Обратная сторона медали

Уже у ворот школы услышав трель звонка, перехожу на бег, предвкушая головомойку от учителя. Черт, ну надо же было именно сегодня, в день итогового теста по алгебре, проснуться от того, что засыхающая корка спермы в трусах начинает причинять неудобства! Мокрые сны – обычное дело в моем возрасте – всего семнадцать лет. Но вот что мне снится… – Ма-а-акс, – выдыхаешь мое имя, шире разводя ноги в стороны. – Прошу, быстрее… Я так хочу тебя… Умоляю… Переобуваясь в раздевалке, отмахиваю настойчиво всплывающие в мозгу картинки прошедшего сна. Да, многим снится что-то нереальное, типа пони, скачущих по радуге, или другой подобной ерунды. А мне снится мой лучший друг. Такой же альфа, как и я. Стискиваю кулаки, взбегая по лестнице на третий этаж. Более нереальную ситуацию представить трудно. Я дружу с Тимом, сколько себя помню. Мы вместе влипали в неприятности, дрались, получали нагоняи от родителей… Вместе увлеченно рассматривали эротично изгибающихся омежек в украденном втихую у отцов журнале PlayAlpha... В какой момент они перестали меня интересовать? Не помню… Пожалуй, лет с тринадцати. Именно тогда мне в первый раз приснился Тим. В таком плане. Проснулся я весь взмокший от пота и с причиняющим вполне ощутимую боль стояком. Потом несколько дней не мог даже в глаза Тиму посмотреть. Будучи практически одной со мной комплекции, он все равно всегда казался более хрупким, но только на первый взгляд. Дерется он будь здоров, даже я вряд ли смогу его завалить. Высокий, подтянутый, с копной темно-русых волос и забавной, неправильной формы родинкой под нижней губой. Так хочется поцеловать её, лизнув языком, а затем подняться чуть выше… Всё ещё не избавившись от этих мыслей, подхожу к нужному кабинету. Решительно тряхнув головой, заставляю мозг переключиться на алгебру и стучу в дверь. – Четыре минуты опоздания, Максим, – учитель бросает взгляд на дисплей мобильного телефона. – Дополнительного времени я тебе не дам. Проходи быстрее, не мешай остальным. Шустро пробравшись к своей парте и ловя насмешливые взгляды одноклассников, плюхаюсь на сиденье рядом с Тимом, выуживая из сумки пенал и забирая у недовольного учителя пачку тестовых листов. – Доброе утро, – шепчешь мне и широко улыбаешься, почти тут же скользя взглядом к бумажкам в моих руках. – Ха, повезло, что ты опоздал. Этот идиот по невнимательности выдал нам один и тот же вариант. Буркнув что-то вроде приветствия и подперев кулаком алеющую от воспоминаний и его близости щеку, углубляюсь в решение заданий. Через час с небольшим каждый из нас решил, что мог, поэтому мы стали незаметно сверять ответы и подсказывать друг другу решения, благо, я уже поуспокоился после своего сна и неправильных мыслей. Командная работа нас никогда не подводила, поэтому к концу теста мы решили всю работу, для правдоподобности сделав несколько ошибок и неточностей в разных заданиях. Как только раздается трель звонка, учитель сообщает об окончании времени и собирает работы. Сдав свой тест, ты встаешь и потягиваешься, разминая затекшие мышцы. А я не могу отвести взгляда, протягивая свои листочки куда-то в пустоту. Откуда в альфе столько завораживающей грации?.. Когда мы, наконец, выползаем из кабинета математики, ты довольно фыркаешь, поворачиваясь ко мне. – Макс, у нас сейчас сдвоенная химия, а потом экономика. Давай прогуляем, такая погода хорошая… Я лишь улыбаюсь, коротко кивая. Итоговые тесты по обоим предметам уже написаны, так что ни ученикам, ни преподавателям эти занятия не нужны. Через десять