатала обычное «привет» Крыловой, которая тут же незамедлительно на него ответила.
Переписка с Алиской меня заметно отвлекла и уже минут через пятнадцать, когда Алиска дошла до кульминационного момента их с Киоссе ночных гуляний, я и думать забыла, что полчаса назад беспокоилась о местонахождении родителя. Кстати, о кульминационном моменте гуляний моих дорогих «детей»: Киоссе решил понтануться и показать как классно он водит машину с закрытыми глазами… Ну тут я надеюсь всем понятно, что этот перец чуть не врезался в столб, благо Алисон вовремя завизжала и заставила этого прирожденного косячить открыть глаза? В общем-то, с Алиской мы попрощались только в половину первого ночи, когда мне реально захотелось спать. Но тут моя ручка снова потянулась к телефончику. Надо бы глянуть «твиттер». Ну и чтоже я увидела в твиттере? Твиттер у нас глаголил истину и транслировал сначала каждый шаг Киоссе, который на ночь глядя решил пожрать, и комментарии к этому действу ребят. Быстро нашла в списке контактов Тёму и решила написать сообщение.
«Спокойной ночи: -*» — гласило мое сообщение Тёме. Через пару минут, которые я была занята просмотром новостей от «Mband», телефон пиликнул ответным сообщением.
«Телепузик, почему не спим? 0_о» — никогда не думала, что буду так рада милому «телепузику», который случайным образом начал свое существование в Киеве в квартире Ксюше около дверей её спальни.
«Телепузик скучает: — (» — слукавила я, при этом улыбаясь, как Чеширский кот.
«Я тоже скучаю: -*» — пришел ответ. При этом я точно знала, что Тёмка сейчас сидит где-нибудь на диване, выглядит очень довольным и улыбается словно котенок, которого накормили сметаной.
«Давай ложись спать, завтра рано вставать. Целую, сладких снов: -*» — ну какой леший ослушается такого милого наказа? Естественно, не я.
Благополучно уснула после этого сообщения, не забыв поставить будильник на восемь утра. Слава всем Богам, на студию мне к двенадцати, а, значит, с 8:00 все должна была успеть. Посмотрела замечательный ужастик во сне со мной в главной роли (всего-то за мной бегал какой-то плюшевый мишка с ножиком, подумаешь). Впервые на моей памяти, я так боюсь обычных плюшевых медведей! Я встала естественно не выспавшейся, а потому на кухню шла в полусонном состоянии с полуоткрытым глазом (второй глаз вообще было не под силу открыть). Войдя на кухню, я прямым ходом направилась к чайнику, который незамедлительно поставила кипятиться. Кинула в свою кружку законные две ложки растворимого кофе и два кубика сахара и села на табуретку дожидаться чайник. Со спокойной душенькой закрыла глазик и приготовилась погрузиться в дремоту, как тут…
— Доброе утречко, доченька! — насмешливый голос мужчины от куда-то слева.
Сонный мозг сначала дал команду перекреститься и отгородить себя от всех нечистых сил, а потом только схватиться за сковородку и окончательно проснуться. Сказать, что меня напугали — это ничего не сказать. Как бы выразился простой русский человек, «вы не ждали, а я приперся!». Я задохнулась чувством испуга и только спустя секунд пять смогла распознать в мужчине за кухонным столом отца. Ещё раз перекрестилась уже сковородкой и отложила сия агрегат подальше. Папу такая моя реакция только забавляла и он уже в открытую смеялся на до мной. Посмотрела на него, как на пингвина в Африке, и, облегченно выдохнув, приземлилась на табурет, что бы успокоиться.
— Папа, блин! — единственное, что я смогла сказать на его фееричное появление. — Зачем так пугать? — понятное дело, что он хотел привлечь к себе внимание, но у меня серьезно чуть сердце не разорвалось. А если бы коньки отбросила?! «Я же так молод! Я не хочу умирать!» — и вот снова со мной любимые цитаты из «Алеша Попович и Тугарин Змей». Хотя стоит пожалеть мои бедные нервные клетки — смерть ещё глупее, чем при провожании парней в тур. Свихнусь скоро с такими потерями.
— Не ожидала? — поиграв бровями, спросил отец.
— После того, как вы, Федор Михайлович, позавчера ушли на свидание с Лианой и не вернулись, я ожидала все, что угодно, но точно не ваше мифическое появление на кухне с утра по раньше, — отбила я. Папа рассмеялся. — Это не смешно! — возмутилась. — Я серьезно за тебя испугалась! — жаловалась, строя из себя обиженную, а папа ещё больше заливался хохотом.
— Прости, дочур! — улыбался папа. — Позавчера пошел дождь и Лиана предложила остаться у неё, — я состроила мордашку, мол, поверила во все безоговорочно и даже речи не может быть об оспаривании такого неубедительного оправдания. У него машина есть так если что! Кому он тут про дождь заливает? Той, которая сама позавчера под дождь попала? Ну-ну, да-да. — А вчера поздно вернулся с работы, — предлог тоже не особо убедительный, зная во сколько я вчера вернулась домой и до скольких не спала, но аргумент уже правдоподобнее, чем предыдущий.
— А трубку почему не брал? — подозрительно прищурившись, спросила я. Нет, ну уж, если расспрашивать, то по полной.
