***
Один из аппаратов в больничной палате начинает неприятно пищать, режет уши этим неприятным звуком. — Его пульс участился, — констатирует доктор, поворачиваясь к Джону Стилински. Он выглядит совсем не так, как подобает выглядеть шерифу, даже в таком маленьком городке, как Бейкон-Хилз. А ещё заметно постарел за последнее время. И каждый раз, смотря на себя в зеркало, Джон думает о том, что сказал бы ему Стайлз. Нет, он бы точно не позволил отцу скатиться до такого. Наверное, именно эта мысль удерживает шерифа от того неосторожного шага, который с каждым днём кажется спасительным. — Первое весомое изменение. Врач не говорит: «Стайлз скоро проснётся», потому что сейчас это лишь несбыточная мечта. Доктор полагается на факты и собственные знания, а знания подсказывают ему, что он понятия не имеет, очнётся ли младший Стилински вообще. Он в стабильном состоянии, и уже может самостоятельно дышать, хотя раньше для этого требовалась трубка. Это несомненно, хороший знак. Но этого недостаточно. И то, что он выйдет из коммы, это шанс 50/50. И если Джон очень надеется, что его сын очнётся, то доктор не полагается на надежду, он лишь деликатно просит шерифа не сильно мечтать об этом. Постепенно готовит к худшему. Потому что падать будет слишком больно, если он не сделает этого. — Это хороший знак? — хрипло спрашивает шериф Стилински, переводя взгляд с сына на доктора. Стайлз не выглядит хорошо, больница уж точно не идёт ему на пользу. Родинки кажутся на чересчур бледной кофе мазками грязи. — Да, шериф, думаю, что это хороший знак, — доктор хлопает Джона по плечу в знак поддержки. — Что насчёт второго? — спрашивает Джон, смотря на мужчину, что лежит рядом с сыном на другой больничной койке. Тот явно не выглядит, как больной. Здоровый цвет лица, даже одежда совершенно обычная вместо безразмерной больничной рубашки. — Он просто решил прилечь отдохнуть, — поясняет доктор, а потом того зовут к другому пациенту, и он уходит. Шерифа через несколько минут вызывают в участок. Не менее разочарованный он покидает больницу. Питер лежит на соседней кровати, совсем рядом со Стайлзом, благо дело позволяет расстановка в палате. Он тоже спит, аккуратно держа за руку своего человека. Стайлз в коме уже второй месяц.***
— Ты не помнишь меня? — с той же слащавой улыбкой спрашивает мужчина, которого парень не видел ни разу в своей жизни. По крайней мере, ему так кажется. Вся ситуация напрягает и пугает, это первое существенное изменение за столь долгое время нахождение в лабиринте, и ему даже не вериться, что перед ним действительно стоит человек. Именно поэтому парень, недолго думая, резко поднимается и хватается за руку мужчину, сжимая её настолько сильно, будто бы боится, что он может раствориться в воздухе. Парень мотает головой, запоздало отвечая на заданный вопрос, и всё ещё не может расцепить руку. Прикосновение не вызывает никаких чувств: ни привязанность, ни отвращения, оно просто есть. Но оно кажется до невозможного важным сейчас. Будто подтверждение того, что это не конец. Солнце только начинает всходить над стенами безграничной тюрьмы, и поэтому пока здесь не очень жарко. Прикосновение даёт парню понять, что мужчина перед ним горячий. Нереально горячий. Наверное, у него температура. Или это Стайлз насколько холодный? Тот смотрит на то, как мальчишка хватает его за руку с улыбкой, и страннику кажется, что стоит их рукам соприкоснуться, как мужчина заметно расслабляется. — Тебя зовут Стайлз, — поясняет мужчина, внимательно разглядывая мальчишку, будто бы очень-очень давно не видел его. Стайлз (и что за имя странное такое?!) не понимает этого взгляда, поэтому сводит брови к переносице, хмурится и наконец-таки отпускает руку мужчины, отводит взгляд, не испытывая ничего, кроме неловкости. — Меня зовут Питер, — мальчишка пытается вспомнить, правда пытается, но это имя не вызывает абсолютно никаких