Приключение длинною в жизнь

- Мы это сделали, Люси! – радостно, с толикой неумолимой усталости, осадка, после долгого боя за будущее мира, Фиора, Нацу улыбался своей вечной напарнице – Люси. Эта победа была так желанна, так необходима, и вот, наконец-то, добро в очередной раз превзошло зло. Теперь ничто не угрожает родному дому, теперь безмятежная улыбка не будет укором. Теперь они, вечные друзья, в безопасности, в оковах необузданного спокойствия и счастья. Приключение подошло к концу. Историю пора начинать заново. - Да, мы сделали их! – выжившие в нелёгкой борьбе ликовали. Окружающие их руины содрогнулись под общим вскриком: «Ура!!!». Эта земля, Магнолия, засевшая в руины, навек запомнит своих героев, что славно сражались не только за собственную гильдию, её честь, а за каждого человека, каждую испуганную душу, нагло прятавшуюся за спину гордого строения-города. К сожалению, дух и плоть Зерефа и не думали сохранять сие место в полной целости и естественной сохранности. У светловолосой девушки резко застыл ком в горле, душивший, отдирающий от реальности... а реальности ли? Она посмотрела своими застывшими в немом крике глазами на друзей... друзей ли? И посмотрела вниз, туда, где камни засыпали окружающее пространство, где смешалась пыль, пот и кровь. Там, под ногами, разлеглись в неестественной позе сотни убитых людей, их кровь служила покрытием, словно ковром, для обуглившихся ног. А ноги-то подкашиваются, а руки-то дрожат, а губы-то закусываются. Без реального шанса на поддержку всеобщей радости, Люси забывает о собственной опоре, падая вниз, «в гости» к истерзанной плоти людей, что полегли за эти крики её согильдийцев, её семьи. Вдруг, руки начинают тлеть, покрываться яркими точками сияния, такого холодного и чужого, будто бы из совсем иного мира. Приподняв ладони на уровень глаз, те, в какой раз, застыли. Страх и шок – всё, что в них читалось в тот момент, без капли какой-либо надежды. Одновременно казалось это необычное свечение понятным, как ясный день, очень знакомым, но через долю секунды разум окутывала пелена безнадёги из-за подступившего незнания и страха перед этим злобным чувством подозрительной понятливости и справедливости происходящего. За руками начали полыхать яркой дланью и слёзы, что неумолимо стекали, проделывая путь от начала и до конца опухшего лица... далее ноги, туловище и, наконец, глаза. Но причина этих вмиг испаряющихся слёз – совсем не страх перед «исчезновением», а безразличие своей "семьи", они продолжают свою наизусть заученную речь о счастье благодаря победе. Их тела предстали деревянными оболочками-куклами, над которыми свисали верёвки, которые, судя по всему, необходимо дёргать. Силуэт блеклой девушки, застывшей, сидя на коленях над окровавленной пропастью, попытался подать голос, но он застыл. Ещё секунду назад её уста, напрягая все возможные мышцы лица, пытались позвать кого-либо, пока всё не начало загораться пламенем, отбрасывая искры. Даже слёзы, прижившиеся на лице, испарялись под гнётом этого неистового пламени. Казалось, будто мир просто-напросто прекращает своё существование, а это лишь такой хитроумный способ заставить пожалеть о собственных привязанностях. Но огонь не был горяч. Он не согревал, а наоборот – охлаждал, в тоже время не приносил каких-либо определённых ощущений. В очередной раз всё казалось лишь иллюзией, страшным сном, из пут которого так просто не уйти. Сверкающий след девушки исчез, оставляя этот мир без единственного источника света, теперь везде правил огонь. Сжигать уже было нечего – вся материя испарилась, замещая себя этим бездыханным красным блеском. Видимо, именно это и есть ад – место, где невозможно вдохнуть, где один шаг становится длинною в жизнь, где существование невозможно. Но кто это сделал? Кто сотворил это место? Посреди ночи, ровно в 3:30, в огромной комнате, сон покинул нервноспящую блондинку... правда, это не была для неё реальность. В её полуоткрытых глазах не было жизни, лишь грубое отчуждение при мимолётном вспоминании своей истинной жизни. Дом-дом-дом и ничего не хотелось больше впускать во всё ещё одурманенную голову. Не хотелось нагружать, и без того громко бьющееся об стенки грудины, сердце обыденными проблемами: вечными ссорами родителей, безсовестноживущей на их копейки, туше – их дочери. Осознание приходит не сразу, вдогонку за ним идут истомные всхлипы, которые заглушает опущенная и туго перевязанная на уровне рта тряпка. Это было необходимое условие, без этого родители в тот же час выломали дверь, вслушиваясь в неразборчивые вскрики своей дочери, что тихо и мирно "спала". Она не хотела, чтобы её потревожили. Нахмурив брови, сбрасывая последние слезинки, дрожащей рукой, тянется до очередной дозы... странную колбочку с разновидными травами и блеклым порошком хватают разодранные пальцы, переломанные ногти царапают хрупкую оболочку, пытаясь избавиться от серой крышечки. Нужно быть предельно быстрым и осторожным – опоздав всего лишь на секунду можно потерять весь эффект, возможность прожить жизнь с самого начала. Который уже раз за последний месяц... а месяц ли? Год. Два. Ведь только там она поистине жива, только там она открывает полностью глаза. Только там снимает натёршую повязку со рта. Крышечка поддалась, и, в мгновенье ока, словно получив прилив запредельных сил, молниеносно подносит впритык горлышко маленькой колбочки к носу, что побелел и потерял общий окрас с синеватой кожей. Глубокий вдох, чертовски сильная боль, ком застывший в горлянке, зрачок, мирно засевший в красной оболочке уже-не-белка, начал проделывать безумные пируэты со стороны в стороны, пока не исчез вовсе, спрятавшись за веку. Рука по инерции отстранилась, и история, в который раз, началась с самого начала. - Привет. Меня зовут Нацу! - А я... Люси. Рада знакомству, Нацу.