За 5 лет до рождения Элион.
- Это грустная история. Тебе вряд ли понравится. - Все равно, - упрямо нахохлились в ответ. – Я хочу знать, откуда взялся и что со мной не так. - Ну… Я начну издалека. Ты же не против? Головой мотает так, что вот-вот отвалится. Забавный мальчишка. - Господин, могу я тоже послушать? - А ты не староват для сказок? - А вы не слишком молоды, чтобы их рассказывать? Мелкое недоразумение шикает на веселящегося змейса и затыкает ему рот. Дети. Фобос презрительно фыркнул – он-то себя никогда так не вел, ни в шесть лет, ни, тем более, в восемь. Впрочем, на то он и принц. А эти двое – его подданные. И он, как хороший правитель обеспечивает их пищей и развлеченьями. К тому же, он все равно тут самый старший. - В таком случае… - Он поудобнее развалился на софе, - в таком случае, слушайте. Жила-была однажды девушка. Красивая, талантливая, даже не дура, что в последнее время совсем уж в редкость вошло… И жить бы ей счастливо, но она оказалась принцессой. Да-да, ей приходилось терпеть те же прелести насильственного образования, что и мне сейчас. К тому же у нее была крайне строгая матушка, так что при дворе наша красавица показывалась редко. А хотелось. И еще много-много чего, в частности любви. Наконец, нашелся-таки бравый рыцарь, покоривший ее сердце. Романтические истории не мой конек, так что эту часть пропускаем… И не фыркай, Седрик, а то вообще выгоню! Хотя нет, ищи тебя потом… В общем, рыцарю было лет где-то под тридцать, а принцессе немногим больше, чем мне сейчас. Но все у них шло ровно и гладко, и даже строгая мамочка-королева ничего не прознала. Наоборот, не могла нарадоваться, что дочурка к учебе интерес проявила. А ту на путь истинный наставил жених… Точнее, тогда он женихом еще не был. Любовник, так правильнее. И вот, в один кошмарный день, наша юная принцесса поняла, что беременна. И нет бы попытаться вытравить плод, как делают многие достойные, разумные женщины! Нет, она пошла с повинной к своей матери. Причем тогда, когда менять что-то было уже попросту поздно. Королева, вопреки ожиданиям, обрадовалась, поудобней устроила на плече любимую игуану и отправилась наводить контакт с будущим зятем. Не знаю уж, о чем они там говорили, но договорились обо всем, о чем хотели, благо последний был влюблен в наследницу без памяти. Да, и такое тоже бывает, хотя на себе я пока не проверял… Свадьбу устроили честь по чести, будущая бабушка строила планы по воспитанию внучки, новоявленный консорт разгребался в бумагах – он стал комендантом столицы – а наша принцесса… Наша принцесса была счастлива тому, что ей уделяется столько внимания, что вокруг то и дело носятся слуги, спрашивая, чего она желает. А потом наступил день рождения ребенка. И вместо долгожданной девочки принцесса разродилась сыном. Не нам с вами представлять ее ужас, но девчушка испугалась. В конце концов, в королевском роду уже несколько поколений не рождалось мужчин. А уж чтобы первенец… такое вообще было всего раз, и то в незапамятные времена. Ребенок – такой – оказался ей не нужен, но мать и муж настояли на том, чтобы он рос. Ослушаться королеву она не осмелилась, но и имя сыну дала соответствующее – «страх». О да, очень смешно. Перестань, я сказал! Так, ты еще помнишь, с кем разговариваешь? То-то же. И вообще, ты эту сказку уже знаешь, не мешай слушать другим. Шло время, мальчик рос и, то ли материнское сердце оказалось столь прозорливым, то ли Провидение сыграло злую шутку, но он и впрямь наводил ужас на все живое. В его присутствии увядали растения, когда он подолгу смотрел в окно, небо затягивало тучами. В первый год его жизни приходилось трижды менять кормилиц – они теряли молоко. Единственными людьми во дворце, кто любил маленького принца были его бабушка и отец. Консорт был воистину бесстрашным человеком и только посмеивался, утверждая, что таланты сына – компенсация за то, что воином ему точно не быть. Сам он уже дорос до звания