Договор: Зло, созданное нами

Ровные ряды одиночных парт, монотонный голос учительницы, тихие переговоры позади, чуть мигающая лампочка прямо надо мной — все эти вещи делали сегодняшний день еще более невыносимым. Меня зовут Ребекка Браун, и я ненавижу себя, свою жизнь и людей, которые меня окружают. Таких как я обычно называют «трудными подростками». Ну, знаете, забитые всеми аутсайдеры, с которыми вы разговаривали по чистой случайности, когда просили ручку или типа того. Или озлобленные на всех драчуны. Или просто какие-то ебанутые. Скажу лишь одно: не только эти люди «трудные». Этот термин мне вообще не нравится. Кто придумал грести всех под один-единственный «идеал» подростка: некурящего, непьющего, не занимающегося сексом, слушающего своих родителей и получающего хорошие оценки? Абсолютное большинство и рядом с этим не стояло. А взрослые, возомнившие себя теми, кто может оценивать других, и которые в свои лучше годы кутили не хуже нашего, качают головой и лицемерно говорят: «Ох уж эти трудные подростки». Но, камон, я пришла сюда не рассказывать о своих проблемах. Эта история о том, как целый месяц я ходила по острию ножа, который в итоге искромсал меня на маленькие кусочки. Ну, и о том, что заставило меня отрефлексировать весь свой жизненный опыт. Моя история начинается здесь, прямо за замызганной партой в кабинете английского. Я сидела и витала в облаках, мечтая убить всех и каждого. Ну, знаете, эти подростки. Я ждала той самой заветной минуты, когда урок закончится, и я со спокойной душой смогу уйти. И вот, он прозвенел будто внутри моей головы. Разрывающий тихую речь преподавательницы перезвон заставил всех учеников покинуть свои места и рвануть ближе к шкафчикам. Я, собственно говоря, сделала то же самое. — Ты сегодня на удивление веселая. Один раз даже перестала пронзать всех своим ненавистным взглядом, йоу. Хлопнув дверцей шкафчика, я увидела облокачивающуюся рядом одноклассницу — Руби. Она была невысокой коротко стриженной блондинкой, на ее лице блестели украшения в носу, губах и брови, а из-под воротника разноцветной оверсайз рубашки выглядывала татуировка. В школе Руби прослыла стереотипной брутальной лесбиянкой, и хотя я не особо доверяла слухам, кое-что, все же, было правдой. Только то, что она была лесбиянкой. Руби была болтливой и навязчивой особой, а мне просто надо было чем-то заниматься на обедах, поэтому я выслушивала ее нескончаемые речи об очередной любовнице или свежих слухах. Проигнорировав ее реплику, я молча собрала вещи и направилась прямо по коридору. Руби догнала меня и снова завязала диалог, который едва ли имел смысл. Я выслушивала ее без особого энтузиазма, изредка кивая и мыча в согласие. Коридор еще только недавно был наполнен гомоном учеников, но как только мы проходили около очередной компании, они внезапно замолкали, что-то шептали соседу и косились на нас, пока Руби продолжала щебетать. Ненавижу. Косят взгляды так, будто я волк в цирке. Руби правда пытается быть мне подругой, но получается у нее скверно, правда скверно. А быть может, я просто обманываю себя и хочу верить в то, что в этой злополучной школе хоть кто-то относится ко мне не как к странной дурнушке, смахивающей на психопатку. Мы вышли из школы. Дул прохладный январский ветерок, веяло свежестью и новизной. В этом году обещали на удивление холодную зиму. А самый сильный мороз, как некстати, будет в день моего восемнадцатилетия. — Слушай, у меня есть еще дела, — прервала я Руби и остановилась на полпути; слева — автобусная остановка, прямо — туда, куда мне нужно, и я была намерена избавиться от компании Руби как можно скорее. — Оки-доки, до скорого! — не обратив внимание на мое кислое лицо, Руби похлопала меня по плечу и вприпрыжку побежала за уезжающим школьным автобусом. Я проводила ее равнодушным взглядом, развернулась и пошла как можно быстрее. Такая приторная и жизнерадостная. Сдохнуть можно. *** Первое, что я увидела, зайдя в здание начальной школы — несущееся ко мне рыжее, конопатое чудо. Это чудо врезалось в меня и обняло со всей своей небольшой силой. Я присела и обняла чудо в ответ. Эллисон Браун была воистину самым лучшим подарком Бога, о котором я могла только мечтать. Элли была единственным человеком, которой был мне по-настоящему дорог. Элли была чертовски дружелюбной, солнечной и доброй, милой девочки с копной рыжих, густых волос. Все ее тело было покрыто звездопадом из веснушек. Дитя солнца, по другому ее и не назвать. По сравнению со мной она была ангелом во плоти. Конечно, сложно понять, что вон та хмурая, чернявая, бледная девушка может быть кровной сестрой такому лучику света. Но, к сожалению, где есть свет, там есть и тьма. — Добрый вечер, мисс Браун. Доктор был человеком достаточно свирепым и непробиваемым на вид, однако он идеально подходил как детский психолог. С таким грозным видом он умудрялся находить общий язык к детьми абсолютно разными, хоть с нормальными, хоть с «особенными». По крайней