I. C. G.

Пальцы Доминанта легко скользили по мягкой ткани рубашки Милковича, аккуратно вытаскивая небольшие белые пуговки из петель, едва ли касаясь тела сабмиссива, содрогающееся в трепетном ожидании и нестерпимом желании большего. – Ты можешь стоять? – тихо спросил Йен, расправившись с последним пластиковым кругляшком, вытаскивая полы рубашки из джинсов брюнета. – Д-да, – неуверенно пробормотал Микки в ответ, сомневаясь в правдивости собственных слов. – Может… – Галлагер хотел предложить переместиться на кровать, но саб не дал договорить: – Только не на колени, – взмолился Милкович, понимая, что если Йен прикажет, он падет ниц, лишенный сил к сопротивлению в общем, и этому Доминанту в частности. Все его предыдущие партнеры считали первоочередной задачей поставить ослабленное долгой ломкой и сильным возбуждением тело в излюбленную позу, даже не подозревая о том, какое значение придает сабмиссив столь простому приказу, обычно с благоговением исполняемому любым другим. – Нет, – не сумев устоять отчаянной просьбе, проговорил рыжий, быстро оглядываясь на большую кровать за своей спиной и вновь возвращая взгляд к Микки. – К стене, – приказал он, впитывая подаренную голубыми глазами молчаливую благодарность. – Ты должен стоять, Микки, – последовало новое указание, как только тело брюнета прислонилось к холодной поверхности. – Ты сможешь это сделать для меня? – спросил Дом, возвращая руки на хлопковую ткань, распахивая ту, открывая взору подтянутую грудь и впалый живот, сплошь покрытые мурашками. – Да, – уверенно ответил Милкович, пальцами впиваясь в гладкую, выкрашенную в светло-коричневый цвет, стену, царапая коротко стриженными ногтями твердую прохладную поверхность. «Я сделаю все для тебя» кричала сущность сабмиссива, желая угодить своему Доминанту. – Умница, – улыбнулся Йен, поднимая ладони к шее брюнета, запуская пальцы под воротник рубашки, медленно разводя руки в стороны, спуская ту на предплечья, чтобы в тот же момент прикоснуться губами к открытой острой ключице. – Ты слишком слаб, Микки, – чуть прикусывая кожу, обтягивающую кость, вызывая сильную дрожь возбужденного первыми ласками тела, прошептал Галлагер, прежде чем зализать оставленный зубами след. – Мы не зайдем слишком далеко сегодня, – проговорил он, следуя поцелуями дальше, погружаясь влажным языком в небольшую ямочку под шеей Милковича. Он прекрасно знал, что сабмиссив не выдержит долгой пытки – истерзанное ломкой и голодом тело дрожало и трепетало в его руках, а отчетливо чувствующийся губами, скользившими по коже шеи Микки, пульс мог посоперничать с взмахом крыльев колибри. Обреченный вздох вырвался из груди брюнета, а тут же промелькнувшая в голове мысль о том, что его снова прогонят, заставила вздрогнуть. – Но мы немного поиграем, – выдохнул рыжий, облизывая ушную раковину Микки, разрушая неверно сделанные выводы, расслабляя и возбуждая охваченное желанием тело. Казалось, губы Галлагера были везде: старательно обходя стороной лишь лицо брюнета, Доминант покрывал короткими поцелуями каждый открытый участок болезненно бледной кожи, обжигая дыханием воспаленные нервные окончания, языком разгоняя толпы мурашек, спешивших занять новое место на свободном от поцелуев пространстве. – Скажи мне, если будет больно, – приказал Дом, втягивая в рот затвердевший сосок Милковича, прикусывая зубами небольшую горошину. – Больно, – моментально раздалось в ответ, заставляя отстраниться, – но мне нравится, – пытаясь заставить мозг сформулировать разбросанные по углам сознания слова в предложение, добавил Микки, улыбнувшись, давая понять Галлагеру, что приказ стоит перефразировать. – Скажи, если будет слишком больно для Тебя, – тщательно подбирая слова, исправился Йен, возвращаясь к своему занятию: круговым движением языка очертив ореол, Дом вновь захватил в рот сосок брюнета, двумя пальцами сжимая второй. Громкий