воспоминаний. Порой ему кажется, что в голове просто пусто. Нет и никогда не было ничего. Или кто-то очень хорошо там убрался. — Откуда ты? Тебя не было в лабиринте, — Стайлз говорит это настолько уверенно, как будто может знать правду. На самом же деле нет, и, если предположить, Питер вполне мог гулять по лабиринту вместе с ним, всё это время, просто они начали с разных сторон и вот наконец-таки столкнулись. Лабиринт бесконечен или, по крайней мере, очень большого размера, а это значит, что шанс столкнуться в нём — минимальный. Но он не озвучивает Питеру эту идею…, просто ждёт, пока тот объяснится. Услышанное, заставляет Стайлза вздрогнуть и едва ли не упасть. — Я пришёл за тобой, — Питер осторожно, будто бы боясь, что мальчишка может убежать, кладёт горячую ладонь поверх той, что поменьше и чертовски холодной. Сначала просто накрывает руку, а затем аккуратно сжимает тонкие подрагивающие от напряжения пальцы. И только потом перемещает свою руку выше, крепко удерживая Стайлза под локоть, и осторожно притягивает парня за руку ближе к себе. На мгновение ему кажется, будто Питер его обнюхивает, но парень рьяно убеждает себя, что ему просто померещилось. Совсем с катушек слетел в этом лабиринте... — Пора отправиться домой. — А где дом? — спрашивает Стайлз, словно трёхлетний ребёнок. И это в самом деле звучит так, словно в мультфильме. Умилительно, по-детски наивно. Питер смеётся, и теперь парню кажется, что это самое прекрасное, что он когда-либо видел в жизни. В голове всё ещё пусто, но от взгляда на мужчину, стоящего перед ним, у мальчишки в груди разливается приятное тепло. Будто бы память возвращается к нему посредством ощущений, чувств, а не конкретных событий. Улыбка у Питера красивая, да и сам Питер красивый. Стайлз не говорит это вслух, потому что чувствует себя ещё более неловко, но ему кажется, что мужчина и так понимает. Наверное, потому что парень улыбается, как дурак. Он не сразу осознаёт это, а когда понимает, то Питер уже смотрит на него, будто бы он, Стайлз — что-то далёкое. Будто бы они давние друзья и очень-очень давно не виделись. Стайлз не понимает, что это действительно так. И он никогда не осознает и не поймёт, что чувствует Питер. Видеть улыбку Стайлза…самая лучшая награда для волка, что два месяца видел свою пару, лежащую в больнице, пропахшую лекарствами и болью. И Хейл едва удерживает своего волка, который рвётся, срываясь с воображаемой цепи, льнёт к паре, старается вырваться, повалить на землю, облизать, поцеловать каждую клеточку тела. Он сдерживает волка только потому, что это может испугать Стайлза, он может убежать и тогда они оба затеряются в лабиринте, без шанса вырваться на волю. А этого он допустить не может. Питер обязан вернуть своего человека обратно. Хотя бы ради него самого. Питер не отвечает на вопрос, а в голове у Стайлза такой бардак, что он даже не замечает этого. Они как два идиота, просто стоят и улыбаются, хотя парень всеми силами старается бороться с улыбкой, потому что ситуация выглядит до абсурда странной. Пожалуй, это мысль уже сотый раз мелькает в его голове. А ещё он понимает, что впервые за долгое время его голова не кажется такой пустой. В ней будто что-то проясняется, появляется с появлением в лабиринте Питера, но уловить это не удаётся. И Стайлз ждёт. Надеется, что настанет момент (а может быть и очень скоро), когда воспоминания вернуться. Он хочет вспомнить Питера. Это кажется до ненормального важным. — Ты знаешь где выход? — спрашивает мальчишка, а в ответ получает очаровательно-снисходительную улыбку. Будто бы задал какой-то элементарный вопрос и собеседник насмехается над ним, но по-доброму. Как над ребёнком. Он не знает, где этот самый выход, но его волк чувствует, а Питер всегда доверяет своему волку. Он кивает, и отстраняется от мальчишки, давая тому пространство, позволяет понять, что он не представляет из себя опасности и ему