Mia rosa nordica.

      Танцевать. Танцевать, словно бы и не чувствуешь придирчивого взгляда. Они кружатся с напускной важностью ферзей и даже не пытаются говорить тихо. Но каждый находящийся здесь – всего лишь пешка. – Вы только взгляните! – вкрадчивый, приторно-сладкий голос тихо начинает произносить слова, слышанные ранее многими дебютантками. Комната вращается всё быстрее и быстрее, отчего кружится голова и к горлу подкатывает отвратительное чувство волнения. Девушка вцепилась в руку своего ангажера, отчетливо слыша, что и он говорил эти обидные слова в её сторону. Она им не нравится. Не нравится её походка, её манеры. Им не нравится в ней абсолютно всё. – Вы ужасны, – с учтивой улыбкой мягко произносит партнер. Она не видела лица – плотная завеса скрывала его. – Ваша грация достойна лишь скота, миледи. Дебютантка замерла, чувствуя жгучую обиду. Предательские слезы выступили на вмиг потемневших глазах. Это сводило всех их с ума, доводя до неописуемого блаженства. Когда ты кричишь — поют, когда мучаешься — танцуют, взращивая в своей насквозь мёртвой душе злое торжество. – Боже, как же она ужасна! Нельзя поддаться. Оттолкнув от себя смеющегося пустым смехом мужчину, девушка бросилась прочь из зала. Но каждый раз натыкалась на такую же пару пустышек, от которой за милю веяло нескрываемым презрением. Она была раздавлена, унижена, напугана. Мысли путались в хорошенькой головке. Корсет в считанные мгновения стал невозможно тугим; когда же она научится в нём дышать? Огромные юбки только мешали. Каждый раз, как только она пробегала мимо одной из пар, кто-то непременно хватал её за подол, все громче и громче смеясь над её испугом. В очередной раз запутавшись, девушка не сумела увернуться от цепких рук одного из кавалеров и упала на холодный пол. Вмиг её со всех сторон обступила почтенная публика, замыкая кольцо, приближаясь все ближе и ближе, протягивая к ней свои руки, будто желая разорвать её, чтобы не осталось и крохотного кусочка. И вот, когда она уже не видела высокого куполообразного потолка, залу пронзил её взволнованный вскрик.       Девушка резко открыла глаза и поморщилась, силясь понять, где же она находится. Это её комната, наполненная редкими лучами теплого весеннего света. Они с трудом пробивались сквозь плотные занавески, и все-таки с завидным упорством прочерчивали золотые полосы на полу и стенах. Ничто здесь не напоминало о кошмарном сне. Всего лишь нервное напряжение перед первым выходом в свет. Такое довольно часто случается с молоденькими дебютантками. Некоторые, переволновавшись, падали в обморок прямо перед императором. С ней такого уж точно не произойдет. Вскоре в комнату вошли слуги. Они привычными движениями раздвинули портьеры, прогоняя остатки ночи. Покои молодой Франсуазы д`Аленкур оживали в ритме неспешного майского утра. Её камеристка Лисбет уже приготовила бадью, наполненную горячей водой, свежее белье и полотенца. Сегодня особенный день, оправдывающий все волнения и страхи. И ради него совершались все эти приятные хлопоты. – Как Вам спалось, миледи? – мягко спросила молодая женщина, помогая опуститься в ванную своей подопечной. – Должно быть, Вы взволнованы перед первым балом? – Не знаю, наверное, да, – повела плечом девушка. – Вдруг я им не смогу понравиться? Соберется всё высшее общество, будет сам император! Мне вовсе не хочется опозориться. Женщина рассмеялась. «Ей всё кажется забавным», – подумалось Франсуазе. – «Она просто не может понять моих волнений». Девушку уже несколько недель мучили эти мысли, из-за чего на неё периодически накатывали приступы меланхолии. Её братья умели справляться с ними; у каждого из них двоих были свои способы – от верховой езды до игры в карты.       