— Телефон разрядился, — ответил папа с хитрецой. И ведь не придраться к такому оправданию! Никто ведь не докажет, что телефон был включен. Я кивнула на вопросительный взгляд отца и с разочарованным вздохом приземлилась на табуретку, признавая свое поражение в битве допросов. Наверняка сейчас папуля начнет что-нибудь спрашивать. У него вероятно тут по всему дому камеры понапичканы… — Тебе мама не звонила? — однако странный вопрос, я, как минимум, ожидала вопрос про гостей, но уж точно не про маму. Удивленно посмотрела на папу и отрицательно покачала головой, признавая отсутствие сия фактора. — Звонила мне, — с тяжелым вздохом сообщил он. Не сказать, что папа не любил, когда ему звонила мама, но сам к сия процедуре прибегал с заметной редкостью и только в случаях крайней необходимости, хотя и поддерживал с ней достаточно неплохие отношения.
Следующие минут сорок в мои красивые уши вливали информацию, что вчера окло четырех часов дня мама не смогла дозвонить мне, но дозвонилась отцу и потреболвала с него полный отчет о моей жизни начиная с начала марта месяца (и это хорошо ещё, что она ему про Киев не ляпнула, где прибывала на тот момент времени). В общем отец принялся рассказывать ей, что жила я у друзей, строила карьеру, знакомилась с звёздами шоу-бизнеса. И вот тут мамуля заинтересовалась последним пунктом. Рассказывая про братьев Меладзе, с которыми маман оказывается тоже знакома, папа ляпнул про «молодого ухажёра». Вот в этот самый момент я и подавилась яичницей, которую жевала. Как, наверное, любая мать, моя мама воспротивилась сия факту о 24 летнем человеке и прибегла к угрозе скорого приезда в столицу России. На этом моменте надо бы перекреститься и исповедаться отцу обо всех грехах, мною совершенных, потому что моя мамочка хуже Измы из мультфильма «Император Куско» (Изма ложала постоянно во всех делах, а мамка так просто не сдастся, пока не уберет со своей ороги нежелательного объекта.
Далее с отцом мы пришли к выявлению интересного факта… Папа оказывается хочет познакомится все-таки с моим «парнем». Глазела на отца минут пять ничего не понимая, а потом чуть не ляпнула: «вы сговорились что ли все?». Благо язычок вовремя прикусила, а вот моя ручка все-таки ударила меня по лбу. В общем-то, целую лекцию по уговариванием привести домой объект моего обожания я терпела ещё на всем пути до студии, куда отец любезно предложил меня подвести. Можно же догадаться, что на работу я сегодня ехала далеко не в лучшем настроении?
Стоило ожидать и того, что весь рабочий день, если не встречусь с девочками или ребятами, я буду ходить жутко раздражительная. И ребят с девками я естественно не нашла. Поэтому к Анжеле Андреевне мне пришлось топать такой, какая я была. Вот тут и началось все веселье. Я пела, Анжи что-то не нравилось, она кричала, я бесилась. Так и жили до поры до времени пока микрофон не полетел в стену позади концертного директора, а в меня папка с расписанием ближайших концертов, Э, а именно прошло ровно два часа с момента моего появление в этих стенах. Нервов находиться в одном помещении у нас не нашлось, по этому договорились, что, отдохнувшие, спокойные и счастливые, встретимся здесь же через час. Разошлись по разным сторонам: она — влево, я — вправо, на пути к большому репетиционному залу (хотя вот тут ещё поспорить можно, он там всего на 1 м² больше), где надеялась найти ребят. Как я и ожидала, тут и собрались все ребята, которые как раз распевались. Никита сидел за синтезатором, рядом стояли парни и пели.
— Всем привет! — воскликнула я.
— О, здорово! — обрадовался Рамм, тут же бросая микрофон. Я хохотнула и улыбнулась.
С парнями я тут же забыла о утреннем разговоре с отцом и смогла с удовольствием раствориться в крепких объятьях Тёмки. Минут чрез 15 к нам присоединилась «ВИА Гра». Меня в крайняк понесло от Тёмкиного голоса, когда он начал петь песню «Пойми». Вместе с Романовой мы даже чуточку потанцевали. Но, когда она начла использовать Влада, как шест (от чего бедный Владик даже слова забыл), я не сдержалась захохотала и упала на диван, с удобством устроившись на коленях Герцег и Кожевниковой. А Мишаня продолжила вытворять что-то невообразимое с Раммом. В конце этого «выступления» Цоя и Артёма накрыл жуткий хохот, а Влад с Кисой тяжело вздохнули и отвернулись. Вот тут и настала вторая волна смеха, до всех дошло, что бедного Рамма и Киоссе это довело до крайней точки…кипения. После мы устроили небольшой перекус, который я с энтузиазмом воприняла. Тут же слезла с колен девчат, приняла сидячие положение и в предвкушении потерла ладошки. Миша плюхнулась на освободившееся место между Настей и Эрикой. «Сейчас меня покормят! Сейчас я буду кушать!» — не могла в этот момент удержаться от напоминания всем известных цитат из «Маши и Медведя».
Но тут нас ждал нежданчик. Поскольку девочек было четверо (именно это число человек максимум вмещал в себя диван), то мальчикам мест не досталось. Все смотрели на дерзких «ВИА Гру» и меня в ожидании, но, кажется, мест мы уступать не хотели Я глянула на Тёмку, который держал пакет с вкусняшками, потом на парней, которые тоже вероятно держали вкуснятину, затем на девчат, которые с вызовом смотрели на ребят. Похоже, у них не в первый раз идет дележка дивана. Я же осталась сидеть на месте, совершенно ничего не предпринимая, что бы меня потом заочно не приписали к одному из кругов. И тут произошло нечто… Все четверо парней подошли к столику возле дивана и сложили пакеты. Я уже хотела открыть ротик и спросить, что за херня, как парни отошли. Девчата похоже тоже удивлены тактикой парней. Рамм с Никитой переглянулись. Сразу ведь подозревала, что они что-то замышляют! И тут по комнате разнеслись сразу несколько воплей, даже целых восемь. Парни с победным кличем разогнались и приземлилась на колени бедных дам, при этом я не стала исключением и сейчас умирала под тяжестью веса Артёма.