можно доверять. В этом месте Стайлз подозрительно доверчивый, даже наивный, а ещё очень тихий. И последнее кажется самым не правильным. Волк Питера не привык видеть мальчишку таким. Спокойным, размеренным. Поэтому он тихо, недовольно скулит. — Я покажу тебе, — обещает Питер и они начинают медленно пробираться по переходам. На развязках Питер останавливает его на пару секунд и прикрывает глаза, будто прислушивается, а Стайлз с замиранием сердца наблюдает за ним. Даже если это ни к чему не приведёт, попытка не пытка. Он провёл в этом месте слишком много времени, и Стайлзу уже банально плевать, что произойдёт после. И может это даже нереально. Может, парень валяется где-то в лабиринте, умирая от солнечного удара и это просто галлюцинации. Пусть даже так. Ради такой галлюцинации он готов и рискнуть. — Я уже был здесь, — Стайлз сглатывает, впервые за последние несколько часов, что они путешествуют по бескрайнему лабиринту, подавая голос. Он узнаёт тот самый крест на стене, что он оставил несколько недель назад, когда они проходят вдоль бетонной ловушки. Питер выглядит чересчур сосредоточенным, и мальчишка не улавливает во взгляде мужчины хотя бы намёка на страх, хотя он почти уверен, что тот нервничает. Слишком резко движется, прерывисто дышит, иногда загнанно поднимая голову вверх, будто бы надеясь, что солнце скроется за горизонтом раньше времени, подарит им долгожданную прохладу. — Не бубни, — слишком грубо произносит Питер, но тут же умолкает, а Стайлз, насупившись, гордо вздёргивает подбородок, смотря вперёд. Закатывая глаза, Хейл останавливается на половине пути, скрещивая руки на груди. — Я не хотел быть грубым, — как бы между прочим упоминает мужчина. Не то, чтобы ему стыдно, в конце концов Питеру Хейлу вообще стыдно не бывает, но он … Он может понять, что Стайлз сейчас несколько не в себе. И ему нужно вести себя сдержаннее. Тот, нормальный Стайлз, долго привыкал к поведению своего волка. А этого оно может напугать, — И я не хочу ругаться с тобой, я просто…Стайлз, пора вернуться домой. Ты…нужен мне дома, понимаешь? — видно, что слова даются Питеру с трудом, и в глазах вспыхивает столько боли, что Стайлз просто кивает, сразу же смягчаясь. Он на пробу делает шаг навстречу мужчине и с удивлением обнаруживает, что тот не движется в сторону, оставаясь на месте. Поэтому парень делает ещё шаг, и ещё, пока не подходит совсем близко, настолько, что их носы едва ли не соприкасаются, а Стайлз может с лёгкостью чувствовать горячее дыхание Питера. Сейчас он невольно думает о том, что они с мужчиной одного роста. — Почему я здесь? — Питер знает все ответы, Стайлз понимает это почти сразу же, и почему-то ему кажется, что эти ответы могут ему не понравится. Но не зная деталей, никогда нельзя собрать целый паззл. Питер – это недостающий кусочек, способный воссоздать всю картину без изъянов. Парень видит, как сглатывает его новый старый знакомый, будто бы желает не говорить. Хочет убежать от правды, что скрывается за этими стенами? Но он не делает этого. Мужчина лишь выдыхает и устало закрывает глаза, проводит рукой по волосам, немного наклоняется вперёд и обнимает мальчишку за плечи, только сейчас в самому деле осознавая, насколько он соскучился по своему человеку. — Тебя нет здесь, Стайлз, — шепчет Питер совсем тихо, но он всё равно слышит. Вздрагивает от слов, но не отстраняется, чувствуя, как сильные руки сильнее сжимают его в своих объятиях, прижимая к себе. И эти прикосновения кажутся неожиданно правильными. — Потому что всё это нереально… Фраза кажется до ужаса абсурдной. Конечно же это место реально! Потому что Стайлз чувствует жар, чувствует боль, когда сильно щипает себя за бедро, думая, что это разбудит его. Он чувствовал боль, когда падал, забираясь на стену. Это всё не может оказаться лишь игрой разума! Стайлз знает, что, когда ты чувствуешь боль — ты жив. Но во взгляде Питера нет