Закончив с утренними приготовлениями, в которые помимо купания входили причесывание и выбор наряда, она, наконец, явила себя свету. Стирая последние следы тревожности, Франсуаза спустилась в столовую, где её уже ждали члены семьи. В просторной светлой комнате, за круглым столом сидели члены семейства д`Аленкур. Каждый на своем месте, как и заведено. Привычный порядок, успокаивающий и дающий силы. Да, в этом её отрада – видеть, что все так, как и должно быть. – Доброе утро, отец, – девушка начала обход со своего любимого отца. Он был необычайно добр, заботлив и сдержан; всегда интересовался их делами и позволял себе приятные прогулки вечерами. Господин д`Аленкур улыбнулся дочери, ласково посмотрев на неё. Следующей была Диана, её мать. Весёлая, шумная, любящая домашний уют, рассеянная и бесконечно милая. Одна из тех женщин, что не блистают на балах и приемах, оставаясь в тени своего мужа, окружая его такой необходимой заботой и вниманием. Наверное, ей очень повезло с родителями. Контесса убеждалась в этом все больше с каждым днем, с тех пор как начала взрослеть. Она не помнила, когда все это началось, но вдруг все стало совершенно другим – привычные вещи приобрели новый смысл. Она вдруг поняла, что красивые платья – лишь для того, чтобы привлечь внимание, безупречные манеры – чтобы понравиться, внешняя красота и богатое приданое – чтобы выгодно выйти замуж. Все для мира. – Доброе утро, мама, – легко прикоснувшись к плечу матери, девушка направилась дальше, широко улыбаясь. – Доброе утро, Жозеф! – Доброе, Сюзетт, – усмехнулся в ответ красивый юноша с яркими зелеными глазами. Жозеф Камиль был необычайно учтив, харизматичен, элегантен и слыл настоящим щеголем, чем заработал себе хорошую репутацию в высших кругах. Словом, он умел нравиться людям. – Доброе утро, Рауль, – кивнула девушка второму из братьев, но не по старшинству. Наоборот, он был старше Жозефа на год и готовился вернуться во Францию, чтобы поступить на службу в гвардию Его Величества короля Людовика. Рауль Этьен был немногословен и весьма сдержан, чтобы иметь такую же популярность, как младший из братьев д`Аленкуров.       За завтраком было принято вести непринужденную беседу с родителями или же с братьями. Сегодня же все внимание было приковано к ней одной. Приятно быть дебютанткой, когда тебя считают равной себе родители и старшие братья. – Дорогая, надеюсь, ты не забыла, что сегодня мы едем к фрау Шенау? – задала простой вопрос мать, весело смотря на Франсуазу. Она любила такие мероприятия: наконец-то её маленькая девочка может получить свой первый гардероб. Она закажет для неё самые лучшие платья в Вене на все случаи жизни. Но хорошо знакомый взгляд мужа заставил женщину вернуться с небес на землю. – Конечно же, ты не забыла. Такое невозможно забыть! – добавила Диана. – Maman, прошу тебя, только не за завтраком, – протянул Рауль. – Сантименты для юных особ, а наша Сюзетт уже «взрослая дама», почти что вторая де Монтеспан. Конечно, насмешку в его голосе не заметить было невозможно, на что сестра лишь улыбнулась и одарила брата многозначным взглядом. – Ох, как вы правы, мой дорогой брат, – подхватил Жозеф и потянулся к вазе с цветами, что стояла в центре стола. Изящным движением он достал белую розу и преподнес ее сестре. – Взрослая дама. И я ничуть не шучу. Вот увидишь, на завтрашнем императорском балу Франсуазе не будет равных. Она будет самой очаровательной и милой маленькой леди среди дебютанток. Даже самые «холодные» ангажеры будут просить ее о котильоне или мазурке. Верно, отец? – Буду надеяться, что все будет в точности наоборот, Жозеф - улыбнулся Луи-Ксавье и посмотрел на свою единственную дочь. Он и не заметил, как из маленькой девочки его Франсуаза выросла в молодую и красивую девушку на выданье. Верно говорят, что нет ничего сложнее, чем быть отцом невесты.       