мере, Элли была в восторге от него, каждый сеанс был для нее сравним с праздником. — Элли, дорогая, тебе надо одеться потеплее, на улице сегодня холодно. Справишься сама? А мы с Ребеккой поболтаем немного. Элли активно закивала и убежала от меня прямо к своему шкафчику. Я немного напряглась. Обычно доктор просто приводил Элли сюда, мы обменивались парой дежурных фраз и расходились до следующего приема. Мне было боязно узнавать, что же доктор скажет мне. — Мисс Браун, как доверенному лицу я должен рассказать вам о серьезности проблем у Эллисон. Я сглотнула. По спине пробежались мурашки. Оглянулась — в коридоре никого. — Я не хочу вас пугать раньше времени, но у Элли совсем нетипичный медицинский случай. Это первый подобный ребенок на за весь мой стаж работы. — Что вы хотите сказать? — нетерпеливо перебила его я. — У части детей есть воображаемые друзья, это в какой-то степени даже нормально, особенно если ребенок рос в неблагополучной семье. «Друзья» обычно либо сами исчезают с возрастом, либо специалисты помогают разобраться со сложившейся ситуации. Однако в случае с вашей сестрой все несколько иначе. У Элли нет воображаемых друзей в привычном понимании этого слова. У нее это скорее просто образы, которые возникают в ее сознании. Природу этих образов мне еще предстоит выяснить. — Элли рисовала каких-то жутких монстров. Это они? — с опаской спросила я. — Да, они. Элли показывала эти рисунки и мне. Она говорила, что они разговаривают с ней, но отвечать она им не может. Похоже, они совсем не влияют на ее поведение и характер, но я не могу гарантировать вам, что это надолго. Элли нужна медикаментозная помощь, — доктор достал из кармана рубашки визитку с номером и протянул ее мне, — Это номер психиатрической лечебницы, лучшей в нашем городе. Позвоните туда на днях и узнайте подробности записи. Я долго сверлила эту визитку прежде, чем взять ее. Мне казалось, что если я возьму ее в руки, то на меня тяжелой ношей ляжет груз, который я не смогу вывезти. Но мне пришлось это сделать. Я быстро убрала визитку в карман и поблагодарила доктора. Он ответил мне сдержанным кивком и улыбнулся, когда Элли подошла к нам. Я взяла ее за руку, мы обе прощались с доктором. Элли с восторгом наблюдала за тихо спускающимся на земь снегопадом, провожала взглядом каждую падающую снежинку, а я все думала о том, в какое же дерьмо мы с ней влипли. Я все думала о том, как нам потянуть лечение в больнице. Я продумывала самые разные варианты: от кредита до проституции. Пока кротко улыбалась в ответ своей сестре. У нас все хорошо. Все будет хорошо. Я клянусь своей дрянной жизнью, что мы справимся, мы вылечим Элли. У меня иногда проскакивает мысль о том, что мы с Элли сестры отнюдь не по крови. Наивности и легкомыслию ее может позавидовать любой ребенок. Она с любовью называет «домом» обветшалое одноэтажное здание в самом темном уголке нашего города. Оно не похоже ни на дом с привидениями, ни на притон, но все же находится рядом с ним не предпочел бы даже самый зубастый гангстер. А может, это я все придумала? Может, дом этот самый обычный, непримечательный, рядовой; таких, как он сотня на нашей улицы. Даже если я излишне драматизирую то, что находится снаружи, но то, что находится внутри, даже стоит немного оправдать. Войдя в дом, я сразу почувствовала едкий запах приправ, исходящий из кухни. Я всегда отшучивалась у себя в голове, что мать таким таким образом пыталась скрыть свою дерьмовую готовку, потому как в ее стряпне я не чувствовала ничего, кроме перца и соли. Обычно эти две специи они воровали вместе с ее мужиком — Питом, если выбирались куда-то перекусить. Мне стоит говорить о том, что мы с Элли можем только мечтать о пицце или бургерах? Спасибо. Душный запах ни капли не усиливал мой аппетит, поэтому я тихо разула себя и Элли, чтобы мать не стала устраивать скандалы из-за того, что мы снова не едим ее дерьмо. Мы так же тихо прошли около родительской комнаты. Дверь была всегда заперта, оттуда постоянно доносился шум телевизора и мерзко разило пивом даже сквозь тонкие проёмы. Мы прошмыгнули в нашу комнату, которая казалась мне единственным безопасным местом если не в мире, то в этом доме точно. Старая оконная рама была не в состоянии защитить нас от бушующего января, из-за этого приходилось тепло одеваться даже во время сна. Как только я щелкнула выключателем и желтый свет пролился в небольшую комнатушку, Элли как ни в чем не бывало скинула с себя тяжелый школьный портфель и взобралась на верхний ярус двухэтажной железной кровати. Она с любовью обняла своего единственного потрепанного плюшевого медвежонка, начала расспрашивать о том, как он провел день. У них завязался целый диалог, пока я разбирала школьный портфель. Обычно я не влезаю в их «разговоры», только слушаю. Элли часто вела задушевные беседы со своим плюшевым другом, иногда она рассказывает о своих галлюцинациях. Они у нее очень нетипичные для ее диагноза. Периодически Элли начинает видеть и