Будка поцелуев.

      - Карнавал – самое ужасное из всего того, что могло случиться, – думает Сарухико, плетясь по траве. – Здесь абсолютно безопасно. Совсем не обязательно было приходить сюда, чтобы "убедиться, что всё в порядке".       Но Мунаката, видимо, был не согласен с этим.       «На карнавалах полно нарушителей правопорядка» - он помнит слова своего короля и насмехается, потому что двенадцатилетние панки действительно не несут ответственности за свои действия. Но от жалоб никакой пользы, поэтому он здесь: не в рабочей форме и хмуро смотрит на всех и вся вокруг него.       Он думает, что напугал ту свору детей, которая толпилась рядом с ним у ларька с воздушными шарами, и, быть может, поэтому продавец шаров злобно посмотрел на него. Но его это абсолютно не волнует. Фушими засовывает руки в карманы джинс, оглядываясь повсюду в поисках чего-то стоящего его внимания.       Он рассмотрел один из продающихся крепов, как в старые добрые времена. Не то чтобы Сарухико правда очень их…любил…       - Ята-сан, всё в порядке? – слух Фушими моментально обостряется, как это бывает всегда при звучании этого имени в его присутствии, и он оборачивается.       Там, рядом с входом, стоит тот толстяк Камамото, разговаривая с кем-то по телефону. Сарухико интересует с кем и, дождавшись, когда Рикио закончит и положит трубку, он подходит к нему.       - Где Мисаки? – он смотрит на блондина, пытаясь запугать его, хотя знает, что это никогда не срабатывает.       - Ята-сан? Лучше бы тебе не знать, - Камамото качает головой и тяжело вздыхает, указывая ему направо. – Иди туда и найдёшь его.       Сарухико удивлён тому, что Камамото так быстро сдался, но всё равно следует его указаниям. Повсюду куча киосков и стендов, от чего Сарухико хмурится, потому что теперь они мешают искать Мисаки. Будка поцелуев – последнее место, где Фушими ищет Яту, потому что он уверен, что Мисаки совершенно точно не пойдёт туда.       Но больше его нигде нет, поэтому Сарухико идет именно туда. И будка поцелуев оказывается именно тем местом, где он находит Яту.       - Цена билета – 90 йен, - читает Фушими надпись на стенде. - У меня более чем достаточно денег для этого, – первое, что приходит на ум Сарухико, но он трясет головой, чтобы сосредоточиться на том, что Мисаки - его Мисаки - сейчас раздаёт поцелуи за 90 йен всем желающим. Жалких девяносто йен за поцелуй.       Очередь, которою он видит, достаточно большая.       Мисаки, весь красный до кончиков ушей, сидит на своём месте, и Сарухико с уверенностью может сказать, что Ята изо всех сил старается не соскочить со стула и сбежать куда-нибудь, потому что девственник Мисаки ни за что не справится с этим.       Он решает купить билет.       Мисаки клянётся, что точно убьет Читосе, когда всё это закончится. Он бы убежал крича и размахивая руками ещё тогда, когда узнал, на что подписался; это и сейчас не проблема: кричать он умеет, да и бегает хорошо, но вспоминая про неоплаченную аренду Мисаки думает о том, что стоит потерпеть ещё час, "продавая" французские поцелуи.