протяжный стон, раздавшийся в тишине комнаты, стал для него благодарностью. Сильно увлекшись, Йен, получая неописуемое удовольствие от процесса и тихих хрипов, вырывающихся из часто вздымающейся груди саба, терзал твердую плоть, поочередно сменяя объект своих ласк, длинными бледными пальцами в то время оглаживая очертания ребер, легко просматривающихся под кожей. Потерявшись в охвативших его ощущениях, Доминант сильно сжал челюсть, тут же ощутив вкус металла на кончике языка, размазывая по небу первую каплю крови. Микки молчал. Стиснув зубы, впиваясь ногтями в поверхность стены, он отрывисто дышал, из последних сил сдерживая тело, желающее двинуться навстречу Галлагеру, потереться о него, попросить о большем. Выпуская изо рта кровоточащий сосок, рыжий в последний раз поцеловал измученную жестокой лаской плоть, продолжая губами двигаться ниже, оставляя влажный след, ведущий к животу Милковича. Опустившись на колени перед сабом, руками крепко хватая того за сильно выступающие тазобедренные косточки, Йен обрисовывал языком рельеф косых мышц брюнета, поспешившего втянуть живот и утробно прорычать в момент, когда уверенный язык прошелся по кромке пояса джинсов. – Спусти штаны, – приказал Доминант, найдя идеальное занятие дрожавшим рукам Микки, пока сам потянулся к креслу, хватая подушку, чтобы разместить ту под коленями. Галлагер отвернулся всего на несколько секунд, но вернув взгляд к стоявшему перед ним парню, обнаружил, что тот успел уже исполнить его волю: темная грубая ткань штанов саба покоилась ниже колен, предоставляя заманчивый вид на светлые боксеры, обтягивающие и обрисовывающие контуры возбужденного члена, и небольшое мокрое пятнышко там, где скрывалась его головка. Голубые глаза внимательно следили за длинными пальцами, скользившими по хлопковой ткани, самыми кончиками прикасаясь к возбужденному органу, не раз дернувшемуся навстречу целомудренным ласкам. Глубокий вздох, украшенный грубым рычанием, раздался в тишине помещения, когда ладонь рыжего обхватила твердую плоть через мягкие шорты. А громкий стон не смог удержаться на губах в тот момент, когда пальцы обеих рук проникли под ткань, обтянувшую ноги, оттягивая ее и прикасаясь к коже бедер и паха. Затуманенным возбуждением и диким наслаждением сознанием Микки понимал, что хочет сделать Йен, но не мог поверить. Доминанты, обычно встречающиеся Милковичем в стенах «HoCaS», никогда прежде не проявляли инициативы к тому, чтобы саб получил одностороннее удовлетворение, не ласкали его тело ТАК, желая самим оказаться на месте дающего, растягивая его губы и горло членами, сквозь рвотный рефлекс и кислородное голодание трахая брюнета в рот. Утонув в собственных ощущениях, в непривычном трепетном ожидании чего-то поистине уникального, Микки вернулся в сознание лишь почувствовав легкий холодок на оголенной плоти, спеша сфокусировать взгляд, чтобы проследить за руками Галлагера, спускающими его трусы к джинсам. Несколько поцелуев покрытой небольшими жесткими волосками кожи были подарены влажными губами; нежные прикосновения к налившейся и значительно увеличившейся в размерах мошонки длинными бледными пальцами; и один единственный взгляд изумрудных глаз, горевших в ночи, окончательно лишивший сабмиссива способности мыслить. Первое прикосновение языка Доминанта к горячей плоти сопровождалось громким стоном и подкосившимися коленями Микки; круговое движение по головке члена саба чуть не повалило того на пол, сраженного столь непривычными и яркими ощущениями, а уверенное «Не двигайся», произнесенное Йеном перед тем, как его губы сомкнулись на твердом органе – заставило Милковича забыть о такой возможности. – Ты не будешь кончать, пока я не прикажу, – сглатывая слюну, проговорил Галлагер охрипшим голосом, выпуская изо рта напряженный член, чувствуя, что Микки уже на грани. Нескольких движений головы и свободно скользивших