слышать каких-то людей. Причем всегда одних и тех же, я успела выучить их всех по именам. Худи, Тим Маски, Тикки-Тоби. Элли говорила, что они приходят к ней достаточно часто, но произносят странные и звуки и больше ничего. Она настолько привыкла к ним, что по признанию ее классной руководительницы, Элли могла запросто поздороваться с пустым стулом, потому что в ее больном сознании там сидело очередное видение. Но на этот раз ситуация обострилась. — Представляешь, сегодня я говорила с Тимом Маски! — радостно оповестила своего мишку Элли, — Он сказал, чтобы я сегодня была дома. Конечно я буду дома, куда я смогу уйти? Но меня расстроило то, что когда я спросила, почему мне надо остаться дома, он ничего не ответил. Я насторожилась. Если ее галлюцинации начали говорить, то это может обозначать только одно — болезнь прогрессирует. Мое сердце забилось чаще. Этот день не может стать хуже. Я подошла к Элли и облокотилась на верхний ярус насколько это позволял мой рост. — Солнышко, ты же понимаешь, что тебе необязательно слушаться? Помнишь, что тебе говорил доктор? Тима не существует. Говоря все это, меня не покидало чувство, что я разбиваю своей сестре сердце. Она и вправду поникла, молча закивала головой и с уже меньшим энтузиазмом продолжила разговаривать с игрушкой. Мне делает очень больно тот факт, что Элли не понимает, где заканчивается реальность и начинается ее воображение. По правде говоря, от ее слов мне стало не по себе и я подумала о том, что стоит сегодня покинуть дом. Но идти нам особо некуда. Я не хочу заставлять кого-то чувствовать себя неловко из-за нас. Тем более, я не хочу поддаваться галлюцинациям Элли, это может только усугубить ситуацию. Она должна понять и осознать, что это все болезнь, все эти галлюцинации и видения — проявление ее болезни. Мне больно принять это так же, как и Элли. В коридоре началась какая-то возня, послышались шаги и приглушенные разговоры. Я прислушалась. Один из уроков, которые я извлекла, звучал так: будь начеку даже в собственном доме, не расслабляйся ни на секунду. Когда шаги и разговоры начали приближаться к нашей комнате, я уже знала, кто это будет и что мне стоит говорить. Дверь открыла грузная женщина неприятной наружности. У нее были пушащиеся выкрашенные в рыжий волосы, ночнушка, на которой были темные пятна и размазанный сигаретный пепел и старое, уставшее лицо. Маргарет разговаривала с кем-то по телефону, у нее был мерзкий баритон, который нельзя было перепутать ни с чем. — Да, они пришли. Ты спрашивала об этом пять минут назад.- она сделала паузу, чтобы затянуться сигаретой, — Прости господи, ма, этой кобыле уже восемнадцать лет, это Элизабет ходит в начальную школу… Кто? Дочь моя вторая, кто же, блять, еще. Это ты мне вместо наследства оставила шизофреничку, да?.. Да пришли они со школы, мать твою, все, пока. — Маргарет сбросила вызов и злобно прошептала «маразматичная кошелка». — Бабушка звонила? — спокойно спросила я. Маргарет проигнорировала меня и осталась на месте, докуривая сигарету и копаясь в телефоне. Я взглянула на Элли. Она с опаской наблюдала за стоящей в дверном проеме женщиной. Элли всегда боялась Маргарет и не могла расслабиться в ее присутствии, на это есть объективные причины. Я не боялась Маргарет, я ее презирала. — Когда мы поедем к ней? — снова спросила я. — Да хоть щас езжайте, — с усмешкой ответила женщина. Она только сейчас удосужилась оторвать свой взгляд и посмотреть на меня, — Я не собираюсь терпеть еще одну сумасшедшую. Я вздохнула, но старалась не подавать виду. Было очевидно, что Элли прекрасно понимала, о чем шла речь, и была очень подавлена этим. Я заметила, как она прижала колени к груди и обхватила их руками, прожигая Маргарет пугливым взглядом. — Выйди из комнаты, — отрезала я. — Эй, не смей так разговаривать со мной, сука, прояви хоть каплю уважение к родной матери! Я резко встала с места и заставила Маргарет выйти из комнаты, захлопнула за нами дверь. Я не успевала переводить дыхание, настолько меня охватила злоба. Маргарет брезгливо била меня по ладоням и что-то бубнила себе под нос. Я понимала, что сейчас будет, это происходит изо дня в день, пока мы обе находимся в доме, но остановиться уже не могла. — Не смей называть себя матерью, — яростно прошептала я, тыкая в тучное тело Маргарет, — Ты тупая ленивая мразота, а не мать. Морщинистое лицо женщины перекосила гримаса отвращения. Она отшатнулась от меня, словно я просто приставучая бездомная и зашептала в ответ: — Ты неблагодарная скотина! Кто подарил тебе и твоей паршивой сестре жизнь? Кто дал вам крышу над головой? Кто дает вам еды и воды? — Мы не просили тебя рожать нас! — я повысила тон и продолжила наступать на Маргарет. — Мы не заслужили такую мерзкую, эгоистичную мать как… Мою пламенную речь прервала увесистая пощечина. Она была настолько сильной, что я отшатнулась и впечаталась в стену рядом. Щека горела от боли, в ушах громко звенело от удара, а на глаза невольно накатились