If the world should change

Будущее. Примерно 1000 лет спустя после Великого Взрыва. «Можно стереть любовь из памяти. Выкинуть из сердца - это уже другая история» Стоять под дверью было в высшей степени неразумно. Я и сам не знал, для чего раз делаю это, ведь в любой момент отец Алоны мог появиться в коридоре и выставить меня взашей. В лучшем случае. Я прислушался, а затем, откинув доводы здравого смысла, осторожно заглянул в комнату. В поле моего зрения сразу же попал зеленый солнечный луч, и я невольно проследил, как он двигается от окна, достигает изогнутой ножки кровати и останавливается там. – Ты, очевидно, не слышала, что я тебе говорю? – раздался каркающий окрик старика Водвурда, от тона которого я вздрогнул. – А ты, должно быть, думаешь, что все изменится, как только ты стукнешь своей железной ногой? – послышался в ответ другой, тонкий, но уверенный женский голосок. Словно в подтверждение, в комнате действительно загрохотали тяжелые шаги. Я представил себе, как отец Алоны медленно переваливается от стены до стены и припадает при ходьбе на правую сторону. Наконец, он снова заговорил: – Ты выйдешь замуж за Сорция. Это окончательно! – Я люблю Тома. И это окончательно! – светловолосая девушка вышла в полосу света и с силой сжала кулаки. – Ты не можешь быть вместе с этой прислугой. И не называй его Томом, что за дурная привычка? Иди к себе в комнату, Алона. Наш разговор не имеет никакого смысла. – Как хорошо, что ты наконец это понял! – звонко вскрикнула девушка и порывисто прошла к двери. Я едва успел отскочить. В следующее мгновение Алона распахнула створку, за которой я прятался, и чуть не сбила меня с ног. Моему взору открылось ее раскрасневшееся лицо, раскосые зеленоватые глаза, блестящие от гнева. Ее грудь возмущенно поднялась и опустилась под тонким скафандром. – Ты что тут делаешь? – прошептала она, когда обрела дар речи. – Тебе нельзя здесь находиться! – Как и тебе не стоит препираться со своим отцом, – я шагнул в ее сторону. – Ты никогда не успокоишься? – Нет, если мир не изменит свои правила! – ответила она и схватила меня за руку. – Пошли. Нас не должны видеть здесь. Мы проследовали по извилистым дорожкам территории особняка, принадлежавшего Водвуртам. Я обернулся. Все это время мне казалось, что мрачное строение таращилось на нас пустыми глазницами, будто каждое окно, каждая ниша и каждая антенна знали наш секрет. Старик Водвурд не заметил моего присутствия, и в этом была заслуга моих упорных тренировок, ведь с годами я научился ходить совершенно бесшумно – совсем как люди. Тонкая рука девушки с удивительной силой влекла меня по направлению к реке. Я не мог рассмотреть лица Алоны, но догадаться, в каком она гневе, оказалось не сложно. – Отец знает, он же все прекрасно знает, почему он делает это со мной? – по дороге говорила она, с шумным выдохом приземляясь на розовую траву. Я присел рядом на скользкий синий камень. Мы в молчании смотрели на воду и на то, как брызгались в ней цветные водоплавающие турмалины*; от их движений по всей поверхности речушки, больше напоминавшей ручей, расплывались причудливыми кругами бензин и масла. --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- *да, такого существа нет в природе! Ну... В нашей так точно) – Тебе надо перестать ругаться с ним и Сорцием, – заметил я, подбирая с земли веточку и отправляя ее в воду, – в итоге это не приведет ни к чему хорошему. – Да? И сдаться этой системе? Как ты? – ее зеленые глаза обожгли гневом мое лицо. Я почувствовал, что на ладони тут же начал чесаться большой ожог, и со смехом подул на раздраженную кожу. – Похоже, что я сдался? Я же с тобой, – я положил руку на худенькие плечи Алоны. – Отстань, – Ал попыталась оттолкнуть меня в порыве возмущения, но не нут-то было – я крепко прижал ее к себе. – Нет уж. Мне послышалось, или ты сказала, что любишь меня? Продолжая упрямиться, девушка уперлась кулачками мне в грудь, но я с легкостью подавил сопротивление. Повалив ее на траву, я отвел с ее гладкого лба золотистые волосы. В моем мире не было ничего слаще и запретнее ее губ. Я мог целовать их бесконечно, если бы у меня было столько времени. Алона все еще толкала меня, но потом начала затихать. Я знал, что она ответит на мои поцелуи. Мы пролежали около получаса, и только потом ее сердце, то, которое было справа, забилось ровнее; левое же по-прежнему стучало чаще и быстрее. – Дурак, – тихо бросила Алона, когда мы закончили. Зеленые глаза ее уставились в искрящееся газами небо. – Я тоже люблю тебя, – тихо прошептал я и уткнулся носом во впадинку у основания ее шеи. – Смысл этого слова все больше понятен мне, когда я рядом с тобой. – А что толку, Том? Законы нашего мира никогда не совпадут с вашими! – По щеке девушки пробежала слеза. – Ты даже не можешь приходить к нам в открытую, и мы с тобой все время будем вынуждены скрываться! – Мне все равно, главное, что мы можем быть вместе, – пожал плечами я, продолжая улыбаться. – Том, это не выход! Я не хочу замуж за Сорция! – Алона приподнялась на одном локте. – Он даже не убирает зубы, если целует мне руку, у меня от него следы до самого локтя! – Ну, потерпи немного. Мне осталось всего ничего до увольнения с фабрики. И после этого я заберу тебя отсюда, даю слово. И ни твой отец, ни Сорций не смогут нас достать… Ал перевела на меня неверящий взгляд. Да, я знаю, что затягивал с обещанием, но все это лишь потому, что моему начальству все еще нужны были бионики, умевшие работать быстро и ловко. Мы выглядели и делали все, как люди с одной существенной разницей: наше тело могло не уставать сутками, мы никогда не спали, не ели, а на зарядку нам нужно было всего лишь два часа. Срок моей службы вот-вот должен был подойти к завершению, и я искренне надеялся, что к последним числам декады Лайам все же спишет меня с производства и пустит в свободное плавание. – Я хочу быть как ты, – тихо прошептала Алона. – Не хочу быть человеком. Или чтобы ты не был роботом... Кто вообще это придумал, люди – с людьми, бионики – с биониками, а… – Страты всем этим командуют, – закончил я ее речь. – Не знаю. Не имеет значения. Мы останемся вместе, в любом случае, – и я нежно провел пальцем по ее скуле. Ожидания катятся в ад Что и говорить, назвать нашу ситуацию легкой было очень трудно. В новом мире, изменившемся до неузнаваемости после Великого Ядерного Взрыва 3015 года, такое чувство как любовь оказалось непозволительной роскошью, особенно после закона о дифференциации видов, когда люди, бионики и страты получили свои права и разделились на высшие и низшие сословия. Я относился к низшим, а Алона - к высшим, и этот регламент требовалось соблюдать под страхом уничтожения. Люди были созданиями, в чей мир и спокойствие вторгаться мы не имели права. Бионики создавались исключительно как обслуживающий персонал для работы в плохой экологии – мы трудились на заводах, фабриках, в разных организациях, стараясь реже пересекаться с homo sapiens. Страты держались в стороне от всех нас, это был третий вид населения и самая немногочисленная, но могущественная его прослойка. После катаклизма, стершего с лица планеты две трети жителей, они нашли достаточно сил, чтобы сплотиться и провозгласить себя высшей властью. Столетний Хаос стал их шансом. Именно они возродили жизнь на этой планете - гениальные умы, которые держали под контролем всю систему, воссозданную из пепла и обломков старого уклада. Разумеется, наша с Алоной привязанность нарушила все мыслимые и немыслимые правила. Будучи пра-пра… Я не знаю, сколько «пра», внучкой одного из выживших после взрыва ученых, она однажды пришла к нам на завод с экспедицией исследователей. Она шла по коридору, когда я брел по нему же с таблицами учета материалов. Ал подняла глаза, посмотрела прямо на меня, как будто видела насквозь, и чуть прищурилась. Я остановился. В тот миг легенда о том, что у биоников тоже могло биться сердце, показалась мне как никогда правдивой. Я почувствовал удар, за ним другой, и вскоре вся моя система, сотканная из биоволокна, ожила, словно я и сам вдруг стал человеком. Это казалось просто невероятным. Но еще невероятнее получилось то, что и Алона остановилась посреди коридора, рассматривая меня, как диковинную вещицу. Впоследствии я понял - Ал оказалась не просто красивой и умной женщиной. Она была тиха, но при этом довольно прямолинейна, а при взгляде в ее пронзительные зеленые глаза у меня возникло ощущение, будто она знает большой секрет или мечтает о чем-то, что дано знать не каждому. Я поддался внезапному импульсу своей системы, а Алона ответила на него. Наверное, это то, что некоторые называли «попасть с первого взгляда». В общем, с того дня проблем у нас только прибавилось… *** Я вернулся на завод после пары часов отсутствия, в надежде, что Лайам не заметил моего бегства. Нам ни под каким предлогом не разрешалось покидать службу, особенно учитывая цель моей отлучки. Я бесшумно прокрался через заднюю дверь и проследил, что огонь все еще горит в печи. Пламя пожирало красные обломки какого-то мусора, а я смотрел, как они чернеют и меняются за стеклом, через большую дверцу. Здесь было котельное и кочегарное отделение, еще пара печей поменьше располагалась этажом выше; только мне разрешался доступ в подвалы, которые я знал, как свои пять пальцев. Найти выход отсюда не составляло мне труда. Здесь мы утилизировали остатки того, что приходило в негодность – обломки и отбросы, падающие с неба через озоновые дыры, иногда нам приходилось разбирать развалины старых зданий, торчавших как гнилые зубы и портивших вид города. В общем, мы очищали местность от последствий хаоса и разрушений. Со времени великого взрыва прошло уже несколько столетий, но многие места на планете все еще напоминали руины. К сожалению, в мире осталось не так много городов, где жизнь не прогнивала в упадке. – Модель T4835W16. Поднимись на 105 этаж, – раздался голос из динамика под потолком. Услышав свой номер, я приостановился. Что это Лайаму от меня в середине дня понадобилось? Не пользуясь лифтом, я быстро взлетел по ступеням, преодолев все сто пять этажей. Белая дверь его кабинета маячила в конце коридора, и я дернул ручку на себя, заходя в просторное, светлое помещение. Механизм стучал у меня в виске, а руки казались чужими, но я все равно надеялся, что причиной вызова была не моя самоволка. – Как ты себя чувствуешь, T4835W16? – достаточно мягко спросил Лайам и обернулся ко мне. Страт стоял у окна, выходящего во внутреннюю часть завода. Там, как муравьи в муравейнике сновали другие бионики. Лайам часто наблюдал за нами со своей высоты. Он обычно оставался в кабинете и не принимал участия в производственном