«Ну, я с самого начала знал, что буду третьим лишним. Понимаете, я уже смирился с этим? Я просто хочу поесть уже нормальной еды. Может, выпить одну баночку пива. Или десять… [смех]», — Найл, племя Огненной Воды.
День 39. Когда Найл уходит, им легче притворяться, что они - единственные на этом пляже, и они определенно используют это в своих интересах всеми способами, которые, Луи знает, продюсеры бы не одобрили. Но на ряду с тем облегчением, которое приходит с осознанием, что он остался с человеком, которому полностью доверяет, есть вещи, над которыми также стоит подумать. И главным образом — заключительный племенной совет сегодня вечером. Так как его приоритеты значительно изменились с первого дня на острове, а Луи так близок к миллиону, что он почти может видеть новый дом, который будет в состоянии купить для его мамы и сестер. Но сначала он должен убедить людей, которых выгнали по его вине, что он заслуживает денег больше, чем Гарри, и... он просто не знает, способен ли сделать это. Таким образом, Луи переживает, но старается скрыть это от Гарри. Он не хочет волновать его - тем более, когда тот настолько полон решимости наслаждаться их последним днём на острове. Шатен думает, что ему это хорошо удаётся, но затем Стайлс не нападает на него сзади, оборачивая его в кокон из своих огромных конечностей. - Прекрати волноваться, дурачок. Луи откидывается назад, прижимаясь к парню, и закатывает глаза. - Не могу. Я просто продолжаю думать о племенном совете и... - Лу, - мягко говорит Гарри и разворачивает его к себе лицом. - Больше уже ничего от нас не зависит. Ты знаешь, что все уже решили, за кого голосовать, и ты с лёгкостью очаруешь тех, кто хочет отдать голос против тебя. Так что тебе не о чем волноваться. - Почему мне кажется, что ты даже не будешь пытаться убедить их голосовать за тебя? - Луи щурится и отстраняется. - Ты заслуживаешь победу так же, как и я. Я не хочу, чтобы ты... - Я знаю, Лу, - говорит Стайлс и закатывает глаза. - Я не собираюсь притворяться мёртвым или проигрывать. Я знаю, что у меня есть шанс, но я также знаю, что любой, у кого есть хоть одна извилина, проголосует за тебя. Ты — лидер, - Гарри сжимает его бедро, но шатен корчится и качает головой. - Не недооценивай себя, Г. Большая часть из них ненавидит меня, потому что мы обыграли их. Независимо от того, сколько раз мы говорим, что принимали решения вместе, ты всё ещё тот сладенький и невинный мальчик, - Гарри открывает рот, чтобы начать спорить, но Луи обрывает его. - Нет. Это правда. Ты проделал большую работу, правда. Если бы я был судьёй, мой голос был бы у тебя. - Перестань, Льюис. Ты заставляешь меня краснеть, - Гарри шутливо бьёт его, прежде чем поцеловать в нос. - Как насчет того, что мы просто согласимся не соглашаться с тобой? - Луи наклоняется и целует его в губы, потому что кудрявый — его талисман, вот и всё. - Просто не бросай меня на совете, - бормочет Гарри в губы Луи, и если бы это была дней десять назад, тот бы заволновался и разнервничался. Но сейчас? Он просто хихикает в поцелуй. Они не играют друг с другом. Возможно, никогда не играли. Один из них уедет с миллионом долларов, а другой с парнем-миллионером. Довольно неплохой вариант.«На этом племенном совете многие будут на меня сердиты. Я просто надеюсь, что они думают, что я играл достаточно достойно, чтобы выиграть миллион долларов», - Томмо, племя Огненной Воды. «Да, я волнуюсь, что судьи могут видеть во мне только мальчика на побегушках или что-то подобное, но это их дело. Я сыграл хорошую игру, и я прекрасно провел время, так что всё равно. Я предполагаю, что этого было достаточно для меня», - Гарри, племя Огненной Воды.
