Справедливости нет

Он сидел ко мне спиной, нахохлившись, как ворон. Как кукла, надорванная жестокой детской рукой. И гнев схлынул. И рот наполнила едкая горечь. Как я могла ненавидеть того, кто уже убил себя сам? А ведь когда-то я верила, что мы можем стать друзьями: два ферелденца, два мага-беглеца, два отступника. Два человека, готовых на все ради помощи чужакам. Все рассыпалось тогда, в полутемной церкви. Я увидела эту сцену, как в первый раз, и дыхание сбилось, и вновь накрыло беспомощностью — знакомой и ненавистной. …Лицо Карла было бесстрастно. Над пустыми, присыпанными пеплом глазами алело свежее клеймо. Мы опоздали: живого человека подменили равнодушным ко всему усмиренным. По хребту поползли липкие мурашки: я, скорее, согласилась бы умереть, чем влачить эту жалкую пародию на жизнь. А потом Карл заговорил — о покое и самоконтроле, которые дарует усмирение. Его слова звучали обыденно и скупо, и каждое отражалось мукой на лице Андерса, и острыми иглами вонзалось в мое сердце. «Да, ты прав, мы опасны, но…» И тут в голове взвыл сигнал тревоги: «Храмовники!» Предупреждение запоздало — нас уже брали в кольцо. А дальше случилось жуткое: мой союзник упал на колени, скорчившись как от боли или чрезмерного усилия, его глаза заискрили синими молниями, и он преобразился. Я отпрянула с отвращением, помноженным на ужас. «Демон!» — мелькнуло в голове. Рефлексы сработали раньше, чем разум — так учил меня отец. Но прежде, чем я нанесла удар, воздух сотряс потусторонний рык: «Вы никогда больше не тронете ни одного мага!» И я с изумлением опустила посох. Чем бы ни была эта тварь, пока она на нашей стороне. Пока. Бой был быстрым и суматошным. Убивать пришлось, чтобы не быть убитой самой — нас не собирались брать живьем. Авелин, Варрик и мой брат, кажется, думали так же. И я наносила удар за ударом, стараясь при этом не упускать из вида демона… А потом все закончилось — так же быстро, как и началось. Горящая синим фигура вновь стала человеком — Андерсом… Злое сожаление не успело выплеснуться обличительными словами, потому что взгляд усмиренного вдруг прояснился. Карл снова заговорил, как человек. «Прошу, убей меня! — молил он своего друга. — Я хочу умереть собой!» И сердце ухнуло в бездну — вот оно, проклятие магов, которое я носила, как гниющую рану поперек горла. Вот она, цена могущества — либо ты безвольная кукла храмовников, либо оболочка для демона… И ничего, ничего нельзя с этим поделать! Содрогнувшись, я посмотрела на Андерса. Его лицо было искажено подступающими рыданиями, гневом и жалостью. «А ведь это случилось из-за него, если бы не переписка, найденная храмовниками, Карл был бы сейчас собой…» Бывший Серый Страж думал так же. Он казался полностью сломленным. И слишком человечным для одержимого. Но я уже не могла относиться к нему, как раньше. Я видела фигуру, объятую зловещим сиянием, и нечеловечески исступленная ярость лилась из ее глаз. «Я никогда не смогу ему доверять. Но я буду наблюдать за ним…» Видение прошлого отпустило, разжало стальные пальцы. «Я знала, что этим все закончится», — беззвучно шептала я, закусывая губу до крови. Знала и снова — Создатель милосердный, снова! — ничего не могла изменить… Я опоздала, как опаздывала всегда. Андерс говорил о своем долге, о смерти и героизме, но я его не слышала. В ушах громом стучал пульс. Выбор сделан — и его, и мой. Он выбрал — и проиграл. Проиграл жестоко и бессмысленно. И меня трясло не от гнева, хотя отголоски его все еще будоражили кровь. Меня трясло от отчаяния и бессилия. Я оглядела моих спутников. Моя маленькая армия была готова отправиться за мной в очередной напрасный бой. Лицо Авелин было сурово, роль судьи пошла бы ей гораздо больше, чем мне. Огромные глаза Мерриль полнились ужасом и непониманием. Варрик просто ждал, когда все закончится, так же как и Изабелла. Для них все было ясно — мы идем исправлять чужие ошибки. По щекам Себастьяна текли слезы, он не казался кровожадным. Его жестокие слова сотрясали воздух, но это были слова очень и очень несчастного человека. Фенрис же смотрел решительно, как никогда. И я знала, что скрывается за этим взглядом. Я держалась за него, как за спасательный круг. Там не ненависть, о, нет… Рука легла на рукоять кинжала. Эльф едва заметно кивнул — не одобряя, но подбадривая и сопереживая. Горькая гримаса на миг исказила мое лицо. Я знаю, что будет потом. Но не сломаюсь. Не сейчас. Я вновь повернулась к мятежному магу. «Нет Справедливости, Андерс! — хотелось сказать мне. — Нет нам, магам, никакой справедливости! Мы обречены жить с вечной угрозой, дышащей в затылок. У нас есть лишь ежедневный моральный выбор, самодисциплина и тот, кому можно доверять…» Я захлебнулась мыслью и промолчала. Да он и не услышал бы. Я сделала первый шаг. «Мы никогда не знаем, где нас подкараулит демон. Мы все опасны…» Еще шаг. «Так легко перепутать свои мысли и мысли, наведенные из Тени…» Шаг. Я продиралась сквозь воздух, как сквозь густую и липкую паутину. «Нельзя думать, что мы всегда можем себя контролировать. Теперь я это знаю. Никто из нас не застрахован от ошибки. И я не исключение…» Шаг. «Но наша ошибка убивает не только нас. Она может стать фатальной для множества невинных. Нельзя забывать об этом, Андерс! Иначе все пропало! И я тоже могу увлечься и оступиться. Но тот, кому я доверяю, сделает все, чтобы демон не смог уйти. Он сможет его остановить…» Шаг. «Когда-нибудь и я заплачу за свою ошибку. Когда-нибудь и мою жизнь оборвет холодное лезвие. И я буду знать, что рука, держащая кинжал, не дрогнет. Я верю в него. Он сможет. Как смогу сейчас я». Удар.