— Хороший мальчик! — радостно воскликнула Анастасия, которая орала изначально больше всех, похлопывая приземлившегося на её коленки Киоссе, к слову, приземлился он куда мягче в отличие от трех своих дружков.
Однако на таком приземлении парни не остановились. Лично мой ад начался в тот самый момент, когда мои бедные ручки поймали, заломали, а меня саму начали щекотать. Где-то рядом хохотала Эрика, а я не отставала от неё от неё, при этом ещё брыкалась им пыталась избить Пиндюру, что бы он отстал уже наконец! Мне же щекотно!
— Толенька, пусти, родной! — визжала Герцег. Я лишь хохотала и не могла вдохнуть воздуха, что бы начать молить о пощаде.
— Темочка! — кое-как отхватив себе глоток воздуха, завизжала я сквозь хохот. — Темушка! — хохотала. Артём улыбался и продолжал меня щекотать. — Отпусти, отпусти! — молила я. Он наконец остановился и дал мне отдышаться.
— А что мне за это будет? — спрашивает Пиндюра, насмешливо.
— О, вымогательство пошло, ну что за народ? — возмутилась Романова, которая гордо восседала на диване, а на её коленях Влад. Подтолкнуть меня вызвался Цой.
— Ну, Гордеева, давай рожа… —, но на этой букве Толик запнулся, хотя всем уже было понятно, что он хотел сказать «рожай», и продолжил уже совсем по другому. — Говори быстрее! — махнул рукой, при этом любезно подав Эрике, что уже отмучилась, другую руку. Толянчик сел на дивн, а ему на колени приземлилась Герцег.
— О Господи, — устало вздохнула, пополняя запасы кислорода в своем организме. — Все, что хочешь в пределах разумного, — сдалась я, немного пораскинув мозгами.
— Ну, окей. Я подумаю, — заулыбался Артём. Тёмка поднялся и развернулся ко мне спиной, начиная рыться в рюкзаке (в этот момент не удержалась и показала язык здоровяку, над чем заржал Рамм, которому тут же показался средний пальчик с новым маникюром). — А пальчики и пообломать можно некоторым девушкам! — кинув в меня шоколадку «Milky», предупредил Тём.
— Он первый начал! — ляпнула первое, что пришло в голову, чем естественно рассмешила дам.
— Ага, я тебе верю, — усмехнулся Тёмка. — Давай поднимайся, я сяду! — любезно подал мне руку, все ещё улыбаясь.
— А может не надо? — засмеялась я, не принимая его предложение встать.
— Надо, Саня, надо. — покивал головой Тёма и сам ухватился за мою культяпку.
— А я думаю, что не надо! — отдернула свою руку, приземляясь обратно на диван. Пиндюра закатывает глаза, ухмыляясь.
— Телепузик, ты долго ещё надо мной издеваться будешь? — спрашивает Артём. Все вокруг падают со смеху уже после первого слова, а я довольная встаю со своего места и освобождаю его для Тёмки. Сама плюхаюсь попочкой на мягкий подлокотник.
— Тэлэпузик? — смеясь с набитым ртом спрашивает Настя. — А как же «заяц, котик»? — мы с Артёмомм берем по бутерброду, при этом его рука ложиться позади моей пятой точки, которая, к слову, ещё должна сказать своей личной «Изме», что любит этого «ухажёра». Стоило бы позаботиться, что бы сам «ухажёр» про «люблю» не прознал, а то будет потом ходить, нотации читать.
— Бегомотики, мышки, пышки, крыски? — продолжает допрос Анастасии Ник.
— Киоссе, тебя не в ту степь понесло! — заржал Рамм. На что Никита лишь махнул рукой.
— Дорогие мои, телепузик — это телепузик, а свои «мышки, пышки, крыски» оставьте при себе, — засмеялась я над словами Кисы.
— Поддерживаю, — еле-еле выговорил Артём, так усердно жевал бутерброд.
Итак, дальнейший прием пищи у нас происходит без резких скачков смеха. Мы разговариваем на разные темы, договариваемся в скором времени куда-нибудь выбраться всем вместе. Тут же Киоссе выпрашивает у старших привести с собой подругу (которую я кажется знаю лично). У меня происходит борьба за шоколадку с Никитой. И, в конце концов, мы расходимся по разным комнатам для продолжения репетиций. Вечером я встречаю ребят возле входа. Мы долго разговариваем. Я стою рядом с Тёмкой, а он обнимает меня за талию. В общем-то все было отлично, я явно не собиралась домой, но тут меня прервал звонок телефона. Я тут же подняла трубку. Это оказался папа, который сообщил, что сегодня дома не появиться, у него появились «важные дела». Я лишь хихикнула в трубку и пообещала, что дом будет в целости и сохранности, когда он вернется.
С ребятами мы говорили ещё на протяжении получаса, после чего засобирались домой.
— Тебя домой отвезти? — спросил Тёмка, когда мы начали расходиться. Но ответить я не успела. К нам подбежал Киоссе, при этом с очень милой мордашкой. Наверняка что-нибудь выпрашивать хотел.