главнокомандующего. Правящая королева, несмотря ни на что, воспитывала из мальчишки наследника. Педагогический опыт оказался действенным – учиться он полюбил. И даже сумел привести в чувство любимую бабушкину игуану, которую чуть не зашиб своим плохим настроением. Правда она все равно сдохла через полгода, но скорее от старости, чем из-за стресса… Но сказка не о принце. Сказка о его матери, которая тоже изменилась с годами. Например – научилась отменно лгать. Например – разлюбила мужа, считая его повинным во всех своих бедах. Например – из кожи вон лезла, чтобы стать настоящей королевой. Да-да, у нее даже появилось стремление к власти, которая раньше даром не была ей нужна. Просто она не хотела пускать на трон сына, ведь он был совершенным чудовищем! И она, как и прежде, яростно хотела любви. А еще – родить дочь. Принцесса меняла фаворитов, как перчатки, ее муж скрипел зубами и терпел, а мать закрывала на это глаза, надеясь сделать правителем внука. Но – она умерла, когда ему еще не сравнялось и семи лет. Новопровозглашенная королева была прекрасна. Добрая, мудрая, милосердная, она была матерью для всего своего народа. Она даже притерпелась с существованием сына и оценила старания супруга по улучшению жизни в королевстве. Она обещала стать хорошей правительницей, и, забегая вперед, скажу: она ею стала. Но из года в год ее все больше терзала мысль о том, что она, Свет Меридиана, умрет так и не исполнив своего предназначения, и так и не изведав настоящей любви. Свои былые чувства к мужу она предпочла счесть заблуждением юности. И вот, на горизонте появился Он. Молодой, красивый, харизматичный, он ни разу не сказал ей ни одного неприятного слова, ни жестом, ни взглядом не напомнил о проблемах королевства, о похожем на собственную тень супруге, о наглом и жестоком ребенке, едва ли не при каждой встрече доводящем ее до слез. Она влюбилась без памяти – опять. Но теперь она была старше и умнее и решила не торопиться. «Если у нас родится дочь – решила королева – можно будет отправить муженька в ссылку, а любовника сделать консортом. Если же нет – избавлюсь от младенца, а мужчины ни о чем так и не узнают». Она не жалела сил на скрытие тягости и в курсе маленького заговора оказались лишь повитуха да пара служанок. Но, вот беда, Ее Величество вновь разродилась сыном. Только оказалась неспособна лишить его жизни. Говорят, для женщины материнство – счастье. Этого ребенка она полюбила. А вот его отцу повезло меньше – чувства прошли, словно их не бывало, и королева попросту дала отмашку мужу. Тот с удовольствием убил ненавистного соперника. О появлении бастарда у жены он узнал лишь через несколько лет, но против не был – королева и не думала признавать ребенка, лишенного, к прочему, высших магических способностей. А что в покоях живет крохотный воспитанник – не так давно скончалась родами молочная сестра Ее Величества, и они были столь добры, что взяли младенца к себе. Правда, имя ребенок получил малоприятное – «ужас». Королева была верна себе. Самое сильное, что заставил ее испытать младший сын – ужас от мысли, что она больше не может породить полноценного ребенка. Она испугалась, что всю ту магию, что она была способна передать, выпил из нее первенец. Надо ли говорить, что это только больше отдалило их друг от друга? Более того, принц оказался единственным кроме пары давно покойных слуг и консорта, кто был осведомлен о грехе правительницы. Правда его больше волновало, что такой родной и любимый отец вновь все внимание переключил на жену – они медленно, но верно шли к примирению. Не удивлюсь, если однажды у них появится дочь… - Интересно, как назовут нашу сестру? – раздалось после довольно продолжительного молчания. - Не знаю. Но сделаю все, чтобы не Эридой. - Хватит с их королевства двух спутников войны… ***Незадолго до появления новых Стражниц.