уловки, его глаза всё такие же холодные и ясные, и на мальчишку накатывает осознание того, что Питер не врёт. Всё это не шутки. Кажется, ему впервые за всё время становится на самом деле страшно. — Я не понимаю…, — в горле пересыхает ещё сильнее. Мужчина наконец-таки отстраняется от Стайлза и улыбается грустной улыбкой, эта улыбка не нравится парню. Совсем не нравится. Он чувствует себя ребёнком, который не может понять элементарных вещей. И одновременно загнанным в клетку зверем, которому осталось жить совсем немного, прежде чем всё закончится. Как же он хочет, чтобы всё закончилось. Как угодно, лишь бы наступил этот чёртов конец! — Что ты последний раз ел, Стайлз? — спрашивает Питер, и мальчишка усмехается, улыбается и открывает рот, собираясь заявить, что теория мужчина провальная, потому что только вчера он ел… Слова так и застывают в горле комом, потому что парень осознаёт, что не ел ничего. И не пил. Он просто путешествовал по лабиринту, ни разу не задумавшись о том, что человек должен питаться, иначе умрёт от обезвоживания. Стайлз пробыл здесь месяц, два, три, а может и больше, но он не взял в рот и крошки. А самое странное — он не чувствовал голода.***
Аппарат, к которому подключен Стилински, начинает издавать пугающие звуки, отчего Питер сквозь сон сильнее сжимает руку мальчишки, но не просыпается. Доктора пытаются разбудить Хейла, но ничего не выходит, поэтому его койку лишь откатывают назад, давая доступ медицинскому персоналу, которому нужно сделать свою работу. Врачи что-то кричат, привозят какой-то прибор, но ничего из этого не помогает Стайлзу открыть глаза. Он будто бы ломается где-то там…уходит, и уже не остаётся никакого шанса вернуть его назад. — Заряжайте дефибриллятор, — командует один из врачей, опуская маску с лица. Медсестра опасливо косится на мальчишку, однако кивает и сразу же заряжает нужный аппарат. После врачебных манипуляций тело на постели дёргается от разряда тока и выгибается, и в это же время на другой кровати едва заметно вздрагивает Питер, но так и не просыпается.***
Они синхронно вздрагивают, когда позади раздаётся грохот. Стайлз не сразу обращает внимание на пыль, а когда видит, то понимает, что стены где-то вдалеке начинают рушиться. Питер тоже видит это, но он не убегает, хватает Стайлза, ладонями обхватывает подрагивающие плечи, заставляет посмотреть себе в глаза. Хочет, чтобы тот успокоился. Контроль. Стайлзу нужен контроль. — Дыши, Стайлз, ты должен успокоиться, — просит мужчина, успокаивающе гладя большим пальцем щёку своего человека. Стайлз глубоко вдыхает и с ужасом осознаёт, что продолжает слышать грохот, но уже намного ближе. Будто бы и вовсе за спиной. Всё как-то резко и сумбурно встаёт на свои места, и мальчишка вспоминает машину, на которой решил выехать в грозу к Питеру… вспоминает, как ту перевернуло в воздухе на одном из перекрёстков, когда в Стилински на огромной скорости врезался минивэн. И вместе с этим приходит осознание того, что всё это лишь вымышленная реальность, которой управляет сам Стилински. Парень вздрагивает и наконец фокусирует свой взгляд на Питере. — Ты должен уходить, волк, — на лице расцветает слабая улыбка, и Стайлз осторожно кладёт руку на щеку оборотня, ведёт ему ниже и ниже, останавливаясь там, где бьётся сердце и слышит, что оно у Питера колотиться настолько сильно, будто в любой момент может прорвать грудную клетку. Хочется пошутить насчёт того, что у оборотня всё же есть сердце, что он зря пытался доказать обратное, но сейчас… Сейчас не время. И Стайлз отчаянно хочет прийти в себя хотя бы ради этого. Ради Питера. — Уходи сейчас же, Питер. Пожалуйста. Оборотень качает головой, и Стайлз усмехается. Этот жест будто отрезает любую мысль о том, чтобы Хейл мог уйти. Он не бросит, нет. Где-то совсем близко слышно, как бетонная темница разбивается о землю, в носу сразу же чувствуется неприятная, щекочущая