— Тёмочка, а дай мне свою машинку? Обещаю буду мега осторожным! — в конце предложения Киса похлопал глазками.
— Мелкий, мне ещё Сашку домой везти, так что догоняй Владислава! — усмехнулся Артём и потянул меня за руку к машине. Я лишь посмеялась над ними и послушно потопала вслед за Пиндюрой. Через пару секунд я приземлилась на пассажирское сидение в Тёмину машину.
— Хитрюга! — пожурила я его со смехом, как только мы тронулись с места. Он хохотнул, но ничего не ответил.
Дорога до дома занимает не так много времени. Пока мы едем и стоим на светофорах, разговариваем. Чисто случайно я застрагиваю и тему Киева. Я хохочу над тем, какими «прелестными» эпитетами Артём кроет Диму. Но буквально через полчаса мы оказываемся возле моего подъезда, и приходит время расставаться. Артём открывает дверцу с моей стороны и подав руку предлагает выйти. Я улыбаюсь таким манерам и выхожу, останавливаясь на тротуаре.
— Ну что давай прощаться? — Тёма обнимает меня за талию, притягивая к себе. Но неожиданно в мою головку приходит озарение. А что если…
— Ну не обязательно прощаться, — хитро говорю я, улыбаясь.
— В каком это смысле? — усмехается он. Чуть отстороняется и смотрит мне в глаза.
— Ну, папы дома нет и мы вполне могли бы подняться и посмотреть какой-нибудь фильм. В крайнем случае, просто обожраться шоколада, которого у меня завались, — хихикнула я.
В последующие вечера недельки на две сия традицию мы взяли в привычку. Каждый вечер смотрели новый фильм или ели шоколад. В прочем, род занятия был не так важен мы все равно, в основном, разговаривали друг с другом и лишь изредка поглядывали на экран телевизора. За две недели ничего почти не поменялось. ВИА Гра выпустила новую песню, ребята работали над новым треком, текст которого придумал Меладзе. Папа почти переехал к Лиане из-за чего я в принципе и осталась одна в большой квартире, от куда наконец-то выгнали домработницу!
Спустя две недели наша компания все-таки выбралась на отдых, куда естественно была приглашена и Лиса. Местом отдыха мы всеобщим голосованием выбрали боулинг. Но появляться на этой вечеринке с Кисой моя подруга не захотела, по этому мы собрались с ней у меня дома и начали выбирать наряды. В конце концов, чуть не подрались из-за футболки KIDа, которую эта стерва нашла у меня в шкафу и собиралась надеть. С криками, психами и истериками, я все-таки получила свою любимую футболку обратно и запрятала её по дальше от загребущих рук Крыловой. В итоге, подруга надулась, осталась в своем топике и пригвозила свою попочку к моей кровати. Я же начал искать подходящую кофту. Вскоре обида у Алисы прошла и она мне начала тараторить про сюжет трилогии «50 оттенков серого».
— А он ей такой: «Давай контракт подпишем?», а она такая: «Какой контракт?», а он такой: «Ты девственница?». Не, ну ты представляешь, это прочитали все наши одноклассницы, а так же ещё и на фильм сходили! Я в шоке! — выговаривалась Лиса. Я лишь хохотала.
В итоге, я узнала содержание всей трилогии во всех пошлых красках, по этому когда мы появились в боулинге, то не сдержалась и вместе с Алиской тихонечко смеялась над бедным Кисой. И поверьте, материала, что бы смеяться до боли в животе, у нас было жутко много. Вскоре Алиса в тихом пересказе дошла до главы со столом для бильярда и мы очень сильно обрадовались, что парни нас потащили в боулинг. Смеяться на столь откровенную тему мы конечно же могли не всегда, во-первых, потому что рядом обязательно сидел либо Артём, либо Никита, во-вторых, потому что на нас очень странно поглядывал парень из-за соседнего столика. Итак, тихие похихикивания пришлось очень скоро прекратить так, как Киоссе выбесили наши смеющиеся физиономии и он выгнал Алиску играть. Я тихо мирно спряталась за Тёмкой и сидела ниже травы, тише воды, пока на весь зал у меня не заорал телефон голосом Селены Гомес. Сия песенка у меня стояла исключительно на одного человечка и я даже боялась представить, что она хочет.
Сегодня же только 17 мая, до моего день рождения целых пять дней осталось, значит, звонила она явно не по этой причине. Значит, все-таки решила поговорить на счет ухажера. Я в шоке уставилась на свой телефон, пока наконец не решилась поднять трубку.
— Я сейчас вернусь, — предупредила всех присутствующих и, встав с места, выскочила из зала, нажимая на зеленую кнопку. На ходу отвечая, направилась в сторону женского туалета. — Да, мам? — ответила на звонок.
— Привет, доченька, — приторно сладко начала мама. Я тяжело вздохнула. Разговор обещал быть долгим. Я прислонилась к ярко зеленой стене туалета. Тут же ещё раз хлопнула дверь, и я удивлением обнаружила, что входит сюда Тёма, при этом закрывая за собой дверь на замок.
— Как дела, мама? — спросила я, спрятав взгляд от Артёма, который встал рядом и явно прислушивался к разговору.
— У нас с ребятишками все нормально, а вот у тебя, судя по папиным словам не все так гладко, — меня задело то, с какой уверенностью она говорила об этом.
— У меня все отлично, — недовольно поправила я. Пиндюра где-то рядом недовольно вздохнул. И вот чего недовольный то уже? Его руки обняли меня за талию.