Смех, вино рекой и нескончаемые байки. От них кружится голова, даже больше, чем от выпитого. Но и от выпитого тоже. Хочется петь и кричать о своем счастье на весь мир. Просто чтобы слиться с царящим вокруг гомоном. - Да не было ничего!.. - А потом я ему ка-ак… - А она мне такая… И ноги вдруг сами запрыгивают на стол, рука взлетает вверх, обливая хозяина дешевой брагой, а сам хозяин начинает выкрикивать лозунги. Нет, он всегда их выкрикивает, такая уж доля у предводителя повстанцев, но сейчас – втрое усерднее, чем обычно. И снова смех, и снова вопли, и немногочисленные в этом обществе дамы рассказывают скарбезные анекдоты… И все согласны, что «за королеву», «за победу над тираном», «за светлое будущее». А предложение поднять стаканы «за то, чтоб эта тварь скорей подохла!» встречают и вовсе бурными овациями. Вопросов о том, кто же тварь, в этом заведении не возникает. Винные пары туманят разум уже абсолютно всем присутствующим, мир начинает мерно раскачиваться. Вернее, его начинают раскачивать, подбрасывая в воздух обожаемого главаря. Главаря, принесшего им уже пятую победу подряд. И в том, что вслед за битвами будет выйграна война, уже никто не сомневается. По крайней мере сейчас. С высоты свободного полета под потолком видно всех. Вон Олдерн у стены кадрит отчаянно пьяную красотку. Судя по тому, где его руки, ночь у них будет бурная… Под третьим слева столом храпит Ватек в обнимку с бутылью. А вот в самом дальнем углу царит откровенный непорядок. А начальство нужно зачем? Затем, чтобы устранять безобразия. Поэтому потолок перестает нервно дергаться, а начальство отчаянно ловит равновесие на столе. Это непросто, еще сложней – найти тот самый непорядок в вертящемся пространстве. Калеб находит и тут же пробирается к нему через толпу. Все, разумеется, оборачиваются в его сторону. Непорядок поднимает голову и смотрит вопросительно. Он всегда смурной, этот странный парень со шрамом во всю щеку. Вроде и давно тут, говорят, почти на два года дольше, чем он – а все равно ни с кем толком не знаком. Бирюк. Вот и сейчас сидит и смотрит совершенно трезвыми глазами. А до этого пялился в свою кружку... В нормальной обстановке Калеб отнесся бы к этому с уважением. В конце концов главное, что они следуют одной великой цели. Но сейчас он жаждал нести в мир счастье. Делать это удобней в устойчивом положении, так что он присел на стол. - Хей, Дрейк, что молчишь? - Я тоже пью, этого мало? И снова гомон: - Парни, он не хочет пить за победу! - Тащи его сюда! - Калеб, устрой ему взбучку! - Ой, мальчики, а давайте лучше я! И смех. А напротив – мутные усталые глаза. Это он поторопился сказать, что парень трезвый. Просто он гораздо трезвее остальных. - Того, что ты пьешь – недостат-чно! – Сделать голос строгим категорически не получалось. Впрочем, неудивительно. – Ты мне кажешься подозрительным. Где эн-ту-зи-азм? И вообще, ты слишком скрытный. - Правильно!.. - А то че он?!.. - Пускай рассказывает! - Что именно? – ему что, все равно? - Ребят, что мы хотим услышать? – Широкий жест, обращенный к залу. Но, если б не Дрейк, улетел бы он со стола носом вниз. Снова гомон, выловить бы хоть один не слишком личный или хотя бы цензурный вопрос (ну, относительно цензурный) – задача едва ли не непосильная. - О! А откуда у тебя этот шрам, а? - Давай-давай, расскажи, а то молчишь, настроение всем портишь. - Чего это он? - Э, молчишь почему?! - Парни, он нас не уважает! - Да ла-адно вам! – откуда-то издалека… Олдерн. – Небось стесняется. Эй, Дрэ, дай угадаю! Какая-нибуть старая матрона распахала тебе рожу за то, что ей дочку попортил, так? Все резко умолкают – слишком тихий и вечно серьезный товарищ у всех вызывает любопытство. Калеб и сам ждал: отшутится он или завяжет драку? Дрейк лишь выпрямляется на стуле и, глядя снизу вверх на пробравшегося поближе Олда, отвечает: - Почти. За то, что ее сынок «попортил» меня. Тишина вдруг становится неловкой, раздается чей-то неуверенный смех. Калеб его поддерживает – лучше свести все в шутку. Собственно, это