luna lilium

-Что это за цветы такие? -Фред? - она вздрогнула. Вот уж кого-кого, а его она никак не ожидала встретить в три часа ночи (или утра, это уж как хотите) на опушке Запретного леса, да еще и так далеко от замка. -Откуда ты знаешь, что это я?       Даже оборачиваться не понадобилось. Внешность в темноте, конечно, можно было бы еще спутать, но... -По голосу узнала, - нарочито-безразлично заявила она. -Тогда как поняла, что это именно я, а не мой брат?.. -Зачем ты сюда пришел? - а что еще ей оставалось делать, кроме как применить свой излюбленный прием и сменить тему?       Медленно развернувшись, она увидела его буквально в нескольких шагах от себя, непривычно серьезного и спокойного. -Тебя искал, - просто ответил он, смело смотря ей в глаза. Хвала Мерлину, сейчас было достаточно темно, чтобы ему не удалось разглядеть предательский румянец, покрывший ее щеки. Такая прямолинейность и совсем не свойственная ему честность поразили девушку, ведь обычно они оба скрывали свои эмоции за ничего не значащими фразами, шутками и пустыми взглядами (с ее стороны уж точно). -И не уходи от темы! Ты так и не ответила на мой вопрос,- подойдя к ней еще ближе и аккуратно забрав из тонких девичьих пальцев белоснежный бутон, продолжил парень. Он довольно отметил, что она отдала ему цветок безо всякого сопротивления или возмущения, как это бывало раньше, когда ему приходило на ум что-то у нее отнять - не важно, будь то учебник, новые перья или свиток с домашним заданием для Снейпа. Парень знал, что за этим всегда последует пара ругательств и возмущенные просьбы вернуть украденное, но сейчас все внимание девушки было приковано к ее ладоням, которые на какой-то момент оказались зажаты в его. Дыхание предательски участилось. - Так что это за цветы? Не припомню, чтобы профессор Стебль выращивала у себя в теплице нечто подобное... - Конечно, не припомнишь, - слегка дрожащим голосом ответила она, отводя взгляд от его сильных рук, завладевших цветком, и улыбнулась, причем улыбка получилась какой-то насмешливой. Почему-то само наличие у него бутона, который она сорвала буквально пару минут назад, чтобы поставить в красивую хрустальную вазочку у себя в комнате, делало ситуацию еще более неловкой. - Потому что у нее их нет, не будет и не было никогда, - девушка все же осмелилась посмотреть в его бледно-голубые глаза, которые сейчас походили на два красивых агата, но, смутившись еще больше, снова перевела взгляд на цветок в его руках. -Это - "luna lilium" или лунные лилии. Они невероятно редкие и в теплице сразу же гибнут. Растут только в темных местах вроде этого, которое днем хорошо защищено кронами больших и раскидистых деревьев от солнца. Дневной свет они ужасно не любят и очень быстро вянут. А распускаются лишь в мае во время полной луны, как сегодня. Они впитывают в себя ее серебристый свет, а после и сами сияют... как маленькие звездочки.       Переведя дух, она все же не осмелилась снова посмотреть на него. Желая стать невидимкой или провалиться сквозь землю, девушка отвернулась от парня и бегло оглядела светящуюся бледным ореолом поляну лунных лилий, которую она обнаружила еще будучи первокурсницей и которую еще никому не показывала. Ну, разумеется, никому, кроме него. Вздрогнув от неожиданного порыва холодного ночного ветра, она поплотнее укуталась в длинный кардиган крупной вязки и обхватила себя руками в надежде согреться. Но тут шею обожгло его прерывистое дыхание. Казалось, он подошел к ней вплотную, намного ближе, чем позволяли приличия, и теперь пытался согреть ее, как возвращают тепло в замерзшие зимой руки, держа их над тлеющими углями камина в общей гостиной. Только в их случае отогревать приходилось уже очень долго. На самом деле, около пяти лет. -Это твои любимые, да? - прошептав это скорее как утверждение, нежели вопрос, ей на ухо, он приобнял ее за талию.       У кого-то другого это получилось бы с нежелательным подтекстом или как-то пошло, но только не у него. Парень обнял ее ненавязчиво и легко, так, чтобы она в любой момент могла отстраниться, ну, или наоборот... Он только недавно понял, что на нее не действуют никакие шуточки или тем более приколы, на которые были так падки остальные девушки. Нет, она была другой. Просто другой. С ней не было необходимости разглагольствовать, сыпать комплиментами, - нет; она просила лишь искренности и предельной открытости.       Сперва ему это не понравилось. Для него казалось правильным и естественным разыгрывать ее, постоянно подтрунивать, высмеивать какие-то качества характера или привычки, которые казались непонятными или странными, но особое удовольствие он получал, когда удавалось вывести девушку из себя, разозлить до белого каления. Только в такие моменты он думал, что она наконец-то его замечает. Почему-то для него это всегда было очень важно - оставаться в центре ее внимания, а единственным доступным способом его привлечь являлся, как и у многих мальчишек, не знающих еще ничего о любви и ухаживаниях, смех. Разумеется, сначала он оправдывал свое пристальное внимание к девушке лишь тем, что она, по его мнению, являлась прекрасным объектом для их с братом подколок. Ни о каких чувствах тогда и речи не шло. Как же! Фредерик Уизли влюбился. Держи карман шире!       Ей он раньше тоже не особо нравился. Даже не так - он ее откровенно раздражал. Вот только сегодня слишком красивая ночь, и все эти издевки и ссоры кажутся слишком мелочными и незначительными...       Она не отстранилась. Просто не смогла. В кольце его рук было так тепло и уютно, что покинуть его казалось чем-то совершенно абсурдным и неправильным. Сейчас он не шутил, не разыгрывал ее, как было раньше, уже много лет подряд. И как это она до этого не поняла, что он не такой, как остальные? Почему не разглядела среди других? -Угу... Любимые. И как это ты догадался? - улыбнувшись лишь кончиками губ, так же шепотом спросила она.       Еле уловимый поцелуй в макушку. Он всегда был на голову выше нее. - А вот и не скажу. Должна же во мне быть какая-то загадка, - в своей привычной смешливой манере начал поддразнивать ее он. - Дурак! - подавив очередной смешок, уже нормальным голосом сказала она, почувствовав, как он вкладывает белоснежный цветок ей в ладонь, возвращая похищенную драгоценность.