Игрушки Бена Шепарда

1. Кубик       — На, держи.       Джон протянул Бену прозрачный кубик, набитый круглым разноцветным печеньем.       — А, проиграл? — восторженно выдохнул Бен.       — Проиграл.       Мальчик снял фуражку, положил ее рядом с собой на скамейку и поставил куб себе на колени. Потом достал оттуда сразу несколько печений и отправил себе в рот, болтая ногами и довольно крутя шеей. По зеленой траве под их ногами прыгали воробьи, Бен бросил им кусок печенья, и за него немедленно началась драка.       — Расскажешь, как ты угадал место? — спросил Джон.       — А тебе правда интересно?       — Очень.       Бен хмыкнул.       — Все исходят из того, что жертвы серийных убийств находятся примерно в одинаковых обстоятельствах, — сказал он легкомысленно. — При этом редко в расчет принимается личность самого убийцы.       — Принимается, — возразил Джон. — Его психологический портрет составляли.       — Я не про портрет, — досадливо поморщился мальчик. — Я про состояние души. У него три подряд успешных убийства, что он чувствует, по мнению полиции? Газовую эйфорию. А я считаю — нет. Три убийства — и на него до сих пор не вышли, шансов попасть на страницы газет нет, полиция топчется на месте и к минуте славы его не приближает. А то и вовсе расследование зайдет в тупик. У него депрессия. Он тип, склонный к резкой смене настроения. Джон посмотрел на то, как странный ребенок щурится на свет, но перебивать его не стал.       — В депрессии человека не радуют разноцветные супермаркеты, он подбирает под себя окружающий пейзаж, понимаешь? Чтобы из окон было видно какие-нибудь разрушенные здания, заброшенный парк, пустырь или еще что-нибудь мрачное. Вот он и выбрал библиотечный переулок, там все это есть, старое кирпичное здание библиотеки, столетние тополя, разбитая дорога, по которой нет движения, и район самый нищий. Помнишь тот забор с пиками, ржавый, возле библиотеки? Ну, вот там он и должен был это сделать. Желательно, в грозу, с молниями.       Джон не стал говорить ему, что когда труп нашли насаженным на пики, он был насквозь промокшим.       — Почему именно в грозу? — спросил он.       На проезжей части прямо напротив них припарковался и просигналил лимузин с семейным гербом Бена — занятия окончились, и водитель должен был забрать его из школы домой. Мальчик торопливо засунул в рот еще пару печений и встал, отряхивая крошки с форменных брюк.       — Потому что гроза у психов вызывает катарсис, — ответил он. — Они разочаровываются в людях и бросают вызов небу, если говорить поэтично. Я бы проверил все квартиры, из окон которых виден этот забор. Извини, мне пора. Джон удержал его за рукав кителя.       — Подумай о карьере полицейского. Серьезно.       — Дед не разрешит, — замялся Бен. — Я единственный внук. А теперь и единственный наследник. А то мы бы с тобой, как Холмс с Ватсоном...       Лимузин снова просигналил, уже более требовательно, Бен сбежал с пригорка и уселся на заднее сиденье, помахав Джону рукой. 2. Куб       — Сахар в вашей крови будет неуклонно падать, пока вы не впадете в гипогликемическую кому. Правда, должен вас успокоить, что это будет не сразу. Некоторое время вы еще продержитесь в сознании. Будет холодно и плохо. Мозг никогда не сдается сразу. Тем более такой, как ваш, Шепард.       — Считаю за комплимент.       — Не стоит. Мне просто хотелось, чтобы отпущенное время вы потратили, раздумывая над тем, что напрасно упустили шанс добровольного сотрудничества. Декодер мы вам заблокировали, но по какой-то причине я не склонен вам доверять. И не потому, что мы представители враждующих государств. Глупое чувство, но очень отчетливое. Кстати, не объясните — почему? Раз уж все равно вам кроме меня поговорить не с кем.       — Это называется паранойей, на вашем месте я показался бы ведущему специалисту в этой области.       — К сожалению, я сам ведущий специалист. Знаете историю о клоуне, который впал в депрессию, и ему посоветовали посетить собственное шоу? Очень похоже.       — Сочувствую. Замкнутый куб.       — Вы хотели сказать — круг?       — Я похож на человека, который не знает, что хочет сказать?       — Не очень, хотя, будь на вашем месте другой, я бы заподозрил прогрессирующую деменцию, неудивительно после стольких вмешательств в мозг. Так почему куб?       — Предпочел бы оставить ответ при себе.       — Интересное желание. Мне казалось, вы отдаете себе отчет, что наш разговор оттягивает финальное вмешательство, после которого вы не будете больше осознавать себя, и заинтересованы в том, чтобы тянуть время. Я ошибся?       — Ошиблись.       — В чем?       — Во всем. В первую очередь в том, что остались со мной наедине. Во вторую — в том, что не доверяете собственному телу. Оно сейчас подсказывает вам бежать. Но вы не видите причин, поэтому раздражены и хотите разговором со мной убедить себя, что контролируете ситуацию, упускаете время. Слепое доверие технике — издержки нашей цивилизации. Вы когда-нибудь думали, что техника менее точна, чем ваши рецепторы на коже? За ними стоят сотни веков естественного отбора, а техника создана вчера на заводе такими же роботами, как она сама. Что если она начнет вам лгать, перестанет вас слушаться?       — Пытаетесь перехватить стратегическую инициативу? Должны быть и объективные причины, кроме вашей способности быть убедительным. Вы можете шевелиться? Мне казалось — нет. У вас есть сообщники? Здесь полно техники, реагирующей на движение, она не только подаст сигнал, если кто-то посторонний окажется в здании, но и нападет на него. Чего я должен бояться?       — Мозг способен генерировать волны разной длины. Когда вы направляете пульт на аппаратуру, вы на сто процентов уверены, что она реагирует именно на него? А если техника — просто фокус для мозга, а все делает он сам? Допустите хотя бы на секунду возможность, что ваш робот-хирург окажется случайно включенным в эту цепь. Датчик движения, набор лезвий… Не думали об этом? А он стоит прямо рядом с вами.       — Я оценил вашу шутку. Только видите — я поднимаю руку…       — Так вот, собственно, почему куб. Круг — плоскостная фигура, а наш мир трехмерен, и из круга всегда есть выход вверх и вниз. Была теория, согласно которой обсуждаемая вероятность превращается в возможность в тот момент, когда мы ее мысленно допустили, но она не доказана. Жаль, что вы меня не слышите. 3. Гиперкуб       — Итого потери составили четырнадцать флаеров с оборудованием, восемь спускаемых зондов, три автоматические станции, семь дроидов высокой функциональности. Дальнейшая разработка планеты с помощью технических средств бесперспективна, в отчете предлагается исключить ее из списка осваиваемых территорий. Шепард задумчиво посмотрел на поданный помощником отчет и бросил его на стол.       — А как именно выходила техника из строя? — спросил он.       Помощник растерянно моргнул, он не был готов к такому вопросу.       — Как? — переспросил он. — Связь с аппаратурой на поверхности планеты была утеряна.       — У нее были какие-нибудь неисправности? — уточнил Шепард. — Отчеты о сбоях, неполадках поступали?       — Нет.       — Орбитальные камеры зафиксировали местонахождение неисправных модулей на поверхности после спуска?       Помощник вытер лоб и приподнял плечо, словно желая отгородиться от того, что собирался сказать, потому что в глубине души он до последнего надеялся, что генерал об этом не спросит.       — Нет, сэр. Мы пользовались расчетными данными.       — Почему?       — Песчаные бури, нулевая видимость. Дроиды, посланные на расчистку и устранение неисправностей, так же вышли из строя. Предположительно, бури сопровождаются возмущением электромагнитных полей, нарушающими работу электроники. Нам удалось вернуть с половины пути только два флаера, и у тех модули памяти не читаемы. Разрешите высказать личное мнение?       Он посмотрел генералу в лицо, пытаясь угадать его реакцию. Тот кивнул.       — Шелезия — никчемная пустыня, пригодная разве что под полигон для отработки орбитальных фотонных ударов, сэр, — неприязненно сказал он. — Не стоит затраченных средств.       — Она вам не нравится? — не то спросил, не то утвердил Шепард. — Почему?       — Не мне одному, сэр. Странное чувство, я ведь даже не высаживался. Это ощущается на расстоянии. Мы использовали стандартный набор оборудования для первичной разработки, но если вы считаете, что нужно использовать расширенный…       — Нет, не нужно, — неожиданно сказал Шепард. — Никакой техники туда больше не посылать. Единственное исключение — орбитальные камеры.       Помощник с облегчением вздохнул и протянул генералу папку.       — Здесь первая серия снимков согласно протоколу. Двухмерные в высоком разрешении.       — Видели уже? — спросил Шепард, открыв папку. — Что скажете?       — В спектре присутствуют циановодород, изоцианид водорода и формальдегид. Продукты распада органики внутри ядра. Ничего интересного.       Шепард засмеялся.       — Пожалуй. Вы хороший работник, Стивенс. Переведите камеры в режим круглосуточного функционирования в сигма-спектре и все снимки направляйте лично мне. Вы мне больше сегодня не нужны.       Помощник вышел, Шепард еще раз посмотрел снимки, бросил их на стол и нажал кнопку переговорника.       — Сколько нист-датчиков я могу получить сегодня? Меня интересуют датчики высокого разрешения, реагирующие на альфа-волны в момент активности мозга. Нет, Джон, много будешь знать, скоро состаришься. И когда сделаешь, закрой шелезийский сектор наглухо. Для меня.