Таким образом, финал был... по меньшей мере, ужасным. Гарри действительно не ожидал, что люди будут злиться на Луи так, как они это сделали — хорошо, на обоих из них. Том прозвал Гарри как ‘меньшее из двух зол’, услышать что было весьма паршиво. Гарри думал, что так как он знал этих людей достаточно хорошо и наслаждался их компанией, они могли рассмотреть их с Луи игру в хорошем свете. Ну, он был не прав. Фигово. Но для Луи всё было ещё хуже. Гарри не хотел оставлять его, когда они им сказали разъехаться по разным лагерям, но Томлинсон уверил его, что приедет к нему, как только искупается и поест. После всего того времени, что они провели вместе, Гарри знал, когда шатену нужно время для самого себя, так что он позволил ему уйти с поцелуем и утешительной улыбкой. Теперь Гарри сидит на кровати, словно на пушистом облаке; он только что из душа, и ест банан с арахисовым маслом, в ожидании своего парня. Совет ужасен вдвойне, потому что он полностью разрушил то настроение, которое Гарри пытался поддерживать весь день в подготовке к первой ночи с Луи в настоящей постели. Гарри человек простых потребностей. И одна из них — член Луи. Так. Что. Гарри сидит. И ждёт. Гарри думает, что ждал этого момента вечность. Он прожил тридцать девять дней без предметов первой необходимости, и теперь ничто не встанет на его пути. В тот момент, когда он почти полностью засовывает банан себе в рот, Луи открывает дверь в комнату, проникая через белые прозрачные занавески, словно ангел. Но что-то изменилось в его внешности, так что Стайлс немедленно выпрямляется, и ему требуется секунда, чтобы заметить, что не так. - Ты побрился? - голос Гарри кажется плаксивым даже ему самому, но... Стайлсу снилась эта щетина в течение прошлых нескольких недель, и избавиться от неё, не предупреждая кудрявого, за момент до того, как все его мечты осуществились... Это было чересчур жестоко. Луи пожимает плечами как, словно он понятия не имеет о преступлении, совершённом с фантазиями Гарри. - Ага. Хотел быть абсолютно чистым, знаешь? В ванне было столько песка, что я мог создать свой собственный пляж к тому времени, как вышел оттуда. И Гарри не имеет ничего против чистоты Луи, но... - В следующий раз, пожалуйста, спроси меня, прежде чем бриться. Я был привязан к той щетине. - О, правда? - говорит Томлинсон, и его глаза сверкают в мягком свете комнаты. Электрическое освещение — чудесное изобретение, думает Гарри. - Да, - дуется Стайлс. - Теперь ты должен загладить свою вину, - ухмылка Луи превращается в дикую, и Гарри съеживается под его пристальным взглядом и благодарит всех богов за то, что его фетиш с щетиной отвлёк Луи от любых связанных с игрой разговоров, в которые он, возможно, попытался бы вовлечь Гарри. Сегодня вечером они трахнутся. А обо всём другом поговорят позже. - И как я могу это сделать? - Луи медленно забирается на кровать к Гарри. - О, я не знаю, - Стайлс перекладывает еду на прикроватный столик, прежде чем растянуться на кровати и совершенно неприлично раздвинуть ноги. - Боже, - выдыхает Луи. - Боже. Ты такой... - он ползёт по кровати и садится между ног Стайлса. - Какой такой? - Такой красивый, - взгляд Луи такой мягкий, он согревает Гарри и внутри, и снаружи, и тот чувствует, как горит. - Иди сюда, - все, что ему удаётся сказать, прежде чем он тянет шатена вниз за воротник его мягкой, чистой рубашки и соединяет их рты в поцелуе, таком знакомом, но в тоже время совершенно новом. Этот поцелуй отличается от всех, что у них были на пляже, потому что у этого поцелуя будет продолжение, которого раньше не намечалось. Гарри не тратит времени впустую, снимая рубашку Луи и прикасаясь к выпуклости на его штанах. Наконец-то. Он быстро расстёгивает шорты шатена и стягивает их, тут же переходя к боксерам. Затаивший дыхание Томлинсон хихикает, когда его член шлёпается об живот, и весь покрасневший Гарри глазеет на него. - Кто-то такой нетерпеливый. Гарри зло смотрит на него, прежде чем возобновить изучение его новой любимой вещи. Если посудить, члены не красивые. Но по мнению Гарри, сейчас перед ним находится произведение искусства. Он наклоняется, обдавая дыханием головку, и слышит стон Луи — вероятно лучший звук за всю его жизнь. Он начинает целовать внутреннюю сторону бедра шатена, а затем отодвигается, дразня Луи. - Я ждал этого с восемнадцатого дня, Льюис, - Гарри утыкается носом в его бедро. - А теперь молчи, пока я с ним знакомлюсь. Гарри