слезы. Не успела я придти в себя, как Маргарет молча направилась в свою комнату и хлопнула дверью. Я попыталась успокоиться, но слезы не прекращали литься рекой. Мне было до ужаса обидно. Что не могу защитить себя. Что не могу защитить Элли. Что не могу вытащить нас обеих из этой помойки. Я сползла вниз по стене и зажала рот рукой, чтобы не произнести ни звука. Из меня выходили только шумные шмыганья, но хотелось реветь и кричать, что есть мочи. Я чувствовала себя как никогда никчемной букашкой, мне хотелось подохнуть от мысли о своей никчемности. Чуть успокоившись, я вытерла слезы рукавом свитера и взглянула на свою ладонь. Даже в полумраке коридора можно было разглядеть отчетливые следы уксуса, будто псиного. Вдох. Выдох. Еще раз. И еще раз. Окей, все в порядке. Я набралась смелости, чтобы войти в нашу комнату и встретиться взглядом с сестрой. Казалось, она не сделала ни одного движения, хотя по ощущениям меня не было минут пять точно. Она смотрела на меня такими же напуганными глазами, которыми смотрела на Маргарет. Элли только прижала колени сильнее, не собираясь успокаиваться. — Солнышко, — ласково обратилась я к сестре, — не волнуйся, это скоро закончится. Я надеялась, что мои слова хоть немного сгладят ситуацию. Было заметно, что Элли хоть и чуть-чуть, но расслабилась. — Да, — ответила она, — сегодня все закончится. Мне стало немного жутковато. По спине пробежался неприятный холодок и я не без усилия сглотнула густую слюну, не отрывая взгляда от Элли. Она произнесла эти слова так твердо и уверенно, что мне захотелось поверить в это. Даже не знаю, обрадовалась бы и я или наоборот. Но я не поверила. Я просто кротко улыбнулась, сама не знаю чему, но от этой улыбки в комнате будто стало легче дышать. Элли в миг превратилась из напуганного олененка в игривого львенка и улыбнулась мне в ответ. Я дала Элли еще час на отдых и игры, а сама принялась делать домашку. В одном ухе у меня играла спокойная, размеренная музыка, другим ухом я слушала, что делает сестра. После я помогла Элли решить ее домашнюю работу и только после этого мы сели ужинать. Маргарет опять приготовила какие-то полуфабрикаты, которые она щедро посыпала специями и приправами так, что даже запаха вынести было невозможно, не то что есть. Однако жизнь научила нас не быть привередами и наслаждаться тем, что у тебя есть. Маргарет притихла, из ее комнаты был слышен только телевизор, так что можно было бы рассчитывать на то, что она не побеспокоит нас до следующего дня. После ужина мы как всегда начали готовиться ко сну, немного поговорили о завтрашнем дне, а затем я успокоила рыжую бестию и мы отправились на боковую. Обычная вечерняя рутина. Колесо Сансары дало оборот. Правда, этот день ничем не отличался от тысячи предыдущих, поверьте мне. Мне не спалось. В голове крутилось миллион мыслей. В основном меня заботило то, что теперь делать с Элли. У нас просто нет денег на дорогостоящее лечение, но затягивать с этим нельзя. Потому что Элли пугает меня все больше и больше с каждым днем, с каждыми новыми подробностями о ее ментальном здоровье. Мне надо быть сильной ради нас, ради сестры в первую очередь, но кто бы знал, как я смертельно устала быть сильной. Очень хочется опустить руки и будь, что будет. Но кем я стану в итоге? Подобие Маргарет, не более. Кем тогда станет Элли? Это я не могу представить даже в самых смелых фантазиях. Я расстраивалась каждый раз, когда глядела на часы, потому что мне казалось, что отоспаться смогу только на том свете. Боже, дай мне сил.

***

1:51 Это время я запомню на всю жизнь. Я не прекращала свои тщетные попытки уснуть. Крутясь, вздыхая и постоянно то сбрасывая одеяло, то забираясь под него с головой, мне начало казаться, что ночь длится подозрительно долго. Каждая минута растягивалась как вонючий слайм по рукам, это пугало. В ночном полумраке я слышала только едва различимое дыхание Элли и свист ветра за окном. В какой-то момент мне просто надоело бесцельно валяться в кровати. Я оделась теплее, присела на кровать и засмотрелась на окно, размышляя, чем же мне сейчас заняться. Деревья в дали стояли ровными рядами словно солдаты, создавая из темных безжизненных стволов плотную стену. В моей памяти они всегда были такими. Даже с наступлением тепла деревья как будто только притворялись, что живые, создавая из листвы плотный зеленый потолок. Этот лес никогда не нравился ни мне, ни нашим соседям, которые говорили о том, что в нем все подозрительно тихо. Я была там только один раз в детстве, но хорошо запомнила, как пение птиц, шуршание листвы, жужжание насекомых прекращалось, как только я прошла вглубь всего пару десятков метров. Элли, однако, всегда тянуло туда будто под гипнозом. Она иногда выражала свое желание прогуляться там, но я была категорически против. И была абсолютно права. Я вышла из комнаты и направилась на кухню, чтобы глотнуть воды. Старые половицы мерзко скрипели подо мной, но я старалась двигаться бесшумно, чтобы не