— Слышала я, как хорошо, — с презрением фыркнула мать.
— Мам, что ты хочешь? — скривилась я, тут же закипая.
— Я ничего! — крикнула в ответ мама. Я даже телефон от уха подальше убрала, чтобы не оглохнуть.
— А что тогда? — недовольно поинтересовалась.
— У тебя парень появился? — будто сама не знает. От этого настроение заметно упало.
— Думаю, папа тебе уже доложил, — намекнула я на то, что мама уже в курсе всего происходящего.
— Доложил, — хмыкнула мама. — Ему 24? — я посмотрела на нас в зеркале. Обычная пара, чего же все так до нас докапываются?
— Да, ему 24, тебя что-то смущает? — выгнула брови.
— Смущает! — вспылила маман.
— А меня нет, мам, — спокойно произнесла я и скинула. Не видела смысла разговаривать с ней, когда она так недовольна мной, будто я совсем того. Фыркнула, увидев на экране мобильного свою детскую фотографию с мамой.
— Мама звонила? — спросил Артём. Вопрос был скорее задан, потому что говорить было больше не чего. Я кивнула, повернулась в его руках, обняла в ответ и носом уткнулась в широкую грудь.
— Поехали домой? Фильм посмотрим? — попросила я. Поддержка после этого разговора была нужна скорее не мне, а ему.
— Поехали, — Тёма чуть сконфуженно улыбнулся и грустно посмотрел мне в глаза. Его, взрослого человека, который шел на многие уступки ради меня, это задевало куда больше, чем меня, взбалмошенного подростка, которой не впервые идти против воли матери.
Итак, по тихому выйдя из женского туалета, мы отправились ко мне домой, где сели за просмотр фильма. На этот раз это была какая-то комедия с сомнительного вида американскими актерами. Мы с удобством устроились на диване и стали смотреть. Я не скрывала того, что за развитием фильма совершенно не слежу. Похоже, мамино неодобрение задело меня куда больше, чем я хотела того. Смотрели мы, пока Артём не нажал на красную кнопку на пультике и экран погас, оставляя нас кромешной темноте комнаты.
— Малыш, не расстраивайся, все хорошо будет, — Артём плотнее прижал меня к своей груди и поцеловал в шею.
— Я не расстраиваюсь, — выдохнула я, обнимая его в ответ.
— Ну это тогда я тут сопли пускаю! — меня тут же повернули к себе лицом и внимательно посмотрели в глаза.
— Все хорошо, правда, Тёмк, — я чмокнула его в щеку. — К слову, папа хочет с тобой познакомиться, — попыталась увести в другое русло разговор, пока до конца не расклеилась с возникшей диллемой.
— Правда? С чего это вдруг? — удивился Тёма.
— Правда, — усмехнулась я, а на второй его вопрос лишь смогла пожать плечами.
— Телепузик, ну хватит тухнуть! — меня начали беспощадно щекотать, заваливая на диван.
— Тёмочка! — хохотала я. — Пусти, пусти! — это заметно поднимало настроение и мне и ему.
Спустя секунд пять мне удалось вырваться из его захвата и в темноте бежать в глубь квартиры. Но меня быстро настигли. Спустя всего секунду мое тело оказывается прижатым к стене весом Темкиного тела, а сам Тёма ненасытно дышит в щеку. Его руки проходят путь по вертикали вверх от бедренной кости до рёбер, после чего наши губы сливаются в поцелуе, который очень быстро набирает обороты. Всё происходит за считанные секунды, которые я не замечаю. Хватаюсь руками за шею Пиндюры, прикрывая чертов засос, который оставлен мной три недели назад и который сейчас уже не так ярко выражен, но смущает меня больше всего. Его же руки одним ловким движением расстегивают безрукавку и чуть задирают футболку. Мине становиться жарко, я чувствую как под моими ладонями горит и его кожа тоже. Наши губы разъединяются, поцелуй прерывается, но, кажется, оба мы не желаем останавливать это сумасшествие. Тяжело дышим. Ву темноте пытаюсь разглядеть его глаза. Вижу, что оба мы ещё не пришли в обычное состояние после произошедшего. После зрительного контакта устанавливается барьер между мной и им, который мне переступить просто не хватит смелости. Одну долгую минуту Артём осматривает меня с головы до ног. Я понимаю для себя, что испытываю сейчас те самые чувства, когда это все должно произойти между нами, когда мы должны любить друг друга в постели, и именно это является моим барьером. Мой Темка, только мой. И я хочу его. Всего. Полностью.
Смелости начать сия действо самой нет. Боюсь отказа. Боюсь сделать что-нибудь не так. Боюсь сейчас сделать что-то такое, что потом оттолкнет его от меня. Боюсь любить его в открытую. Боюсь не взаимности. Всего полностью и сразу боюсь. Боюсь того, чего бояться раньше не посмела бы в силу своего характера. Но не боюсь парня передо мной. Не боюсь его возможных скрытых потайных бесов. Не боюсь его рук, лежащих сейчас на бедренной кости под майкой. Не боюсь того, что может произойти между нами. Боюсь лишь сожалеть о данном поступке после. Боюсь, что потом он может найти кого-то лучше. Чувствую, как его плоть упирается мне куда-то в район бедра. Как бы странно это не звучало, я принимаюсь в срочном порядке вспоминать всё, что происходило в трилогии книг «50 оттенков серого», о содержании которой мне не так давно рассказывала Крылова, и очень скоро прихожу к умозаключению, что он меня хочет. Осознание этого придает немного смелости. Уже точно знаю, что отвергнута сейчас не буду. Привстаю на цыпочки и осторожно касаюсь его губ своими. Артём отвечает неторопливо и так же осторожно. Медленно, едва шевеля руками забираюсь ему под футболку, начиная ощупывать кубики пресса.
