Случай в госпитале.

послеобеденный час Джейк и несколько его товарищей по палате (из тех, кто мог самостоятельно передвигаться) собрались в дальней уборной с целью выкурить по сигарете и тем самым уравновесить свое душевное состояние. Последние скорее было подсознательным мотивом, но это дела не меняло. Не далее как вчера Джейк выиграл в карты пачку хорошего табака, и теперь компания из четырех человек увлеченно трудилась над самокрутками. Рядовой Боуд пожертвовал для этих целей страницу из вчерашней газеты. Джейк умудрился угодить в госпиталь буквально через два дня после того, как ему исполнилось девятнадцать. Он находился здесь недавно, его ранение не было серьезным, поэтому он уже вполне успел привыкнуть к здешней жизни и даже научился извлекать из нее всяческие блага. От раненых никто не требовал исключительно ранних побудок и бесконечных дежурств, кормили здесь своевременно и не впроголодь, а некоторые молоденькие медсестры иногда все же благосклонно снижали планку больничного этикета и отвечали на заигрывание выздоравливающих улыбками. Истосковавшиеся по женскому обществу солдаты и этому были рады – в их воображении эти улыбки приобретали многозначительность. - Кинкейд! – остановил Джейка Боуд, когда тот, щелчком отправив окурок в форточку, уже собирался возвращаться в свою палату. – Держи. Джейк удивленно посмотрел на ладонь рядового, в которой лежали несколько мятых бледно-зеленых листочков. - Это что? Зачем? - Мята. Зажуешь. Сегодня дежурит сестра Хокинг. - Она просто стервенеет, если узнает, что здесь кто-то курит, - пояснил Джейку его товарищ по палате, который находился в госпитале уже почти два месяца. – Смотреть страшно. - Да ладно вам, мы же не в школе, - усмехнулся Джейк, независимо дернув плечом. – Если что, поворчит и отстанет. Товарищ Джейка хотел что-то возразить, но Боуд только плечами пожал. - Делай как знаешь, только потом не говори, что тебя никто не предупредил. - Своих мозгов еще нет, пусть добывает, - хохотнул сержант Смит. Джейк пожал плечами и скрылся за дверью. Передвигался он все еще немного скособочено, поэтому едва успел ко времени очередного обхода. Палата, больше походившая на зал с кроватями (госпиталь располагался в бывшей закрытой школе, и дортуары превратились в пристанище для раненых) была уже заполнена. Джейк спокойно уселся на свою койку и решил вздремнуть. Пока очередь доберется до него, неизвестно сколько времени пройдет. Но дежурный врач сам задерживался, и пара медсестер пока обходила больных, сверяя что-то по таблицам и тихо задавая вопросы. Джейк прикрыл глаза и откинул голову на подушку. Через пару минут он ощутил, что рядом с ним что-то изменилось. Экономно приоткрыв только один глаз, он увидел, что над ним возвышается полная, внушительного роста женщина, лет чуть за пятьдесят – старшая медсестра Матильда Хокинг. Она пользовалась здесь большим уважением, но не только в силу своего возраста, а за умение при необходимости работать четко и действенно сутки напролет. Многие раненые в буквальном смысле были обязаны жизнью ее самоотверженному труду. Джейк ее до сегодняшнего дня видел только мельком в коридоре, сестра Хокинг обычно находилась в отделении «тяжелых» больных, и только в спокойные дни заменяла кого-нибудь в других отделениях. - Джейк Д. Кинкейд. – веским голосом прочла сестра у себя в листке, но что-то в ее тоне заставило Джейка почувствовать себя очень неуютно. Джейк кивнул, заранее успев открыть и второй глаз. - Как мы себя чувствуем? – ласково спросила сестра. - Лучше, – ответил Джейк. – Спасибо. - Настолько лучше, что вы уже вовсю курите табак? – поинтересовалась сестра Хокиг, снизив ласковость тона ровно наполовину, и при это довольно громко. - Я не курил... – начал было Джейк, и вдруг заметил в палате оживление – все, кто мог сам ходить, спешили выбраться в коридор. Лежачие больные путем сложного закутывания в одеяла практически слились со своими койками. - Хотите сказать, что вы не курили?! – загремела вдруг сестра Хокинг. – Вы осмелитесь