К полудню была подана карета. Поездка по городу была особенным развлечением. Сейчас, когда ей уже исполнилось семнадцать, девушка могла смотреть на все совершенно другими глазами. Мимо проносились ровные ряды домов. Везде бегали уличные мальчишки, которые просили подаяние или самым наглым образом пытались украсть твой кошелек. Богатые горожане предпочитали не замечать их, продолжая вести свою беседу. По мощеной дороге проезжали другие экипажи, но их пассажиров видно не было. Франсуаза впервые видела все таким серьезным, что от этого ей становилось радостно и легко. Она без труда забыла свой дурной сон и с нетерпением ждала предстоящего бала. Озабоченность отца ей была непонятна. – Смотри, мы въехали в портняжный квартал, – улыбнулся брат и чуть отодвинул шторку кареты. – Здесь мы закажем тебе самые лучшие платья в Вене. Вот там шьют хорошие туфли, а в этом магазине можно заказать все принадлежности будуара: от лент и шпилек до чулок и корсетов. Там продают перчатки и шляпки, а вот в том магазине, что после красного здания, ты найдешь первоклассные ткани. Видишь мой костюм? Он пошит из лучшей шерсти, которая куплена именно там, – Жозеф, сопровождавший их с матерью, быстро показывал то на одно здание, то на другое, так что сестра не успевала следить за ним. Все его слова долетали до неё только наполовину – так много всего, что разом и не запомнить. Экипаж остановился у одного из зданий, на стене которого висела большая вывеска с нарисованными иголкой и катушкой ниток, а внизу красивыми буквами было написано «Фрау Шенау». Говаривали, что фрау – лучшая портниха в городе, к тому же всегда знала всё и про всех. Тем понятнее, почему дамы любили именно её салон. Внутри было еще лучше, чем могло показаться: стены, покрашенные в светло-синий цвет, украшенные лепниной в стиле барокко, изящная мебель, всюду расставленные свежие цветы – Франсуаза была поражена внутренним убранством модного салона, чувствуя удовлетворение. Не успели они войти, как к ним навстречу вышла немолодая женщина, с сильно напудренным лицом. Ее огромная прическа, казалось, вот-вот упадет, а туго затянутый корсет делал ее талию невероятно тонкой. С виду ей было около сорока, но Жозеф своим тонким замечанием дал ей около пятидесяти. – О, фрау д`Аленкур, добро пожаловать! – с улыбкой произнесла женщина, протягивая руки к матери. Диана на несколько мгновений прикоснулась к ним и тут же одернула, поворачиваясь к детям. – Ох, а это молодая фройлен – Ваша дочь, верно? – Верно, – кивнула мать и подозвала девушку ближе. – Мы хотим заказать Вам полный гардероб: пару бальных платьев, несколько для прогулок, для ежедневных выходов – впрочем, Вы и сами знаете. – О, да, конечно, – широко улыбнувшись, подтвердила пожилая дама и протянула руку на этот раз молодой девушке. – Прошу, фройлен, пройдемте. Мне необходимо снять кое-какие мерки. Франсуаза последовала за портнихой, предвкушая впереди увлекательное занятие. Какой девушке не понравится заказывать новые платья, тем паче, если она делает это в первый раз. Подойдя к огромному зеркалу, девушка встала к нему лицом, наблюдая, как служанка что-то старательно измеряет, а фрау в это же время записывает, оставляя необходимые себе пометки рядом. Это продолжалось несколько часов: помощницы то и дело прикладывали к платью разные ткани, кружева, ленты, а фрау Шенау всем этим руководила. – Ваша дочь, фрау д`Аленкур, просто создана для того, чтобы на нее шили платья. Идеальная фигурка, уверена, все женихи сезона будут вашими, – весело заметила женщина, и Франсуаза подумала, что теперь слухи о ней пойдут по всей Вене. Это ведь не так плохо? Девушка не знала. Иногда, вечерами отец и Жозеф обсуждали, какие слухи ходят о немецкой знати, и брат с усмешкой замечал, что они куда прекраснее тех, о ком рассказывают. – Жозеф, я предлагаю вам немного прогуляться с сестрой, пока я закончу здесь, – обратилась мадам к сыну, а затем ушла что-то обсуждать с портнихой. Та безудержно трещала о скором чае и предлагала ей выпить чашечку, чтобы заодно и обсудить детали гардероба. – Пойдем отсюда скорее, пока эта старуха и нас не заставила слушать ее болтовню, – не очень учтиво пробормотал Жозеф девушке и утянул её за собой на улицу, где было определенно лучше, чем в красивом, но душном модном салоне.       