минут мы уже шагаем по улице, жмурясь от яркого солнца, согревающего всё вокруг. – Ма-а-акс, – привычно тянешь мое имя, а я вздрагиваю, вспоминая свой сон. – Чего? – пытаюсь сделать голос более отстраненным, но, кажется, он все равно чуть дрожит. Тим слегка, почти незаметно сжимает кулаки и стискивает на секунду зубы. – Завтра опять… уезжаю. – Семейная поездка? Куда теперь? Когда Тиму исполнилось тринадцать, его отцу что-то ударило в голову, и теперь он раз в три-четыре месяца исправно утаскивает всё семейство на природу. «Подышать свежим воздухом», как объяснил парень. Из этих поездок не привозится ни фотографий, ни сувениров, да и возвращающийся спустя неделю-полторы в школу Тим ничего не рассказывает, сколько бы я ни допытывался. – Куда-то в горы… – неуверенно произносит юноша спустя несколько секунд молчания. – «Куда-то в горы»? Не очень точно, – усмехаюсь. – Или отец решил устроить сюрприз? – А?.. Ну да, сюрприз! - лицо парня светлеет, он с радостью развивает эту мысль и начинает что-то увлеченно говорить, но я плохо слушаю, любуясь, как играют лучи солнца в его вечно растрепанных волосах… *** Погуляв несколько часов, мы прощаемся и расходимся по домам, напоследок обнявшись. Я почти бегом добираюсь до дома, благо, остается всего пара кварталов. Первым делом кинув в комнате сумку, запираюсь в ванной и чуть ли не вою от безысходности. Всего одно прикосновение, одно объятие – и возбуждение начинает потихоньку давить на ширинку школьных брюк. Прижавшись затылком к холодной кафельной стене, обреченно выдыхаю и раздеваюсь, заходя в душевую кабинку. Черт, почему я считаю нормой дрочить на лучшего друга? Хуже ситуацию в принципе придумать трудно. Включив теплую воду, становлюсь под мягкие струи и, опираясь одной рукой о стенку кабинки, кладу вторую на член. Мозг услужливо подсовывает картинки из снов, монтируя из них настоящий порнофильм. Тяжелое дыхание и стоны, вырывающиеся из приоткрытого рта с припухшими губами… Царапины на спине, оставленные короткими ногтями… Ноги на моих плечах… Безумный, кружащий голову жар… Порывистые движения навстречу и громкие мольбы о продолжении… Стыдливо смываю сперму с рук и румянец со щек. Это не нормально, под каким углом ни взгляни. Выкрутив кран с холодной водой, несколько минут стою под ледяными струями, пока не начинаю дрожать. Только тогда выхожу из ванной, обернув полотенцем бедра. Спустя около получаса бесплодных попыток сделать что-нибудь из школьных заданий, встаю и одеваюсь. Проходя мимо гостиной, бросаю отцу что-то типа: «Я гулять, вернусь не скоро», получаю в ответ кивок головы и невнятное «ага» и, обувшись, выхожу на улицу. Теплый ветер выдувает из головы лишние мысли, и я просто наслаждаюсь какой-то мелодией, льющейся из наушников. Ноги сами, без воли хозяина, несут меня к дому Тима. У подъезда я замечаю машину его отца – довольно крупный внедорожник, как раз для постоянных выездов на природу. Около авто суетится вся семья в полном составе: отец Тима, его папа и старший брат, но вот самого парня что-то не видно. Засунув руки поглубже в карманы ветровки, неспешно подхожу к машине. Мое появление замечают довольно быстро. - Привет, Максим! – папа Тима радостно машет мне рукой. Улыбаюсь в ответ и здороваюсь, оглядываясь в поисках друга. - А где Тим? – всё семейство на секунду застывает, а отец сжимает кулаки до побелевших костяшек и бурчит что-то о магазине. Меня несколько нервирует их поведение. Неужели с Тимом что-то случилось? Инстинкты альфы требуют защитить своё. Своё?.. В мозгу противно