и есть шутка, просто Дрейк слишком мрачный, а прочие – излишне пьяны. Неподходящая компания для черного юмора. Но раз командиру смешно, смеются и прочие… - Ты прости, что… - Все нормально. Я соврал немного. - То есть? - В отличие от некоторых, – насмешливый кивок в сторону откровенно развратничающего Олдерна, – я думаю головой, а не тем, что в штанах. И восприятие, соответственно другое. - Э? Тяжкий вздох. - Пошли, воздухом подышим. Скрип двери бара, холодный дождь по лицу. Отрезвляет. В том числе – и от хмеля победы. Дождь, смог и черное небо. Неизменно до тех пор, пока они не свергнут тирана. Жесткая рука впивается в плечо. - Ну что ты, командир. Что за глаза. – Он раздражен. Такое чувство, что его эта тьма лишь бодрит. А глаза такие же стылые и злые. Или кажется? Кажется, наверное. Они уже не раз бились бок о бок, Дрейк прекрасно руководит своим отрядом, ни разу не оспорил приказ, не проявил недружелюбия… простой как яйцо. И такой же скользкий… И непонятно, что внутри. Да какой кретин вообще выдумал эту пословицу: простой, как яйцо?! Дрейк отходит в сторону и облокачивается на низенький плетень. Влажные прутья поскрипывают, но держатся. - Ты хотел со мной поговорить? - Я хотел рассказать. Если ты станешь слушать. Учти, завтра я об этом пожалею. Выговориться бывает нужно каждому. Он и сам хотел бы. Не так-то это просто, как кажется – вести за собой войска. Сколько лет уже народ бунтует, и что толку? А у него – получилось. Только методы уж больно… мерзкие бывают. Но рассказать-то про все это некому! Совсем некому. Не поймут. Отец, пожалуй, мог бы, но он мертв. Сучковатая ветка впивается в руку, пальцы соскальзывают с влажной коры. - С чего бы начать… Пожалуй с того, что ты, командир, знать обязан. Я с верхов. Калеб понимал. Дрейк не первый и не последний, в конце-то концов. Того же Ватека взять – и это только из последних… Да и с этим все было более чем прозрачно. У него откровенно оборотническая внешность, ничего не поделаешь. Странно, конечно, что вторую форму не показывает, ну да это личное дело каждого. Но надеяться, что его происхожденье незаметно – поразительная наивность. Для простолюдина он слишком похож на человека. Даже у отца, при более чем обманчивой внешности были четкие видовые черты. Жесткая кожа, слишком широкий нос, роговые наросты на спине, четырехпалые стопы… Дрейк выглядел точь-в-точь, как землянин, а это первый признак высшей знати. Проклятые лизоблюды… - Я-то знаю, что все видят, но все равно… надо было предупредить. Наверху сейчас погано, скажу я тебе… да и раньше тоже было. До тошноты, в чем-то даже хуже, чем здесь. Когда началась заварушка с принцем… нет, не так. Просто у женщины, которая меня воспитала, был сын с излишне вольными взглядами. Ну совсем вольными. На чьей он стороне объяснять не надо, верно? А матушка Его Высочество на дух не переносила… В один прекрасный день, когда все уже знали о скором появлении наследницы, мама и брат... и ее сын из-за этого поссорились. Из избы, конечно сор не выносили, но дома… Они просто видеть друг друга не могли. Не случись того, что случилось, не будь вокруг такого кошмара, я бы сказал, что прав был мой брат. А сейчас… сейчас я понимаю, как он ошибался. В любом случае, тогда мне было не до того. Впрочем, они поссорились друг с другом, а не со мной. Я все старался как-то оправдать этого идиота перед матерью. Думал, меня она послушает, мелкий был, дурной. В очередной раз и нарвался. Ее вообще выводило из себя все, связанное с тем спором… А тогда вдобавок было трудное время, ты-то не помнишь, наверное… Она кинулась на меня с кулаками и пропорола щеку обломком от вазы. Даже не знаю, как мы ее разбили. Глубокая была царапина, до кости почти. Голыми руками она бы так не смогла, хотя когти у нее те еще были… Брат меня вылечил, конечно, но с матерью порвал окончательно. А мне потом было уже просто все равно… - И все? - И все. - А почему ты?.. - Потому что это грустная история. В тот день потерял веру в семью. Хотя ушел оттуда гораздо позднее… ***В то время, что Рог Гипноса провел в Хиттерфилде.