процессе, но, надо признать, в отличие от других представителей своего вида он казался персоной, действительно заинтересованной нашими судьбами. – Отлично себя чувствую, – настороженно протянул я. – А что? Его лицо таило в себе загадку. – Присядь, – Лайам кивнул на стул напротив своего стола. Когда мы разместились, он продолжал: – Ты работаешь на этом заводе дольше всех, да ведь, T4835W16? – Ровно двадцать тысяч триста восемнадцать дней после Великого Взрыва, – четко отрапортовал я, сверившись со своим счетчиком. – Это очень много для бионика, – покачал головой страт. – Немало, – я кивнул. – Ты ведь давно ждешь увольнения, верно? – Пять тысяч триста восемнадцать дней, – послушно отозвался я и выпрямился на сидении. – К сожалению, T4835W16, – Лайам сложил в замок тонкие пальцы. – Я вынужден сказать тебе, что мы не можем уволить тебя. Ты один из самых опытных сотрудников на нашем заводе. Внутри меня произошло короткое замыкание. – То есть как это? Ведь всех биоников… – Ты не дослушал, T4835W16, – Лайам быстро перебил меня. – Я хочу отблагодарить тебя за твой труд. Мы с Сорцием обычно награждаем достойных сотрудников, и, я думаю, он поддержит мое решение сохранить тебя. Ты будешь выполнять руководящую работу. Никаких больше печей, никаких подвалов. Мы дадим тебе группу… – Никаких подвалов? – моя рука дернулась на столе сама собой. – То есть, я никогда не выйду отсюда? – Внешний мир не для вас, он для людей и для страт, – строго свел брови к переносице Лайам. – Нет. Нет-нет-нет, я лучше буду работать у печей, пока мои механизмы не откажут, – забормотал я, стараясь не выдавать напряжения. В глазах Лайама мелькнуло неподдельное удивление. – T4835W16, да что с тобой? Я предлагаю тебе великую честь – стать не таким как все. Много ли ты знаешь механиков, которые по должности приравниваются к стратам? – Нет. – Значит, решено. Тебе осталось доработать две недели до конца декады. После этого мы немного подремонтируем тебя и поставим на новую должность, – его взгляд сверлил мою спину, пока я шел до двери на негнущихся ногах. Я едва не перезагрузился. Для меня это значило одно: через две недели я не буду иметь ни малейшего шанса встречаться с Алоной… Неприятная встреча Загазованное небо сегодня сверкало всем спектром цветных летучих веществ - метана, пропана, бутана, этилена и прочих примесей. Выхлопы перемешивались, словно исполняли симфонию и сливались в фантасмагорную игру красок, как на палитре, делая небесный купол удивительно ярким. Алона не замечала этой красоты. Она хмурилась, пока наблюдала из окна своей комнаты за сменой оттенков. Однажды кто-то говорил ей, что во времена, когда у людей было всего одно сердце, а для того, чтобы выйти на улицу не требовалось надевать защитный скафандр, небо было лазурно-голубым. Она не верила этому. В самом деле, что за глупости? Голубое небо. Байки из серии о свободе выбора и счастливой любви… Девушка грустно опустила подбородок на скрещенные на подоконнике руки. – Алона, – в комнату зашла служанка – старая бионика, по имени Z1751, – вас просят спуститься вниз. – Я не хочу, Зои. Скажи отцу, что я очищаю кровь, и у меня остановилось левое сердце, – печально отозвалась Алона. Оглядевшись, служанка прошла в комнату и присела рядом. – Вы же знаете, ваш отец не любит, когда вы называете меня этим странным именем, – осторожно произнесла она. – А мне не нравится Z1751! Ты не безликая машина, ты не меньше человек, чем все мы, Зои, – с досадой поморщилась Ал. Служанка вздохнула и покачала головой. – Я не могу сказать, что у вас остановилось левое сердце. Это же будет означать, что ваш механизм окончательно износился? На этих словах девушка обернулась и посмотрела на пожилую бионику. Все же был минус у изначальных моделей: в них совершенно отсутствовало чувство юмора. – Не обращай внимания, Зои, – устало выдохнула она. Их разговору не суждено было продолжаться. Снизу раздался крик, пронзительный, как скрип несмазанного механизма: – Алона, душа моя! Я не могу так долго ждать! От звука этого голоса по спине девушки прошлись разряды тока. Наверное, подобное чувствовали Том и Зои, когда их ставили на зарядку. – Зои, это он! Это Сорций! – Алона в панике прикрыла ладонью рот. – Я не могу его видеть, пожалуйста, сделай что-нибудь. – Но моя программа не позволяет… – начала протестовать служанка, однако Алона ее перебила. – Я потом подкорректирую твою программу, пожалуйста, Z! Она вытолкала бионику за дверь и мигом бросилась в ванную. Это не помогло. Сорций, как и всегда одетый в свой лучший самый блестящий скафандр, уже вырос на пороге. – Душа моя, нехорошо заставлять своего будущего мужа так долго ждать, – противный голос зазвенел прямо над ухом. – Ты не составишь мне компанию на прогулке? Алона застыла. Перед ней стоял невысокий страт с зализанными назад темными волосами. На его губах играла неизменная улыбочка, открывавшая острые зубы. Один глаз Сорция был закрыт повязкой - он всегда утверждал, что потерял его какой-то славной битве после Столетнего Хаоса, но Ал не особенно верила в эти истории. Вероятнее всего, его выколола одна из шлюх, которых Сорций любил заказывать в немереных количествах. Взгляд девушки не потеплел ни на грамм. – Это грубо - врываться без разрешения, – заметила она и сложила руки на груди. – Не грубее, чем заставлять меня ждать, красавица. – Сорций окинул похабным взглядом ее стройную фигуру. – Я занята. Мне надо очистить кровь от экологических токсинов. Иначе к завтрашнему дню я буду не в состоянии ходить. – Это не может подождать до вечера? – Нет, прошу меня извинить. – Ал предприняла еще одну попытку скрыться в ванной, но настырный Сорций снова возник на пути. – Отчего же, душа моя? Посиди со мной хотя бы недолго! – Я. Не. Хочу, – отрезала девушка. Цепкие пальцы легли на ее запястье и заставили развернуться. – Артачишься? – страт оскалил мелкие зубки. – Надеюсь, мне не придется ломать тебя после свадьбы. – Убери руки, – все тот же ледяной тон был ему ответом. Он потянулся, чтобы поцеловать Алону, но она не вытерпела. Взгляд ее, доставшийся в наследство от прабабки, которая развила особые способности после Взрыва, хлестнул страта по лицу. Сорций взвизгнул, хватаясь за щеку, и забормотал что-то неразборчивое. Когда единственный глаз снова стал видеть между вспышек боли, страт взглянул в большое зеркало и увидел на своей щеке огромный красный волдырь. Губа его задрожала от бешенства. – Мне стоит поговорить об этом с твоим отцом, – прошипел он, тут же отходя на дистанцию. – Говори. Мне все равно, – Алона выгнула бровь и ушла в направлении ванной. Зои засуетилась, чтобы выпроводить взбешенного посетителя. Сорций перелетел через несколько ступеней лестницы одним махом. – Вордвуд! – взревел он, когда достиг подножия. Отец Алоны тут же выбежал из бара: он расслаблялся там после утреннего разговора с дочерью. Правая механическая нога не давала ему двигаться так быстро, как хотелось бы, но он все же нашел силы встать перед стратом, хотя и слегка пошатываясь. Он никогда не знал, в какой глаз нужно смотреть Сорцию – в тот, что был закрыт повязкой, или все же в тот, который сейчас метал молнии. – Тебе не кажется, что пора сделать что-то с этой девчонкой? – Сорций гневно указал на нарывающий и весьма болезненный волдырь. – Говорил, но она и слушать ничего не хочет, – развел руками старик Водвурд. – Все твердит, что любит этого бионика, которого она называет Томом, по первой букве его серии… Глупое имя. – Опять этот Том? Я думал эти девчачьи глупости уже позади. Погоди-ка. Это же тот, который работает на одном из моих заводов? По первой букве серии… Т, кого я знаю на Т? – Сорций щелкнул пальцами. – Лайам должен знать его. У него в списках есть все роботы. Подвыпивший и не соображавший, что сказать, Водвурд кивнул. – Ну что же. Значит, я постараюсь сделать так, чтобы Алона потеплела в моем отношении. По крайней мере, теперь у меня есть рычаг давления. Кстати, в твоих же интересах помочь мне уговорить эту девчонку, – рыкнул он и вышел вон, оттолкнув старика со своей дороги. Я уныло сидел возле огромной печи на первом этаже и теребил символический значок, украшенный до боли знакомыми буквами и цифрами - T4835W16. При мысли о том, что я могу никогда не увидеть Алону, я начинал дрожать. Вообще, я не мог дрожать – это были чисто человеческие реакции, не предусмотренные моей системой, и все же тело ощущалось не родным, а вибрации шли по нему от макушки до пят. В который раз я ловил себя на мысли: эта девушка словно заражала меня своей жизненной силой. Я уже не знал, кто я – больше человек? Больше робот? И то, и другое, странно сочетающееся в одном теле? Наверное, верного ответа не подсказал бы никто. Я посмотрел в искаженное стекло на дверце печи. Огонь жадно долизывал мелкий мусор, который я сбросил туда час назад. Точно такое же пламя некогда так и не выжгло этот мир, зато оставило после себя обглоданные руины, где мы теперь боролись за выживание. И в чем был смысл такого существования? За моей спиной раздались шаги, и в помещение зашел другой бионик – B0109W16. – О, я не знал, что здесь кто-то есть, – тут же произнес он. – Извини, я не стану мешать. Он развернулся и хотел идти, но я остановил его: – Нет, не уходи, B. Ты мне не помешаешь. Высокий и темноволосый, он был на серию младше меня и выполнял всякую мелкую работу по цеху. Не знаю, почему я выделял его среди остальных – точно таких же, одинаковых на лицо и телосложение биоников, но именно B0109W16 казался мне каким-то иным. По крайней мере, я знал, что ему можно доверять. Он прошел в помещение и нерешительно встал рядом, вопросительно смотря на меня. – Меня приказали повысить, через две недели, – довел я до его сведения. – Поздравляю. Это же здорово, – ровным тоном заметил B0109W16. – Здорово, – невесело ответил я. – Как сам Великий Взрыв и Столетний Хаос за ним следом. B0109W16 присел рядом со мной. – Ты не рад? – спросил он все тем же бесцветным тоном. Взглянув на него, я подумал – неужели я тоже когда-то был как он? Он же ни болта не знал о радости. Знал само слово, но в его программе не было этой эмоции. Ее не было и у меня, пока Алона не поиграла с моими настройками. – Как тебе сказать... Ты же не рассказывал никому мой секрет? – я подозрительно глянул на B. – Нет, конечно. – Ну так вот, это значит, что в подвалы мне больше не будет доступа. Наверное, слежение за печами и котельной на нижних этажах доверят кому-то еще. Другому бионику Т или B серии. И я не смогу больше видеться с Алоной. Ресницы B0109W16 медленно прикрылись. Какие-то программные вычисления мелькнули в его взгляде. – О. Это печально. – Печально. Потому мне нужно поговорить