скребется подозрение. Придаю голосу как можно больше небрежности и незаинтересованности и протягиваю: - Тим упомянул, что вы собираетесь куда-то в лес, на озеро… - А?.. Ну да! – папа Тима изображает точно такую же увлеченную радость, что и Тим сегодня днем. Только вот взрослый омега что-то говорит об открытии купального сезона и шашлыках, в то время как Тим убеждал меня, что поездка намечается в горы… Тут точно что-то не так… Я стою в задумчивости, уставившись в одну точку, и перебираю в голове возможные причины такого поведения, так что рука, ложащаяся на мое плечо, заставила меня подскочить от неожиданности и с удивлением уставиться на Алекса – брата Тима, альфу. Парень как-то хитро улыбается и манит меня пальцем, заставляя отойти подальше от что-то обсуждающих взрослых и пододвинуться ближе к нему. - Макс… сколько у тебя завтра уроков? Этот вопрос я ожидал услышать в последнюю очередь, так что немного медлю с ответом, вспоминая, какой завтра день недели. Суббота… - По расписанию или по факту? – усмехаюсь. Алекс довольно улыбается. – Ну, на деле три, начиная со второго. - Ага… Значит, освободишься где-то около часа… Подходит, - непонимающе смотрю на него, ожидая объяснений. – Ты не мог бы зайти к нам и… скажем, полить цветы? – его улыбка становится очень хитрой. - Зачем? – я все ещё не догадываюсь, о чем он. Парень тяжело вздыхает. - Короче, держи, - в мою ладонь незаметно ложатся ключи. – Зайди завтра. Обязательно зайди. Моим предкам ни слова. Усек? – я окончательно запутываюсь в ситуации, но выжидающий взгляд Алекса заставляет меня кивнуть и с тихим позвякиванием убрать ключи в карман ветровки. Парень довольно кивает и возвращается к машине, взмахнув рукой, мол, иди, не нужен больше. Пожав плечами, я прощаюсь с родителями Тима. Папа кивает и слегка улыбается, а вот отец почему-то смотрит на меня как-то… враждебно? Странно, мне казалось, мы неплохо общаемся. *** Тяжело вздыхаю, выходя из ворот школы и на ходу поправляя ремень сумки. Не понимаю, зачем Алексу надо, чтобы я к ним зашел? Ладно, неважно. Уже на подходе к дому Тима начинаю подозревать неладное. У подъезда крутятся несколько подозрительных парней, злобно поглядывающих друг на друга и иногда оскаливающихся. Подойдя ближе, понимаю, в чем дело. Омега. Течная, никем не помеченная омега. Ну да, лакомый кусочек для любого свободного альфы. Вдохнув приятный, будоражащий кровь запах, замираю как громом пораженный. Нет. Не может такого быть. Трясущимися руками вытащив из кармана джинсов ключи, открываю дверь подъезда и тут же захлопываю её под носом попытавшегося пробраться внутрь альфы. На неверных ногах подхожу к лифту и, судорожно тыкая кнопку, пытаюсь вызвать его. Но проклятая техника никак не желает приезжать, и я срываюсь с места, на нечеловеческой скорости взлетаю по лестнице, принюхиваясь на каждом пролете и умоляя все известные мне силы о том, чтобы обнаружить источник запаха раньше, чем доберусь до седьмого этажа. Но сегодня явно не мой день. Добравшись до двери до боли знакомой квартиры, застываю аки экспонат музея восковых фигур Тюссо. Из-за двери отчетливо несет омегой. Не просто омегой, а течной омегой. И, судя по невообразимо приятному и дурманящему запаху и реакции собственного тела, моей течной омегой. Злость красной пеленой застилает глаза, а из горла непроизвольно рвется рык. Инстинкты сходят с ума от того, что мой омега сейчас по ту сторону двери с другим альфой. А сердце сжимается от осознания того, что этот другой альфа - мой любимый. Прекрасно, блять, прекрасно. Отличный