Всегда

Люциус принял высокую должность без воодушевления. Работа предстояла напряжённая и борьба нешуточная, а Лорд оставался тем же капризным диктатором, что и прежде. Люциус не обманывался внезапным расположением к своей персоне — понадобились навыки, понадобилось имя. Его в очередной раз хотят использовать. Не обманывался он и льстивыми взглядами соратников, которые недавно готовы были плюнуть в лицо. Они сделают это, едва представится возможность, и даже с двойным удовольствием. Никто не помянет усилий, которые он приложил после первой войны, чтобы сохранить жизнь, свободу и по возможности репутацию людям из своей ячейки Пожирателей смерти. Он хладнокровно, не считаясь с родственными связями и личными предпочтениями, жертвовал фанатиками и паникёрами, чьё поведение бросало тень на остальных. Он подкупал, угрожал, подсылал убийц и отдавал огромные суммы на благотворительность. Ему ставили отчего-то в упрёк прочное положение в обществе семьи Малфоев, которое он ковал своим трудом, а то, что после возрождения Лорда он предоставил в его распоряжение организацию, сохранившую больше половины членов и всю структуру, было принято как само собой разумеющееся. Единственным верным человеком всегда оставалась Нарцисса. Вот и теперь она после нежного массажа накрыла его плечи пледом, принесла горячий пряный грог и сказала, что он поступил мужественно и верно. Лицо Люциуса передёрнула ироническая гримаса. Попытаться отказать — и он покойник. Много ли мужества требуется для подобного решения? Нарцисса всегда была рядом, и в радости, и в беде. Особенно в беде. Настоящая Нарцисса, прекрасная и решительная, и в то же время трогательно-хрупкая, с горящими глазами и высоким лбом, способная вдохновлять на безумство, появлялась только когда приходили чёрные дни. В обычное же время у Нарциссы была одна черта, которую до брака он отчего-то не замечал: она совершенно не умела радоваться жизни. Было ли то наследием семьи Блэков, или он сам стал тому виной, Люциус не мог бы сказать, но когда жизнь текла своим чередом, Нарцисса в ней как бы отсутствовала. Образцовая леди и хозяйка поместья, она блистала на балах, принимала гостей, распоряжалась домом — идеально отлаженным механизмом, как дорогие швейцарские часы. Что бы она ни делала, всё было comme il faut, и на старших курсах это его впечатляло. Люцис не заметил сам, когда это стало в тягость. Всё время, сколько позволяли приличия, он проводил в делах и разъездах, и так почти не замечал, насколько дома нечем дышать. В таких вещах нужно, конечно, отдавать себе отчёт, но он был молод, жил бездумно, и поплатился за это. - - - Аластор Грюм не одобрял низости и не верил в эффективность подобных методов. Но к Малфою было не подступиться, а подступиться было необходимо: Грюм был уверен, что именно на нём сходятся в единый узел ниточки со всей английской ячейки Пожирателей, обескровленной, но не обезглавленной, затаившейся, но готовой выйти из тени по приказу. Поэтому на предложение датского коллеги Аластор согласился. Но согласился скрепя сердце, больше затем, чтобы не бездействовать. Классика жанра магловской разведки — подсунуть влиятельному человеку любовницу. Аластор поморщился, передавая досье Люциуса Малфоя "для изучения характеристик объекта", и ещё сильнее он поморщился, когда датчанин прислал свою кандидатуру "идеально подобранную в соответствии с психологическим портретом объекта". Иоганна Эльсе выглядела гораздо моложе своих лет. Белокурая и стройная, как веточка, она чем-то походила на Нарциссу в школьные годы. "Не хватает зелёного галстука", — фыркнул Грюм. Только у той глаза голубые, а у этой — светло-карие. Редкий цвет для северянки и блондинки. Нежный голосок Иоганны, невинно вздёрнутый носик, маленькие ручки с аккуратным маникюром — всё начинало отдавать чудовищной пошлостью, когда Аластор вспоминал о сути её "миссии". "Ты всерьёз решил, что лорд Малфой клюнет на это? — орал он по каминной связи. — Что он столько времени оставлял в дураках весь мой отдел, а теперь вляпается, как пубертатный мальчик? Ты, видимо, предлагаешь подловить его на растлении несовершеннолетних? Так ведь она даже не чистокровная..." Прочитав рабочее досье Иоганны и получив заверения, что в паспорте указан подлинный возраст, Грюм кое-как смирился с моральной стороной. Хотя и продолжал ворчать, что операция обречена на провал. Однако успех настолько превзошёл ожидания, что в какой-то момент стал хуже провала. Лорд Малфой не просто "клюнул". Он помешался. Избалованный женским вниманием честолюбивый аристократ, доселе презрительно стряхивавший, как грязь с ботинок, всё, что могло бросить тень на его имя, даже не замечал, как становится посмешищем общества. Иоганна оказалась виртуозом. Она была так одинока в чужой стране, ей было так неуютно под пристальным вниманием коллег! Она была независима и в то же время совершенно беспомощна в этой новой обстановке. Например, ей не понравилась стряпня в министерской столовой, но вместо того, чтобы поискать другое место, она стала приносить домашнюю еду в контейнерах. Она отчаянно нуждалась в дружеской поддержке, и совершенно не представляла себе, кто такой Люциус Малфой. Незнакомец с платиновыми волосами покорил её тем, что знал её родной язык — вот так просто. Грюм с сожалением отмечал, что "для человечества в целом от Иоганны было бы куда больше пользы, реши она составить скромное счастье какого-нибудь порядочного человека". Наедине он пытался исподволь внушить ей эту мысль, называл её "чертовкой" и "блудницей вавилонской". Она не обижалась — и по статусу, и по возрасту он мог позволить себе не стесняться в выражениях. К тому же ругань его звучала вполне добродушно. Иоганна скоро изучила оттенки ругани нового начальника. Грюм отдавал должное её профессионализму и, сам того не желая, любовался игрой. Из подарков она принимала только цветы. Никогда не позволяла платить за себя, а дважды даже платила за всё сама, потому что водила его в магловскую филармонию и в магловский ботанический сад! Разумеется, магловских фунтов у него никогда не водилось. Вскоре Иоганна напала на правильный след. Сведения, поступавшие от неё, были не всеобъемлющими, но важными — имена, даты встреч, тексты некоторых сообщений. Увы, примерно в это же время неосмотрительность Малфоя привлекла внимание репортёров, отделу Грюма не удалось остановить появление скандальных кадров. Люциус Малфой кормит уточек в городском пруду! Люциус Малфой нюхает сакуру в оранжерее! Люциус Малфой подаёт уличному музыканту! Люциус Малфой в венке из осенних листьев! Люциус Малфой со взбитыми сливками на кончике носа! И на всех фотографиях лицо его лучилось безмятежным счастьем. Удивительней всего было то, что с "вавилонской блудницей" до сих пор не дошло даже до поцелуев. Нарцисса Малфой читала газеты, но не говорила ни слова. Она ждала, что скажет муж.