И даже не нужно тебя просить, ты все устроишь сама здесь…
— Ты ведь понимаешь, что делаешь? — спрашивает Тёма, неожиданно оторвавшись от меня и отодвинувшись на пару сантиметров. Около половины минуты смотрю в его глаза, которые теперь более осмысленно смотрят на меня. Тёмка серьезен, как никогда. Решительно киваю на заданный им вопрос согласием. — Понимаешь, что потом меня можно будет остановить разве, что ударив чем-нибудь тяжелым по башке? — на этот раз киваю незамедлительно и с полной серьезностью.
— Все понимаю, Тём, и останавливать не собираюсь, — прохрипела я, после чего он облокачивается руками на стену позади меня и целует с удвоенной страстью. Мои ладошки отправляются дальше исследовать его пресс. Тут что-то с жутким грохотом летит на пол с стоящей рядом тумбы. Испуганно охаю, оторвавшись от Артёма. Оглядываюсь по сторонам, только сейчас вспоминая, что мы находимся все в том же коридорчике, где он меня поймал.
— Иди сюда, — хрипло зовёт Артём. Отталкивается от стены к противоположной стороне. Облокачивается спиной на противоположную стену и манит меня к себе. Делаю два маленьких шажочка, что отделяют меня от него, и падаю в его объятья.
Ты так покорна мне явно не скована…
Он наклоняется и, чуть посасывая, целует меня в шею. Издаю странный звук, который является смесью мычания от удовольствия и полустона. Одно резкое движение, он подхватывает меня под ягодицы и мои ноги обвивают его талию. Бугорок на его джинсах теперь чувствую промежностью. Сердце испуганно екает. Для меня все так ново и непонятно, что возвращаются старые страхи, которые совсем не давно казались забытыми. Стараюсь ощупать руками каждую клеточку тела Артёма, это меня успокаивает в некоторой мере. Отмечаю про себя, что Тёма старается держать руки строго на одном месте, но это меня слегка не устраивает на данный момент. Прижимаюсь к нему сильнее, глажу плечи. Прерываю поцелуй и губами перехожу на шею. Его руки приходят в движение, он сжимает ягодицы, от чего я охаю, выдыхаю и отрываюсь от его шеи, краснея.
— Если мы сейчас не дойдем до комнаты, то… — продолжение сия предложения мне вовсе не хочется услышать так, как это наверняка бы звучало слишком пошло, я добираюсь губами до уха и целую где-то за ухом. Меня прерывает на легкий смешок и искреннюю улыбку. Все слишком стало походить на сцены из фильма.
Твоя улыбка страшно заводит…
И становится простой и понятной…
В следующий момент он не дожидается моих слов и просто переворачивается, прижимая меня к стене. Я таю от его прикосновений и, если бы не поддерживающие меня его руки, то стекла по стеночке на пол и распласталась лужицей. Снова поцелуй: жаркий, страстный, такой нужный. Он отрывает меня от стены и идет в сторону комнаты. По дороге врезаемся в стену и останавливаемся около неё, продолжая целоваться. Тёма явно не настроен идти дальше. Отнимаю одну руку от его тела и ощупываю стену подо мной. Ребристый рисунок обоев, выключатель, косяк. Отлично мы около какой-то комнаты. Быстро включаю мозги и соображаю, где в моем доме выключатель рядом с дверью. На ум приходит только ванная. Значит, всего в двух метрах от нас по правой стороне моя комната.
— Тём, комната, — с сбивчивым дыханием шепчу я. — Ещё немного, — не знаю, кого я хотела успокоить этой фразой себя или его.
Пиндюра с тихим рыком делает оставшиеся два шага и буквально вваливается в комнату.
С диким грохотом от его рук с небольшого стола возле входа летит на пол несколько учебников и косметичка. Их место занимаю я. Тут же с меня слетает и безрукавка, которая мешала нам ещё в коридоре. Он накручивает мои волосы себе на кулак и чуть оттягивает назад, смотря на то, как я выгибаюсь в спине, следуя за его рукой. Горячие губы Артёма впиваются мне прямо в ключицы и я мысленно благодарю Алиску, которая перед встречей с ребятами заставила меня напялить футболку с большим вырезом.
Ведь тебе же нравится, когда я сжимаю твои волосы…
Когда снимаю с тебя всё, что мешает…
Он отпускает хвост, руки перемещаются на талию, задирая футболку почти до груди. Я целую его шею, желая оставить пару отметин сегодняшней ночи.
— Сань, — тихо зовет он, почти на ухо. Я отрываюсь от своего занятия и смотрю прямо в его глаза. Где-то в уголке мозга возникает мысль, что я сделала что-то не так.
— Что? — спрашиваю, не желая дальше терзать себя неизведанностью.
— Это последний шанс остановиться, — предупреждает он. Вижу, даже чувствую, что сам он этого не желает, хочет продолжить. Но он отводит взгляд и отодвигается на несколько миллиметров.
— Тём, — зову я. Он обращает на меня свой взгляд, переплетает наши пальцы. — Я хочу продолжить, — тихо говорю я, слегка краснея.
— Тогда у меня есть условие, — говорит он, наклоняется и целует в шею, расплетает пальцы и руки кладет на мои бедра.
