Я падаю, слышишь?

Я падаю, слышишь? После всех этих слов, бутылок алкоголя и стольких эмоций все, что я могу делать - это падать. Падать, рассекая воздух, падать, надеясь на то, что крылья за моей спиной расправятся и я смогу выровняться, полететь. Я не знаю и не имею представления, как до такого докатилась. Сначала ты ласково принимала меня, говорила, что пол не имеет значения. Говорила, что однополая любовь - это не так страшно. Говорила ты еще много чего, но от всех этих слов отказалась, узнав, что я изначально не девушка. Что родиться должна была мужчиной, что груди нет не из-за сильной худобы, не из-за анорексии и прочих противных болезней, а из-за генетических отклонений. Я думала, что смогу открыться тебе. Что ты, в отличие от многих других, примешь меня. Что ты будешь держать меня за руку, но только еще сильнее. Что ты будешь мне улыбаться, но еще шире и роднее. Что все будет хорошо, что я никогда не буду сожалеть о чем-либо, ведь всегда будешь ты - такая красивая, добрая, с распростертыми объятиями. Что будем мы, такие прекрасные и бесконечные. А оказывается, что ты не более чем изменчивая сука. Все то время, что ты мне твердила про нормальность и что примешь меня любой, ты уходила от меня налево, к тридцатилетнему ублюдку и позволяла ему трахать себя. Все то время, что мы качались на качелях и чувственно целовались, ты мечтала о том, как попадешь в дом к нашей общей знакомой и как она будет извиваться под тобой и просить еще. Еще и еще. Еще и еще измен, обмана, двуличности, ненависти и лжи. А сейчас, после твоего признания - разумеется сгоряча, ведь если бы я не заикнулась в своей "ненормальности", ты бы так и молчала о своих сексуальных похождениях и веселье на стороне. О пьянках после нашего скайпа до четырех утра, о том, что уже месяца два как покуривала травку, при этом вечно ругаясь на меня, если я брала в рот сигарету. О том, как ты становилась все гнилее и гнилее. А когда я, вся в слезах и соплях, утопая в собственном унижении, орала на тебя и говорила, какая же ты мразь, ты только усмехнулась и хлопнула дверью. А у меня истерика. А меня трясет. А у меня нет денег теперь, я все пропила. А у меня нет жизни, лишь какое-то подобие, чтобы знакомые и предки не лезли и не спрашивали, что не так. А у меня вместо кислорода никотин, а вместо крови - алкоголь. Вместо гулянок вписки, вместо долгих отношений с любимой девочки на одну ночь. Вместо красивых слов какие-то общие фразы - лишь бы отъебались. У меня уже нет ничего того, что я ценила. Я продала половину квартиры ради того, чтобы уходить в эту эйфорию от наркотических веществ, сигарет и алкоголя. Я не могу выходить на работу из-за постоянного похмелья и ломки. Я не могу двигаться без головной боли и ощущения, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Так продолжаться долго не может. И вот поэтому я падаю. Я ушла на крышу, где до этого мы пили Липтон и разглядывали снующих прохожих, заботящихся о каких-то своих проблемах. Сравнивали их с муравьями, смеялись и, кажется, были счастливы. Но теперь внизу не было ни души. Тяжелые капли тоски и отчаяния падали с небес. Разбивались о мою голову, ноги, тело, мысли. В моей голове столько всего, а высказать некому. Я закрываю глаза, раскрывая объятья для ветра. Я делаю шаг вперед, отбрасывая воспоминания обо всем назад. Я начинаю кричать. Беззвучно, но кричать. Мои связки напряжены до предела, мне кажется, что они вот-вот лопнут. Из моих глаз, кажется, текут слезы. А на душе откуда-то легкость. Вероятно, она все эти двадцать три года ждала полета. Полета, который был изначально предопределен. Неизбежен. А в голове то, как ты убираешь прядки волос, которые выбились из моей прически, мне за ухо. Как ты проводишь ладонью по щеке, смеешься и улыбаешься. Как мы вместе взяли по полтиннику и пошли в закат, травя шутки про бесконечность и суицид. А потом ты мне рассказала, как твоя мать кончила. Как она однажды сказала твоему отцу, что больше не может. Как она ушла. И не вернулась. И потом нашли ее труп в реке - утонула. Вероятно, она считала эту смерть романтичной. Мне же так не кажется. А я тебе рассказывала, как мой брат доводил нежеланных детей до резанья вен, а ты смеялась и говорила, что я вру. А я помню, как он тушил сигареты об их запястья и смеялся над их слезами. А я все-все помню. Помню... Глухой удар. Кажется, я разбилась. Невыносимая боль в шее и позвоночнике, кажется, моя рука неестественно вывернута. Крики. Паника вокруг. А мне плевать - я в своем мире все еще падаю. Падаю и падаю. Я всё ещё жив. Я чувствую стук своей в грудной клетке Я чувствую пульс, он есть, пускай он и редкий Я чувствую чью-то руку, на своем лбу Я слышу какой-то шум, писк, разговоры, ходьбу Я слышу кто-то плачет, наверное что-то не так Я бы утешил, но почему то не могу ни слова сказать Не могу шевелится, не могу открыть глаза даже Я не могу понять, что происходит. Мне страшно