Стоя на коленях перед своим господином, он просто не может не думать о тех, кто в этом виновен. Виновны нерадивые подручные – они опять проворонили Стражниц. Виновны Стражницы – они влезли в не касающееся их дело. Виновны повстанцы, все вместе, и каждый по отдельности, особенно предатели. А один из этих предателей, тот, что сейчас находится в его власти, - виновен особенно. Если бы не эта маленькая дрянь, ему вообще не пришлось бы склоняться ниц. Ведь когда-то давно в этом не было нужды… Униженно отчитываясь перед некогда близким и родным человеком, Седрик думает об этом и неизбежно раздражается. Губы сами кривятся, голос предает, звуча более чем непочтительно. Впрочем, теперь, с появлением Стражниц, оправдываться приходится все чаще. Но, когда обнаруживается, что рог Гипноса исчез, так долго сдерживаемый гнев вырывается на волю. Трансформация начинается раньше, чем он успевает это осознать, из горла вырывается разъяренное рычание: - Воры пожалеют об этой ошибке! И, вместо того, чтобы составить план поисков, он отправляется в обход по пустыне. Искать проклятого проводника, который спутался с повстанцами. Что ж, он ведь уже обещал его Миранде. Девочка будет довольна. Их с Фобосом девочка, верней, уже только его. Седрик физически не может существовать без представителей этой семейки, а малышка слишком многое переняла у князя. Если он так и не вернет его расположение, придется привыкать довольствоваться малым. Потому что даже эта девочка-приемыш похожа на принца больше, чем его сестра. Когда он впервые встретил принцессу… Ему показалось, что время повернулось вспять. Тихое, нелюдимое создание с тугими косами и огромными глазами, она почти не расставалась с книгами, а из всего окружения предпочитала девицу, настолько похожую на Седрика внешне, что у него голова шла кругом – ему виделось в этом нечто мистическое. Но стоило наследнице открыть рот… Подобного разочарования он не испытывал уже много лет. Доверчивая, наивная, мягкая мечтательница, совершенно неспособная даже к самостоятельной жизни, не то что к царствованию! И когда она смотрела на него этим глупым, влюбленным взглядом – «коровьим», как говорят на Земле – змей не испытывал ничего, кроме отвращения. Слишком уж она напоминала ему Фобоса – и в то же время чересчур от него отличалась. Нет, любые попытки сблизиться с ней приведут лишь к повторению истории Вейры. Только вот старый консорт свою жену любил, а он эту пигалицу – нет. Чудно было бы заполучить такую власть, но… Лучше если в ход пойдет план господина. Что он, собственно, и доложил, когда тот первый и единственный раз поинтересовался его мнением по этому поводу. Девчонка непригодна для управления страной. А пытаться управлять ей – только портить. Слишком уж самоуверенная и неловкая. Гремучая смесь, ничего не поделаешь… Правда эти черты касаются большей частью ее сердечных привязанностей, так что есть надежда, что пока это не помешает… От размышлений его отрывает неосторожно показавшийся повстанец. Верней, главарь повстанцев, бредущий куда-то в компании того самого докучливого проводника. Очередная игра в салочки. Мальчишка на удивление удачлив – сколько раз он уже избегал верной гибели? Может и правда высшие силы берегут. Ради возведения на трон истинной наследницы. Если так – можно не торопиться. Нет, для порядка он, разумеется, слегка этого Калеба погоняет, а окончательно разделается позже. После коронации – тогда никакие силы ему точно не помогут. И Стражницы тоже. Что им тут делать после смерти принцессы? Они же просто дети, хотят помочь своей подружке, смешно даже с ними воевать… Было бы смешно, если б они раз за разом не втаптывали его в грязь. Видимо и здесь «силы» постарались. Зря господин не верит предначертаниям. Это успокаивает нервы и помогает смириться с вечными