с ней. Я хочу попрощаться… Это крайне опасно, но мне придется второй раз за день убегать с завода. Ты прикроешь меня, B? – Иди, куда нужно. Я всегда больше молчу, чем говорю, – кивнул он. Поблагодарив его, я начал спускаться в котельные. У меня было две недели на то, чтобы собраться с мыслями и сказать Алоне, как много она для меня значит. Я хотел использовать наше время на сто процентов. Забвение Алона сняла свой защитный комбинезон. Закрыв окно, она разгерметизировала помещение, снова наполнила его свежим кислородом, чтобы стало возможно спать. Теперь для добычи важнейших для человека веществ, вроде О2 и СО2, ученым приходилось выращивать больше деревьев, искусственно ускорять их рост и выкачивать из них дыхание специальными аппаратами. Это было очень дорогостоящее удовольствие, но все же необходимое, так как кислород оставался первейшей жизненной потребностью даже для людей с двумя сердцами. К слову, и второе сердце вживлялось с той же целью: чтобы перегнать по организму кровь, человеку было мало одного «мотора». В связи с этим, страты издали приказ снабжать всех вторым, искусственным органом при рождении, и только благодаря этому люди адаптировались и научились существовать в условиях плохой экологии. Свежий воздух быстро наполнил помещение. Алона вдохнула, ощущая щекотание в легких, а затем нажала выключатель. По залитому сиреневым лунным светом полу бродили тени, но как только наступила темнота, в окно тут же ударился мелкий камешек. Ал нахмурилась. Она выглянула наружу, и от увиденного пульс ее забился быстрее. – Том? Я прижал палец к губам, чтобы она говорила тише. Ал осеклась и с удивленным выражением лица исчезла из поля зрения, а я направился к входной двери. – Что ты тут делаешь? – шепотом спросила она, открыв мне. Я перешагнул порог и опустил голову. ¬– Что-то не так? – девушка запахнула полы легкого халата. Ядовитый воздух тут же начал просачиваться в помещение и ей пришлось порывисто задвинуть герметичные двери. – Пойдем наверх? Я тебе все расскажу, – невесело буркнул я, сунув руки в карманы заводского комбинезона. Как только Ал услышала мою историю, она прикрыла рукой рот и опустилась на кровать. – Том, – потрясенно произнесла она. – Но… Они не могут так поступить! Ты заслужил свой отдых, в конце концов! – Могут, – слабо ответил я. – Боюсь, мы ничего не сможем сделать с этим. Меня переведут в новый корпус. Оттуда нет доступов к выходу. – Нет-нет-нет, – девушка закусила большой палец. – Мы должны придумать что-то. Эта свинья Сорций опять приходил сегодня, я уже видеть не могу его морду! Я терплю его только потому, что ты помогаешь мне в этом, но… – она подняла на меня огромные глаза. – Я не справлюсь без тебя! Мое молчание было весьма красноречивым. Пришлось прикрыть веки, слушая повышающийся голос Алоны. Но что я мог на это ответить? – И ты даже не попытаешься убедить Лайама? – в отчаянии спросила Ал, не дождавшись реакции. – Я не знаю... Я не могу спорить с решением страта! – отозвался я, когда немного собрался с мыслями. – Как я объясню ему всю историю, не навлекая на нас подозрений? Прежде, чем Ал начала кипеть, я накрыл ладонью ее губы, отчего ее светлые брови возмущенно сошлись на переносице. – Погоди. Не говори мне, что я просто иду на поводу у системы, я тоже не хочу тебя терять. Мне нравится то, каким я становлюсь рядом с тобой. Я могу дышать, могу целовать тебя, и иногда мне кажется, что этого достаточно, чтобы прожить еще тысячу лет. Я чувствую себя таким… настоящим. Я действительно люблю тебя, Ал. Но посмотри, насколько все против нас! – И что, значит, надо сдаться? Как же я устала объяснять тебе и Зои, – девушка хлопнула ладонями по коленям. – Ты должен бороться за свои права! Ты достоин настоящей жизни, ты должен объяснить им… – На самом деле, может, все к лучшему, дорогая. Подумай, что можно ждать от союза человека и робота? Мы даже не сможем создать полноценную семью, завести детей… Как ты представляешь себе такое существование? – Замолчи! – она гневно вырвалась из моих рук. – О чем ты говоришь? Мне нужен ты. И мне все равно, что будет дальше! – голос ее дрогнул немного. Я хотел извиниться за свою резкость, но Ал уже отвернулась. Плечи ее начали вздрагивать, и я понял, что она снова делает это – то, чего я так и не освоил за всю свою жизнь. – Ты плачешь? – я пододвинулся ближе, чтобы посмотреть на любимую. – Нет. Я смеюсь. Сейчас самое время, ты не находишь? – раздался ее всхлип. Я наклонился еще ближе, но она спрятала от меня лицо. – Не надо плакать. Я же с тобой… – Пока да. Но что потом… – она подняла на меня мокрые глаза, блеснувшие новой идеей. – Давай сбежим? Просто бросим все, возьмем самое необходимое, и сбежим! Мы ведь так и хотели, помнишь? Я закусил губу. По правде, я ожидал подобного; хотя Алона и была сильной духом девушкой и никогда не позволяла отчаянию брать над собой верх, сейчас я вполне понимал ее чувства. Я привлек ее к себе, чтобы немного снять дрожь. О побеге не могло быть и речи, это не такая вещь, которую стоило решать сгоряча, и я и Ал прекрасно знали это. Но от отчаяния, нахлынувшего на нас, в голову лезли самые разные глупости. – Надо немного подождать. Я обещаю, я попробую прийти к тебе завтра, и мы подумаем, какие есть выходы. А сейчас давай просто успокоимся? Никто ведь не разлучит нас сегодня! В тишине комнаты были слышны только всхлипы. Я посмотрел на близкие губы Ал, немного дрожащие от напряжения. Видеть ее такой было больно. Я привлек ее к себе как можно сильнее, и девушка обвила руками мою шею. – Не плачь. Что я могу сделать для тебя? Скажи мне, – тихо прошептал я ей на ухо. – Все уже сделали за нас, – обреченно ответила она и опустила ресницы. – Не говори так, Ал. Шанс есть всегда, – я был не в силах продолжать разговор. Потянувшись, я коснулся ее губ. На это мгновение все показалось не важным: изнурительная внутренняя борьба, размышления о том, к чему приведет наша привязанность, о том, как поступить правильно; я не понял, что произошло, но после этого долгого и глубокого поцелуя, становившегося все более горячим, я обнаружил, что лежу на лопатках, а пальцы Ал начинают медленно стаскивать мой комбинезон и футболку, поглаживать дреды. Я пережил десять жизней за одну секунду. Алона никогда не делала со мной так. Мне пришлось схватить ее за запястья. – Постой. Что ты вытворяешь? – тихо прошептал я. – Убеждаю тебя сбежать со мной. После такого ты не станешь думать долго, – девушка провела рукой за ушами, заставляя меня жмуриться. Под дредами были скрыты внешние провода, не поместившиеся внутри корпуса, и мне безумно нравилось, когда она гладит меня по голове. Но я справился и все же счел нужным напомнить: – Я могу сделать тебе больно, Ал. Я бионик, мои физические способности немного отличаются от твоих. Никакого ответа. Она была твердо уверена в своем решении и никогда ни в чем не сомневалась. Заглушенные, подавленные эмоции, горечь и несправедливость, казалось, только и ждали малого толчка — и вот это произошло: взрыв, хаос, ощущений начали накрывать тяжелой волной, и разум отключился во мне с негромким жужжанием. Отчаянье и нежность, желание удержать короткие мгновенья близости одержали верх над моим телом. Все мои силы, что дремали до этого, ушли на самоуговоры о том, что надо сдерживаться. Я старался не причинять Ал боли и не сжимать слишком ее талию, хотя иногда, в моменты особого удовольствия, было крайне сложно соизмерять свои силы. Нежные руки ползли по моей груди, я целовал доступные и податливые губы, длинную шею, запускал пальцы в шелковистые пряди. Не понимаю, как она могла оставаться такой очаровательной? Приподнявшись на локтях, я посмотрела на нее снизу-вверх. Подрагивающими пальцами Ал сняла легкую ночную рубашку и отбросила ее в сторону. Почему-то было удивительно сложно поднять глаза. Мой взгляд скользил то по покрывалу, то по стене, но только не по ее груди. – Том, – она взяла мою голову в свои руки. – Ты, что, краснеешь? – Бионики не могут краснеть, – объяснил я одеялу и снова отвел взгляд. – Но ты краснеешь! В первый раз вижу краснеющего робота…– засмеялась она, и ее смех на секунду заставил меня тоже улыбнуться. Зато я сумел высушить ее слезы. Отсмеявшись, Алона погладила меня большими пальцами по лицу, а я снова приблизился и медленно поцеловал ее. Она ласкала меня губами и руками, причиняя своими действиями натяжение тонких струнок в районе, где у человека находилось сердце. Она обвила меня руками, словно никогда больше не выпустит и толкнула обратно на покрывало. Я послушно утонул в темноте. То, что происходило дальше, я уже не контролировал. Не различая, где потолок, где стены, где кровать, я отдавал ей все, что мог отдать в эти секунды. Волны жара накатывали на меня, и я серьезно рисковал перегреться от повышения давления. В голове шумело. Теплота ее тела, такая же прекрасная, как и она сама, манили меня бесконечно. Я целовал ее, блуждая руками по стройному обнаженному телу, стараясь обращаться с ним нежно и аккуратно. Сейчас казалось, что в Ал сокрыты мои желания, внезапно нахлынувшие чувства, нашедшие отражение в одном человеке. С каждой минутой хотелось все больше, хотелось выпить ее всю до капли. Она была тиха и темна, а я все получал нестерпимое удовольствие от того, как ей хорошо со мной, по крайней мере, я так надеялся. Ал едва могла произнести слово. Она только гладила меня, целовала и шептала на ухо самые горячие слова. Потом ее тело вздрогнуло и изогнулось, губы приоткрылись и с них сорвался очень громкий стон. Мне пришлось остановиться. Я мог двигаться так часами, днями, если бы только она попросила меня не прекращать, и даже был готов потерять весь свой заряд ради нее. Но, к сожалению, вполне ожидаемо, предел человеческих сил наступал намного быстрее моих. – Том-м-м, – Алона выдохнула напоследок и сжала мои напрягшиеся мышцы. Я осторожно покинул ее и упал на лопатки. – Ну вот. Что я говорил. Плохо? – я обеспокоенно наблюдал за тем, как она еле может говорить. Ал с трудом скосила на меня глаза и вытерла со лба пот. – Что ты. Хорошо… До безумия. – Но? – Я знала, что так и будет, – словно не слыша меня, пробормотала она. – Как? – Я потом не смогу не думать о тебе днями и ночами, – она серьезно повернулась и посмотрела на меня, а я непонимающе захлопал ресницами. – А разве тебе не было больно? – недоверчиво покосился на нее я. – Твой голос вдруг… А потом твои глаза... Ты так изогнулась! К моему большому удивлению, плечи Ал затряслись от безудержного смеха. Она откинулась на лопатки и прикрыла ладонью глаза. Разумеется, мои ощущения во многом отличались от ее, но я совсем не понял, почему это ее развеселило. – Ты совсем ничего