момент, дайте два! Руки, не спрашивая разрешения владельца, начинают колотить в дверь, игнорируя кнопку звонка и тот факт, что у меня есть ключи от квартиры. - Тим, мать твою! Я знаю, что ты там! Быстро слезь с моей омеги и открой чертову дверь, чтобы я мог набить тебе морду! Тим! С той стороны двери не раздается ни звука, и я продолжаю колошматить по ней, используя весь свой словарный запас ругательств и абсолютно не волнуясь о мнении соседей. Вдруг сквозь шум крови в ушах слышу щелчок замка и отступаю на шаг, сжимая руки в кулаки и сдерживая рвущуюся наружу ярость. Стоит створке приоткрыться, как я врываюсь в квартиру, прижимая Тима к стене и занося руку для удара. И уже в третий раз пораженно замираю. На Тиме нет ничего, кроме рубашки. Моей чертовой рубашки, которую я оставил тут пару недель назад, сейчас уж не вспомню, из-за чего. Но если бы это было единственной ошеломляющей вещью… От парня пахло омегой. Не просто пахло, а разило. Этот запах кружил голову похлеще любого алкоголя, вытесняя из головы все мысли, кроме трахнуть, моё, пометить, никому не отдам. Голос моментально садится, а красная пелена спадает с глаз, давая мне возможность увидеть лицо Тима. Серые радужки глаз затуманились и потемнели, приобретая цвет стали, губы влажные, подрагивающие, да и сам парень трясется, как в горячке. Совсем как в моих снах. Запах разгоряченной омеги кружит голову, и я оглядываюсь, желая убедиться в том, что вокруг больше никого нет. - Тим, ты… - у меня не остается шанса закончить вопрос. Горячие, обжигающие ладони, задравшие мою футболку и судорожно поглаживающие и царапающие кожу на спине не дают никакой возможности удержать мысли в голове. Горячее дыхание опаляет ухо, когда Тим всем своим подрагивающим телом прижимается ко мне так, что я чувствую его стояк, упирающийся мне в бедро: - Ма-а-акс, - у парня, видимо, тоже мало мыслей в голове, но он все ещё пытается что-то мне сказать. – Ма-а-а-акс… пожалуйста… хочу тебя… хотя бы раз… прошу… Мой затуманенный возбуждением разум не улавливает ничего, кроме моего собственного имени, но все ещё пытается осмыслить происходящее. Мой любимый один в квартире, пропитавшейся ароматом течной омеги. От него пахнет течной омегой. Моей омегой. Мой любимый и моя омега – один и тот же человек. Мой лучший друг = мой любимый = моя омега. Этих рассуждений, длившихся всего пару мгновений, мне хватает с лихвой. Обо всех «Почему?», «Зачем?» и «Какого хрена?» можно подумать позже. Кое-как отлепив от себя судорожно цепляющегося за мои плечи Тима, поднимаю его голову за подбородок и впиваюсь в губы поцелуем. Не нежным, не трепетным, куда там. Грубым, жадным, собственническим поцелуем, вопящим «Моё!» Парень тут же обмякает, обвивая руками мою шею и полностью подчиняясь. Мои руки уже скользят по его телу, поглаживая, сжимая до синяков, царапая твердые соски. На каждое прикосновение Тим отзывается тихими постанываниями в поцелуй. Оторвавшись от его губ, чуть наклоняюсь и делаю то, о чем мечтал столько времени – впиваюсь зубами в его шею, оставляя метку, доказывающую его полную принадлежность мне. Тим выгибается в спине, царапая мою спину ногтями и издавая первый полноценный стон. Такая реакция только подстегивает, и мои ладони скользят по спине вниз, собственническим жестом сминают желанную задницу. Омега вновь издает протяжный стон, а его невообразимо дурманящий запах становится ещё слаще. Глухо рыкнув, я подхватываю его под ягодицы, поднимая над полом. Тим быстро ориентируется и обхватывает ногами мою