разбудить Маргарет. Я как раз проходила мимо ее комнаты и слышала, как она храпела, будто рота солдат. Я налила себе себе воды из-под крана и неохотно выпила все до дна. Но после этого меня будто переклинило. Меня внезапно охватила непонятно откуда взявшаяся тревога. Моя рука затряслась и я с ужасом наблюдала, как пустой стакан в ней бьется в конвульсиях. Я начала глубоко дышать, чтобы успокоить накатившую панику, но с каждым вдохом мне все больше нарастало ощущение, что сейчас произойдет что-то очень плохое. Во входную дверь настойчиво застучали. Я была не в состоянии ни закричать, ни двинуться с места, поэтому единственное, что мне оставалось, так это слушать все более и более громкие стуки. Кухня была как раз напротив входной двери, поэтому мне не составило бы большого труда подойти и проверить незваных гостей. Кому, черт возьми, приспичило наведываться к нам в два часа ночи? Я решила, что это точно не та милая старушка, живущая напротив. Но я все еще не могла двинуться, чтобы уйти в свою комнату и переждать стуки, которые все еще продолжались. Из комнаты Маргарет послышались тяжелые шаги и ругательства, это и заставило меня выйти из оцепенения и буквально побежать в свою комнату. Я прошмыгнула около Маргарет, которая неохотно ползла открывать входную дверь. Я добежала до комнаты, заперла дверь и прислушалась. Из коридора послышался щелчок и мне казалось, что пришедший будет последним человеком, которого увидит Маргарет. — Какого.?! — это были последние слова Маргарет перед тем, как послышался выстрел. Вот дерьмо. Страх и оцепенение отошли на второй план. Я подбежала к кровати Элли и начала ее будить. У меня была буквально минута, пока этот ублюдок будет обыскивать дом. Элли неохотно проснулась, ничего не понимая. Я заставила ее слезть, пока сама искала ее вещи и распахивала окно, в то время как неизвестный быстро перемещался из комнаты в комнату. Я натянула на Элли какую-то кофту и шепотом приказала ей лезть из окна. Она лишь недоуменно посмотрела на меня и сказала, что будет очень неприлично, если мы уйдем и оставим гостей одних. Черт возьми, Элли! Я не выдержала и резко потянула сестру, сама села на карниз и взяла ее на руки. Ручка двери нервно задергалась. Тогда «гость» начал колотить по ней с неистовой силой, пытаясь выбить ее. Мы спрыгнули с окна первого этажа как раз в тот момент, когда к делу подключился топор. Каким-то образом я умудрилась остаться на ногах с не очень-то и легкой Элли. Нельзя было не терять ни минуты, поэтому я спустила сестру на землю и помчалась в обход дома, чтобы выйти на дорогу и дом нашего ближайшего соседа. Я бежала, не чувствовав ни холода, ни усталости, будто в меня вкололи лошадиную дозу адреналина. Однако мне приходилось буквально тащить Элли за собой, потому что та категорически не понимала, почему мы убегаем. Судя по всему, тот, кто ворвался в дом, обнаружил наше исчезновение и уже гнался за нами, но я бежала и не оборачивалась, боясь потерять хотя бы миг на спасение. Участок соседа находился буквально в паре сотен метров от нашего и мы стремительно приближались к высокому синему забору. Я была на пределе своих возможностей, но пришлось ускориться еще сильнее, потому что я снова услышала выстрелы позади. Элли вскрикнула и обернулась, что еще больше снизило скорость. Я сильно занервничала и прикрикнула на сестру, чтобы та не останавливалась. Спасение было уже совсем рядом. Я буквально выбила соседскую калитку, пробежалась по парочке ступеней и сразу же накинулась на ни в чем неповинную дверь. Я отчаянно колотилась в нее и кричала, что есть мочи: «Стэн, открой! Открой! Открой, Стэн!». Я повернулась в сторону и увидела, что к дому подбегают три цветных пятна, они ярко выделялись даже в темноте. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Я не переставала стучать, тогда как Элли спокойно стояла рядом, будто оценивала невероятной красоты фасад. Я была от этого в замешательстве. Наконец, дверь в дом открыл седовласый крупный мужчина и непонимающе посмотрел на нас. Я испуганно начала бормотать что-то непонятное о том, что на нас напали. Стэн просто тупо покосил свой взгляд на меня. Тогда я не выдержала и протиснула Элли и себя между ним и дверным косяком, чтобы попасть в дом. От такой наглости Стэн начал кричать на нас, чтобы мы убирались из его дома. Он повернулся спиной к порогу и сильно схватил меня за плечо, пытаясь вытолкнуть наружу. Но один выстрел заставил Стэна обмякнуть, прохрипеть в последний раз и упасть прямо на меня. Я никогда не забуду эти стеклянные, напуганные глаза ребенка. Я закричала от ужаса. Стэн тяжелым грузом упал на меня и мне пришлось его оттолкнуть от себя. Прямо за его спиной показалось угрожающее дуло пистолета, которое смотрело прямо на меня. — Руки. На пороге соседского дома стоял мужчина среднего телосложения. Его лицо закрывала белая театральная маска с безжизненными черными глазами и такими же черными губам. Ярко-желтая куртка была испачкана в