об этом не знаешь, да? – ласково спросила она и погладила меня по щеке. – Ну… Скажем так, мы, бионики, не делаем так, – туманно сознался я, продолжая смотреть на нее, как овечка. В голове моей сейчас велись особо сложные системные подсчеты насчет того, что она имела в виду. – Это нельзя объяснить на словах, – ее рука снова погладила мои внешние диоды. – Ты должен почувствовать это. Не сосредотачивайся на механике или движениях; просто делай, как нравится. Понимаешь? – Понимаю, – я кивнул. – Головой, но не телом. Алона почему-то улыбнулась. – Ты у меня еще такой глупый, – она помотала головой. – Но, по крайней мере, у меня есть еще две недели, чтобы тебя хоть чему-то научить… – ее голос грустно затих в темноте комнаты. Я вернулся на завод уже под утро и не мог прогнать с губ глупую улыбку. Мое тело, одежда и волосы хранили запах и тепло человеческого тела; я наслаждался им, вспоминая бесконечно приятные уроки Ал. Кто бы мог подумать, что робот тоже может вытворять все эти вещи? Удивительное ощущение. Мне хотелось надеяться, что я придумаю что-нибудь до завтра, как и обещал Ал, потому что стоило мне встать с измятой постели, и ее глаза тут же потеряли краску. Я не должен был допустить этого. Я должен был бороться. Только вот как? Привычно открыв дверь, я скользнул в помещение. Со всех сторон немедленно вспыхнули лампы. – Модель T4835W16? – раздался голос откуда-то слева. Я инстинктивно заслонился рукой от полоснувшей по глазам резкости. – Да, это я… – свободная ладонь сама собой сжалась в кулак. – Тебе надо пройти с нами. – Куда? Я ничего плохого не сделал! – Для начала, – раздался еще один голос. – Ты ушел со свой службы. Это недопустимая провинность, и, честно говоря, я бы даже предложил тебя утилизировать за нее… Я открыл глаза. Передо мной стояла группа стратов и, конечно, Сорций во главе процессии. Я знал его по рассказам Алоны, да и сам видел пару раз. В нашем районе, где сохранилось всего несколько крупных городов, он владел почти всеми заводами и фабриками, а Лайам только управлял производством по его приказу. Кстати, сам Лайам тоже был тут. Он стоял за спиной Сорция и казался мне удивительно бледным. – Твое начальство о тебе слишком высокого мнения, – Сорций обернулся в его сторону. – Лайам не хочет, чтобы тебя утилизировали. Но о повышении, – он слегка склонил голову, – теперь не может быть и речи. Тебе сотрут память и перезагрузят систему. А потом пойдешь дорабатывать в подвалы. До конца жизни. Увести. От удивления я даже не успел сказать что-то или сделать. Сорций развернулся и направился к двери, а меня подхватили под руки и куда-то поволокли. – Подождите, – я попытался вырваться. – Я не могу, не стирайте меня! – Чтобы что? Ты мог постоянно бегать к этой девушке и пудрить ей мозги? – Сорций обернулся напоследок, одарив меня едкой улыбкой. – Нет уж. Твое место на заводе, среди такого же мусора, как ты. Я не мог в это поверить. Время, отведенное мне, истекало на глазах. Говорят, что после чистки из бионика стираются все эмоции, все воспоминания, все, что накопилось за его жизнь. В моем случае это будет то, что так долго прививала мне Алона, включая сегодняшнюю ночь, за которую я пролетел через сто вселенных и понял, что Ал дорога мне даже больше, чем я думал. Я пытался вырваться, но тщетно; ведущие меня были слишком сильны. В стороне я увидел напуганного и сбитого с толку B0109W16. Он прошептал что-то вроде: «я ничего им не говорил», но я не уверен, что разобрал верно его слова. – B, скажи Алоне, я люблю ее! Я люблю ее больше всего, – прокричал я ему, прежде чем меня затолкали в отдельное помещение, а глаза моего друга скрылись за поворотом коридора. – Бионики не могут любить. Это все чушь, которую ты вбил себе в голову, – страт, шедший слева от меня, грубо толкнул меня в камеру. – Ты не можешь любить или не любить. Ты просто «функционируешь». Для тебя рассчитана траектория, и ты должен следовать по ней. Механизмы, аккумуляторы, Алектрическая энергия — вот и всё, что в тебе есть. Запомни это. А теперь марш в камеру! Они стащили с меня рабочий комбинезон и отправили в отсек, размером не больше, чем спичечный коробок. Мне стало тесно и душно, а дверь с лязгом захлопнулась за моей спиной. Я приник к стеклу. Жесткая улыбка застыла на лице Сорция, улыбка-гримаса, какая появляется у человека, получившего то, что он хочет. Он знал, что если стереть меня, то никто не встанет на его пути к Алоне, и он сможет получить ее в свое безраздельное распоряжение. Я прикрыл лицо руками. Ее глаза, ее приятные черты, ее смех и ладони, ползущие по моей коже, стали моим последним воспоминанием. – Запускаем систему. Сканер начал вращаться, и мне показалось, будто механизмы вырываются из моего тела, будто всего меня выворачивает наизнанку. Замелькали, запрыгали какие-то картины, все то, что я помнил о себе, о своей работе на фабрике и Алоне. Через минуту уже не осталось ничего. Все превратилось в пыль и осело пеплом на самое дно моей системы. Я открыл глаза. – Где я? – пробормотал я прежде, чем сползти по стене на грязный пол. Вырви любовь из памяти Алоне показалось, что идущий ей навстречу молодой человек удивительно похож на ее Тома. Незнакомец не переступал, а скользил на скутере, подгоняемый горячим ветром и листвой. Конечно, это не мог быть Том, ведь он пропал на заводе пару дней назад, и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу. Слегка склонив голову, девушка проследила, как человек скрылся из виду в конце улицы. Неприятное ощущение кололось под лопаткой, заставляя испытывать очень тревожные чувства. Том обещал приходить каждую ночь, каждый день, как только у него выдастся свободная минутка. Неужели он совсем не мог вырваться со службы? Выбитые глаза заброшенных строений таращились на одиноко бредущую по улицам фигурку и скалились черными провалами. Это была старая, незаселенная часть города, которую даже не стали восстанавливать после Столетнего Хаоса. Все дома и офисные здания располагались поодаль от этого места, у дальней границы. Здесь находился только завод – Алона видела его громаду чуть правее, за покорёженной и уже не действующей железной дорогой. Девушка тоскливо глянула в ту сторону. Без Тома рядом ей было не по себе. Откуда-то сверху пробивался зеленый солнечный луч, и в его отблесках кружилась пыль. Преодолев высокие ступени старого здания городской библиотеки, Алона уселась на холодный камень и посмотрела вдаль. В любом случае, если Том пойдет к ее дому, он выберет этот путь. Тревога и запах неприятностей словно были разлиты в воздухе, смешивались с серным ветром, гонимым с завода. Девушка обняла колени руками. И стала ждать. Том не явился ни к вечеру, ни на следующий день, и даже приложив усилие, Алона не могла придумать, чем еще успокоить нервы. Она металась из угла в угол, пока к ним в дверь кто-то не постучал. Девушка мигом спрыгнула со ступеней и побежала к входу. Радостных новостей не последовало. Открыв, Ал едва не застонала. – Что тебе надо здесь? – злобно бросила она. Ее тонкое, матовой белизны лицо светилось отнюдь не лаской и пониманием. Довольный Сорций важно прошествовал в комнату, держа руки сцепленными за спиной. Он поковырял пальцем футуристическую картину в массивной раме, в то время как его узенький глаз пытливо осмотрел Алону. Затем страт окинул взглядом прихожую, словно оценивая все, что попадало в поле зрения в материальном эквиваленте. После этого он изрек: ¬– Ты подумала над моим предложением по поводу того, что стоит проводить чуть больше времени вместе? – вместо приветствия поинтересовался страт, продолжая вальяжно мерить шагами пространство. – И не собиралась даже, – зло выплюнула Алона. – Жаль. А я-то решил, я тогда смогу проводить тебя посмотреть на то, что осталось от твоего бедолаги… как ты его называешь? Том? Рука девушки непроизвольно взлетела к лицу. – Ты… Мерзкий выродок, что ты сделал с ним?! – она сжала кулаки и тотчас налетела на ненавистного ей Сорция. Алона принялась колотить его кулаками в грудь и плечи, но он легко скрутил запястья девушки и зажал их одной рукой, уныло глядя на ее вялые попытки вырваться. – Нет, я-то ничего с ним не делал, ты не так меня поняла. Через две недели T4835W16 должен был вступить в новую должность. Но мы отменили эту часть. А вот ту, в которой требовалось стереть его память решил не пропускать… – гнусно захихикал Сорций. – Он теперь чистенький и свежий, без единого намека на все эти любовные глупости в голове. – Сволочь, – Алона обожгла Сорция взглядом. Потом еще, и еще. Она продолжала до тех пор, пока ее жених не забился в угол, теперь уже без тени улыбки на лице. ¬– Прекратить, – рыкнул он и тут же выпрямился. – Иначе я сделаю так, что ему станет еще хуже! Выбирай! Или я оставляю его в покое, и ты выходишь за меня замуж. Или мы продолжаем, как есть, но за здоровье твоего мальчика я не ручаюсь! В тоне его не прозвучало ни намека на шутку. Он смотрел на Алону внимательно, удивительно пристально. На ней был белый скафандр, красиво подчеркивающий формы. Сорцию чудилось, что он слышит шорох подвенечного платья в такт шагам, пока она будет идти к алтарю – самая красивая девушка из всех, кого он знал в этом городе. – Каков будет твой ответ? – Сначала ты дашь увидеть мне его, в последний раз, чтобы я убедилась, что он жив, – Алона вытерла пальцами слезы. – Иначе я не согласна. – По рукам. Разумное решение. Сорций знал, что уже победил. Теперь оставались лишь мелочи. Уже приближаясь к проклятому заводу, Алона пожалела обо всем, что сделала. Она пожалела о том, что рассказала когда-то о Томе своему отцу. Пожалела о том, что накануне разозлила Сорция так сильно. Но еще горше было от того факта, что из-за этого пострадал невиновный человек, который просто попался на пути адской машины, идущей к цели любым способом. Девушка вытерла влажные щеки. Освещённый тусклым светом тротуар вёл ее вдоль обшарпанных стен завода, обнесённых колючей проволокой, и только Сорций чувствовал себя в этой обстановке, как чебрис* в небе. Алона старалась идти подальше от него. -------------------- *такой птички тоже нет – Отпереть ворота, – Сорций кивнул бионику на КПП. – У нас тут внеплановая экскурсия. Охранник в будке за тонированным стеклом поднял шлагбаум, и посетители проследовали к массивному входу. Алона не помнила, сколько раз она бывала в этом месте, наверное, раз пять или шесть. Самым пугающим на заводе было то, что все бионики выглядели абсолютно одинаково. Мимо по коридорам пошел целый взвод роботов в серой одежде. Каждый из них носил табличку с первой буквой B, после которой шли непонятные цифры. Алона вздрогнула, когда один из этих роботов окинул ее странным