ноздри пыль, и Стайлз вздрагивает, когда осознаёт, что мужчина хватает его за руку и почти грубо тащит вглубь лабиринта. — Ага, брошу я тебе, придурка здесь, не за этим я приходим! — кричит оборотень, пытаясь перекричать шум, созданный разрушающимися бетонными изгородями. Уже не останавливаясь на перепутьях, просто уверенно движется вперёд, будто бы действительно знает, куда нужно идти. Стайлз усмехается, продолжая двигаться за Питером. Их отрезает где-то спустя десять минут, Стайлз отпускает ладонь Питера, и тот продолжает идти вперёд, сосредоточенный на чём-то, не сразу осознавая, что кое-что упустил. А когда он осознаёт это и поворачивается, то видит Стайлза, что поджимает губы и старается улыбнуться. Слишком натянуто. В следующее мгновение между ними падает стена. Хейл орёт так, как не кричал с момента пожара. Кричит, пытается вернуться обратно, но в облаке пыли совершенно ничего не видно, и всё, что делает мужчина, это кашляет и спотыкается о камни, что появились после разрушения стены. Когда пыль немного оседает, мужчина забирается на стену и уже спустя полминуты опускается на колени рядом со Стайлзом, которого придавило одним из камней. Волк чует кровь и протяжно воет, в то время как Питер касается Стайлза, стараясь унять боль. Мальчишка хватается за руку мужчины и сильно сжимает её, привлекая внимание. — Послушай меня, Питер, — мужчина ошарашенно смотрит на свою руку, на которой остаются капли крови. Чёрные ниточки вен ползут по рукам, но он отвлекается на прикосновение и окрик мальчишки. — Питер!!! — Я слушаю, — хрипит мужчина и двигается ближе, осторожно приподнимает Стайлза, утыкаясь носом в его макушку. Он хочет помочь, хочет сделать хоть что-то, но его успокаивает (пускай совсем немного) мысль о том, что всё это — чёртов сон! — Я всегда слушаю, Стайлз, ты что, забыл? — Ты должен выбираться отсюда, — шепчет парень, сильнее хватаясь за руку своего волка, будто бы запоминая прикосновение. — Я не хочу, чтобы ты загнил в этом месте, Питер. Ты не должен оставаться здесь, — он чувствует, наверное, шестым чувством, что Питер открывает рот, намереваясь возразить, но парень сильнее сжимает руку оборотня, не давая тому начать. Он знает, что скажет Питер. Что, конечно же, он не оставит Стайлза, и лучше умереть здесь, чем прожить всю жизнь без своей пары. А ещё Питер знает, что умереть во сне невозможно. И если… Если Стилински погибнет здесь, то он придёт в себя. Или умрёт в реальной жизни. — Я вернусь к тебе, я вернусь, Питер…, — Стайлз нагло врёт, да и Питер знает, что Стайлз врёт, но почему-то молчит, и мальчишка просто уже не в силах что-то говорить ещё, он хочет заставить своего волка покинуть страшную ловушку из бетона, но забывает, как правильно произносить слова. Стены рушатся перед глазами и всё становится в пыли, Питер что-то успокаивающе шепчет ему на ухо, но Стилински уже не в силах расслышать, что именно. А потом Питер исчезает. Появляется чувство покоя, удовлетворения. Стены вокруг будто расплываются и Стайлз блаженно улыбается, закрывая глаза. Конец настал.***
Питер открывает глаза и машинально поднимается с кровати, слыша протяжный писк от аппарата. Питер знает, что это за звук. Такой появляется перед тем, как останавливается сердце. В голове проноситься миллион и одна мысль. Как зачарованный, мужчина поднимается с постели и двигается к кровати, опускаясь на колени перед Стайлзом, головой упираясь в раскрытую ладонь мальчишки. — Очнись, давай же, Стайлз, ты должен очнуться, — просит Питер, пожалуй, впервые надеясь на всевышние силы.***
Стайлз открывает глаза и видит солнце, заходящее за горизонт, небо снова наполняется сияющими точками. Где-то вдали слышен грохот разрушающихся стен, парень улыбается и закрывает глаза.***
Писк аппарат переходит в плавный звук, означающий, что рецидив остановлен. Слышится неровное, прерывистое дыхание. Стайлз открывает глаза.The End.