всегда гордился своими навыками в минете. На самом деле, он рассматривает его как форму искусства. Он думает, что все члены, которые он когда-либо сосал, были подготовкой к этому дню, что бы он смог сделать лучший минет в мире. Таким образом, он сосёт без остановки, и когда член касается задней стенки его горла, Луи готов подарить ему весь мир. - Удивительный. Ты удивительный. Твой рот так прекрасен. Блять. Ялюблютебя. Люблю тебя, - Гарри знал, что Луи любит поговорить, но даже представить не мог, что это будет так его возбуждать. Он перестал притворяться, как только Луи простонал: «Детка», так что да. Когда он отстраняется, чтобы отдышаться, он так отчаянно нуждается в шатене, что не может сдерживаться. - Пожалуйста, Лу. Трахни меня. Мне это нужно. Мне нужен ты. Это было так давно, я не могу... - на глазах Гарри появляются слёзы, и, если честно, парень не уверен, от глубокого ли это минета или оттого, как сильно он хочет, чтобы его трахнули. Луи тут же, тем не менее, смахивает слезинки и целует его в висок. - Хорошо. Всё что угодно для тебя, малыш, - он тянет Гарри вверх, чтобы они были на одном уровне, и оставляет нежный поцелуй на его губах. - Как ты хочешь... - Мне всё равно, - задыхается Стайлс. Такое чувство, что он всегда задыхается рядом с Луи. Его сердце пропускает несколько ударов, когда он чувствует пальцы шатена, спускающиеся к его заднице. И в тот момент, когда эти желанные пальцы наконец находятся там, где их хочет Гарри, Луи останавливается. - Что не так? - стонет Стайлс. Луи убирает руку, и кудрявый тут же хватает его за запястье, потому что он блять ни за что не остановится сейчас... Но Луи обхватывает его лицо и вынуждает посмотреть прямо ему в глаза, и Гарри видит там вину и тревогу, и этого достаточно, чтобы заставить его мозг хоть чуть-чуть напрячься. - Что случилось? - снова спрашивает он, боясь ответа. Луи закрывает глаза и вздыхает. - У меня нет смазки. И презервативов. У тебя же их тоже нет? Блять, вот дерьмо. Гарри вскакивает с кровати, подбегая к корзине, оставленной съемочной группой. - Малыш? - спрашивает шатен, осторожно подходя к нему. - Что ты дела... - Здесь должно быть что-то, - Гарри знает, что он звучит очень, очень нуждающимся, но ему плевать. - Они не могут... Не могли... Здесь должно быть всё! - он так занят копанием в вещах, что пропускает тот момент, когда Луи оказывается рядом и обнимает его сзади. - Всё в порядке, милый. - Нет, не в порядке! - теперь Гарри плачет, и он чувствует себя таким глупым, потому что, ну, чёрт, он не мог подумать об этом раньше? И он просто чувствует себя очень усталым, словно это стало последней каплей после того, как он делал храбрый вид и держал всё в себе в течение тридцати девяти дней. Он так устал, и на него так много навалилось. Луи берёт его за руки и ведет обратно к кровати, шепча: «Шш, малыш. Я понимаю. Всё будет хорошо. Я обещаю». И это заставляет Гарри заплакать сильнее, потому что он знает, что может это сделать, а Луи его не осудит. Луи будет заботиться о нем, обнимать его и любить его, и это заставляет Гарри заплакать в разы сильнее. К тому времени, когда Гарри немного успокаивается, он едва может разлепить глаза. не спускать открытых глаз. Всё просто чертовски несправедливо. - Это не справедливо, - бормочет он в грудь Луи. - Я просто хотел, чтобы ты меня трахнул, - по некоторым причинам, это заставляет шатена хихикнуть. Гарри же думает, что это не смешно, и говорит так Томлинсону. - Извини, милый, - уже серьёзно отвечает тот. - Просто... Я по-другому представлял это. Ну, знаешь, лепестки роз, ароматические свечки, романтика. Это то, чего ты заслуживаешь. А ты такой «давай здесь и сейчас, я хочу тебя везде», - Гарри фыркает. - Ты такой неисправимый романтик. И не притворяйся, что я не стою всего этого, - Гарри зевает, чувствуя усталость до самых косточек. Шатен зевает несколько секунд спустя, и они оба нелепо смеются. - Возможно, мы устроим этот секс-марафон, что ты запланировал, когда выспимся, хм, малыш? Гарри только кивает, потому что, к сожалению, без смазки или презервативов, они в полной заднице (но не в той, в которой Гарри хотел бы быть). Он чувствует, как Луи целует его макушку, и слышит его шепот: «Люблю тебя». Ему удаётся пробормотать: «Я тоже тебя люблю», прежде чем он засыпает не то что под успокаивающий звук волн, а под сердцебиение своего любимого человека. Он высыпается впервые, кажется, за многие годы.