взглядом. Он остановился на секунду, и в глазах его мелькнуло нечто – подсчеты, какие-то вычисления. – Не нарушать строй! – страт, шедший впереди подогнал отставшего, и Алона пошла дальше. Ей показалось, что за мгновение до того, как повернуть, темноволосый бионик снова посмотрел на нее – словно хотел что-то сказать. В воздухе висела особая тишина, зловещая и холодная, и от этого под лопаткой словно сжалась стальная пружина. После поворота мимо прошли еще два рабочих – с дредами, как у Тома. В одежде, как у Тома. С лицом, как у Тома. Неопытный глаз мог бы даже спутать их с ним, но Алона знала – он другой, его черты лица были мягче и человечнее. Девушка опустила голову вниз, чтобы больше не смотреть. – Пожалуйста, – Сорций явно наслаждался ситуацией. Он провел Алону к камере. Там, за прозрачным стеклом виднелась фигура. Сама камера находилась в дальней части завода, на пересечении двух его корпусов. Толстые стекла плотно облегали ее стенки и, уходя вверх, терялись в непроницаемой дымке в нескольких футах над головой Алоны. Том сидел на стуле и оставался недвижным, хотя пальцы его правой руки подергивались на колене. Табличка на его груди теперь отсутствовала. – Вот он, твой любимый. – Сорций чуть отодвинул жалюзи, чтобы можно было рассмотреть лучше. – Полегчало? Мы присвоим ему новый номер, как только его программа загрузится. Слезы вновь потекли по щекам. Алона не могла, да и не старалась сдержать их. – Пусти меня к нему. – О, дорогая, я не думаю, что это такая уж удачная мысль. Он сейчас на зарядке… – Я подожду, – с решительным видом девушка уселась на небольшую железную скамью возле камеры. – Нет, мы с тобой сейчас пойдем отсюда… Нас еще ждут дела, – Сорций деловито указал на часы. – Свадьбу нельзя откладывать. – Сорций, – Алона поднялась со своего места и медленно, как кошка, начала двигаться в его сторону. – Если ты не пустишь меня к нему, я сделаю так, чтобы вся твоя жизнь была похожа на Столетний Хаос. Ты проклянешь день, когда ты решил, что это удачная идея, пытаться взять меня замуж силой. Поэтому ты сделаешь то, что я тебе говорю. Иначе… – шипящий тон девушки смолк на полуслове, а Сорций тревожно покосился на ее заострившиеся черты. Что-то подсказало ему – Алона может и выполнить свое обещание. – Ты слишком многого просишь, душа моя. Но ладно. Думаю, это будет мой подарок на свадьбу, – все же процедил он, взвесив все за и против. Два часа прошли в мучении. Когда Алоне разрешили пройти к Тому, руки ее уже не тряслись. Ноздри улавливали слабый аромат смазки и техники, царящий повсюду. Кожей лица и рук девушка ощущала чуть заметное повышение температуры вблизи огромного аккумулятора, подключённого к бионику. – Том… – она взяла его холодную руку. Еще никогда он не казался таким безжизненным и пустым. – Мое… имя… T4895W17, – механическим, неестественным голосом пробормотал он. – Нет. Твое имя Том. Для меня, – Алона присела передним на корточки. – Ты помнишь хоть что-то? Обо мне… о нас? Глаза робота опустились. На одну долю секунды во взгляде мелькнула тень, но потом зрачки снова заполнила пустота. – В команде отказано. Подождите… – Том прикрыл ресницы. – Этого не может быть, – Алона крепче сжала его пальцы. – Как видишь, дорогая, после перезагрузки он немного не в себе. Но он придет в норму, – голос Сорция, скользкий, как шуршание змеи, вполз в барокамеру. Алона не слушала его. Карие глаза Тома снова распахнулись и посмотрели на нее. Точнее было даже сказать, сквозь нее, потому что бионик вряд ли видел дальше кончика своего носа. Алона отпустила его руку. На запястье робота мелькнул едва заметный шрамик. К сожалению, ошибки быть не могло – это точно был Том; он получил травму пару лет назад, порезавшись о металлический прут, торчавший из стены, когда спешил вернуться на завод до начала смены. Удивительно, насколько пусты были теперь его глаза. Как будто это не этот человек шептал самые теплые слова с утра на розовой траве. Как будто это не его губы умели целовать так горячо и сладко – для Алоны все это осталось в прошлом вмиг. Растворилось в каменном взгляде, в холодном ничто и в темноте, которая пришла так внезапно. Она вздохнула. Смотреть на это было тяжело и больно. Ее опасения оправдались, они с Томом никогда не смогут быть вместе. Прежде, чем оставить любимого – теперь такого же безликого, как все остальные бионики, Алона зажала в его пальцах фотографию. Они сделали ее однажды, в старом заброшенном парке аттракционов на пляже, где резвились, как дети, сидели на старых, нерабочих лошадях и делали вид, что действительно катаются на карусели. Это были замечательные дни. Алона не хотела верить, что все кончено. – Я все равно люблю тебя, Том, – она обняла напоследок бездвижные плечи. Рука робота дрогнула и немного сжалась. – Может, они и вырвали любовь из твоей памяти, но я буду думать только о тебе все оставшееся время моей жизни. С этими словами девушка вышла из камеры. Том посмотрел на свой кулак, где была зажата металлическая рамка с крошечным фото, и во взгляде его не мелькнуло ни тени осмысленности. Ядовитый поцелуй Я пришел в себя три дня спустя в своей капсуле. Ртутная лампа мигала, вызывая дергание рецепторов в глазах. Понять это казалось невозможным – ведь бионики были не чувствительны к нервным раздражителям. Я лежал на своей койке, отвернувшись к стене, прислушиваясь к долетавшему с внешней стороны рокоту оборудования, дробному цокоту машин этажом выше, чьих-то шагов мимо двери — будто кто-то быстро-быстро дёргал струну в голове, — к внезапной и редкой тишине, которая давала небольшую передышку усталому сознанию. Неизведанное чувство терзало меня, оно же текло по связкам проводов, бежало как ток. Впрочем, о чем я? Чувств у меня тоже быть не могло. Дверь внезапно отворилась, и в мою камеру шагнули двое, которых я не знал. – Ты. Встань. Я повиновался. – Как твое имя? – Меня зовут T4895W17 – Неправильный ответ. Ты должен отвечать: «мое имя…» и дальше называть свой номер. – Мое имя T4895W17, – повторил я, как послушное эхо. Двое отметили что-то в своем протоколе. – Хорошо. Какой твой предыдущий номер? – У меня был предыдущий номер? Вошедшие переглянулись. Тот, что стоял слева задумчиво поскреб щеку и обратился к своему напарнику. – Мне кажется, он еще не до конца пришел в себя после перезагрузки. – Я прошу прощения. Эта лампочка сбивает меня с мысли, – я чуть прикрыл глаза ладонью, и на лице правого отразилось удивление. – Ты бионик. У тебя нет никаких мыслей! И отвечаешь ты строго по протоколу. – Прошу прощ… Так точно, – я выпрямил спину. – Итак. Твой предыдущий номер? – Эта информация не сохранилась в моей базе. – Уже лучше. Так. Теперь вопрос сложнее. Как мое имя? – стоявший слева пытливо изводил меня взглядом. – Эта информация тоже отсутствует в моей базе. Незнакомцы сделали пометку в своем протоколе. – За что тебя перезагрузили? – Эта информация отсутствует в моей базе, – твердил я, как заведенный. – Тебе знакомо имя – Алона Вордвуд? Пальцы моей руки все еще сжимали фотографию, отданную мне той девушкой. Незнакомка была первой, кого я увидел, когда открыл глаза. Может, речь шла о ней? – Эта информация не сохранилась в моей базе, – тем не менее, ответил я и завел руку за спину. – Что в руке? – Ничего, – я показал им пустую, раскрытую ладонь. Успел засунуть фотографию в задний карман комбинезона. Двое подозрительно посмотрели на меня. Потом левый произнес: – Меня зовут Лайам, я начальник этого завода. Надеюсь, твоя перезагрузка не скажется на общей работоспособности. Ты подвел меня, T4895W17. Больше этого не делай, в следующий раз я не стану оправдывать тебя перед начальством. Я моргнул. – Твоя работа начинается через пару часов. Тебе сейчас надо одеться и пройти на инструктаж. Не задерживайся, – с этими словами двое вышли из моей капсулы и оставили меня одного. Дни теперь потянулись безрадостной чередой, и по этой причине Алона не стала откладывать помолвку в долгий ящик. В один день она подняла на Сорция обесцвеченные глаза и произнесла: – Жду тебя. В пятницу. Вечером. К ужину, – и больше она не сказала ничего. – Душа моя, как я рад это слышать! – расцвел Сорций. – Властью, данной мне, я даже сам проведу церемонию! – Очень хорошо, – лицо девушки оставалось каменным. – И не звать никаких свидетелей. Не хочу, чтобы кто-то это видел, – бросила она и вышла вон, поджав губы и стиснув кулаки. Все это время прошло в подготовке. От удивительной новости проснулись все – старик Вордвуд едва не сошел от счастья, что его дочь, наконец, одумалась. Сорций мигом помчался заказывать себе самый пафосный и вычурный костюм, какой только можно было найти в городе, и даже Зои, на которую свалилась основная часть работы, почти не показывалась в поле зрения. Все это веселье проходило мимо Алоны. Она почти не ела, мало спала и часто смотрела за горизонт, вспоминая карие глаза Тома, такие далекие и недоступные. Слезы градом катились по щекам, а от боли душа разбивалось на мелкие осколки, достаточно острые, чтобы ранить очень глубоко. В конце концов, что значила эта жизнь без любви? Без того светлого чувства, которое согревало и не давало сорваться? Ответ был прост. Ничего. Любовь была поистине страшной силой, обладающей способностью созидания и разрушения, но на развалинах этого мира, оказалось так легко потерять то единственное, что давало шанс на выживание. Вынести мысль о том, что с этой пустотой придется жить, Алона не могла. Когда пришла пятница, девушка приняла для себя единственное возможное решение. Раз Сорций так хотел этой свадьбы, значит, она должна стать самым запоминающимся событием всей его жизни. Алона села перед зеркалом, взяла яркую помаду, достала из ящика стола пузырек и развинтила его. Она купила этот флакон с рук у одного бродячего аптекаря, которые в бесчисленных множествах скитались от города к городу. Если повезет и эффект окажется моментальным, то мучиться долго не придется. Алона обмакнула мизинец в вязкую жидкость и провела им по губам. В комнату тихо зашла Зои. Алона видела в зеркало ее фигуру. Она обернулась и постаралась напомнить себе не облизывать губы раньше времени. – Все уже готовы, мисс, – мягко заметила служанка, слегка приседая в механическом реверансе. – Зои? Подойди ко мне? – Алона похлопала рукой по сиденью рядом с собой. Бионика послушно вошла в комнату и остановилась рядом. – Ты будешь скучать по мне? Если меня… ну… не будет рядом? – Алона вытерла ладонью набегающие слезы. – Скучать? Я не знаю, что это такое. Но определенно это бы мне не понравилось, – чуть погодя отозвалась Z. Алона улыбнулась. – Я тоже буду скучать по тебе. Надеюсь, мы встретимся когда-нибудь, – девушка встала и обняла