темных пятнах непонятного происхождения, а на таких же темных волосах все еще лежал снег. Я послушно подняла руки, не отводя пугливого взгляда от бездонных глаз маски. Меня всю трясло от страха, я не понимала, что сейчас сделает этот человек. Может, он хочет убить нас? Но кому мы перешли дорогу? — Привет! — радостно крикнула Элли нападавшему. Меня аж всю затрясло от удивления и ужаса. Какого черта она вытворяет?! Ее что, не смутил даже труп Стэна, который валялся прямо у нее под тоненькими ножками. — Замолчи, Элли, — не выдержала я. — Нет, это ты замолчи, Ребекка Браун. На этот раз голос принадлежал другому мужчине. Некто в оранжевой толстовке и черной маской, на которой был изображен грустный смайлик, отодвинул мужчину с пистолетом и протянул руку Элли. Я не могла поверить в то, что моя родная сестра вот так вот отдаться в руки к убийцам, добровольно пойдет прямо к смерти. Я машинально дернулась, чтобы заставить Элли одуматься, но мужчина в белой маске шикнул на меня и я вернулась в изначальное положение. Мне с ужасом пришлось наблюдать за тем, как сестра взяла за руку мужчину в толстовке и встала рядом с ним. Она же только с удивлением смотрела то на меня, то на пистолет. — А с этой что? — сказал мужчина в белой маске. — Оставь, Маски, было сказано привести обеих, — ответил мужчина в толстовке и повел сестру к выходу. Кажется, я начинаю понимать, кто же все-таки напал на нас. Все эти галлюцинации, видения, воображаемые друзья Элли оказались настоящими, осязаемым и очень опасными. Все это действие превращалось в сюрреалистичную картину. Ну, черт возьми, не может быть такого! Просто не может! Я, наверное, сплю. Да, точно, это просто-напросто кошмар, очень реалистичный, но кошмар. Сейчас я проснусь у себя дома, Элли будет все еще сладко посапывать, через пару часов я пойду в некогда ненавистную мне школу и все будет так же, как было буквально полчаса назад. Однако холод был реальным, дуло пистолета было реальным, и даже эти упыри были реальными. Видимо тот, кто наставил на меня оружие, был неким Тимом Маски. Второй, в толстовке — Худи. Я буду называть их именно так, пока не узнаю обратное. Но я видела трое фигур, где же еще один? Тим Маски спиной вышел за порог дома и жестом приказал идти вперед, что я и сделала. Мы вышли на холод и он дал мне возможность пройти чуть вперед. Затем мужчина приказал мне завести руки за спину и я почувствовала, как мои запястья крепко вяжут нетолстыми веревками. В этот момент я увидела третьего похитителя, который устало облокотился об забор и глубоко дышал. — Я убью эту длинноногую сучку, — устало сказал третий, скорее, парень, на нем была серая куртка с толстовкой, на глазах сидели круглые очки с желтыми стеклами. Секунду спустя его голова неестественно дернулась в бок, что меня напугало еще больше. Кажется, это был некий Тикки-Тоби — Оставь свои садисткие фантазии при себе, — раздраженно ответил ему Худи, — здесь ребенок. Я почувствовала, как мне в спину грубо тыкнули стволом и сказали «шагай», что мне и пришлось сделать. Я бросала умоляющие взгляды сначала на Элли (которая старалась не отставать от ведущего ее мужчины), потом на Худи (который даже не обращал на меня внимания) то на Тикки-Тоби (который не прекращал все это время говорить): — Нет, правда, — он снова дернул головой, — я, блять, устал постоянно за всеми бегать, как будто, — снова дернул, — им всем по приколу меня гонять туда-сюда. В следующий раз, — дернул, — я просто буду высаживать им всем топоры в бошки. Помяните мое слово. Двое остальных просто проигнорировали его. Я была права на счет кошмара — это действительно был он. Только не дурной сон, а кошмарная реальность. Никогда я была такой напуганной, такой потерянной, как сейчас. Нас провели вдоль дороги и мы подошли к серой, неприметной тачке. Худи открыл переднюю дверь пассажирского сидения и посадил вперед Элли, сам же обошел машину и сел за руль. На заднее сидение первым забрался Тикки-Тоби, все еще бормоча что-то себе под нос, следом за ним протолкнули меня. Последним в машину залез Тим Маски и мы тронулись сразу же, как только он захлопнул дверь. Мы двигались достаточно быстро. Уже через десять минут мы выехали за пределы квартала и свернули на шоссе, с двух сторон окруженное тем самым лесом. В салоне была напряженная тишина, только Элли разбавляла ее своим тоненьким голоском, видимо, ей опять захотелось поговорить с собой собой. В какой-то момент Тим Маски приоткрыл окно и закурил. Мы ехали, как я уже говорила, очень быстро, поэтому меня начало потряхивать от внезапно образовавшегося сквозняка. Я молча терпела, мудро решив, что эти отморозки могут и мозги вышибить, если я произнесу хоть звук. — Маски, — сказал Тикки-Тоби и в своей привычной манере дернул головой. Тим Маски его проигнорировал. — Маски, — снова повторил Тикки-Тоби и снова дернул головой, — Маски. Маски! — Что? — спокойно ответил он. — Закрой окно. Мне дует. На такую просьбу Маски снова отреагировал