талию, прижимаясь и жадно целуя. Возбуждение уже достигло своего предела, но мне хватает сил сделать несколько шагов, распахнуть ногой дверь спальни Тима и рухнуть вместе со своей ношей на кровать. Приподнимаюсь на локтях и понимаю, что могу кончить только от одной этой картины: русые волосы разметались по подушке, в затуманенных глазах нет ничего, кроме похоти и желания, припухшие и влажные губы приоткрыты. Вид покорно разведенных ног с влажными от смазки бедрами, колом стоящим членом и припухшей, покрасневшей, сочащейся смазкой дырочкой буквально срывает один за другим последние тормоза в моей голове. Кажется, я установил мировой рекорд по скоростному раздеванию – мне хватает пары секунд, чтобы полностью избавиться от одежды и снова нависнуть над нетерпеливо хнычущим омегой. Как только я оказываюсь в зоне досягаемости, его ноги – черт, они всегда были такими тонкими и хрупкими? – обхватывают меня за поясницу, притягивая ближе. Не ожидая такого напора, я непроизвольно наклоняюсь, упираясь руками в кровать по обе стороны от лица Тима. Наши члены соприкасаются, и омегу выгибает так, что он упирается в постель только лопатками и головой. Хотя у меня самого в голове мало что осталось, кроме желания окончательно и бесповоротно привязать Тима к себе, я использую эти несколько секунд, чтобы запихнуть ему под спину подушку, сдернутую с изголовья кровати. Тим лежит с вздернутой кверху пятой точкой, обхватывая ногами мою талию, и нетерпеливо ерзает, хватаясь руками то за волосы на моем загривке, то за шею, то за плечи, сжимая, поглаживая, царапая, будто желая убедиться, что я настоящий, живой, и убеждая меня самого в реальности происходящего. Мазнув подушечками пальцев по внутренней стороне бедра омеги и вызвав этим у него волну крупной дрожи, мягко поглаживаю влажное от смазки колечко мышц, затем слабо надавливая, проникая чуть-чуть, на одну фалангу, проверяя, насколько Тим готов. Палец внутри скользит легко, не встречая сопротивления, а моя выдержка с каждой секундой трещит по швам, так что за первым проталкивается второй, третий, немного развожу их в стороны, растягивая податливые мышцы. Омега слабо хнычет, ерзая, дергая бедрами в попытке насадиться сильнее, и у меня нет никаких шансов отказать ему. Я склоняюсь к Тиму, коротко целуя его и шепотом умоляя: - Расслабься, малыш, - и медленным, плавным движением вхожу наполовину. Тут же стискиваю пальцами простынь. Черт, так жарко, узко, влажно, просто неописуемо… Хочется мгновенно овладеть этим телом и трахать, трахать, трахать до потери пульса… но нельзя. Это мой малыш, мой омега, поэтому я собираю весь оставшийся самоконтроль и вхожу медленно и аккуратно, наслаждаясь гортанными стонами Тима. По млеющему личику омеги непохоже, что ему хоть немного больно, и это вызывает невольную улыбку. Проникнув в юношу до конца, замираю, сдерживаясь из последних сил. Но Тим мгновенно рушит оставшиеся жалкие крохи самоконтроля, слегка двинув бедрами, стремясь насадиться ещё глубже, и я срываюсь, начиная резко и размашисто двигаться, вырывая стоны из груди омеги и глухо порыкивая. Надолго нас в таком темпе не хватает. Я вдруг ощущаю, что и без того тесный жар начинает сжиматься, и у меня чуть ли искры из глаз не сыплются. Тим подо мной вновь выгибается дугой – кажется, я даже слышу, как хрустнула его спина – и кончает с громким: - Ма-а-а-акс! Этот оглушительный стон, разнесшийся за секунды по пропитанной сексом комнате, становится последней каплей. Я подаюсь назад, стремясь выйти из податливого тела – детей нам с