Дикий охотник.

- Что вы помните о том, что случилось? — спросил меня он. - Это было… ужасно, — ответил я, нежилая вспоминать всё то, что пережил. - Конечно, это ужасно, но хотелось бы узнать, что случилось... Поймите для расследования это важно, — мелодично говорил он, пытаясь залезть ко мне в мозг, чтобы я рассказал всё, но после всего, я могу точно сказать, что это на меня не действует. Я не помню многое, — солгал я, на самом деле я помню каждый момент той ужасной жизни. Хорошо, — наконец сдался он, — расскажите, что помните.
 Я долго решался, думал, что стоит рассказать, а что стоит оставить только для моего разума. Надвигался шторм, но мы продолжали плыть, — начал рассказывать я и задумался, — Нам сказали что опасности нет и можно не волноваться. Но в скором времени налетел ураган, начался шторм. Волны были безумно большими, они обрушивались на корабль каждую секунду. Затем был толчок,видимо, корабль наткнулся на скалу или что-то вроде этого. Мы начали тонуть, я... я... я не знаю как, но я смог выплыть... кхэ ... Можно мне воды? - Да конечно. — ответил на мой вопрос он и подошёл к рядом стоящему кулеру, и через минуту стакан, наполненный водой, стоял на столе, рядом со мной. Я потянулся за этим стаканом. Мои руки дрожали. Я не хотел пить, но мне нужно время, чтобы подумать. Я делал несколько маленьких глотков так, чтобы растянуть время. Но вскоре понял, что всё это слишком затянулось. - Так, что было дальше? — спросил он, выходя из себя. Я чувствовал, как он злиться из-за того, что я практически ничего не говорю. - Я... я потерял сознание, а когда пришёл в себя, то заметил, что мы плыли на шлюпке. Нас было немного... - Сколько? — прервал меня он. - Я не помню, человек девять, может, десять... я не помню... - Ладно … продолжайте, — сказал он и записал на листок что-то, я не смог разглядеть. - Мы долго плыли... провизии оставалось мало... вскоре мы увидели корабль и подали сигнал, но лучше бы мы этого не делали... - Почему? - Это был корабль пиратов, мы это поздно поняли, они успели взять нас в заложники. Мы были там вместе с другими выжившими, было несколько человек с нашего корабля... - Сколько? - Я не помню. - Хотя бы приблизительно. - Я же говорю, я не помню!
 Он давил на меня, меня это злило. Ему нужно сидеть на стуле и ни звука не подавать, так как я ему говорю хоть самую малую долю. Им стоит знать, что больше они мог от меня не получить. Они хотят золотой кубок, но я дам им только золотую монету. - Не горячитесь... что было дальше? - он снова вернул свой мелодичный голос. Но, как я говорил прежде, на меня это не действует. - Когда они поняли, что с нас взять нечего... они решили скинуть ненужный груз с плеч... нас просто поставили к стенке и начали стрелять ... видимо, им не хватило патрон и они решили отдать нас в руки судьбы, выбросили на корм акулам. Я долго плыл куда-то и... я увидел обломок, я схватился за него и... потерял сознание. А когда очнулся... я был на острове... ммм ... — ответил я. Мне не хотелось продолжать этот допрос, поэтому мне пришлось сделать вид, что я сейчас потеряю сознание. Думаю это помогло. Надеюсь они не изверги, которые пойдут на всё, только чтобы добыть нужную им информацию. Но они не отстанут, им мало, нужно больше, гораздо больше. - Думаю на сегодня можно закончить, — вздыхая, сказал он, — вы можете быть свободны. - Спасибо, — неискренне поблагодарил я. - Может быть, вас нужно проводить? — только из вежливости поинтересовался он. Нет, не надо. Я смогу дойти сам.
 Я знал, что своей вежливостью он хочет подобраться поближе ко мне. Но я всячески старался не допустить этого. И дойти до лифта можно и самому. Мне стало интересно зачем же в больнице есть, так сказать, допросный кабинет? Из предположения, эта больница для преступников, но что здесь тогда делаю я? Я всего лишь человек, которому крупно не повезло. Я никого не убивал, если не включать сюда животных, никого не грабил, я не совершал ничего, что могло бы упечь меня за решётку на долгие или не очень годы. Состояние моё сейчас было не очень. Моя правая нога жутко болела, раньше я почти не замечал, мне нужно было постоянно двигаться и поэтому боль практически не чувствовалась, но сейчас когда мне приходится лежать в этой, чтоб её, больнице. Я чувствую, как болит каждая клеточка моего тела. Каждый день здесь напоминал мне «день сурка». Обследование, допрос, обследование, сон, и так каждый день. Каждое утро мне казалось, что ещё совсем чуть-чуть и я надену рубаху и отправлюсь в мягкую комнату. Нет, мне даже не казалось, я был уверен... Как я сказал, дойти до лифта нетрудно, а уж до палаты подавно. Иногда я чувствовал себя особенным заключённым, по-другому я назвать себя не мог. У меня была отдельная палата, мне приносили еду получше, чем перловка и кусок хлеба. Да, ко мне здесь особенное отношение. Я понимал, что всё это специально устроено для того, чтобы я рассказал всё. Я долго молчал и думаю то, что я сегодня выдавил из себя было для них большим шагом, но не думаю, что они понимали, что больше такого я не допущу... Я за сегодня очень сильно устал. И пусть часы показывали ещё пять часов вечера, и мне предстояло пройти ещё одно обследование, но этот допрос забрал у меня столько сил... Мне приходилось вспоминать то, что я давно хотел забыть и у меня почти получилось, но сегодня всё снова всплыло в моей голове. Не думаю, что сегодня я буду спать спокойно...