А помнишь?

Мне напоминает о тебе лишь грохот поездов. Уже изрядно истрепанная дорожная сумка покорно стояла на кафельном полу вокзала. Я со скучающим видом наблюдала за пробегающими мимо, спешащими на поезд людьми. Мне некуда спешить. А помнишь? Ту нижнюю боковую полку, которую мы делили на двоих, не смотря на протесты проводницы. Тепло, которое разливалось по всему телу огоньком, тем самым, который был в моих глазах. Общие наушники, плеер, и долгие споры о музыке. Рассвет, озаряющий плацкартный вагон мягким розоватым цветом, заставляющим твое лицо светиться. Эти, словно на холсте талантливого художника, оттенки неба были прекрасны. Но я смотрела на тебя, украдкой, конечно. Ты улыбался, взъерошивал волосы, а потом, смеясь, делал такими же и мои. Теперь я не боюсь ездить на поездах, спасибо. А помнишь? Мы сбежали от своей компании, одурманенные алкоголем, к реке. Обливание виски, скорые поцелуи и прикосновения. Кончики пальцев пылали, а глаза все также предательски блестели. Даже ледяная вода не отрезвляла голову, потому что я была пьяна не от виски, а от тебя. Наши дурацкие разговоры о звездах и судьбах, огни многочисленных, проезжающих по мосту машин, летний ветер, создавший на воде мелкую рябь и мурашки на моей коже. Те самые, которые ты целовал. А помнишь? Наши гонки с полицейскими из-за того, что ты решил мне подарить цветы, сорванные с клумбы. Большие белые ромашки, которые я бережно сохранила целыми и невредимыми. Мы бежали, держась за руки, и смеялись, как сумасшедшие. Оббегали люки, щурясь от солнца, забегали в темные подворотни, окутанные серой дымкой. Я слышала твое неровное дыхание, прижимала к себе ромашки, добытые с таким трудом, и губы автоматически растягивались в улыбке. А помнишь? Посиделки у костра, гитара у тебя в руках, общий плед. Ты был непривычно серьезен, пел песни, и говорил, что все они про нас. Что все они для меня. Небо затянулось покрывалом из пепельно-синих туч, но наш костер горел, освещая все вокруг: зелень травы, стволы могучих деревьев, нашу уютную палатку. Пляшущие языки пламени грели тело, а песни грели мое сердце. Слышу, что мой поезд прибыл, но стою. Сердце бешено колотится, ноги наливаются свинцом, а в глазах стоят слезы. Не могу пошевелиться. Вокруг также спешат люди, склоняясь от тяжести сумок и чемоданов, верещат дети. И я тут же представляю мальчика с растрепанными и волосами и льдистыми голубыми глазами. Воздуха не хватает. -Девушка, а можно с вами…- Чья-то теплая ладонь касается моего плеча, но я начинаю терять сознание, и реплика обрывается. Прихожу в себя уже в вагоне, и вижу его, сидящего напротив на той самой нижней боковой полке, обеспокоенного, небритого и смешного. Улыбаюсь. Смотрит на меня так нежно, что сравниваю глаза уже не со льдом, а с голубым чистым небом. Достает тот самый плеер и говорит, растягивая губы в улыбке: -А помнишь…?