Они отправились вверх по улице, где располагались многочисленные торговые ряды. Брат говорил, что там можно найти много чего интересного. Пройдя несколько минут, контесса и сама в этом убедилась – огромные ряды, заставленные всевозможными товарами. Жозеф ободряюще улыбнулся и подтолкнул сестру вперед. Девушка с интересом рассматривала прилавки. Здесь было всё: ткани, иголки, украшения, какие-то книги, даже ведра и веревки, а рядом гуси и куры. Однако на этом рынке дурно пахло, и она уже устала стоять. Господи! А как грубо говорят местные торговцы, разве их не учили хорошим манерам? Девушка чуть нахмурилась от такого шума и гула, с головой погружаясь в самую гущу толпы. Вокруг то и дело шмыгали, как муравьи, мальчишки, один даже врезался в нее и, что-то пробормотав, побежал дальше. Жозеф, кажется, к такому положению дел был привычен, но желая не шокировать сестру, поспешил увести её к набережной. Там прогуливалась более изысканная публика. – Фройлен, Вы обронили. – Франсуаза услышала рядом с собой приятный голос и обернулась, загоревшись желанием посмотреть на его обладателя. Их с братом взглядам предстал среднего роста молодой человек, одетый весьма прилично – в темно-красный камзол с черной сумкой наперевес. У него было очень красивое лицо: греческий профиль, выразительные карие глаза и красиво очерченные губы, которые сейчас были сжаты в тонкую полоску. А небрежно свисающая прядка у правого уха просто обезоруживала. Этот рыцарь держал белый шелковый платок, точно такой же, какой был и у Франсуазы. - Я полагаю, это Ваше, - поклонился он и галантно подал ей кусочек ткани. На нем золотой нитью были вышиты инициалы хозяйки, так что его можно было бы продать за хорошие деньги, выдав за платочек какой-нибудь Голштинской принцессы. – Благодарю Вас, герр. Я и не заметила его пропажи, – приняв платок, девушка присела в коротком книксене и посмотрела на своего спасителя. Он было весьма хорошо сложен, да к тому же и обходителен, что уже располагало её к общению. – Это очень любезно с Вашей стороны, – добавил Жозеф и кивнул незнакомцу, – К сожалению, мы не знаем Вашего имени, чтобы поблагодарить, как положено. – Вы слишком добры, – очаровательно улыбнулся юноша и вновь поклонился. – Позвольте представиться. Меня зовут Вольфганг, Вольфганг Моцарт. Быть может, Вы слышали мое имя? – Ох, боюсь, что нет, герр Моцарт. Я никогда прежде его не слышала, – пожав плечами, ответила Франсуаза. Брат также не имел малейшего понятия о персоне Моцарта. – Тогда, уверен, еще услышите. Я пишу музыку, и скоро здесь состоится премьера моего сочинения, – уверенно произнес Вольфганг, не заставляя в этом сомневаться. Он был весьма эффектным и привлекал внимание, так что девушка смотрела на него восхищенным взглядом. – Мы обязательно посетим премьеру, герр Моцарт, – улыбнулся Жозеф, – Или, быть может, Вы могли бы посетить нас. Я Жозеф д`Аленкур. А это моя сестра Франсуаза. Мы живем на Грабене, потому, если желаете найти верных друзей в Вене, в нашем доме Вам всегда будут рады. – Мне трудно передать Вам свою признательность, герр д`Аленкур, – еще шире улыбнулся Моцарт, отчего девушка на секунду забыла, как дышать. Он был до безобразия мил и прост. Брат перекинулся с ним еще парой фраз, обещая непременно составить с ним разговор о музыке, которую Жозеф обожал, как и его сестра. Они оба боготворили ее, в отличие от Рауля, которому было ближе военное поприще. Так что знакомство с композитором было прекрасной возможностью стать ближе к этому чудесному миру. Однако сейчас им пришлось попрощаться с молодым Моцартом и вернуться к экипажу.       