Седоволосая девочка.

Эта глава - подарок Курой Тайе. Спасибо тебе. - Итак, парни, - Адо, как всегда взявший на себя роль вдохновителя группы, прихлопнул ладонью по стене. – Соперников у нас много, все они решили выложиться по полной и не дать нам выиграть, но, - он многозначительно поднял палец вверх, обводя взглядом бледное лицо перенервничавшего Исе, нахмуренное – Мамору и сосредоточенное – Дрока, который всеми силами не давал себе закурить. – Но! Разве мы можем позволить этим задницам одолеть нас великолепных? - Понял, понял, - отмахнулся брат, увидев, что младший Хейке собирается продолжить свою зажигательную речь, от которой у Исе, по всей видимости, коленки дрожать начали. – Все готовы? Наш дражайший Адо вытащил нам пятый номер, так что постарайтесь не умереть до этого момента. Адо, не изменивший своей привычке одеваться во всё белое, шустро вышел из комнаты и отправился на очередную «разведку обстановки». Дрок, облачённый в точно такие же джинсы и рубашку, как и у младшего, но только угольно-чёрного цвета, сел на стул в углу отведённой им гримёрки. Мамору и Исе, выбравшие жилеты кремового цвета поверх обсидиановых маек и такие же брюки, заняли диван, причём долговязый парень поигрывал пластиковым стаканчиком с кофе. Дрок незаметно вздохнул, клавишник всегда безумно волновался перед каждым выступлением, причём каждый раз пытался делать это по возможности не заметно, выдавая себе тем, что врезался во все косяки и окружающих. Хорошо ещё, что его друг всегда был рядом и даже однажды практически вытащил из-под машины, куда незадачливый Исе чуть не ушагал. Звуки музыки проникали в комнату, даже несмотря на порядочную удалённость той от сцены и закрытую дверь. Одинокая лампочка под потолком и пара бра на стенах не делали картинку более радостной. В пепельнице лежала пара окурков, которые уже успели полностью потухнуть и остыть. Мамору поморщился. Нервная атмосфера перед выступлением его, как и Дрока, никогда не задевала, но вот общая обстановка серьёзно напрягала. Недаром в квартире, которую он делил с хозяйкой дома, всегда была безукоризненная чистота. - Сейчас будет выступать «Орхидея»,- в комнату просунулась голова Адо. Дрок вопросительно выгнул бровь, даже не думая менять положения. – И чего сидишь? Пошли, послушаешь их. Твоя кислая рожа Исе только напрягает. - Да всё у меня нормально, - отозвался парень, чуть не облив Мамору кофе. – Эм, извиняюсь. - Ага, - невозмутимо кивнул тот, - бывает. А Адо дело говорит, заодно проверь, все ли наши инструменты на месте, чтобы можно было спокойно на сцену выйти. - То есть, мне это дело доверить нельзя было? – мгновенно зацепился Адо, но Дрок только молча выпихал его за дверь. Брат не выглядел особенно уязвленным словами участника группы, потому как уже спустя пару мгновений засунул руки в карманы и опередил старшего, от которого всё равно неуловимо пахло сигаретами. - А если б знал, что я делала, знал, что я видела, - голос Маеми не узнать было сложно. Дрок осторожно выглянул на сцену, всеми силами стараясь не привлекать к себе внимания и не отвлекать девушек. Тем не менее, вертушка Томико успела кивнуть ему, продолжая выстукивать ритм. Сестра Маеми, Маюки, незаметным движением приблизилась к микрофону, поскольку пришло время для подпевки. - Скольких я прокляла и ненавидела, - снова зазвучал голос солистки. – Скольких любила и убивала, скольких я именем твоим называла, ты бы точно сбрендил! Далее Дрок слушать уже не стал. Песня была в их стиле бунтарок и разрушительниц границ. Чего только стоила та история с бас-гитаристкой Сакико и ударницей Томико, которые оказались встречающимися друг с другом. Адо на какой-то момент исчез, а потом вновь материализовался за спиной брата. - Такеши выступает через две группы после нас. - Хоть бы он сейчас внезапно охрип,- тоскливо произнёс Исе, появившийся с характерным стуком стоптанных каблуков любимых туфель. Было понятно, что и его, и Мамору только что предупредили о том, что им пора выступать. Дрок бросил на друзей непонятный взгляд. Ясное