Стёпа и зелёные человечки

- Конечно, нет, - устало вздохнул Лаор. – Знаешь, Лури, я честно хотел поселить тебя в роскоши и комфорте, позволить жить так, как ты привыкла, но… Преступление заслуживает наказания. И я знаю одно место, куда ты вскоре отправишься, дорогая невестка… - И куда же? – ядовито спросила Лури. - В Дом Кающихся и Скорбных, - ответил Лаор. – В свете того, что оба твоих сына таинственным образом пропали, этот твой поступок будет выглядеть вполне естественно. - Ты хочешь похоронить меня заживо? – прошипела Лури, словно змея. – Мерзавец, трижды мерзавец, ты прекрасно выбрал момент, чтобы отстранить меня от власти! - Если честно, - вздохнул Лаор, - я не слишком хотел власти. Меня куда больше устраивало бы, если бы Ахат был жив и оставался Дом. Но теперь я вижу всё явственнее и явственнее, какая разверзлась пропасть. Ризитея стоит на краю, и как бы мне ни хотелось мирной и спокойной жизни… Я вынужден был принять полномочия Дом. Ни ты, ни Ариг, даже если бы он был здоров, не способны понять ситуацию в целом. Поэтому я взял власть в Семье в свои руки. И намерен исправить всё, что можно исправить. Но это уже моя печаль… Я жалею только, что не сделал этого раньше, потому что такой помощник, как Ирон, был бы мне очень кстати. А теперь… теперь он потерян навсегда - и для меня, и для Семьи, и для Ризитеи. Думаю, что Ирон вряд ли вернётся сюда. - Ты слишком печёшься об этом полукровном выродке! – прошипела Лури. Лаор грустно покачал головой: - Лури-Лури… как же ты всё-таки зла на весь мир… Ты сошла с ума в своём стремлении к совершенству. Мне даже жаль тебя, но твоего приговора это не отменит. Ар-Тун! Появившийся из-за спин сыновей Лаора чернокожий целитель быстрым и неожиданным движением поднёс к лицу Лури какой-то пузырёк, после чего у неё всё поплыло перед глазами… а потом наступила тьма. Когда женщина очнулась, она обнаружила себя лежащей на узкой кровати, застеленной чистым бельём. Она лежала поверх покрывала, облачённая во что-то вроде длинного халата с капюшоном тёмно-серого цвета. Обстановка комнаты, в которой она оказалась, была на редкость аскетичной – кровать, стол и стул. Окно было небольшим и располагалось под самым потолком. В массивной двери было прорезано небольшое окошечко, сейчас плотно прикрытое. Лури охнула. Проклятый Лаор! Он всё-таки отправил её в Дом Кающихся и Скорбных – место, куда отправлялись те, кто не мог справиться с собственной печалью, а ещё и те, чьё поведение слишком пятнало Семью… или те, кто проявлял признаки душевного заболевания, не поддававшегося излечению… И выйти оттуда можно было только по разрешению Дом… А значит… Значит ей придётся провести здесь очень долгое время. Лури хотелось кричать и биться, проклиная Лаора, хотелось излить в слезах и криках свою скорбь по Граму, но женщина довольно быстро поняла, что таким поведением не добьётся ничего, а только утвердит Надзирающих в мысли, что ей тут самое место. Поэтому она спокойно села на постели и стала тщательно осматривать своё новое жилище. Тем временем под потолком что-то мигнуло, и прямо посреди комнаты соткалась голограмма немолодой уже женщины, одетой в такой же, как у Лури, серый халат с капюшоном, только подпоясанный широким поясом янтарного цвета. Лицо женщины было невозмутимо спокойно, прищуренные золотистые глаза смотрели, казалось, прямо в душу. - Приветствую тебя, Лури, в этой обители скорби и раскаяния - сказала голограмма. – Меня зовут Фатха, и я твоя Надзирающая. Слушай меня, я расскажу тебе о правилах этого места. Постарайся не нарушать их. Будь чиста помыслами и пусть твоя душа успокоится. Поверь, Лури, ты здесь надолго, и в твоих интересах дружить со мною. - Я поняла, Фатха, - вежливо