Путь до дома прошел в тишине. Франсуаза была занята мыслями о произошедшем знакомстве. Вот бы хоть раз оказаться на его представлении. Должно быть, это одна их тех опер, которая будет поставлена в императорском театре. Было что-то особенное в Вольфганге Моцарте. Он еще будет знаменит. Его имя будут знать все. За ужином её молчание продолжилось. Несмотря на попытки братьев завести разговор, Франсуаза никак не могла отделаться от мыслей о новом знакомом. – Неужели моя дорогая сестра уже придумывает, чем забить голову своему будущему партнеру по котильону? – легко подтолкнув сестру локтем, усмехнулся Жозеф. – Нет, я просто немного утомилась, – покачала головой девушка и встала из-за стола. – С вашего позволения, я пойду в покои. Она буквально влетела туда и уселась перед зеркалом, снимая все ленты и заколки с волос, напевая какую-то веселую мелодию, которую услышала сегодня на площади. – Вы в хорошем настроении, миледи, – в комнату вошла Лисбет, поставив таз с чистой водой на прикроватный столик и зажигая пару свечей у кровати. – Что-то произошло? – Да, произошло, – с мечтательной улыбкой ответила дебютантка. – Я встретила молодого человека. Он был таким галантным и обходительным, ты просто не представляешь, Лисбет. Он вернул мне мой платок, который я едва не потеряла, и поклонился целых два раза. А еще он был очень красивым. – Это чудесно, миледи, но вы не должны забывать о Вашем положении. Будьте осторожны, – принявшись расплетать волосы, серьёзно сказала камеристка. – Я уверена, что этот молодой человек не станет слишком настойчивым. – Что за молодой человек? – в дверях появился Луи-Ксавье, желавший убедиться, что с дочерью все в порядке. Служанка тут же удалилась, поклонившись, оставляя господ наедине. – О ком она говорила? – О, я сегодня познакомилась с чудесным юношей, – ответила Франсуаза, вскакивая со стула и подбегая к отцу. – Ты не представляешь, какой он. – Милая моя, – мягко улыбнувшись и погладив дочь по голове, сказал граф. – Ты слишком впечатлительна, Сюзетт. Нельзя так опрометчиво знакомиться с мужчинами. Как Жозеф позволил тебе такое? – Этот человек помог мне, и Жозеф решил, пожалуй, что в этом нет ничего предосудительного, – простодушно заметила контесса. – Так нельзя, mon âme, – мягко, но строго сказал отец. – И что это был за юноша? Его имя Вольфганг? – Вольфганг Моцарт, он композитор. Когда выйдет его опера, мы ведь сходим, правда? – умоляюще посмотрела девушка на отца, и он не смог ей отказать. Все-таки Франсуаза его единственная дочь. – Конечно, милая, обязательно, – он во второй раз погладил ее по голове и поцеловал в лоб, загадочно улыбнувшись. – Я подумал, что сегодня подходящий день, чтобы вспомнить о своем обещании. Ты хотела заниматься музыкой, так что скоро к нам привезут новый клавесин. Я выписал его из Франции, специально для тебя. А чуть позже я найду для тебя учителя. – Правда? – радостно переспросила девушка, тут же забывая про все свои «печали» по поводу того, что больше не увидит Вольфганга. – О, папа, я так рада, спасибо! Спасибо! – она крепко обняла отца и звонко рассмеялась. – Не за что, а сейчас тебе пора готовиться ко сну. Доброй ночи, mon cher. – Доброй ночи, papa, – улыбнулась Франсуаза и радостно закружилась по комнате. Кто бы мог подумать, что ей позволят дальше заниматься музыкой. В детстве она научилась играть на арфе и немного на клавесине, но второй инструмент ей так понравился, что девушка долгое время после переезда в Вену просила отца купить его.       Оказавшись в постели, она сразу же погрузилась в мир своих снов, Они нашептывали ей мелодию вальса для танца с обходительным красавцем с площади и напоминали об этом прекрасном дне.