губ и языка по возбужденному органу привели сабмиссива к долгожданному пику, но Йен не мог позволить ему так быстро избавиться от переполняющего его тело желания. Получив в ответ лишь отчаянный стон и крепко сжатые кулаки, рыжий вернулся к своему занятию, вновь заглатывая блестевший от слюны ствол, чувствуя как тот упирается в небо, тем временем пальцами начиная ласкать припухшие яички. Милкович отчаянно хотел толкнуться навстречу умелым губам и рукам, хотел ускорить темп и глубину проникновения, но приказ Дома не шевелиться сковал по рукам и ногам. Наблюдая за рыжей макушкой, раз за разом мелькающей в предрассветном сумраке на уровне его живота, сабмиссив рычал и кусал до крови губы, из последних сил сдерживая оргазм, контролировать который сейчас не представлялось возможным. Широкая ладонь сомкнулась на мошонке, оттягивая и сжимая переполненные спермой яички, доводя брюнета до исступления. Продолжая скользить по напряженному до предела органу, Йен чуть приподнял голову, встречаясь взглядом с голубыми глазами, замечая в них первые признаки потери контроля. Ускоряясь, крепко сжимая губы на члене и пальцы на мошонке, Галлагер насаживался на твердую плоть, проталкивая ее глубже в горло, чувствуя, что и сам уже готов кончить в штаны, ни разу не прикоснувшись к себе. Царапая нежную кожу зубами, он сомкнул челюсть, заглотив член сабмиссива полностью, пережимая его у основания, а рукой оттягивая яички, пожалуй, даже слишком сильно. – Пож-ж-жалуйста, – тратя последние силы и самоконтроль на то, чтобы произнести необходимое слово, Микки вжался в стену, закатывая глаза, проваливаясь в темноту, единственным наполнением которой служило лишь дикое наслаждение и нестерпимое удовольствие, плотным туманом обволакивающее тело саба, переступившего грань. Резко отстранившись, освобождая свой рот от дрожавшего члена Милковича, Йен вновь поднял голову, улавливая в чертах лица брюнета необходимые краски и эмоции, и, прежде чем вновь погрузить влажный ствол в себя, тихо произнес: – Ты можешь кончить, когда захочешь, Микки… Сглатывая горячую сперму, большими каплями оседающую на стенках его горла, Галлагер крепко вцепился руками в дрожавшие от охватившего тело оргазма бедра сабмиссива, громко кричавшего и стонавшего, запрокинув голову к потолку, в собственных трусах чувствуя тепло и влагу, подаренные извергающимся органом. Оставляя подрагивающий член Милковича в глотке до тех пор, пока тот не перестал сокращаться, Йен отстранился, глубоко вдохнув терпкий воздух комнаты полной грудью, тыльной стороной ладони стирая слюну с губ и подбородка. Поднимаясь на ноги и убрав с пола подушку, Доминант выпрямился, чувствуя легкое покалывание в занемевших конечностях и дискомфорт в гортани. Желая освободиться от перепачканной спермой ткани, рыжий развернулся на пятках, чтобы направиться в ванную, но вовремя опомнился. – Ты можешь двигаться, – отменил он недавний приказ, тут же пожалев об этом: расслабленное оргазмом тело саба осело на пол – Микки потерял сознание. Улыбаясь тому факту, что уже второй раз за ночь Галлагер вынужден таскать брюнета на руках, Йен поднял Милковича, аккуратно перекладывая того на кровать, и, стянув с обмякшего тела рубашку, кроссовки и штаны, вернув боксеры парня на законное место, накрыл саба одеялом, отправляясь в душ.

***

За окном уже смеркалось, когда Йен, проспавший весь следующий день, открыл глаза. Соседнее место на кровати, где, Галлагер мог поклясться, с утра он наблюдал Микки, пустовало. Впрочем, и вещей сабмиссива, занимающих кресло, он тоже не наблюдал. Вновь откидываясь на подушку, Доминант прикрыл веки, возвращаясь в воспоминания прошедшей ночи, пытаясь переварить то, что произошло, но, не сумев сформулировать хоть какое-то адекватное объяснение, бросил неблагодарное занятие и поднялся на ноги, намереваясь подумать об этом позже. А сегодня его ждут дома.