— Томми?

Промозглый ветер забирается под рубашку, перебирает волосы и обдувает лицо. Ньют морщится от сильных потоков воздуха и кутается в пальто, натягивая воротник чуть ли не до глаз. Холод забирается ему в душу. Прошло ровно две тысячи шестьсот сорок два часа с того рокового момента. С момента его смерти. ПОРОК вышел за рамки установленной морали, заставив липовый яд растекаться по его телу, симулируя болезнь. Они говорили: «Это было необходимо». Говорили: «Надеюсь, ты понимаешь, это во благо». Говорили: «Нет, ты не можешь вернуться». Фонарик в глаза — это было первым знаком того, что он жив. Без объяснений его повели в белую комнату. Он начал отчитывать часы ровно с того момента. Ньют вырывался, составлял план побега, но не мог уйти из лап ПОРОКа. Они отпустили его только через три дня, послав в Богом забытый город, где не было Вспышки. Снарядили необходимым и буквально дали пинок под зад. Тогда Ньют не смог молчать. Он спросил: — И это все? Спросил: — После всего вы просто оставите меня здесь? И они ответили: — Да. Крысюк лично спровадил его с борта берга. Он живет в этом городе ровно две тысячи пятьсот шестьдесят семь часов. Каждый день он старается забыть друзей, лабиринт, ужасы. Выстрел. Он не говорит о последнем дне. Может, ему просто нечего сказать. Ньют уверен только в одном — ПОРОК поплатится. Ньют ищет друзей каждый день, пытаясь высмотреть в людях знакомые лица, но каждый раз терпит поражение. «Просто чертов неудачник...» — говорит он себе. Нога болит все сильнее каждый день, напоминая, показывая, маяча перед глазами, как память. И ее уже не выкинуть из головы. Ньют молчит целыми днями, анализируя былой эксперимент. Это было ошибкой — выбраться из лабиринта. Галли был прав, впереди ничего не будет лучше. Даже Топка кажется Раем на фоне этого города. Он здесь один. Без семьи. Памяти. Друзей. На каждую ситуацию он смотрит с разных сторон. Как бы поступил Минхо? Что сказал бы Чак? О чем подумал Томми? Даже Арис, чертов шанк, сейчас казался более родным. Ньют думал лишь о том, сколько еще он будет в Аду. Почему эта чертова жизнь не может быть простой?! Иногда он сбивал пальцы в кровь, впиваясь ногтями в кору деревьев, прижимаясь кулаками, а потом оседая на землю, хватаясь за голову. Он старался не давать волю слезам, но не мог. Ему было тяжело. Монстр не давал ему дышать, придавливая горло острыми лапами. «Жизнь — чертовски сложная штука...» — говорило радио. Он знал. Он, черт возьми, почувствовал это все на своей шкуре. Время утекало сквозь пальцы, а он просто не знал, что делать. В городе ему был предоставлен дом — затхлый, обшарпанный дом. Все время Ньют проводил здесь, бездумно глядя в потолок. Он ни с кем не знакомился, не общался, ничего не делал. Жизнь протекала мимо него. Ему казалось, он начинает сходить с ума, лавируя между людьми, направляясь в незнакомые дома. Решение, которое он давно уже должен был принять, было перенесено на сегодняшний день. Ньют собирался исполнить то, к чему так упорно готовился. И на этот раз он не промахнется. Ньют шагал вперед, глядя себе под ноги и считая попавшиеся камни. А потом кто-то привлек его внимание. Темная макушка, хватка за рукав, мимолетная улыбка и до боли знакомое лицо. Ньют спросил: — Томми? Чужой голос ответил ему: — Стайлз.