— Какое? — спокойно спросила я, однако на ум пришла не хорошая ассоциация с фильмом «Сумерки». Эдвард и его условие — согласитесь не самое лучшее ожидание от Тёмкиных слов? Хотя я вдруг остро почувствовала, что сейчас выполню любое его желание каким бы абсурдным оно не было. Пусть это будет даже самое пошлое и непристойное.
— Ты сейчас в трех словах опишешь свои чувства ко мне. — его горячие дыхание обожгло мочку уха. Он резко отстранился от меня на прау сантиметров, посмотрел в глаза.
И я утону в твоих глазах,
А ты откинешь в сторону гордость.
— Боюсь в три слова не уложусь, — лукаво ответила я.
— А во сколько уложишься? — незамедлительный вопрос. Понимаю, что, как и любой мужчина, Артём хочет услышать простое «я тебя люблю», но меня это не устраивает. Хочу быть оригенальней.
— Минимум в 4 словосочетания, — отвечаю я.
— Ну тогда в твоем распоряжение 4 словосочетания и 1 минута. — шепчет он на ухо. Меня начинает слегка потрясывать от желания поскорее закончить все разговоры и перейти к делу.
— Уважаю тебя, — шепчу я. Он в один момент притягивает меня к себе, руки залезли под застежкуц лифа, массируют спину. — Доверяю тебе, — говорю чуть громче. Его движения изводят. Между ногами горит. Не сложно понять чего я хочу в данный момент. — Верю в тебя, — говорю я уверенно, прекрасно помня о его убеждениях. Он смотрит прямо мне в глаза, остается главное, четвертое словосочетание. — Люблю тебя, — мои слова звучат серьезно. Я ни на минуту не сомневаюсь в своих словах, не сомневаюсь в своем выборе. Артём останавливает всякое движение тела. Четко глаза в глаза и никуда больше.
Меня сводит с ума твой голос.
И ты знаешь, — это даже больше сближает.
— Не думал, что ещё кого-то полюблю, кроме Даши, но появилась ты… Такая маленькая и бойкая, которая выбралда очень странный способ знакомства с новыми соседями, — он6 усмехается, вспоминая трехклятый штраф, который и свел нас всех вместе, который соединил два разных мира в одну Вселенную. — Которая пожертвовала своей репутацией, только что бы выгородить меня перед бывшей. Которая выслушала все подколы Белоус и не одного не оставила без такого же ехидного ответа. Которая не испугалась ответственности за поступки, которая часто дерзила и воротила нос от любой помощи, — я улыбалась, как шизик, с каждым его словом все шире и шире. Он смотрел на меня ещё секунд три после чего мимолетно улыбнулся и прильнул к моим губам. Поцелуй набирал силу, я уже могла гарантировать, что сегодня мы больше точно не заговорим.
Тело цвета золота, одежда в сторону.
Во время поцелуя с меня слетает футболка. Я остаюсь в одном лифе. Мои ноги обняли его за талию. Я прижала его к себе, руками обняла з шею. Руками он начал гладить живот, плальцами задел ремень. Звякнула пряжка, дышать стало чуть легче, но сердце заколотилось в два раза быстрее. Разряды тока стали происходить чаще. Я задрала его футболку выше, почти до груди, оголила кубики пресса.
— Снимай, — сказал Тёма, чмокнув меня в нос, поднял руки вверх и чуть-чуть отошел, что бы я сняла с него вещь. Я чуть поколебалась, но потом решительно потянула за края футболки вверх. Вещь осталась валяться рядом со мной на столе.
Ладони загорелись пламенем как только я коснулась оголенной груди Артёма. Такого раньше не было. Это вызывает некое удивление, желание узнать, что будет дальше. Его руки медленно добрались до пуговицы на джинсах. Судорожно выдохнула, его губы накрыли мои. Тело пробрала дрожь. В который раз удивилась странной реакции на это сумасшествие.
Наплевать на любые законы,
И по-барабану, что скажут другие.
Щелкнула клепка. С приятным шорохом разошлась молния ширинки. С каждым движением мы стирали все новую грань. Где-то в уголке сознания зародился список нарушенных статей. И, по мимо статьи о порче городского имущества, галочкой теперь по метилась и 131 статья УК РФ. Его руки забрались под пояс джинс, сдвигая те на несколько сантиметров вниз. Руки плавными движениями подхватили меня под попу и в следующий момент снова оказалась у него на руках. Мои руки зарылись в его волосы. Всего спустя долю секунды под нашими телами с жутким скрипом прогнулась кровать. Тёма оторвался на пару секунд, вдохнул воздуха и накрыл мои губы поцелуем. Мои ноги все так жк оставались на его талии. Руки каким-то неведомыми силами потянулись к ремню джинс на Тёмином теле. Пряжка звякнула и расстегнулась. Артём тут же повалил меня на подушки, нависнув на до мной, и руками ухватился за мои джинсы, которые под его воздействием стали сползать вниз. Разорвал поцелуй и, отстранившись, начал стаскивать с меня эту несчастную вещь гардероба. В миг раскрасневшись, я хихикнула. Слишком нервно и отрывисто, что бы думать, что для меня процедура оголения тел проходила быстро и безболезненно. Пиндюра вместе с джинсами стянул с меня и носки. Было жуткое желание закатить глаза и сделать жест «рукалицо». До того мне это все казалось нелепым. Тут же он сам стянул с себя свои джинсы, оставаясь в одних боксерах. Артём прошелся по мне оценивающим взглядом и тут же встал на колени н6а уровне моих коленей так, что мое тело оказалось между его ногами. Вы как бы себя вообще почувствовали в этой ситуации? Вот именно в таком расположении тел? Мне лично жутко захотелось бежать далеко и долго, пока вся дурь не выветриться. Тёма наклоняется и целует меня в живот. Сначала я издаю резкий выдох. А как только его язык обводит контуры пупка издаю стон и слегка дергаюсь. Разум снова остается отключен и ждет следующего прозрения в моем мозге. Тело же само уже полностью подвластно Артёму и, когда он выпрямляется, я уже выгибаюсь в спине со стоном, требуя продолжения.
