Вернись

В последнее время Акира часто проводит время, бесцельно сидя на постели, уткнув лицо в руки. Ему не хочется совсем ничего, кроме как размышлять, словно он стал стариком. В мыслях мельтешит Широгане, не оставляет ни на секунду. Акиру раньше всегда раздражало его лицо, он старался в него не всматриваться и теперь не может с точностью вспомнить черт — кожа Широгане сливается с волосами, на фоне ломкой фарфоровой белизны он видит лишь синие глаза — иглами, а под ними — яркий рот. Губы Широгане то складываются в насмешку, то печально изламываются уголками вниз. Акира почти не помнит их вкуса, при воспоминании о последнем коротком поцелуе с Широгане рот наполняется желудочной горечью. У потери ужасный вкус, это настолько противно — терять. Физически непереносимо. Если думать о том, что он его, такого ненавистного в свое время, не может забыть — воздуха в легких становится мало, приходится втягивать его носом, глотать комками, ощущая бессильную боль. Сердце стучит всполохами, и дышать тяжело, и думать. Акире не хочется видеть ни Кенго, ни Аю, никого. Он запирается дома, днем сидит, глядя в одну точку. Ночью слышит дыхание города, принимая его за дыхание Широгане. Вздрагивает от ритмичного стука в стекло — дроби, как от дождя. Ощущает прикосновения к телу — воздушные, ненастоящие. «Вернись», — молчит Акира и с трудом засыпает. Видит во сне, что он Широгане целует и гладит, что обладает им, а тот извивается, стонет, ласкает в ответ. Это хорошо до сумасшедшего удовольствия, до безумия, до сладостной дрожи. Кожа Акиры намокает, пульс учащается. Во сне он ярко чувствует вкус, запоминает каждую черточку Широгане, его влюбленный взгляд, голос, измененный недавно полученным удовольствием до низкого хрипа. К утру все это исчезает, размывается, забывается. Оседает в памяти неясными цветными картинками. И у Акиры вновь остаются лишь боль и горечь. Он готов вцепиться зубами в локти от осознания того, как все могло бы быть. Бесится, что не смог примириться со своими чувствами и желаниями раньше. Когда Широгане постоянно был рядом. «Вернись», — молчит Акира, весь залитый светом уходящего дня. Блики солнца подсвечивают прядки русых волос на его голове, превращая их в почти рыжие. От этого он меняется еще больше, хотя от недавнего мальчика, плюющего на свою жизнь, почти не осталось уже и следа. Среди ярких прядей заметны седые. Пока еще жидкие, но уже сияющие серебром, как волосы Широгане. Акира в сотый раз протирает глаза, жестко надавливая на них пальцами через веки, будто надеясь, что после этого действия увидит перед собой того по кому так скучает. В подтверждение, что Акира до сих пор син, глаза отливают алым, нехорошим оттенком. Не тем благородно-рубиновым, как когда Акира только заключил контракт с Широгане, а тревожным и ярким. Безумным. Три не три — перед собой ничего не увидишь. Например, как из затененного угла на него смотрит тот, кто ночами барабанит по стеклу, пытается потрогать за волосы. Взгляд его, словно пропущенный сквозь прудовую неясную рябь, бессмысленный, но нежный и грустный. Он уже был в таком положении много лет на границе между мирами, полуутопленный в зыбкой реке времени, не способный почти ни на что, почти свихнувшийся от чувства потери. Но тогда Широгане постоянно помнил себя, а сейчас то помнит, то не помнит. Лишь то он неясно осознает, что когда-то он любил кого-то, и кто-то этот сейчас перед ним. И что его тоже любят в ответ. В безумной медлительности Широгане разгребает руками воду, тянет их, тянет вперед. Всем существом он желает коснуться Акиры по-настоящему. Ночью, когда властвуют тени, сил у Широгане куда больше, и он прикасается. Не понимая, почему и зачем, скользит по чужому лицу волосами, невесомыми, словно лучи луны. Гладит непослушными пальцами по лицу, развороту ключиц, укладывается щекой ему на грудь и лежит рядом — неощутимый, как и положено тени. Но Акира все-таки чувствует. И страдает сильнее. Широгане неосознанно пьет его силы — по крупице, по капле, ежедневно ослабляя его, толкая к потере рассудка. В эти ночи Акире снятся жаркие сны. Если бы в нем пробудился Свет, он бы смог Широгане помочь, вытащить его с «той стороны». Но он не знает, как этого можно достичь. Один раз вышло просто случайно. Они с Широгане не Свет и Тень, а Тень от Тени, лишь жалкие подобия тех, кем должны были быть. Широгане сильнее день ото дня, Акира никнет. Суждено ли им встретиться такими, как расстались? И тому, и другому плевать, главное — вновь оказаться вместе. Связь между ними настолько сильна, что, возможно, сотворит чудеса. — Вернись, — произносит Акира вслух. Широгане вернется.