Читосе сидит рядом с ним и делает именно то, от чего Мисаки хочет сбежать еще больше.       Очередь, к удивлению, огромная; он не думал, что девушки захотят целоваться с кем-то, кто даже не знает, как это правильно делается.       Как же Ята ошибался.       - Я так люблю милых и невинных мальчишек вроде тебя! – визжит пышногрудая блондинка, оставившая поцелуй на его губах.       Он думает, что его лицо будет красным ещё долгое время. Даже после того, как всё это закончится.       – Господи, да ты покраснел! Как у тебя это так мило получается?       Девушки позади неё издают вздохи умиления, а Мисаки просто хочет провалиться сквозь землю, только бы избавиться от этого стыда.       Слышится хихиканье Читосе за спиной и тихое бормотание: "Ну разве Ята-тян не милашка?". И Ята клянётся богом, что он не позволит этому ублюдку жить, чёрт возьми. Убьёт Читосе, когда всё это закончится. Но даже этого будет мало, потому что…       - Ми-са-киии…       Знакомый голос словно скребёт по нервам, вытаскивая Мисаки из собственных мыслей и повергая в шок.       Сарухико не может быть здесь. Только не он. Нет, нет, нет.       - Мисаки, что ты делаешь в будке поцелуев?       Он медленно поднимает голову и думает о том, что, возможно, мог бы использовать Сарухико как предлог, чтобы уйти отсюда. Но Ята сомневается, что это сработает. Фушими не отпустит его так просто в любом случае.       - А ты что делаешь на карнавале? – спрашивает он, думая о том, насколько неубедителен подобный уход от ответа.       - Я слежу здесь за подозрительными личностями, - пожимает плечами Сарухико.       - Что, блин, может быть «подозрительного» на карнавале?       - Может быть то, что Мисаки раздаёт поцелуи за девяносто йен?       Слышится приглушённый смех за спиной, и Мисаки клянётся себе в двадцатый раз, что Читосе не жить. Читосе должен умереть…       - Мне нужны деньги, - говорит он. – А теперь уходи и не мешай, потому что я хочу закончить с этим как можно быстрее.       - Да, но у меня есть билет, - Сарухико ухмыляется, держа в руках листок бумаги, а Ята чувствует, как вся кровь приливает к лицу. Сейчас Читосе смеётся как гиена, а девушки из очереди срываются на визг.       - Могу я теперь получить свой поцелуй?       Мисаки не может пошевелиться.       Что? Поцеловать Сарухико? У всех на глазах?       Самое ужасное то, что у Фушими действительно есть билет. Сарухико всерьез придётся поцеловать, хотя сам Мисаки не уверен, что вообще сможет это сделать.       - Ты…что?

Фушими смеётся, молча наклоняясь к нему непозволительно близко:

- Я могу получить свой поцелуй? – спрашивает он снова.

Мисаки останавливается на секунду, прежде чем зажмуриться и очень медленно податься вперёд. Совсем чуть-чуть. Так, чтобы его губы едва прикоснулись к губам Сарухико. Он слышит громкие визги и резко отстраняется, открывая глаза. Сарухико по-прежнему близко, его губы приоткрылись.       - Это то, чем ты занимался весь вечер? – спрашивает Фушими, на что Мисаки хмурится. Вопрос с подвохом?

- Д-да. А тебе какое дело, чёртова обезьяна!?       - Такое ужасное обслуживание за девяносто йен, - говорит Фушими. – Я покажу тебе, как надо целоваться.       Прежде чем Мисаки успевает возразить или сказать вообще что-нибудь, Фушими прижимается к его губам своими, приоткрывая рот. Его губы и язык - его чёртов язык - он прошёлся по всему рту, и Ята думает, что Сарухико действительно хорош в этом, но эта мысль быстро исчезает, потому что этот чёртов Сарухико, эта идиотская обезьяна… Ята должен испытывать отвращение, он пытается, но, чёрт возьми, ему сейчас слишком хорошо.       Сарухико медленно отстраняется и смотрит на него. Мисаки застывает на месте. Глаза широко раскрыты, щёки пылают, и он осознаёт, что на них сейчас смотрят люди. Краем глаза Ята видит как женщина, закрыв ладонью глаза своему малолетнему сыну, уводит его. И Мисаки задаётся вопросом: "Как мальчишка мог что-то увидеть, если он стоит в середине всей толпы?" Учитывая то, что за всем этим наблюдает Читосе, Мисаки должен быть в ярости, но Сарухико ухмыляется, и Ята чувствует, будто тает.        Чёрт, этого не должно было произойти.       - Уже лучше, - говорит чёртова обезьяна, прежде чем выпрямиться и уйти, засунув руки в карманы.       Мисаки в замешательстве. Он заметить не успел, как толпа рассеялась. Девушки перешептываются между собой о том, что «нужно проявить сочувствие, ведь этот милый мальчик - гей, и он не должен целовать нас, девушек», и о том, что «о боже, это было так горячо!».       Мисаки в который раз клянётся себе, что теперь точно убьёт Читосе.