Ты отдаешься мне без остатка.
Я в один момент поднимаюсь вслед за ним и начинаю целовать его кубики пресса, грудь. Он рычит что-то не членораздельное из чего я узнаю лишь свое имя. Все остальное остается для меня не разборчивым так как уши будто заложило ватой. Губами дохожу до моей любимой татуировки в виде звездочек. Целую. Не понимаю почему она мне так нравиться, ведь сделана в честь другой женщины. Краем сознания отмечаю, что тоже хочу татуировку, которая каждый раз мне будет напоминать о Тёмке, и что надо развить эту мысль в более подходящий момент. Его руки бродят по моей спине и тут расстегивается лифчик, который тут же летит в сторону. Тёма переворачивается и оказываюсь сверху на нем.
И все, что вокруг — нас не заботит.
Просто спрячем за шторами город.
Его руки снова сжимают ягодицы. Снова протяжный стон, которого я уже почти не замечаю. Будто пьяна его присутствием, его прикосновениями. Через тонкую ткань нижнего белья чувствую, как его плоть трется об мою промежность. Недовольное шипение с его стороны, после чего я стремительно оказываюсь под ним. Понимаю, что Тёме уже просто невтерпеж со мной играть, ему нужно это. Но именно сейчас я становлюсь ужасно нерешительной. Ещё один жаркий поцелуй в губы и Тёмина рука хватается за трикотажную ткань трусиков. Сдвигаю ноги и не даю снять вещь с себя. Слишком боюсь, слишком неуверенна.
— Малыш, я не сделаю больно. Ты мне веришь? — прохрипел Тёма. Почему мне никто не сказал, что в самый эпичный момент, когда надо орать, истерить и отказываться от всего на свете, я вдруг потеряю голос и смогу лишь стыдливо спрятать взгляд? Почему об этом справочника нет, где бы черным по белому было написано «потеряешь голос на пути в потери девственности»? Возвращаю взгляд к своему избраннику и киваю, как можно убедительней. Артёму я верю, а вот себе уже как-то не очень…
Он склонил голову и поцеловал меня в шею, по телу прошелся заряд тока. Но на шее он не остановился. Дошел до ключиц. Легкий засос. Мокрая дорожка по ложбинке между грудей. Я со стоном выгибаюсь в спине. Разум и тело борется и борьба далеко не равная. Выигрывает тело. Его губы возвращаются в моим. Большими пальцами ног умудряюсь зацепиться за резинку боксеров и тяну вниз. Он резко дергает за ткань моих трусиков и они рвутся, оставляя меня полностью обнаженной. Его губы отрываются от моих, но глаз я открыть не решаюсь. Слишком меня всё пугает. И вот он замирает. Я все ещё ощущаю тяжесть его тела, его неровное дыхание на моей щеке. Ждал пока я открою глаза? Наверное, но это зря. Я ещё не до конца из ума выжила. Мозгов у меня осталось ещё с целое перепелиное яйцо!
— Посмотри на меня, — тихий шепот у левого уха. Какими бы я там мозгами не обладала, а его просьбам противиться не могу. Моргаю, проверяя свою способность видеть, хотя именно сейчас не отказалась бы её потерять, и открываю глаза. Смотрю строго в его глаза. Он серьезен. Кажется, почти не потерял головы, в отличии от меня. Зрительный контакт прерывается, когда его плоть касается моей промежности. Он резко вонзается в меня. Мой легкий вскрик, шипение, всю испытанную боль пытаюсь направить в другое русло и корябаю спину Артёма. Он шипит, но тем не менее целует меня в лоб, щеку, скулу, шею, где-то за ухом. Я понемногу успокаиваюсь и привыкаю к его нахождению во мне. Первый толчок. Стон, выгибаюсь в спине. Второй толчок. Ещё стон, царапина, шипение.
— Будешь…царапаться…я…буду…кусаться, — между толчками говорит он, а на последнем слове кусает в шею, оставляя засос. Потихоньку он набирает скорость.
— Тём, Тёмочка, — шепчу я, между стонами.
Ты что-то шепчешь, но уже все-равно.
Слышу твой стон заполняет всё вокруг.
И вся Вселенная в этой комнате.
Ещё пару толчков и я чувствую, как мыщцы начинают сначала учащенно пульсировать, а потом расслабляются. Что-то шепчу не в силах разобрать собственных слов. Тёма делает ещё несколько толчков и с тихим рыком утыкается мне носом в волосы. Что-то вязкое и теплое остается внутри меня, когда Тёма выходит.
<
i>Взорвусь в любой момент, ты давно взорвалась.
Ты уже не та… Я, уже не я… </i>
Артём перекатывается на бок и притягивает меня к себе. Ещё минут пять лежим, восстанавливая дыхание.
— Завтра ты меня или я себя убьем, но сейчас давай спать, — Артём чмокает меня, поцелуй приходиться на жлку шеи. Я киваю на его предложение и обессиленно закрываю глаза…
