Не железное сердце

      Вокзал – место радостной встречи или горького прощания. Точка начала или конца пути, постоянное ожидание какого-либо события. Шум пришедших и только что отошедший поездов был неотъемлемой частью этого маленького мира железнодорожного транспорта. Точно такой же частичкой были пассажиры, уезжавшие далеко, а также и гости, только приехавшие по своим делам.       Сегодня, как никогда раньше, в здании железнодорожного вокзала, было очень много грызунов, собирающихся куда-то. С ними ожидают поезда и родные, стоявшие чуть ли не в слезах горечи и печали. Разговоры и пустая болтовня заполонили пустое пространство неприметного здания на краю маленького города. Бодрые животные мужской особи были в военной форме, которая очень хорошо смотрелась на всех солдатах. Им приходилось слышать слова прощания, видеть слезы матерей и отцов, похвалу и то, как ими гордятся в этой стране.       Все они были добровольцами, кто должен будет направиться в Европу, к союзникам, чтобы помочь выиграть войну за независимость от хищников. Грызуны из Старого света оказались подавлены силами противника, и поэтому главы стран попросили помощи у государств Нового света. Главы не могли не откликнуться на зов, и поэтому сейчас один герой пришел на вокзал, чтобы уехать на военную базу.       Эйб сидел на своих чемоданах, в которых находится все необходимое: запасная одежда, консервы со шпротами и прочие принадлежности, первые попавшиеся под руку. Он был уже на платформе, где ожидал свою судьбу. Глядя на голубое небо, покрытое наполовину серой пеленой, енот вспоминал недавние события, что могли потрясти его воображение.       - Как же так получилось, ребята? Мне, что, одному ехать придется? – недоумевал лидер повстанцев, возмущаясь тем, что же могло случиться, что он оказался в числе добровольцев один.       - Прости нас, приятель. Меня не взяли из-за того, что я плохо вижу, - указал свою причину расстроенный таким раскладом Найджел, поедая с горя остатки пойманной добычи.       - Они вообще меня посчитали сумасшедшим, понимаете? Это ведь несправедливо! Комиссия даже не стала давать тест и сразу же выгнала, - возбужденный Мэдмен поделился своей проблемой того, что скунс оказался не годен для войны.       Эйб тяжело вздохнул, глядя на своих друзей понимающим взглядом. Он совершенно забыл, что добровольцев тоже отбирают как в армии.       - Я вообще не понимаю в этих стандартах. Ведь добровольцы и есть добровольцы, они могут и не подходить под критерии, но все-таки должны быть приняты в армию, а тут вообще что-то непонятное происходит. Я могла быть отличным механиком, неплохим стратегом, но меня не взяли из-за того, что я женского пола. Не смешно ли? – теперь настала очередь жаловаться Коко на то, что опять происходит дискриминация её пола.       - Да уж, нехорошо получилось, - проанализировал ситуацию серьезный енот, понимая всю жестокость этого мира. Он не ожидал, что ему придется попрощаться с товарищами так быстро.       Они стояли уже на той самой улице, где и находился железнодорожный вокзал.       - Мы можем постоять с тобой, пока не уедешь, Эйб, - предложила летяга такую идею. Но почему-то солдат скривился и натянул улыбку печали.       - Не надо. Не хочу потом проливать слезы. Давайте уже расстанемся здесь, - опроверг предложение своей подруги, Эйб протянул руку на прощание.       Поначалу ребята стояли неподвижно, словно и не хотели вообще прощаться со своим лидером. К тому же, они не знали, что делать. Первый, кто захотел попрощаться с енотом, был безумный скунс. Первым делом он, конечно, в знак уважения, пожал руку своему другу, но потом не сдержался, чтобы обняться. Другие тоже последовали этому, и Эйб оказался буквально окружен со всех сторон, да и чьи-то крепкие руки зажали енота так сильно, что повстанец задыхался.       - Прощай, Эйб. Мы будем ждать тебя, - расплакался здоровяк, абсолютно не сдерживая эмоций. Он всегда был таким ранимым и эмоциональным.       - Если ты окажешься в раю, то передавай привет моим друзьям. Я даже список составлю: кукурузные палочки Руби и Теди, яблоко Ричард, черничный кекс Лили…- продолжал говорить свои пожелания скунс.       - Ладно, я понял, можешь не продолжать, - перебил его Эйб, еле улыбнувшись. Даже в такие минуты скунс оставался позитивным и таким же ненормальным.       - Только вернись сюда целым, здоровым…живым, - голосом матери проговорила белка с большой паузой перед последним словом, прощаясь с енотом чувственными последними объятиями.       Медленно и верно наступила одна из самых трогательных и драматических атмосфер. У Эйба теперь есть стимул приехать после войны на родину, к своим друзьям и семье в лице младшего брата, который уже давно не появлялся. У кого-то из команды сопротивления даже пролилась скупая слеза. Ведь кто знает, видят ли они в последний раз своего дорогого лидера или нет.       На небе стали сгущаться мрачные, почти черные тучи. На горизонте они объединялись и образовывали большое одеяло для голубого неба. Эти безжизненные сгустки пара как бы говорили, что они готовы плакать из-за того, что жители этих земель покидают её ради справедливости. Ветер тоже усилился, словно пытался кричать, уверить грызунов в бессмысленное отправление на фронт. Скорбь и печаль показывала картина темного, тихого квартала позади героев. Это все буквально пробиралось в сознание каждого животного, отправляющегося на вокзал в ожидании судьбоносного поезда.       - Хорошо, я обещаю, - снова подал голос Эйб, махая последний раз рукой на прощание, направляясь к заветному зданию. Очень больно. Будто расстаешься с этим местом навсегда.       На вокзале возник новый гул разговоров и смешков. Сначала енот не обратил на это внимание, но с каждой секундой эти звуки становились все громче и громче, все больше привлекая интерес лидера сопротивления. Он не мог услышать, о чем говорят сейчас животные неподалеку от него, но, скорее всего, пришел кто-то, что вызвало очень бурную реакцию. Повстанца мало волновало эта волна насмешек, и поэтому не стал разбираться, что к чему. А, в принципе, не долго пришлось быть в неведении.       - Я так и знал, что ты станешь добровольцем, - сказал незнакомец за спиной у енота. Эйб повернулся, чтобы узнать говорящего. Это оказался ничуть не удивленный поступком брата Кен собственной персоной.       Эйб вздохнул и поудобнее уселся на своем багаже, отвернувшись к рельсам. Говорить о чем-то с Кеном было очень тягостно для старшего брата, поэтому он не хотел его видеть и уехать без всяких сожалений.       - Да, не трудно было догадаться, что так все и произойдет, - признал очевидное солдат, - также как и о тебе. Как обычно решил, что это тебе не нужно и останешься здесь завоевывать свалки, пока меня не будет.       - Конечно, надо воспользоваться такой ситуацией. Не удивляйся, если тут будет отличная империя и не будет твоих друзей, - злобно проговорил Кен, словно усмехаясь при каждом слове. Он встал перед сидящим Эйбом и продолжал высокомерно смотреть на него. Прямо в его любимом стиле. Он уже чувствует превосходство над своим братом, который, слушая это, вздыхал как бывалый старик.       - Да и меня в том числе может не быть, а лишь буду гнить на вражеской земле, - добавил енот, явно не себя не похожий. Словно из него высосали все счастье и позитивные мысли. Эйба не покидала мысль, что может произойти там, где бушует во всю жестокая война.       Тиран промолчал, не стал что-либо на это говорить. Он подумал о том, как же быстро пал духом его старший брат, раз говорит такие неприятные вещи.       - Не уж что сразу сдался, еще не начав битвы? – усмехнулся диктатор, смотря свысока на Эйба, который продолжал разглядывать его мокрыми глазами.       - Нет, не сдался. Просто признаю тот факт, что я простой енот, не знающий настоящей кровожадной войны, идет, возможно, на скорую смерть от умелой руки солдата, - грустно начал лидер сопротивления, глядя на брата как на самое дорогое.       «Он совсем сошел с ума» - показалось это Кену, которому стало не по себе от такого поведения.       - Также я понимаю, насколько соскучился по спокойной жизни, по друзьям, которые мне так дороги, как воздух, когда даже ещё никуда не уехал, - продолжал горюющий енот, словно он и не собирался выслушивать своего собеседника. Его поглотила эта жестокая аура и не отпускала. Ещё немного и это может стать сильной хандрой.       «Может, уже хватит?» - все более раздраженным становился тиран, сжимая кулаки на груди все сильнее.       - Возможно, мне будет также не хватать тебя, твоих насмешек и прочих гадостей в мой адрес. Несмотря на то, что ты вредный и высокомерный тиран, все равно остаешься моим младшим братом, - честно говорил Эйб, словно строил красивый монолог, чтобы проститься не только с Кеном, но и со всеми остальными.       - Так, может, откажешься участвовать в этом, раз ничего не хочешь потерять? – спросил диктатор повышенным голосом, словно тот хотел достучаться до здравомыслящего повстанца, - за отказ здесь тебе ничего не будет, на то это и есть добровольное соглашение.       Эйб подумал над словами своего брата. Действительно, что его заставляет идти туда, где, в принципе, он свои интересы не защищает и не озвучивает? Просто для того, чтобы побыть игрушкой в руках политиков войны? Чтобы кому-то помочь обогатится? Внезапно он вспомнил, из-за чего тот решился на такой рискованный шаг.       - Думаешь, Флинт Рокбёрн остался бы здесь, зная, что где-то до сих пор царит несправедливость? Будь сейчас с нами, он тоже пошел в добровольцы, - объяснил свою тягу к Европе повстанец, представляя, как на это среагирует собеседник. Тут в глазах диктатора вспыхнул огонь ярости и непонимания.       - Хватит быть фанатиком, Эйб! Такое ощущение, что ты бы даже пошел в ад, если бы Флинт поступил также. Не оправдывай свои действия только потому, что ты следуешь за ним и думаешь, что поступаешь правильно, - вырвались эти слова у Кена, небрежно показывая пальцем на сидящего енота.       - Возможно, ты прав. Может, я только прикрываюсь этой личностью, чтобы не объяснять причину моего рвения стать добровольцем и участвовать в войне. Но одно знаю наверняка – я тоже хочу, чтобы все жили в мире, была какая-то справедливость в этой жизни, - размышлял над этим лидер сопротивления, опустив голову вниз. Даже в горле неожиданно возник сушняк, когда Эйб пытался нервно глотать.       «Что? Даже со мной спорить не будешь? Даже не возмутишься? Что с тобой не так, братец?» - спрашивал про себя стоящий перед енотом лидер крысиной армии. Он явно чувствовал, что все идет не так, как он хотел. Вместо того чтобы поиздеваться над братом, он начинает с ним душевный разговор.       Наступило время, когда начинает подъезжать нужный добровольцам пассажирский поезд, забирающий их на место собрания всех солдат. Он двигался уже очень медленно, приближаясь к платформе, где разговаривали братья. Тогда один из них понял, что стоит заканчивать тяжкий диалог и попрощаться.       Эйб не спеша стал подыматься с багажа, чувствуя, как затекли ноги после посиделок. Он снова взглянул в лицо своего младшему брата, высматривая эмоции, на которые способен сейчас диктатор.       - Знаешь, даже если бы мне предоставили возможность здесь остаться, я бы все равно не сделал бы этого. Вряд ли ты поймешь сразу, почему. Но я хочу стать чуть полезнее обществу, стать солдатом, который не будет бояться смерти, страха потерять все, что дорого. Хочу, чтобы кто-нибудь гордился мной даже после того, как я отправлюсь в мир иной. Мне было бы приятно, чтобы младший брат, вспоминая обо мне, сказал бы своим детям или друзьям: «Мой старший брат Эйб храбро сражался ради того, чтобы освободить грызунов от хищников. Я горжусь им и его поступком, который останется в сердцах других навечно», - откровенничал повстанец, заметив, что остальные участники уже садятся в поезд, - ну, что же, прощай, братец. Береги себя.       Попрощался доброволец и направился к своей судьбе, перед этим похлопав Кена по плечу. Возможно, это будут последние слова, адресованные брату, так же, как и это прикосновение, которое значило для Эйба большое значение. Пройдя пару больших шагов от собеседника, повстанец обернулся. Он увидел, что Кен так стоял в той же позе, что и весь разговор. Как будто диктатор о чем-то серьезно задумался. Не сказал «прощай» или «до встречи», просто не двигался и думал о своем.       «Я и не ожидал, что брат что-то скажет напоследок» - сделал для себя выводы повстанец и углубился в большую толпу солдат, таких же, как и он сам. Теперь, когда этот диалог закончился, его не заботило чувство вины или переживания. Он просто плыл по течению без всяких чувств, словно из него высосали способность проявлять эмоции, садился в транспорт без всяких сомнений. Эйб для себя решил, что это единственный правильный выбор.       Зайдя в просторный вагон, он выбрал самое тихое место в конце, где никто не будет трогать его. Расположившись на задних сидениях, лидер сопротивления закинул свои вещи на полку над ним и сел в ожидании, когда поезд тронется с места. Пока есть время перед отправлением, повстанец взглянул на вокзал из окна и заметил, что Кена там больше нет.       «Мне до сих пор непонятно, зачем он пришел сюда? Просто поиздеваться? Ну, это в его стиле. Или просто поговорить со мной? Увидеть меня в последний раз? Он даже почти ничего не говорил, просто слушал мои разговоры. Неужели все-таки переживает за меня? Хотя, это невозможно. Этого чувства в нем никогда не было. Не надо накручивать себя этим и идти дальше» - думал о мотивах тирана енот, разглядывая незамысловатый узор на колоннах, где висели круглые часы со стрелками. На них уже был полдень, и сейчас поезд готов был отходить от платформы и ехать в другой город.       - Ну, что, друг, покажем этим наглым хищникам, где их место? Вместе мы сила, - спросил кто-то из молодых пассажиров.       - Да, конечно. Они мигом забудут про то, что когда-то господствовали над такими, как мы,- поддержал первого другой пассажир.       «Эх, если бы мои друзья тоже поехали…» - неожиданно выдал разум эту фразу, которая огорчила Эйба. Он не уверен, что сможет также энергично воевать в одиночку, без поддержки и понимания. Слишком много грусти и сожаления в одном храбром герое.       Его мысли об этом мигом испарились, как только колеса двинулись вперед. Вот и все, поезд отправляется на военную базу.       «Назад пути уже нет» - сказал себе енот, отвернувшись от окна и сел прямо. Смотря в никуда, до сих пор его мучили недосказанные слова, которые принадлежали всем, кто окружал его большую часть жизни. Как сейчас хотелось сказать их, освободить бушевавшие эмоции в душе, показать, насколько ему все дороги и нужные.       Пока енот погружался в более глубокие раздумья, в вагон кто-то зашел с таким шумом, что даже пришлось самому Эйбу вздрогнуть и взглянуть туда, куда зашел ещё один пассажир. Какого же было удивление повстанца, когда он узнал все те же злые глаза и аристократическое лицо диктатора, который уже был со своими вещами. Может, это ему принесли подчиненные, которых не видел Эйб? Осмотрев вагон и заметив знакомую макушку брата, Кен немедленно направился к нему, стараясь не обращать внимания на косые взгляды других грызунов.       -Кен, что ты тут делаешь? – спросил повстанец, не сдерживая своего удивления.       Ответа не последовало. Тиран с невозмутимым видом положил свой багаж на полку и сел рядом с братом. Немного поразмыслив, он повернулся к спрашивающему, глядя прямо в глаза.       - Как ты думаешь? Стал добровольцем, естественно. Как же власти могут победить войну без такого идеального солдата, как я? Никак. К тому же, не думай, что вся слава достанется только тебе, - чуток высокомерно ответил на вопрос брата Кен. Эйб все продолжал удивленно моргать, не понимая, что происходит. Может, приход Кена – всего лишь сон и нужно просто проснуться?       - Что же насчет твоей империи? Что с ней случится? – задал ещё несколько интересующий вопросов старший енот.       - С ней все будет хорошо. Ноу-Нек будет за главного, уж ему я точно могу доверять, - Кен сделал небольшую паузу, - Да и ещё я должен убедиться, что ты все-таки останешься в живых. Только я имею право убить тебя, и поэтому никому не позволю сделать это раньше меня, - несколько эгоистично проговорил диктатор, после последнего слова он отвернулся. Пусть фраза и выглядела мрачной, но в ней Эйб увидел нотки переживания, о которых даже не замечал раньше у младшего оборванца.       - Не думал, что ты так обо мне заботишься, - нежно улыбнулся енот, смотря на затылок Кена.       - Замолчи, - словно выдал приказ, повышенным тоном сказал диктатор, не поворачиваясь. Похоже, что он хочет скрыть нахлынувшие эмоции.       «Да, ты умеешь чувствовать. Хоть я и отрицал твои слова и переживания, спрятанные в них, теперь все понимаю, до мелочей. У тебя не железное сердце, чтобы не проявлять как-то себя и не показывать волнение. Мы все умеем чувствовать, даже ты, мой дорогой вредный тиран» - подумал повстанец, снова улыбнулся самому себе.       - Хорошо, я буду молчать, - согласился на тишину Эйб, слабо толкнув брата в плечо. Тот лишь облегченно вздохнул и снова пытался отвернуться от любопытного енота.       Их приключения только начинаются. Семейные узы будут проверяться на прочность в этих предстоящих битвах. Будем надеяться, что эти два чудных брата выдержат испытания. Время покажет.