Отдать себя на растерзание.

Подумать только, в таких больших и роскошных залах, что сияют на солнце и даже при свете луны, что были построены на деньги простых людей, но, как нам говорили " Богом данные ", есть секреты, темные и кровью тысячи и тысячи людей окропленные. Как сказали бы даже " Фундамент стоит на человеческих костях". Меня ведут по темному коридору, и вид этих снобов такой, словно преступили они за грань человечности. Нет, по их сухим глазам и скривленным в усмешке ртам и дурачок поймет, что сейчас они видят себя судьями, некими ангелами, которые поймали грешника, попытавшегося проникнуть в Рай. Какой сильный контраст! Белые храмы, запах свеч и ладана, иконы, мощи, голоса, свет, проходящий сквозь витражное стекло большого окна... И темницы для еретиков, где серый и черный цвета, казалось, пропитал даже свет свечей, который дрожал в такт новоприбывшим провинившимся. И конечно запах. Своеобразный букет. Если закрыть глаза и уши, можно даже представить, что находишься в лаборатории неумелого лекаря, который часто ошибается - тут слишком много отрежет, там случайно не то отрубит, здорового покалечит, а больного совсем изведет. Но, увы, даже у таких " целителей " не воняет так сильно железом и безнадежностью. Меня насильно поставили на колени перед жирным стариком с обрюзгшим лицом и маленькими глазками, которые успели рассмотреть мое тело даже больше, чем следовало. - Дитя, ты знаешь, за что ты тут? - Я знаю. А знаете ли вы, за что я здесь? - Бедная девушка, совсем сбилась с верного пути. Но у тебя еще есть шанс, и я тебе его дам. Довольный своей короткой, но, по его мнению, помпезной и величественной речью, инквизитор сложил ладони в молитвенном жесте и прогнул своими ягодицами стул. - Ты лишь недавно в этом городе, но тебя уже успели запомнить. Чистокровная, не запятнанная магией девушка. И смелая, уже успевшая стать тамплиером и сразиться плечом к плечу со многими достойными людьми... Несколько раз ты помогла и нам, Инквизиции, в попытках хоть на чуть - чуть восстановить свет в этом мире... Он жестом предложил мне сесть на стоящий рядом стул. Наверное, захотел снова погреться в лучах собственного самодовольства. - Ты ведь знаешь Галилео? Галилео Галилея? - мутно - серые глазки так и метались. - Ну, конечно знаешь! Ты говорила с ним, пусть даже и через прутья решетки, но все же лицом к лицу. Подумать только! Наша дева, первая женщина среди тамплиеров, похоже, нашла общий язык с еретиком. Да не просто нашла, а еще устроила побег ему и нескольким заключенным. Раздался крик. Сердце наполнилось болью, кого - то опять пытали. Но старик напротив, чуть прищурив глаза, даже улыбнулся, словно крики для него были утренней молитвой. - Скажи же, дитя мое... - Я не ваше дитя. Инквизитор немного опешил, но все же продолжил. - Скажи, зачем? Зачем ты их освободила? Этих мерзких проклятых? Ты хоть понимаешь, что теперь они ходят среди обычных людей? Ты понимаешь, что они причина несчастий в этом мире? Порождение Раскола! Новый крик. Плач. Стоны. Гнев, краткой силой растекшийся по сосудам и ударивший в голову. - Я сделала то, что было нужно! Как вы вообще могли так поступить с теми людьми? Как у вас поднималась рука такое сотворить? Сколько ночей вас терзала совесть, прежде, чем вы начали воспринимать все, как должное? Как вы можете называть себя людьми после этого? - Замолчи! Замолчи сейчас же! - инквизитор вскочил, опрокинул стул. На его лбу и шее тот час же вздулись жилки. - Вы ведь уже начали получать от этого удовольствие, не так ли? Чудовища! Это вы - порождения Раскола! Люди с черными сердцами! Послышался звук пощечины. Резкая боль в щеке заставила замолчать и отвернуться в сторону. Я знаю, на что шла и что мне грозит за подобные слова, но это был мой долг. Долг перед самой собой и перед тем, во что я верю. - Уведите эту мразь в пыточную, я лично буду её допрашивать. И хоть я уже ничего не могла чувствовать после нескольких часов пыток, то маленькое, светлое, почти божественно - великое чувство заполнило мое сердце. Я смогла! Не смотря на все ужасы, всю боль, этот старик не смог вытянуть из меня ни слова, ни жеста, ничего, чтобы помогло ему найти освобожденных. - Оно того стоило? - таким родным, таким нежным голубым пламенем, звериный дух возник передо мной. - Стоило... - Ты еще можешь спастись! Глупая! Скажи им то, что они хотят слышать и ты вновь будешь свободна. Что я на это могу сказать? - Никто не скажет тебе спасибо за твои мучения! - Может быть... - Оно тебе нужно? Эстермэл... Он впервые за все наше знакомство назвал меня по имени. И хотя " Дитя Львиного Сердца " всегда звучало гордо, но, когда твой друг называет тебя по имени, это более приятнее. - Давай вернемся? Как прежде, мы будем путешествовать. У нас в распоряжении весь мир! Множество лесов с жирной дичью, морей и океанов, которые мы могли бы пересечь! И я обещал тебе, что ты увидишь снег в горах... Неужели ты хочешь пожертвовать всем этим ради с самого начала проигранной борьбы? - Да. Борьба только начинается. Я знаю, что в один прекрасный день Посвященные выйдут из своего убежища и помогут расцвести новой эпохе. Эпохе, где такие, как мы, сможем жить без страха. Я верю. И хоть чувствую, что большая часть меня умерла и осталась там, в камере пыток, вера все еще внутри. Нужно было собрать силы и взглянуть в глаза своему наследию. Своему духу. Своему другу. - Прости, ты был отличным товарищем. Прости, что род Ричардов прервется так. Духи бестелесны. Их нельзя потрогать, прикоснуться к ним, услышать биение их сердца или дыхание, ты не можешь почувствовать их тепло. Но я чувствую. Я почувствовала, как что - то теплое, родное обволакивает меня, держит в объятиях и гладит по голове. Может быть, я просто схожу с ума он пережитого, но, закрыв глаза, как ребенок, нежусь в его, моего духа, объятиях. И такой родной, хоть и сильный, но успокаивающий голос, шепчет в ухо. - Не бойся. Я все время буду с тобой. До самого конца.