Тимом заводить ещё рано. А вот в перспективе, через несколько лет… Тонкие ноги неожиданно сильно вновь обхватывают поясницу, не позволяя мне отстраниться, и я с утробным рыком изливаюсь внутрь своего омеги. Узел мгновенно разрастается внутри, сцепляя нас на ближайшие час-полтора. Аккуратно переворачиваюсь, утягивая Тима за собой и устраиваясь поудобнее. Его еще потряхивает от недавнего оргазма, но постепенно он успокаивается, а в мутных глазах появляются зачатки разума. - Макс… Внутренне я готов к чему угодно: к крикам, скандалу, угрозам, проклятьям, даже к его фирменному удару в челюсть… Пару мгновений Тим скользит взглядом по полу у кровати, затем поворачивает голову и смотрит на меня. Серые глаза, окаймленные длинными пушистыми ресницами, пару секунд глядят на меня недоумевающе, а затем резко расширяются – от испуга или неожиданности. Он что, думал, что ему все это приснилось? Я на мгновение выпадаю из реальности. Если бы все произошедшее за последний час оказалось бы сном… Я даже не могу себе представить своего разочарования и горечи. Это была бы самая злая шутка, которую проделывало со мной мое сознание. Тим тем временем выходит из ступора и пытается вскочить, но узел, крепко держащий нас вместе, не позволяет ему этого сделать. Я сдавленно шиплю от не слишком приятных ощущений, а омега вскрикивает от боли пополам с недоумением. Он косится вниз, широко распахнутыми глазами смотря на причину своей неудачи, а затем вспыхивает и, схватив край одеяла, накинул его на свои бедра. Я чуть улыбаюсь и сажусь, обхватывая парня за талию. Сейчас главное – успокоить омегу и объяснить все, пока его снова не накрыла течка. - Тише… - чуть сдвинувшись назад и вызвав этим изумленный выдох от прошившей тело сладкой судороги парня, облокачиваюсь на спинку кровати и притягиваю Тима к себе, заставляя полулечь на меня. - Успокойся, не дергайся так. Это сцепка, - провожу ладонью по его позвоночнику вниз, слыша, как сбивается дыхание Тима. – Почему ты ничего не сказал? Скорее почувствовав, нежели увидев, что омега покраснел и закусил губу, только улыбаюсь, набрасываю край одеяла ему на поясницу и убираю руки, чтобы не смущать его еще больше. Тим выпрямляется, оседлав мои бедра и вызвав этим в голове целую вереницу непристойных мыслей, и произносит, немного нахмурившись: - А что я должен был сказать? «Привет, давай дружить. Я выше и крупнее тебя, но я омега. Но пусть тебя это не заботит, ведь это же совершенно нормально»? Настает моя очередь хмуриться. Немного двигаю бедрами, и Тим против своей воли издает негромкий стон, сжимая пальцами одеяло. Затем приподнимаюсь, положив руки на его бедра и несильно сжав. - Во-первых, выше и крупнее ты был ой как давно. Во-вторых, ты думаешь, я бы не понял? Не стал бы дружить с тобой? – да о какой, к черту, дружбе я говорю, когда Тим сидит на мне верхом, да еще пахнет и сжимается так, что вести задушевные беседы хочется все меньше и меньше? – И, наконец, самое главное. В-третьих, - указываю кивком на свою рубашку, все еще болтающуюся на плечах у омеги. – Я могу расценивать это как признание и не корить себя тем, что сделал что-то не по твоей воле? Парень смотрит на рубашку, будто видит ее впервые, а затем как-то неопределенно кивает, то ли отвечая на какой-то из вопросов, то ли решая что-то для себя. Судя по стремительно мутнеющему взгляду, Тим начал плавно отъезжать. Ну, или не очень плавно. Немного склонившись, он уперся ладонями в мою грудную клетку и, приподнявшись на пару сантиметров – насколько позволял узел – опустился