Цветок чертополоха

      Возвращение в себя было странным, и сопровождалось такими отвлекающими факторами, как тормошение и требование очнуться, произносимые почему-то на английском языке, с явным шотландским акцентом.       Открыв глаза, она увидела склонившегося над ней крупного тёмноволосого мужчину в строгом костюме. В его взгляде она заметила беспокойство.       — Минни, что случилось, дочка? — спросил он. — Почему ты упала в обморок, ты больна?       — В обморок? — Марьяна помнила, что упала с лошади, но в то же время она знала, что собиралась прогуляться по округе и почти возле порога ей стало плохо, закружилась голова, и она упала. А человек, что сейчас тормошит её — это отец.       Сознание будто раздвоилось, она ощущала себя и Марьяной Спириной, и Минервой МакГонагалл. Ощущать себя Минервой было странно, она хоть и увлекалась чтением фанфиков по Гарри Поттеру, но никогда и не могла подумать, что возможность попасть в героя книги, часто описываемая в этих рассказах, может происходить на самом деле и, тем более, коснуться непосредственно её.       Мозг, явно перегруженный присутствием в нём двух равноценных личностей, подал сигнал бедствия и снова отключился, отправляя оба сознания в темноту бессознательного.       Снова она пришла в себя, уже лёжа в постели, возле которой сидела болезненного вида пожилая женщина, которую она опознала как мать, и удивившись, что понимание того, что она Минерва, не вызывает у неё паники и отторжения.       — Доченька, как ты? — спросила её мать.       — Мама, всё хорошо, не волнуйся, — поспешила успокоить она женщину, — только слабость какая-то во всём теле, но это пройдёт.       — Я вызывала колдомедика, он сказал, что не нашёл у тебя проблем, возможно, ты просто переутомилась в Хогвартсе. Он порекомендовал сон и укрепляющие зелья.       — Я посплю, хорошо? — сказала Марьяна. — И ты иди, отдыхай, я никуда не денусь, не надо сидеть возле меня.       Мать погладила её по руке, лежащей поверх одеяла, вздохнула и покинула свой пост, успокоенная словами дочери. Та же, в свою очередь, закрыла глаза, делая вид, что спит. Ей надо было подумать.       Прислушавшись к своим ощущениям, она поняла, что теперь не чувствует себя двумя разными людьми. Две личности, по неизвестно каким причинам оказавшиеся владелицами одного тела, слились в одну. Все знания Минервы оказались доступны Марьяне, что в сложившейся ситуации не могло не радовать. Магия тоже никуда не делась, что и подтвердили слова колдомедика.       «Итак, что мы имеем? — думала Марьяна, лёжа в постели и анализируя создавшуюся ситуацию. — А имеем мы родителей, двух братьев, их жён и детей, один из которых недавно родился, работу в Хогвартсе и отличное знание канона. То, что я знаю, что попала именно в семьдесят первый год, тоже не может не радовать. Это отличная возможность немного переписать историю, а при небольшом везении и вообще изменить её».       То, что у неё здесь имелась семья, было для Марьяны несколько удивительно. В книгах Минерва была описана так, что складывалось впечатление старой девы или синего чулка, и актриса, сыгравшая МакГонагалл, только усиливала это ощущение.       Сама же Марьяна не особо интересовалась этим персонажем, недолюбливая за её, как ей казалось, неправильное обращение с факультетом, деканом которого она являлась. Сейчас, осознав себя Минервой, она с удивлением узнала, что у женщины, которой она стала, был гордый, непреклонный характер, она любила свою семью и хорошо относилась к ученикам, хотя в её поступках и присутствовала некая зашоренность по отношению к отдельно взятым факультетам. Это объяснялось школьной традицией, въевшейся в подкорку во время учёбы, и никуда не девшейся позже. Да и травма, полученная на седьмом курсе в игре со Слизерином, никак не способствовала улучшению отношений.       «Будем улучшать, — решила Марьяна, — в этом году в школу поступают небезызвестные личности, и надо постараться не допустить тех ситуаций, что были описаны у Роулинг».       Анализируя чувства Минервы по отношению к директору, она поняла, что Минни относится к нему с уважением, как к своему наставнику и старшему коллеге, закрывая глаза на некоторые его решения, считая, что он, в силу своего опыта и возраста, лучше разбирается в людях.       От этой привычки следовало избавляться, и нужно было понять, кем же является директор. Сильным и умным магом, который иногда ошибается, как и любой другой индивидуум, или хитрым и беспринципным манипулятором.       Перебирая воспоминания Минервы, примеряя их на себя, и принимая или отбрасывая их, Марьяна не заметила, как пролетело время. В коридоре послышались шаги, дверь заскрипела, приоткрываясь, и в комнату вошла мать, несущая поднос, судя по всему, с ужином.       — Мама, зачем ты напрягаешься, — проговорила Марьяна, уже зная, что мать часто болеет и подолгу не поднимается с постели, — я бы встала и присоединилась к вам за ужином.       — Ты забыла, что сказал колдомедик? — парировала мать. — Отдых и зелья. Вот, выпей это.       Мать поставила поднос на прикроватный столик и подала ей небольшой фиал, содержимое которого Марьяна не без дрожи выпила. Зелье на вкус оказалось вполне приемлемое и она принялась за ужин. После принятого зелья и ужина Марьяна почувствовала себя достаточно здоровой, чтобы встать и самостоятельно дойти до ванной комнаты.       Первым делом Марьяна посмотрела в зеркало. Из него на неё смотрела черноволосая женщина с неожиданно голубыми глазами. Сурово поджатые губы делали лицо жёстким и подчёркивали начавшие появляться первые морщины.       Тело слушалось, никакого дискомфорта не возникало, и это давало надежду, что и палочка признает в ней прежнюю хозяйку. Если же нет, то нужно будет срочно посетить Олливандера.