поражениями. Вот и сейчас не хватило каких-то секунд… Ну ничего, у него еще есть козырь в рукаве. Целый отряд покорных сноходцев, против которых мальчик просто не сможет биться в полную силу. Потому что – союзники. Впрочем, воин-то из него не такой уж и хороший, это в беге он поднатореть успел… Взгляд выхватывает из строя зомби знакомую фигуру. - Ты пойдешь со мной. Давно пора было с ним побеседовать. Калеб никуда не денется. И Рог тоже. Часом больше, часом меньше, уже давно не имеет значения. Они тут все играют на удачу. Даже князь, хоть и не признается. Хотя сейчас неверная Фортуна все же решила снизойти до змея – по другую сторону портала оказалась явно нежилая мансарда. Довольно тесная, так что ему пришлось перекинуться. Заодно посмотрит наконец-то в глаза этому мерзавцу. Спустя столько-то лет! Он обошел кругом сноходца, внимательно его разглядывая. Щеки запали, волосы спутаны и обрезаны куда короче, чем он помнит. Взгляд пустой – ну, да это как водится. - Что бы спросить… Про ваш Тайный Город – неинтересно, про планы повстанцев – долго и скучно… Вот что! – Змей расплылся в хищной улыбке, - Ответь мне всего на два вопроса дорогой. – Он медленно обошел кругом пленника и прошипел, с еле сдерживаемой яростью: зачем и почему ты предал Фобоса? Сноходец медленно перевел на него взгляд и бесстрастно ответил: - Его воцарение нарушило равновесие и приносило вред всем, включая его. Я хотел восстановить стабильность, пока мы все не сошли с ума окончательно. - А ты философ, Деймос. Или вернее будет Дрейк? Тебе же так больше нравится, верно? Ну, расскажи мне подробнее, как решил нас всех «спасти», доблестный ты рыцарь! - Я однажды заметил, как он смотрит на свои розы. Будто сам себе готовит место в этом саду. Он смеялся тогда. Просто смотрел на них – и смеялся. Я испугался и сбежал. Просто понял, что он лишается рассудка. Меридиан нуждался в королеве. Все менялось, мы тоже. Это нужно было исправить. Я не стал возвращаться. Седрик помолчал некоторое время. Он ожидал чего-то более разумного. Какой-нибудь грустной, поучительной истории. Чтобы не было так мерзко оттого, что Дей отчасти прав и что после его предательства Фобос вообще перестал верить кому бы то ни было, окончательно заперевшись в замке Шептунов. Змей устало вздохнул. - Все с тобой ясно, родной… Оставалось проверить еще одну вещь. Седрик шагнул вперед, окончательно сокращая разделявшее их расстояние и коснулся ладонью лица пленника. Деймос не шевелился. Он легко погладил его шрам, очертил линию скулы, вплел пальцы в волосы – и притянул к себе, целуя. Это было непохоже ни на что. Сухо, скупо, без намека на ответ. Собственно, по-другому и быть не могло – со сноходцем-то. Но змей и в себе не почувствовал отклика. Ни малейшего желания продолжить, ничего, похожего на то, что он испытывал с Фобосом. Жаль. Но разочарование оказалось куда меньшим, чем он ожидал. Он отвернулся к окну, пряча улыбку. - Очень хорошо. Веди сюда остальных. ***Незадолго после победы над Злом.
Ее Величество сидит на подоконнике, подтянув колени к груди, и смотрит в окно. На то место, где раньше была тюрьма. На то место, где – ее стараниями – больше ничего нет. И думает о справедливости. Почему-то мы всегда получаем именно то, что совсем нам не нужно. Разве она хотела быть королевой? Вовсе нет. Да, ей нравилась идея делать что захочешь и когда захочешь. Да, она – уж себе-то можно признаться! – безмерно радовалась тому, что смогла так утереть нос более талантилвым и красивым подружкам. А в какой-то момент, с подачи Седрика, очень старалась указать им на положенное место. Где-то там, внизу пищевой цепочки. Это все было интересно и по-своему важно, даже если сейчас ей и стыдно за эти поступки. Но править целым миром? Миром, о котором она совершенно ничего не знает! Ей бы и в голову такое не пришло. Она мечтала о собственной сказке. О чем-то вроде истории Дюймовочки: из маленького, незаметного, никому не