обратно. Взяв плавный темп, юноша принялся раскачиваться вот так вверх-вниз, постанывая и кусая губы, буквально выбивая из меня тихие хриплые выдохи на грани со стонами. Тонкая ткань одеяла не смогла скрыть возбуждения омеги. Скользнув рукой под неплотную материю, обхватил пальцами его член, медленно двигая ладонью в такт покачиваниям парня. Темп постепенно нарастал, стоны Тима становились все слаще и громче, да и моя выдержка уже трещала по швам. Еще одно движение бедрами, еще один, более громкий стон – и мир распался на части, превращаясь в сплошную волну удовольствия, накрывающую с головой. Белесые капли запачкали мою руку и живот, узел внутри Тима набух еще больше, распирая влажные тугие стенки, а сам омега обессиленно распластался у меня на груди, по-видимому, тут же отключившись. Меня самого накрывает дикая усталость – скорее моральная, чем физическая – мозг еще не до конца успел осознать все, что произошло, и требовал немедленной перезагрузки. Поддавшись себе, сползаю ниже, стараясь не потревожить Тима, закрываю глаза и почти тут же проваливаюсь в темноту, автоматически поглаживая кончиками пальцев спину юноши. *** Прошло несколько часов, не меньше, и я просыпаюсь от странного шевеления прямо на себе. Не без труда разлепив глаза, пару секунд ничего не вижу в темноте – по-видимому, на дворе уже глубокая ночь – а затем зрение начинает адаптироваться. Тим, практически бесшумно поднявшись и утащив с собой одеяло(!), торопливо двигался к выходу из комнаты, путаясь в ткани. - Далеко собрался? – мой голос, чуть хриплый со сна, кажется страшно громким. Омега вздрагивает и оборачивается, тут же наступая ногой на край ткани и падая на пол. Падение и удар об пол смягчила груда моих вещей, которые я всего пару часов назад впопыхах там оставил. Парень тут же попытался вскочить, но получалось у него это крайне неловко, и я негромко рассмеялся, окончательно смутив Тима. Он оставил попытки выпутаться и сел на полу. - Ты, я смотрю, доволен жизнью, - голос омеги был таким же хриплым, но я думаю, не столько ото сна, сколько от вчерашних стонов. - А ты нет? – юноша молча сверлил меня ничего не выражающим взглядом, и мне тут же стало не по себе. Он злится? Я все не так понял? Он не любит меня? Я совершил самую ужасную ошибку в своей жизни? Видимо, все мои страхи отразились на моем лице. Омега улыбнулся и чуть кивнул головой. - Просто это… было слишком неожиданно. - Не поверишь, для меня тоже, - я фыркнул и, сев, подал Тиму руку, чтобы он мог подняться. Разговор выходит донельзя неловким, и я, потянув парня за запястье, под испуганный вскрик последнего роняю его обратно на кровать, подминая под себя. Тим вцепился пальцами в одеяло, как в спасательный круг, испуганно глядя на меня. Чуть улыбнувшись, я привычным движением взъерошил его волосы, провел пальцами по щеке, впитывая кончиками знакомые с детства черты лица, спустился ниже, легко скользнув по оставленной метке – пусть временном, но знаке того, что он связан со мной. И разом накатило все: фантазии и мокрые сны по ночам, буря эмоций от каждой его улыбки или прикосновения, все его странные взгляды... - Я люблю тебя. Люблю уже четыре года. Я... - голос срывается, и я утыкаюсь лбом в плечо омеги, сбивчиво дыша. Сердце стучит с бешеной скоростью, а из-за шума крови в ушах не слышно ни черта... Тим мягко, но уверенно отрывает меня от своего плеча и заставляет посмотреть на себя. А затем улыбается. Легко, лучезарно, как улыбался мне всегда. - Я тоже тебя люблю. И жизнь снова заиграла яркими красками.