сказала Лури, склонив голову. – Я готова слушать. Голограмма одобрительно кивнула: - Я рада, что ты открыта и готова к сотрудничеству. Слушай же… Лури слушала Фатху, и у неё всё более создавалось впечатление, что она находится в тюрьме, из которой невозможен побег. Однако женщина не собиралась сдаваться. Шок от падения на дно уже прошёл, а психика бывшей Дом была на удивление сильной и гибкой. Лури кивала словам Надзирающей, а в душе её строились новые планы. Планы мести. Она всё равно покинет это место… и тогда все, кто низверг её, убедятся, насколько её месть холодное блюдо. *** Стёпа и Ирон сидели в креслах пилотов в рубке «Шамойской доблести», и Стёпочка мысленно клял все пространственные скачки всеми известными ему нехорошими словами. Клял он их уже минут десять и ни разу умудрился не повториться – всё-таки в Большой Вобле ругаться умели. Причиной Стёпочкиного недовольства было отвратительное самочувствие. Стремясь оторваться от возможных преследователей, Ирон совершил несколько пространственных скачков с очень короткими промежутками. Проще говоря, мимо целого ряда миров Каталога «Шамойская доблесть» понеслась, как бешеная блоха по пузу кавалериста. Но Степана злило не это. Частые пространственные скачки даже привычных к этому выматывают, что уж говорить об импровизированном экипаже «Шамойской доблести», который вообще в космосе не бывал ни разу, кроме Ирона (само собой!) и Стёпочки (который, если честно, тоже мало что разглядел). Так что вся новоиспечённая команда с жаром принялась за дело, к счастью, хотя бы Ирон хорошо понимал, что тут к чему, и не давал усилиям Стёпы, Тина и Лина иметь совсем уж фатальные последствия. Ещё один момент – если близняшки привыкли к пространственным скачкам и адаптировались к ним довольно быстро, то Стёпу и Эни после каждого скачка начинало мутить так, что, казалось, желудок наизнанку выворачивался. И тот, и другой мужественно терпели, пока Ирон не встревожился и не спросил, в чём дело. А после разъяснений, данных Стёпой непосредственно в аналоге местного туалета, куда его загнали непрекращающиеся рвотные позывы, схватился за голову и умчался куда-то. После принятого лекарства – жидкости тёмно-синего цвета с приятным мятным привкусом – все дурные последствия скачков прекратились, как по волшебству, что не помешало Стёпочке невзлюбить подобный способ передвижения по Вселенной. Но он прекрасно понимал, что это не проблемы – это так, мелкие неприятности. А вот если рассерженная родня Ирона возьмётся за них всерьёз – вот тогда начнутся проблемы. Конечно, следы Ирон запутал хорошо, да и цель их полёта не известна никому, кроме них самих, но если Грам уже рассказал всё Лури… Она может взбеситься и выслать погоню. И хотя Ирон успокаивал Стёпу, братишек и Эни – Стёпа чувствовал, фисташковый тоже встревожен. Поэтому, когда Ирон ещё раз проверил курс и включил автопилот, Стёпа прервал молчание: - Как ты думаешь, мы достаточно оторвались? – спросил он. - Не знаю, - отозвался Ирон. – Но я сделал всё, что в моих силах. Стёпа, сам себе удивляясь, притянул к себе фисташкового, зарылся лицом в мягкие белые пряди и снова задумался – а что будет, если он заявится домой в такой вот компании? Нет, тётя Рая, скорее всего, примет его любым и в любой компании, но вот прочее население Большой Вобли такой повышенной толерантностью не отличается. К тому же на такую сенсацию – живые настоящие инопланетяне – как мухи на мёд, кто только не слетится. А если… тут Стёпа облился холодным потом, вспомнив приснопамятный сериал «Секретные материалы»… если Ирона и всех остальных решат исследовать… ну, скажем, военные… Что ж будет-то? С одной стороны - дом есть дом, с другой – расставаться с Ироном Стёпе