нужного созданья стать прекрасной принцессой. И получить свои крылья. В итоге крылья-то как раз ей и обрубили, засадив за занятия по истории, географии, магии, экономике… Самое странное, что все вроде и видят, что она простая недоучка, а в то же время ждут великих свершений. Признаться, она часто думала, что зря не уступила трон брату. Тогда, когда они сражались за корону один на один. В конце концов… она же проиграла. Элион осознавала, что это малодушие и что народ отчаянно в нее верит, но окончательно прогнать эти мысли не могла. Ее сказка закончилась не так, как хотелось. Прекрасные принцы – брат и возлюбленный – обернулись злым колдуном и змеем-искусителем, цветущее королевство превратилось в тлеющие руины, а роскошные сады оказались полны роз-пленников. Она так и не смогла до конца поверить в этот мир, где все оказывалось обманом. И, хотя родители были с ней, прежнего доверия меж ними уже не было. Не вышло из нее сказочной принцессы. И королевы толковой не вышло тоже. Все что смогла сделать хорошего и доброго – отправила родного брата за решетку да рузрушила тюрьму, в которой далеко не все сидели просто так. Но это она уже потом узнала. Она вообще очень о многом узнает с запозданием… На скрип двери она даже не обернулась. Ни один враг не просочится мимо стражи. Никогда. Калеб вплотную занялся охраной замка – уж он-то знает тут все входы и выходы. Вот ведь тоже, цветочный мальчик. С Корнелией они расстались, а теперь… Теперь она все чаще ловит на себе его взгляды, да и сама нередко видит во сне зеленые глаза, но так открыто предать былую дружбу не может. Хотя теперь-то у нее другие друзья. Королева оборачивается и кисло улыбается сошедшему Дрейку. Из всех повстанцев он, пожалуй, лучше всех пришелся ко двору. И очень во многом ей помогал. - Ваше Величество, не сидите у окна, прошу Вас. Вы можете простудиться на ветру, Вам ведь этого не хочется? Элион лишь пожимает плечами в ответ – какая кому разница? Даже если она заразит всех министров и будет громко сморкаться, сидя на троне, никто ей и слова поперек не скажет – еще бы, Свет Меридиана! А кто их знает, что будет этак через пол года, когда поймут, что поменяли шило на мыло… Хотя из нее тут старательно лепят правительницу. Вот и Дрейк укоризненно качает головой – очень уж он не любит, когда она вот так уходит в себя, отвлекаясь от его лекций. Да они у него и интересные обычно. Когда он не квохчет, как курица, и не кутает ее в свой камзол – вот как сейчас. Любимые придворные вдохновенно изображают нянек, будто бы ей мало родителей и Галгейты. Вообще, о жизни во дворце ее как раз Дрейк и просвещает большей частью – остальным недосуг. А это во многом важней прочих уроков. Ей просто дурно становилось, стоило представить, какой дурой она могла себя выставить, не будь рядом столь услужливого советчика. Другая страна – другие порядки… На расспросы о том, где он набрался таких знаний, «фаворит» спокойно ответил, что является побочным сыном знатной дамы, чье имя порочить не собирается. Даже ради любимой правительницы. Дальнейших вопросов не последовало. Элион тогда серьезно задумалась над тем, что матриархат – это не просто женщина на троне. Это совершенно другой менталитет, подобного которому на Земле не сыщешь. По крайней мере в тех краях, о которых она слышала или читала. Эти книги... Первое, что она сделала, нахлобучив корону – залезла в библиотеку Фобоса. И даже без посторонней помощи – вот уж повод для гордости! – разобралась в местном диалекте. Благо со староанглийским была худо-бедно знакома, даже на курсы одно время ходила. Любовь к легендам и сказаньям перебороть не удалось. - Госпожа, простите, что снова отвлекаю, но чем Вам не угодила эта книга? Элион скосила глаза на валяющийся на полу томик сказок. - Ничем. Просто, знаешь, я предпочитаю грустные истории. Они гораздо честнее этих… со счастливым концом, - она презрительно толкнула переплет ногой. Книга захлопнулась.