свою старую служанку. Она как-то странно посмотрела на Z и отвернулась, а когда опять посмотрела, непонятного выражения в глазах уже не было. Бионика, разумеется, ничего не сделала в ответ. У нее в программе не было заложено ответной команды на это действие. – Я готова, – Алона еще раз взглянула на себя в зеркало. Они с Зои медленно спустились по большой лестнице вниз. Слезящийся от счастья Сорций то и дело промакивал единственный уцелевший глаз. На другом у него красовалась парадная повязка с россыпью крошечных стразиков. – Душа моя, как ты прекрасна, – тут же принялся стелиться в комплиментах он, но Алона подняла ладонь, чтобы остановить его поток. – Стой, Сорций. Ближе к делу. Прежде, чем мы поженимся, я хочу попросить у тебя об одном одолжении, – светловолосая невеста интригующе улыбнулась. – Все, что хочешь, душа моя. – Можно я попрошу у тебя один-единственный поцелуй? – длинные ресницы Алоны отбросили тень на ее щеки. – Только без твоих обычных штучек. И убери зубы. Переглянувшись со стариком Водвурдом, Сорций с сомнением посмотрел на свою невесту. – Конечно, душа моя. Все, что пожелаешь, душа моя, – он вытянул губы трубочкой, но Алона сама сделала шаг в его сторону. Она представила себе Тома. Прижавшись к противным губам страта, девушка постаралась сделать так, чтобы это ощущалось не так ужасно неприятно, а еще чтобы он не оторвался от поцелуя. Сорций довольно заурчал и прижал ее к себе. Алона распахнула зеленые глаза. Картины ее жизни неслись перед внутренним взором, но Том все равно оставался самой яркой из них. Сорций начал дергаться и вырываться, поняв, что что-то пошло не так. В попытке сделать ему больнее, Алона применила свою способность выжигать кожу. Дымок начал подниматься от ее губ, а по комнате поплыл запах паленой плоти. – Что ты делаешь? – закричал мистер Водвурд, но было уже поздно. Визжащий от боли Сорций отшатнулся от Алоны и оттолкнул ее в сторону. Его рот напоминал большую кровавую рану. – Ты… – глаз его выпучился и едва не вылез из орбиты. – Это тебе… за Тома… – Алона схватилась за бок. – Проваливай в самое пекло. Сорций на ее глазах упал на колени. Изрыгая проклятия, он бормотал что-то и пытался дотянуться до ноги девушки, схватить ее, уволочь за собой. Скрюченные пальцы процарапали пол. Он взвизгнул последний раз и затих. Кровавая струйка стекла у него изо рта и пошла пеной, пачкая воротник его скафандра. – Ты никогда не получишь меня, – Алона поморщилась от боли. Яд начал действовать, и ей было тяжело говорить. – Прости меня отец. Простите меня… все. И с этими словами она тяжело упала на пол. В комнате наступила гробовая тишина. Замыкание После перезагрузки мне приходилось нелегко на фабрике. Я довольно скоро вернулся к работе, но у меня не было сил, чтобы делать все на сто процентов. Если бы страты не закрывали глаза на мои провалы, меня бы, вероятно, уволили в два счета, но они делали скидку на мое состояние, и я был признателен им за это. Тем не менее, чувствовал я себя неважно: меня не покидали непривычные ощущения и бесконечно преследовали странные звуки, обрывки каких-то картин, которые я не мог объяснить самому себе. Вопросы вихрем кружились в голове: почему назвавшийся Лайамом спросил, не напоминает ли мне о чем-то его имя? Почему мне стирали память? И кто была эта девушка, приходившая навестить меня? Одни загадки. И вместе с ними - абсолютная чернота, никаких ответов. Стоя на своем рабочем посту, ближе к вечеру, я воровато огляделся и достал из кармана рабочего комбинезона фотографию – ту самую, в маленькой рамке. На ней не мог быть запечатлен я. Или мог? В любом случае, этот предмет не принадлежал мне, и потому самым разумным сейчас казалось открыть печь и бросить эту вещицу туда, однако я не делал этого. Возникло ощущение, словно эта простая картинка была моей связью с темнотой внутри меня. Только как же мне ее понять? За спиной послышались шаги, и едва я успел обернуться, в коридоре на первом этаже показался силуэт. Приглядевшись, я понял, что это один из биоников серии B. Темноволосый, высокий он носил табличку «B0109W16» на груди. Он стоял поодаль и странно смотрел на меня, словно мы были знакомы раньше. На всякий случай я убрал фотографию в карман. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел ее. – Привет, – голос его звучал ровно и был абсолютно лишен тона. – Привет, – отозвался я. Бионик опустил глаза и принялся внимательно рассматривать белые плиты пустынного коридора. Мне показалось, будто он не случайно забрел в этот отсек. Так оно и вышло: – Так… правду говорят, что после чистки памяти ты теряешь всю прошлую жизнь? – осторожно спросил он. – Похоже на то, – я пожал плечами. Он кивнул. – Я не знаю, как правильно поступить, – продолжал младший свою странную речь. – Я робот, и мне не должно быть дела до того, что творится во внешнем мире, я должен делать свою работу. Но, наверное, тебе стоит узнать… Я напрягся. – Эта новость сегодня распространилась по всему заводу. Сорций мертв. Я стоял, ровный, как столб, потому, что это имя ничего не говорило мне. – Алона убила его, – В моргнул. – Наверное, это тот случай, когда принято говорить: «мне очень жаль»? – Почему тебе жаль? – я все еще не понимал его. – Но ведь Алона тоже умерла, – механически пояснил он. – Я знаю, что ты к ней относился иначе, чем ко всем. Поэтому, я делаю вывод, что надо сказать: «мне жаль». – Почему ты мне об этом рассказываешь? – Не знаю. Что-то во мне говорит, что так будет верно. Это не поддается моим вычислениям, – B медленно опустил ресницы. – Но я уверен, случись такое со мной, ты бы рассказал мне. Я кивнул. Не то, что принесенные им новости шокировали меня. Я не знал, кто такая Алона, имя которой вертелось вокруг меня, хотел я этого или нет. Я не знал, о чем мне должно сказать имя Сорций. Да что там, я даже не знал, кто такой этот бионик, странно мнущийся и стесняющийся поднять взгляд. И все же, внутри все напряглось от его слов, а звенящая тишина заполнила голову. – Эм. Спасибо, B0109W16. Наверное, – попытался я неловко свернуть этот разговор. – Но у меня много работы. – У меня тоже. Есть еще одно, последнее, что я должен тебе сказать…Я не выдавал ваш секрет. Страты сами заметили твое отсутствие, в тот день, когда тебя схватили. Перед тем, как тебя перезагрузили, ты просил, чтобы я передал Алоне твои слова… Ты сказал, что любишь ее и хотел, чтобы она это слышала. Я теперь не смогу исполнить твою просьбу, – B ровно смотрел на меня. – Поэтому, возвращаю их тебе обратно. В моей голове что-то щелкнуло. Возник образ – белый коридор. Двое волокут меня куда-то, а я отбиваюсь от них, словно мои системы вышли из-под контроля. Этот самый бионик серии B тоже мелькнул в среди образов. Он стоял и смотрел на меня, как сейчас, затем прошептал что-то, но я не смог разобрать слов… С характерным щелчком видеоряд в голове снова замкнуло. Картинка пропала. – Что со мной? – я пошатнулся и схватился за стену, чтобы устоять. – Я не знаю, – он помотал головой. – Ты говоришь, мы с тобой приятели? – я схватился за левую сторону груди. – Черт, кажется, что-то с моим мотором. – Может, тебе стоит обратиться к механику? – все тем же спокойным тоном предложил B. – Нет. Не хочу, – еще одна серия странных картинок пронеслась в голове, и я зажмурился. – Лучше скажи мне… Почему они подвергли меня очистке? – Сорций так приказал, – последовал спокойный ответ. – Но на это ведь была причина? – Они заметили, как ты отлучаешься в рабочее время. Поймали тебя прямо возле входа… – Куда я отлучался? – я уже почти не видел B. Мне приходилось зажмуривать глаза, и разговаривал я с ним скорее потому, что хотел уцепиться за эту реальность. – Ты любил бывать у Алоны. Говорил, что она помогает тебе оставаться... в себе. – А! – вскрикнул я и схватился за голову. В сознании вспыхнул новый образ. Алые губы, тянущиеся ко мне. Руки, ползущие по моим плечам, улыбка, от которой все мои механизмы начали работать втрое быстрее. Конечно. Алона… Я вспомнил кто она. Она… Была мертва? С этой мыслью в голове что-то щелкнуло, и я снова рухнул в мир тьмы. Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Надо мной криво нависал потолок, и, кажется, я лежал. Вокруг раздавались какие-то голоса. – Скорее всего, ему все еще не по себе после перезагрузки. – Не может быть. Бионики быстро восстанавливаются, особенно учитывая то, что это самая совершенная модель. Луч света полоснул по зрачкам, заставив зажмуриться. – Он опять очнулся. Иди сюда, Лайам. Тень мелькнула в стороне, но потом всё исчезло, прежде чем я смог вглядеться или произнести хоть слово. Затем вокруг снова посветлело. Лайам склонился надо мной, обеспокоенно закусив губу. – Ты отключался. Что послужило причиной перегруза системы? Темп его речи замедлился и почти остановился. Он звучал, как старая жеваная пленка. – Т, ты можешь говорить? – Могу… – неуверенно отозвался я. – Что с тобой произошло? – Я не знаю… Эта информация отсутствует в моей системе. – Ты сможешь работать? – Смогу. Мысленно я уже был уже не здесь. Я старался никоим образом не выдать того, что привело к фейлу мою систему. Лайам подозрительно смотрел на меня. – Ты уверен? – Да. Мне нужно… Работать, – я с трудом поднялся на локтях. Все тело чувствовалось чужим и не родным, словно только что сошедшим с конвейера. Кондиционеры в помещении шумели, отдаваясь в ушах диким ревом. – Проводи его, В… – отдал приказ начальник завода. Я посмотрел на того, к кому он обращался. Это оказался все тот же темноволосый бионик, благодаря которому я оказался в отключке. – Проследи за Т, если что, сразу веди его в мастерскую! – скомандовал Лайам. В кивнул. Помогая идти, он подтолкнул меня ко входу. Едва цепкий взгляд начальника перестал сверлить наши в спины, я свернул в ближайший коридор и утянул младшего техника за собой. – Что… – начал было он, но я приложил ладонь к его рту. – Стой. Ничего больше мне не объясняй. Я помню… Кажется… – В груди моей что-то искрило и болело, но я все равно продолжал. – Скажи мне… Ты знаешь наверняка о том, что ты мне рассказал? Наверное, тревога, горящая в моих глазах, невольно передалась и В. Он смотрел на меня, как на диковинную вещицу и тоже ничего не понимал. – Я… так слышал, но ничего не могу сказать наверняка. Я никогда не выбираюсь наружу. – Черт побери. Я должен увидеть Алону. – Погоди, но ведь тебя перезагрузили… – В все еще смотрел на меня, как на двухголовую реакторную ворону. – Ты не должен помнить ничего! – Я не знаю, что со мной. Твои слова навеяли что-то... Эта девушка… Я должен убедиться в том, что ты говоришь. Мне нужно наружу, B. – Но если они поймают тебя второй раз, тебе несдобровать. Тебе следует оставить