полным безразличием и продолжал курить. — Закрой чертово, — дернул, — окно или это сделаю я! — Тоби, завались! — не выдержал Худи. — Я не хочу, чтобы в тачке воняло куревом. — То есть, — дернул, — вам плевать, что меня может продуть, я могу заболеть и, возможно умереть… — Звучит как отличная идея, — холодно сказал Худи. — Я не договорил. — невозмутимо ответил Тикки-Тоби и дёрнул головой, — То есть вы хотите потерять напарника, помощника, а главное, верного друга? Если вам плевать на меня, то взгляните на нее, — Тикки-Тоби указал на меня и я испугалась, что все раздражение в итоге хлынет в мою сторону,— Она вся трясется как кленовый лист. Вы что, хотите, чтобы она подохла раньше времени? Я нервно ожидала, какая же реакция будет на это предложение, но Худи только промолвил «пусть терпит» и, видимо, больше не собирался продолжать этот диалог. Тоби раздраженно цыкнул, дернул головой и стиснулся ближе к двери, обиженно скрестив руки на груди. Я не понимала, что происходит. Прошло еще десять минут тишины, прежде, чем я решилась на первый свой вопрос. Перед этим я тихо прокашлялась, потому что в горле ужасно першило. Из меня вырвался жалкий хрип: — Куда вы нас везете? Тикки-Тоби хмыкнул. — Домой, крошка, — дернул, — Мы везем вас домой. Естественно, меня не удовлетворил такой ответ. Я не могла сориентироваться, потому что каждый участок леса и дороги казался одним и тем же. Я выдержала паузу, перед тем, как задать еще один вопрос: — Вы нас убьете? На этот раз хмыкнул Худи. — Не сейчас. — Но зачем? Что мы вам сделали? Вы убили нашу мать сразу же, как только она открыла вам дверь, но почему же вы тянете с нами? Вы хотите выкупа? — Ты слишком болтлива для девчонки, которую чуть не пристрелили, — ответил Худи. — Но если я в итоге умру, какой смысл скрывать от меня правду? Какая разница, если я все равно уже никому ничего не расскажу. — А еще, ты слишком наглая, — дернул, — для девчонки, которую чуть не пристрелили, — добавил Тикки-Тоби, — Маски, может ты вернешь ствол на место? Мне она нравилась больше, когда колбасилась от страха. Я умолкла. Было очевидно, что ответы я не получу, а вот разозлить своих похитителей у меня удастся с легкостью. Но у меня все еще остался ворох вопросов и это сводило меня с ума. Действия этих людей были нелогичными: похитить детей небогатой матери-одиночки. И что значит, что нас убьют, но не сейчас? Я смотрела пару детективных документалок и в одной из них был жуткий сюжет про работорговлю. Нельзя было исключать такой вариант. Или, может, мы нужны им для какого-нибудь сатанинского ритуала? Самая смелая фантазия у меня была на тот случай, если это все несмешной розыгрыш, пранк для какого-нибудь ущербного ютуб-шоу, и нас вот-вот отпустят и посмеются над тем, какие мы доверчивые. Нет?.. Мы ехали молча еще очень долго. Может, минут сорок. Все это время Элли смотрела в окно, я не могла уловить ни одну ее эмоцию, что заставляло чувствовать меня еще более отчаянно. Неужели она думает, что это просто веселое приключение на двадцать минут? Она неглупая девочка, несмотря на ее болезнь, и должна понимать, какая опасность висит над нами. Но я сделала вывод, что, может, Элли осознала происходящее и просто смирилась, не в силах противостоять трем опасным бандитам. Что же нам делать? Ответ снизошел на меня будто откуда-то сверху. Я услышала странные звуки, исходящие из внутренностей машины, будто какое-то дребезжание. Худи нервно задергал педалями и тихо ругался, в то время как машина стремительно теряла скорость. Когда мы остановились, он снова попытался несколько раз завести двигатель, но бросив все попытки, вышел из машины и открыл капот. Я огляделась. Элли с нетерпением пыталась рассмотреть, что же делал Худи, так же делал и Тикки-Тоби, Тим Маски же молча ожидал. Через пару минут Худи не выдержал и подошел к двери, где сидел Тим Маски и жестом попросил его идти за ним. Теперь, когда мы остались втроем, я пробежалась глазами по окружающей местности. Вокруг был только темный лес, я едва могла различить силуэты темных крон. Мне кажется, что мы уже давно выехали за город, но я понятия не имела, куда держим путь. До ближайшего пригорода ехать несколько часов, может быть нас везут и дальше. Элли скучающе сложила руки над бардачком и оперлась о них подбородком, периодически вздыхая. Тикки-Тоби же постоянно ерзал, дергал головой и недовольно бурчал себе под нос о том, что ему скучно. Он иногда поглядывал на меня, видимо, думая, о чем же можно меня спросить, но в эти моменты я опускала взгляд вниз. Тикки-Тоби не выдержал и выскочил из машины, направляясь к своим напарникам. Я заметила, как недовольно Худи скрестил руки на груди, а Тикки-Тоби что-то увлеченно рассказывал, активно жестикулируя. Я еще раз осмотрелась и обнаружила, что он оставил свои топоры в машине, прямо рядом со мной. Бинго! Это мой шанс! Топорики были небольшие и это позволило мне едва ухватиться за край рукоятки. Я на ощупь пыталась приставить лезвие к