категорически не хотелось. Он уже и не заморачивался гримасами собственной ориентации, потому что с Ироном… С Ироном было хорошо. А уж бросать на произвол судьбы близняшек и Эни - этого Стёпа тем более не собирался делать категорически. И чего теперь просить у Храма Предтеч – было в этом свете совершенно непонятно. Ирон некоторое время сидел неподвижно на Стёпиных коленях, а потом вывернулся и полез целоваться. Стёпа против поцелуев ничего не имел, не возражал и против куда большего, но дружное хихиканье ворвавшихся в рубку близняшек сбило весь настрой. - Аспиды вы! – укорил Стёпа неуёмную парочку. – Вот вечно вы врываетесь… посреди процесса… - Да вы целуйтесь, - дружно захихикали Тин и Лин, - может, и мы чему научимся… Ирон грозно сдвинул брови, но расшалившиеся близняшки этого признака братского неудовольствия не просекли и насмешливо продолжили: - … а может, и подскажем чего! Ирон рыкнул, соскользнул у Стёпы с колен, и тот некоторое время имел честь наблюдать гонку Ирона за братишками по рубке с кувырками, переворотами и прыжками на стены. Как при этом ни один умудрился не задеть оборудование – загадка. Наконец братцы были пойманы, и Ирон, подтащив их к Стёпе, мрачно спросил: - Которого пороть будешь? А то приустал я что-то… Близняшки повисли в Ироновых руках грустными тряпочками с выражением наиглубочайшего раскаяния на лицах, и Стёпа в очередной раз удивился, насколько силён хрупкий с виду ризитеец. Однако смотреть на печальные мордахи близнецов без смеха было невозможно, и Стёпа заявил: - Не надо их пороть. Они хорошие. Близняшки отчаянно закивали – дескать да, мы хорошие, и Ирон усмехнулся: - Разбаловал ты их совсем, Тиопа. На шею ведь сядут. А ну брысь, мелочь вредная, марш на пищеблок, Эни помогать! Рррр!!! Близняшек как ветром сдуло, а Стёпа удивился: - Ты что на них рычишь? - Мелкие ещё на тебя заглядываться! Пусть подрастут сначала! - Ты чего? – растерялся Степан. - Понимаешь, Тиопа, - выдал Ирон, - мы ведь с тобой теперь Семья, правда? - Правда, - искренне ответил Стёпа. - Ну, получается, что ты у нас Дом… - промурлыкал Ирон. - А почему я-то? – удивился Стёпа. - Есть причина… - ответил Ирон, - но об этом попозже… Так вот. Ты – Дом, я – твой супруг… а Тин и Лин – тоже… как бы… - Чего??? – окончательно охренел Стёпа. – С каких таких попугайчиков? Они ж мне как дети… - Они и есть дети, - хмыкнул Ирон. – Пока. Но раз мы с тобой образовали новую Семью, а Тин и Лин - мои братья, то когда они станут совершеннолетними, то тоже станут твоими супругами. - А они-то хоть в курсе? – подобрал с пола отвисшую челюсть Стёпочка. - Конечно, в курсе, - усмехнулся Ирон. – И ты им тоже нравишься. Уж я-то знаю… Но рано им ещё на тебя заглядываться! А вот годика через три – в самый раз! Так что ты не переживай – может, им за три года ещё кто-нибудь сильно понравится. А может, и нет… - Это у вас такие обычаи? – спросил Стёпа. - Очень правильные обычаи, - ответил Ирон. – Без Семьи, без поддержки нельзя. Так что мы теперь Семья. Ты недоволен? Стёпа прикрыл глаза и задумался. До сих пор его единственной семьёй была тётя Рая, и никто из невест Большой Вобли не вызывал у него желания вести под венец и растить совместных детей. А вот Ирон… С ним легко и как-то тепло даже… душевно тепло. Жаль только, что детей у них не будет. - Значит, тепло? – радостно улыбнулся Ирон и вновь прижался к Стёпе. - Я что, вслух это сказал? – удивился парень. - Ага… - расплылся в улыбке Ирон. – А насчёт детей не волнуйся – придумаем что-нибудь. Стёпа обнял Ирона покрепче, и ему вспомнилась фраза из старой комедии: «Высокие отношения!»* Но, как ни странно, эти высокие отношения отторжения у Стёпы не вызывали. *Фраза из фильма «Покровские ворота».