это, – темноволосый бионик покачал головой. – Нет, – я упрямо поджал губы. – Мне нужно к ней. Но я не дойду один. Мне понадобится помощь. Сначала В принялся усердно мотать головой. Но я не стал слушать его, я просто схватил его за рукав и поволок за собой. К подвалам. Слезы робота Всю дорогу этот сознательный брюнет не давал мне покоя. Он бормотал что-то про «поймают», «вычистят добела» и «ничего хорошего», но я пропускал сказанное им мимо ушей. Во мне полыхали тысячи искр, и с каждой новой вспышкой я вспоминал что-то еще. Настойчивые образы преследовали меня, восстанавливались не полностью, но даже из этих крошечных клочков я уже мог составить более-менее внятную картину. Одно из таких воспоминаний остро ослепило меня, и я резко тряхнул головой. Беспокойство начало сживать со свету, но это было беспокойство не за свою судьбу; только один человек тревожил мое сознание, и имя ей было Алона. Выбираясь с В из подвала, я был уже во власти смутной тревоги. Что-то случилось, нарушился какой-то порядок, к которому я привык. B0109W16 был явно остался недоволен всем, во что я его втягивал, но бормотание его смолкло некоторое время спустя. – Только бы это оказалось неправдой, – тихо пожелал я самому себе перед тем, как мы двинулись по темной улице. Загазованное небо искрилось над нами и разгоняло клочковатую темноту, пока мы скользили, как две тени по направлению к особняку Водвуртов. Пустота пробиралась в желудок, точнее, в часть моего тела, заменявшую мне этот орган. Тревога ползла по проводам, словно черная кобра по дну заброшенного колодца. В поисках хотя бы малой доли уверенности, что новость о смерти Алоны была ошибкой, я бесконечно терзал себя, но это не помогало. Я твердил себе: Алона не могла умереть. Из всех, кого я знал, она была самой живой, самой яркой и самой светлой, она любила солнце и не могла так просто сдаться. Внутренняя дрожь лишь усилилась, когда мы оказались у входа в знакомый дом. – Сейчас тихо, – предупредил я B0109W16. – Если старик Водвурд поймает нас… Темноволосый бионик сосредоточенно нахмурился, понимая всю опасность. С бесстрастным лицом я пролез через дыру в заборе. Алона оставляла ее специально для меня, и это воспоминание кстати вернулось ко мне. Я принялся бросать камешки в ее окно, но никто так и не мелькнул за стеклом. – Черт, почему она не идет… – Мой взгляд скользнул по двери. Возможно, эта самая дурацкая идея, которая только могла прийти в голову, но я не знал, что еще придумать. – B, постой настороже. Я вернусь… она должна быть здесь. – Прежде, чем мой спутник успел меня остановить, я быстро направился к входу. Особняк хранил мрачное молчание. Когда я прокрался в знакомую прихожую, еще один кусочек воспоминаний встал на место; именно отсюда я уходил той ночью, перед тем, как меня перезагрузили. Я посмотрел на лестницу и сделал шаг. Надо же было такому случиться, что именно в этот момент на верхней ступени возник силуэт. Я сразу узнал ее – это была Z. Ал всегда называла ее Зои. Увидев меня, бионика открыла рот, чтобы поднять шум, но я проворно взлетел по ступеням, чувствуя в себе неимоверный подъем сил. – Тсс! – зашипел я, прижимая ладонь к ее рту. – Где Алона? Z, пожалуйста, скажи мне… Старая служанка попыталась оттолкнуть меня, но я крепко вцепился в ее униформу. Когда она перестала отбиваться, глаза ее потухли и только тогда я настороженно убрал руку. – Вы пришли. Я думала, так и не вспомнили хозяйку. – Я не вспомнил. Сначала… Но кажется я помню теперь… Где она, Z? Взгляд бионики скользнул на дверь комнаты Ал и замер там. Я тоже невольно кинул взор в том направлении. Гадая, что я могу увидеть, я отпустил Зои и нерешительно схватился за ручку. Все помещение сразу отпечаталось на периферии моего восприятия, и в этот миг я понял, что лечу в непроглядную пропасть. Девушка, лежащая на постели, была похожа на твёрдую мраморную породу, лишенную красок и жизни. Она не была моей Ал, той, какой я привык ее видеть. – Она отравила себя, – донесся неохотный и обиженный голос Зои. – Хозяйка сделала это потому, что не хотела идти замуж за Сорция… А еще потому, что она думала, что вы никогда не придете за ней. Теперь я все понимаю… Я почти не слышал грустное бормотание старой бионики. В моей голове, в моей груди резко обрывались провода. – Алона. – Я сделал несколько нетвердых шагов в комнату. – Это не может быть правдой. Опустившись рядом с кроватью, я вгляделся в знакомое лицо, нежные черты, которые раньше принадлежали мне одному. Изнутри что-то защипало, словно под кожей растеклась ядовитая щелочь. Именно в этот момент острые воспоминания хлынули и наводнили меня, а я прикрыл глаза, чтоб справиться с бурным потоком. Но я по-прежнему ничего не понимал. – Хозяин не разрешает трогать ее тело. Его сейчас нет, он пытается разобраться с последствиями смерти Сорция. Бедняга. На него так много свалилось в последнее время… – Z, я хочу остаться один. Ненадолго. Можно? – не очень тактично перебил я. Голос мой прозвучал тихо и как-то странно, а Зои замолчала. Она колебалась с несколько секунд, но потом неуверенно посмотрела в сторону входной двери. – Что если хозяин вернется? – Если он вернется, я лично сдамся ему в руки. Я осознаю свою вину. Но сейчас, пожалуйста, Z, мне нужно побыть с ней... Бионика делала какие-то подсчеты. Я обернулся и посмотрел на нее. Я думаю, в этот момент в моем взгляде было столько всего, что даже старая механизированная служанка поняла: спорить не стоило. – Пожалуйста, недолго, – произнесла она, и я кивнул. Проследив, чтобы Зои ушла, я забрался на кровать и прилег рядом с Алоной. Неужели это все кончится так? Я никогда не забывал ее. Моя память восстановилась не полностью, но то, что было доступно мне сейчас, болезненно резало по проводам. Благодаря Ал я уже не был роботом, я давно стал настоящим человеком, каким она сделала меня. – Ты была права, ты всегда была права, дорогая. Я должен был бороться. Я не хочу оставаться в этом облученном мире один… – прошептал я, хотя тишина – единственный мой слушатель – никогда бы не ответила мне. Я взял руку Ал, потянул на себя, но девушка лежала без движения. Ее золотые локоны не переливались, они словно потускнели вместе с тем, как жизнь покинула это тело. Что-то давящее схватило за горло. Я ощутил влагу на своих щеках, а мои пальцы продолжали стискивать светлое платье Ал. Я начал целовать ее щеки, губы, глаза. Она должна была ответить мне, она должна была ожить. Если бы только я прислушивался к тому, что говорит мне любимая, я бы не потерял ее. Нам надо было сбежать в тот же день, когда Сорций положил на нее свой проклятый глаз. А сейчас стало уже слишком поздно… Я поднял девушку на руки и забрал к себе на колени. Тело казалось неимоверно тяжелым, а его очертания почему-то расплывались перед моим взором. – Прости. Прости меня, Ал. За все… – я всхлипнул еще раз и уткнулся ей в плечо. Тикающие часы на стене отбивали мой пульс. То же самое делало и ее левое сердце… От этой мысли я едва не перезагрузился. Сердце! Оно билось под тонкой тканью, еле слышно, но все же достаточно для того, чтобы уловить трепещущий ритм. Этот кроткий, жизненно важный звук внезапно прозвучал громче любой сирены. Не в состоянии поверить в то, что происходит, я потряс Алону за плечи. – Алона? Дорогая, проснись, – с надеждой зашептал я, стараясь передать ей хоть немного, хоть капельку своей энергии. Я гладил ее по щекам, по лицу. Мутноватые капли, по-прежнему катившиеся из моих глаз, стекали по подбородку и падали на ее чистый лоб. Пальцы девушки дернулись, сначала едва заметно, а потом сильнее. Ее ресницы затрепетали и распахнулись. В зеленых глазах, как в двух блестящих озерах, я увидел своё отражение; оно было тёмное и крохотное, но до мельчайших подробностей точное. Даже складка между бровей, и та присутствовала — как будто её зрачки были двумя волшебными зеркалами. Лицо Ал, обращённое ко мне, казалось хрупким, матово-белым кристаллом, светящимся изнутри ровным светом. Успокаивающая, мягкая энергия потекла по моим рукам и ногам. – Том, – тихо прошептала она и болезненно поморщилась. От звука ее голоса я едва не скатился на пол. – Ал… – потянувшись к ее лицу, я слегка коснулся кончиками пальцев ресниц, и улыбка девушки стала еще шире. – Какой приятный сон. Пожалуйста, не буди меня, – она с трудом подняла слабую руку и прижала мою ладонь к своей щеке. Я ощутил на себе ее прикосновение. Поняв, что сон был слишком реален, Алона нахмурилась и снова распахнула ресницы. С несколько минут она удивленно смотрела на меня. – Том!? Я изо всех сил старался держаться. Руки мои, до этого странно бессильные и ненужные, до хруста сжали тонкую талию. Как и я, Ал пока не очень понимала, что происходило. Затем она неверяще погладила меня, словно ощупывая и убеждаясь, что я реален. Она произносила какие-то слова, но я не разбирал. Резко притянув ее к себе, я отчаянно впился в ее губы. Я мог ощутить упругость ее теплой и нежной кожи, к которой с каждым вздохом возвращался цвет. Губы, беззащитные, наивные, раскрылись мне навстречу, как самый прекрасный цветок, а дыхание унесло меня далеко за пределы физической оболочки. Я на секунду отстранился, чтобы еще раз взглянуть на любимую. – Ты жива, – тихо прошептал я. – А ты… – И я тоже жив. Я люблю тебя, Алона! – меня сейчас переполняло столько чувств и ощущений, что я мог взлететь. По щекам продолжала течь вода. Девушка, удивленно стерла эти дорожки с моей кожи, потом она показала ладонь мне, и я увидел прозрачную воду. – Что это? – я непонимающе коснулся лица. – Я думаю… Я думаю, это слезы, – с улыбкой сказала она. – Но ведь бионики… – Не могут плакать? – я тоже улыбнулся. Все было возможно, и даже возвращение из мира мертвых. Просто я был безумно счастлив, что она снова со мной. Сейчас я ощутил это как никогда остро... Побег Заслышав шум, в комнату снова зашла бдительная Зои. От увиденного ее программа моментально вышла из строя, и за это я не стал бы ее винить; краем глаза я заметил, как старая бионика вздрагивает, начинает крениться набок и если бы на пути не попалась дверь, она точно рухнула бы на пол. Глаза механизированной служанки застыли в одной точке и погасли. – Нужно ее включить… – нежным шепотом протянула Алона, выгнув длинную шею. Она пыталась сказать что-то еще, но я целовал ее, касаясь языком нежной впадинки у горла, и девушка смолкла. – С Зои ничего не случится. Твое состояние беспокоит меня больше, – я запустил пальцы в волосы Ал, пропуская их и поглаживая ее лопатки. – Как ты чувствуешь себя? – Странно. Как должен чувствовать себя человек, который вернулся… Хм, я даже не знаю, куда я уходила… Я тоже не знал, к тому же, был очень занят