веревкам. Это было сложно, я постоянно попадала себе лезвием на ладони и больно резалась. Кряхтя и шипя от острой, но терпимой боли, я нашла положение, при котором можно было разрезать веревки. Я начала делать быстрые движения вверх-вниз и постоянно смотрела вперед, но меня как будто специально игнорировали и занимались своими делами. Блеск. Я не могла видеть, что происходит сзади, поэтому просто надеялась, что процесс идет ровно. Кажется, я начала слышать треск рвущихся нитей. Нельзя было терять ни секунды, в любой момент тройка могла увидеть мои попытки сбежать и ситуация может измениться не в нашу сторону. Кто-то из них периодически появлялся в моем поле зрения и тогда мне приходилось останавливаться и ждать, пока он не скроется из виду. Элли внезапно обернулась на меня и воскликнула «Что ты делаешь?». В ответ на это я нервно шикнула и попросила довериться мне, ускоряя темп. По прошествии некоторого времени мне начало казаться, что это все дохлый номер, но как только я начала чувствовать, как моим рукам постепенно становиться свободнее, во мне проснулось воодушевление. Адреналин ударил мне в голову и я не чувствовала, как затекают и устают кисти, я просто продолжала свое дело. Сучка, мы выживем! Отлично! Супер! Одна из веревок поддалась моим манипуляциям и с треском порвалась. Это придало мне сил и я с еще большим усилием начала резать мои путы. Я начала физически ощущать, как время подходит к концу, как во мне все больше зарождается страх быть застуканной. Но вот! Последняя веревка рвется и я почувствовала, как мои руки теперь свободны. Я не спешила раскрывать себя, потому что наши похитители все чаще начали поглядывать на нас. Но в следующий момент, как они отвлеклись, я заблокировала все двери в машине одним аккуратным нажатием на кнопку на двери водителя. Кажется, никто не заметил. Я встала на низкий старт и внимательно выжидала подходящего момента. Было видно, как Элли занервничала. Дальше все происходило настолько быстро, что я не успевала лишний раз подумать. Как только капот машины захлопнулся, я незамедлительно пересела на водительское сидение. Кажется, похитители были обескуражены таким поведением и они подбежали к тачке, дергая уже закрытые ручки двери. Они угрожающе стучались к окна и кричали, из-за этого Элли не выдержала и начала плакать. Во всей этой суматохе я пыталась разобраться и вспомнить, как вообще нужно водить и на что нажимать. Каждая секунда была словно вечность, я делала все слишком медленно, а угроза была на три шага впереди. Худи, который долбился в мою дверь, достал пистолет и выстрелил. Мы с Элли закричали в унисон, но пуля нас не задела, спасибо всем, кого можно было бы в тот момент поблагодарить. Затем Худи попытался с локтя выбить треснутое стекло, но к этому моменту я успела собраться с силами и дать газу. Мы буквально полетели за секунду до того, как нас бы достали. Я мчалась по дороге, выдавив из нашего транспорта всех лошадей. Педаль газа была на грани того, чтобы сломаться под моим напором. Руль слушался плохо, потому что было сложно контролировать что либо, когда у тебя отключены мозги и включено только тело. Из-за внезапно хлынувшего адреналина я часто и громко задышала, как будто бежала спринт, Элли немного успокоилась и старалась держаться за что-то. Я не сводила глаз с дороги, поэтому было непонятно, преследует ли нас кто-либо. Я не знала, как скоро мы будем в безопасности, как скоро эта рухлядь снова сломается, но я была уверена, что все делаю правильно. У меня было ощущение, что это какой-то жутко странный боевик или вроде того, потому что… Черт возьми, мы с моей младшей сестрой едем на машине, в которой еще десять минут назад были заложницами. Разве это возможно? Разве в реальной жизни такое происходит? Одно из двух: либо я сплю, либо сошла с ума. Я больше склоняюсь ко второму варианту. Внезапно из ниоткуда прямо на дороге появилось нечто, напоминающее человека. Это существо было огромных размеров, с белой головой без лица и, блять, в черном классическом костюме? Мне казалось, что я умерла в тот момент, когда увидела это воочию. Это было самое большое потрясение в моей жизни. Лучше бы мне выкололи глаза, чтобы я не видела этого монстра. Из-за страха я была прикована взглядом к этому уроду, у него не было глаз, но они будто и не были нужны ему, чтобы наблюдать за мной. Эти мгновенья остались в моей памяти как годы. Годы. Я внезапно вышла из оцепенения и мой мозг не смог придумать ничего лучшего, чем дать по тормозам. Я не справилась с управлением, поэтому машину резко занесло вправо и мы врезались в первое же дерево. Стук был просто сокрушительным. Настолько, что больше ничего мне не удалось услышать. И увидеть. Следующее воспоминание появилось только по прошествии немалого времени, но для меня это было словно нарезка из фильма. Раз — уходишь от погони. Два — попадаешь в аварию. Три — просыпаешься в темном, неизвестном тебе помещении. Одна. Без Элли. Где я? И где моя сестра?