лгать мне в лицо?! Джейк, не ожидавший такого внезапного нападения, не смог удержать своих позиций. - Да я всего-то пару раз затянулся... – попытался оправдаться он. Однако, это лишь усугубило ситуацию. - Мало того, что вы сами травитесь табаком, вы еще подвергаете опасности своих товарищей, и это после того, как британский госпиталь сделал все для вашего успешного выздоровления! Но я же не в палате курил... И вообще... - Вы, мистер, Кинкейд, немедленно отдадите мне этот табак, чтобы я могла его уничтожить! Тут уже Джейк не выдержал. В конце концов, что это женщина себе позволяет? Кричит на него, словно на уличного мальчишку, а ведь он – солдат королевской армии! - Ничего подобного! – дерзко ответил Джейк. – Вы не имеете права отбирать личные вещи. Взгляд сестры Хокинг сделался столь жутким, что Джейк почувствовал себя вернувшимся в школьные годы, в класс свирепого мистера Питерсона, неутомимого в попытках вдолбить в головы своих учеников премудрости грамматики, истории, французского и прочих наук. У Джейка даже мелькнула дикая мысль – не держит ли сестра Хокинг где-нибудь деревянную линейку, наподобие той, что была у мистера Питерсона, и с которой ладони Джейка за годы учебы успели свести весьма тесное и печальное знакомство. Но вскоре выяснилось, что мистер Питерсон по сравнению с этой женщиной – сущий Санта-Клаус. - Вы, - чеканя слова начала сестра Хокинг, - немедленно отдадите мне ваш табак, извинитесь и пообещаете, что больше не будете курить в стенах этого госпиталя, иначе... - Иначе – что?.. – перебил Джейк (он все же и в самом деле был солдатом королевской армии). - Иначе я сегодня же напишу вашей матушке о вашем недостойном поведении! – прищурившись заявила старшая сестра. Джейк уставился на нее в недоверчивом изумлении. - Вы этого не сделаете, это же... - Сегодня же! – неумолимо подтвердила сестра. Джейк представил, каково это будет: его мать получает письмо из госпиталя, подписанное чужой рукой. Он понял, что капитуляция неизбежна. - Я... я не буду курить в госпитале, извините - сглотнув сказал Джейк. Затем вынул из кармана широкой рубахи оставшийся табак и протянул его сестре Хокинг, которая приняла распотрошенный пакетик с отвращением на лице. - Так-то лучше, - уже добродушнее заметила сестра. Затем быстро отметила что-то в своих листах и с достоинством удалилась. А Джейк так и остался сидеть на своей койке с пылающим лицом и смятением в чувствах. Его самолюбие было изрядно задето, но он совершенно не понимал, что мешает ему честить сестру Хокинг на чем свет стоит. А за неделю до этого, вечером, сестра Хокинг, измученная работой, собиралась домой с двойного дежурства, но все же не утерпела и заглянула в небольшую палату, где разместили новых раненых. Трое из них спали спокойно, а с кровати четвертого доносилось невнятное бормотание. Сестра Хокинг приблизилась к нему и зажгла лампу так, чтобы лишь можно было разглядеть хоть что-то. Раненый был совсем еще юный, на лицо мальчишка, пусть и хорошо развитый для своего возраста. Его лицо было мокрым от пота, а губы – совсем сухими, с трещинками, темные волосы прилипли ко влажному лбу. Он ворочался, бессвязно проговаривая какие-то слова. Сестра склонилась к записям. Ранение рядового Кинкейда само по себе не представляло опасности, но помощь не была оказана вовремя, и началось воспаление. В общем-то можно было не беспокоиться, у таких молодых и крепких это само проходит, но у сестры Хокинг была одна особенность. Она совершенно не выносила, когда вот таких мальчиков, успевших уже навидаться всякого, еще и в бреду болезни мучали кошмары. Она прекрасно знала, как с этим справиться – почаще менять компресс, подносить воду, слегка пошевелить, когда лицо искажается от очередного нахлынувшего видения. Вздохнув, сестра Хокинг присела у кровати Джейка и занялась привычным делом. К утру лихорадка совсем отступила, Джейк теперь спал спокойно, дыхание стало ровным. - Так-то лучше, - сказала сестра Хокинг, подхватила мокрое полотенце и таз, и тихо вышла из палаты.