дело, все ответили точно такими же. Это был их негласный ритуал перед каждым выступлением. - Мы провожаем «Орхидею», - после этих слов зал взорвался криками и аплодисментами. Ведущая улыбнулась, дождалась наступления относительной тишины и продолжила. – И встречаем наших любимых ребят из «Эпохи Эдо». Снова восторженные вопли и громкие хлопки, ставшие общим гулом. Дрок знал, что даже те, кто не любит их музыку, всё равно уважают их за стойкость и решительность. И желание победить во что бы то ни стало. Он взял свою соло-гитару, наблюдая за тем, как Исе устанавливает синтезатор, а Мамору прокручивает в пальцах палочки. Адо, ставший рядом, неслышно провел пальцами по четырём струнам своей красавицы. - Братишка, удачи. - Всем нам, - коротко откликнулся Дрок, улыбнувшись одними губами, и стал к микрофону. *** - До чего же сейчас бунтарские песни пошли, - засмеялся Атсуши, едва девушки из «Орхидеи» закончили своё выступление. Дайтанна неопределённо повела плечами, скрытыми под тканью платья восхитительного кофейного цвета. - Но голос у солистки действительно хорош, гораздо лучше, чем у предыдущих. И гитарная партия выше всяких похвал, - спокойно ответила она, бросая на мужа лукавый взгляд. Атсуши понимающе хмыкнул в кулак. Он вспомнил, как когда-то, когда они с Дай терпеть друг друга не могли и не представляли, как вообще смогут пожениться, им удалось сбежать из-под надзора родителей и, совершенно случайно, встретиться в толпе на рок-концерте. На нём же и оказалось, что на само-то деле, парочка смутьянов идеально подходит друг другу. - Ты абсолютно права, дорогая, -Атсуши ласково сжал пальцы Дайтанны. Та в ответ накрыла его руку второй ладонью. Кику и Её, наблюдавшие за этим действиям, тихонько прыснули. - Нет, ты только посмотри на них, - возбуждённо зашептала младшая из сестёр. – Воркуют, как пара голубков! - Вот уж не думала, что молодёжные концерты так сближают, - в тон её откликнулась Кику, поправляя пышный хвост, в который она сегодня убрала волосы. Выглядели обе Акаибара, как и следовало ожидать, великолепно, в, практически одинакового покроя, чёрных платьях и в блестящих куртках разных цветов, одна из которых была в срочном порядке заказана в Интернет-магазине и привезена. - Ого, смотри! – Кику подала сестре бинокль. Вся семья сидела на возвышение, в некотором отдалении от сцены и беснующейся толпы. – Какие симпатичные! - Кику, и не стыдно? – засмеялась Ёи, пользуясь случаем и опуская уважительную приставку. Приложив бинокль к глазам, она посмотрела на сцену, мысленно соглашаясь со словами Кику. Долговязый клавишник с короткой стрижкой и длинной чёлкой, ударник, с торчащими во все стороны тёмными прядями, одетый во всё белое бас-гитарист с лицом, точно выписанным художником, и солист, поджарый, с задумчивым, пленяющим взглядом карих глаз. Все одетые практически в одинаковые тона, они словно сразу заявили «мы пришли». - Я вышел из дома, а всюду дым, - голос был…великолепен. Немного хрипловатый, но такой, словно вы слышали его всю свою жизнь. Ёи не могла оторваться от бинокля, приблизив настолько, что могла увидеть, как губы солиста почти касаются микрофона. – Горят чьи-то мысли, тела, дома. Кричит даже тот, кто был вечность немым. Над городом – хаос, над нами – весна. - Ничего себе, - восхищённо прошептала Кику, не в силах сказать громче. Она и сама не могла отвести глаза от юноши, его красивых рук, скользящих по грифу гитары, одухотворённому лицу. Ёи осторожно глянула на сестру, отмечая восторженный румянец, только потом осознавая, что и сама покраснела. - Дышим спёртым озоном, умирает трава. Некрасивый ребёнок, ненавидь зеркала, - солист склонил голову к плечу, словно целуя микрон. Неожиданно ресницы приподнялись, и, словно горящий, взгляд, попал в окуляры бинокля, молния пронзила Ёи, удосужившуюся в этот самый момент посмотреть именно в эту точку. Провидение ли? Вот только шум толпы, звуки музыки пропали, остался только чарующий голос и карие, будто растопленный шоколад, будто не огранённые турмалины глаза.