поцелуями. – Как тебе в голову пришла мысль отравить себя? – я все же отстранился и заправил прядь волос ей за ухо. – А ты как думаешь, Том? Ты выглядел таким чужим, когда я приходила. Я думала, ты ко мне не вернешься. Я побоялась того, что ждет меня без тебя. А Сорций… Он заслужил это, после всего, что он делал с нами. С тобой, – сведя брови к переносице, сказала Алона. – Не нужно больше меня так пугать, – я вытер тыльной стороной ладони последние бегущие дорожки влаги со щек. Девушка согласно склонила голову, а я продолжал внимательно смотреть на движения ее ресниц, на ее улыбку и утопать в нереальном, но таком сладком ощущении. Время уже не отсчитывало каждую секунду, оно текло, медленно возвращаясь в свой ритм. – Все будет в порядке, – Алона обняла меня за плечи. – Ты же теперь здесь. – Я здесь, – я осторожно приник к ее губам. – Я больше никогда тебя не оставлю. Но, пожалуйста, пообещай мне, что и тебе не будут приходить в голову мысли добровольно расстаться с жизнью. Я должен это услышать от тебя. – Конечно нет, Том, – она немного подумала. – На самом деле, кажется, мои сердца оказались настолько сильны, что прокачали кровь быстрее, чем отрава проникла в артерии. – Да, но ты не знала, что так случится в самом начале? Ал помешкала немного прежде, чем покачать головой. – Нет. Я привлек ее к себе и крепко обнял за плечи, поглаживая ее шею. – Тогда говори. – Я обещаю тебе. Больше я так не сделаю, – Алона прижалась ко мне в ответ, и еще некоторое время мы сидели молча, свыкаясь с тем, что мы все же не потеряли друг друга. На моих губах играла блуждающая, глупейшая улыбка, совершенно не соответствующая ситуации. Примерно полчаса ни я, ни Ал не произносили ни слова. Мы просто сидели и обдумывали то, как поступить дальше. Немного приходя в себя, мы увидели некоторые вещи в ином свете: да, наша ситуация запуталась дальше некуда, и я боялся, что для того, чтобы разрешить ее, потребуется бросить вызов всему миру. Но я был готов. Мы старательно обманывали себя, тешились мыслью, что сможем вечно скрывать свою любовь ото всех. Но кажется, настала пора положить этому конец. – Ты же не вернешься теперь на завод? – зеленые глаза Алоны посмотрели на меня с надеждой, когда она решилась нарушить молчание. – Конечно, нет. Я не смогу. Наверняка, мое отсутствие обнаружат, и тогда, боюсь, они просто уничтожат меня. Как мусор, который я сам сжигал в печах все эти годы, – горько произнес я. – Не говори так, – пальцы девушки сжались на моем комбинезоне. – Мне тоже нет места в этом городе, теперь, когда я запачкала руки в крови. Что подумает мой отец, когда вернется? Я ведь теперь убийца. Я убила Сорция, Том. – Не думаю, что ты станешь долго сожалеть об этой утрате, – я обвел взглядом комнату, такую знакомую и в то же время странно новую. В голове у меня была всего одна мысль, которую я и выразил вслух: – Скажи мне, Ал. Ты всерьез говорила о том, чтобы сбежать отсюда? От этого вопроса плечи девушки вздрогнули. – Да, Том, конечно да! — Она не медлила ни секунды перед ответом, затем чуть прикрыла веки, сжав губы в тонкую струнку. – Это все, о чем я мечтала. Этот мир такой большой. Где-нибудь там, мы найдем место для нас! – ее голос шел на повышение, и я внимательно слушал, ловя каждое слово. – Тогда тебе надо собрать вещи. Нам стоит уйти отсюда, сегодня же. Словно в попытке проверить, что я не шучу, Алона внимательно вглядывалась в мое лицо. Потом она зачем-то взяла меня за запястье и взглянула на мой уникальный шрамик. – Хотела убедиться, что это действительно ты… – она погладила его пальцем. – Как же это возможно? Ты вдруг стал так не похож на того Тома, каким я тебя знала… до… – она умолкла, не продолжая эту фразу. – Не сомневайся. Это я, – я провел рукой по ее щеке и уткнулся носом в ее шею. – Я не знаю, как это объяснить, но, думаю, любовь можно попытаться вырвать из системы. Но не из сердца… И теперь я хотел сделать все, чтобы больше ее не терять. Ал улыбнулась этой мысли. Я знал, что и она согласилась бы со мной на сто процентов. Мы принялись собирать вещи. В походную сумку улеглось только самое необходимое – пара баллончиков с кислородом, которых должно хватить на первое время, пара скафандров, портабельная станция для очистки крови. Никто из нас не знал, чем окончится это путешествие, ведь на Ал долгое пребывание снаружи могло сказаться весьма непредсказуемым образом. Надежда была лишь на одно – добраться до соседнего города и найти там временное убежище, а уж потом решать, куда пойти дальше. Ал сказала, что слышала что-то о специальных, временных местах для тех, кому негде остановиться. Там можно было переночевать. Она выгребла все свои сбережения, которых оказалось немало, убрала их в карман и решительно посмотрела на меня. – Ты не будешь скучать по отцу? – чуть прищурившись, спросил я и убрал руки в карманы. – Буду. Но Зои хорошо позаботится о нем. В конце концов, он уже потерял меня. Пусть это так и останется, – в глазах ее блеснули слезы. Алона не намеревалась оставлять следов. Она была уверена, что после перезагрузки Зои не вспомнит подробностей ее исчезновения. Для своей семьи Ал была действительно мертва; и если ее отец не скоро заметит пропажу некоторых вещей, вряд ли он догадается, что произошло на самом деле. Я покачал головой. Алона, вне всяких сомнений, была из того типа женщин, которые редко перед чем останавливались. Ради нее я и сам готов был сделать то, о чем никогда и не подумал бы раньше. – Ал? Она растерянно подняла на меня взгляд. – У нас все получится. Она кивнула в ответ и надела очки, предохраняющие от вредных излучений. – Конечно получится. Мы в последний раз оглядели комнату, в которую не планировали возвращаться в ближайшее время, а возможно и вообще когда-либо и спустились вниз по знакомой лестнице. – Надеюсь, B0109W16 не убьет меня. Он все это время стоял и ждал меня на улице, – вспомнил я про своего верного товарища. – Он был здесь? – Ал изумленно обернулась. – Да. По правде, это он и привел меня к тебе. Точнее сказать, напомнил о том, кто я есть на самом деле. – Значит, нужно сказать ему спасибо. – Алона крепко сжала мою ладонь. B ждал нас у той самой речушки, где Алона и я иногда встречались, чтобы побыть вдвоем. Он сидел спиной, бросая в воду мелкие камешки, и любовался на отблески метана в небе; оставляя цветные следы, они полыхали, и казалось, будто радуга зажглась сегодня на широком куполе. Рассматривая эту красоту, мы могли верить только в одно – у нас все действительно получится именно так, как мы хотели. Заслышав наши шаги, B0109W16 обернулся. Алона сразу узнала его – у него, как и у ее Тома было что-то особенное во взгляде, отличавшее его от многих биоников, сошедших с конвейера под номером одной серии. К моему удивлению, Ал подошла к B и обняла его за шею. Паника мелькнула в лице темноволосого бионика, ведь в его представлении люди, которые считались мертвыми, не должны были ходить и разговаривать, не говоря уже об объятиях. Он в ужасе посмотрел на меня. Я улыбнулся от вида его округлившихся глаз. – Все в порядке, B, – кивнул я. – Мы, кажется, нашли способ, как возвращать из небытия. – Спасибо тебе, B, – прошептала Алона. – За то, что помог нам в этом. Она отошла и взяла меня за руку, а B0109W16 все так же стоял, уже значительно спокойнее смотря на наши глупые лица. Когда он заговорил, я даже немного растерялся: – Небо сегодня очень красивое. Оно всегда такое яркое в это время суток? – Почти всегда. Иногда газы не меняют цвет, но сегодня, – Алона подняла взгляд, – что-то изменилось. – Я так и думал. Я никогда не видел природу вокруг себя. Сколько, оказывается, мы пропускаем, находясь в заточении на заводе. Мы с Алоной переглянулись. В ее, моем лице одновременно мелькнула одна и та же мысль. – B… – начала Алона. – Ты… Хочешь пойти с нами? B0109W16 опустил глаза, как и всегда делал это при любых разговорах, не до конца понятных ему. Затем он ковырнул носком ботинка мелкий камешек и произнес: – Может быть. Может быть, завтра я смогу увидеть звезды? – Все возможно, – одновременно ответили мы. – Если мир не изменит свои правила. Эпилог Мы покинули город, не оборачиваясь назад. Нам предстоял долгий путь: мы знали, что будем идти допоздна. Позже, когда солнце взойдёт высоко и согреет нас своим радиоактивным теплом, мы наверняка зададимся вопросом о том, что поступили не совсем правильно в ситуациях, когда был шанс принять иное решение. Так оно и оказалось, и при взгляде на лицо Алоны я постоянно замечал вертикальную складочку между бровей. Я и представить не мог, что чувствовала она, бросив все ради меня вот так, и не уставал удивляться смелости этой девушки. Я дал себе обещание и сделал все, чтобы Алона не пожалела о том, что выбрала меня вопреки воле отца. Мы достигли другого города на следующие сутки, и там, к нашему удивлению и счастью, никто не знал ни Сорция, ни Лайама, ни такой фамилии, как Вордвуд. В разрозненном и разобщенном после Взрыва мире все города были сами за себя, и в каждом из них существовали свои правила. Ал, я и B0109W16 взяли новые имена и фамилии. К слову, не изменяя своей привычке, Ал начала звать нашего товарища Билл. Поначалу он хмурился и просил придумать ему другое имя, но Алона настояла именно на таком варианте. Нам было не до мелочей, у нас возникли проблемы с работой, и только когда Алона нашла научно-исследовательский институт, куда устроилась по своей прямой специальности, мы смогли вздохнуть спокойно. Она всегда мечтала посвятить свою жизнь науке. Мы с Биллом остались не у дел, ведь если бы мы только попытались высунуть нос, нас тут же поймали и снова водворили бы на производство. Этого нельзя было допустить, и потому мы целыми днями торчали дома – в квартире, которую Алоне выдали в служебных целях. Несмотря на то, что здесь наших свобод никто не ущемлял, привыкать к новой жизни оказалось непросто, хотя мы справлялись; в конце концов, оставаться людьми оказалось не такой уж сложной задачей. Еще примерно через год Алона пробилась в правительство по своим каналам. Теперь она тоже стала стратом и, стоя наравне с ними, исполнила свою мечту – она добилась закона, в котором бионики и люди приравнялись в своих правах и встали на одну социальную ступень. Этот день стал поистине удивительным в нашей жизни, а я не мог поверить в то, что Ал действительно сделала это. Пусть это и была всего лишь маленькая победа в пределах одного независимого штата, у нас появилась надежда, что вскоре этот закон примут и другие города. В тот день я, Алона и Билл вышли на улицу и с удивлением смотрели, как мимо нас маршируют счастливые бионики с соседнего завода, которым впервые было разрешено покинуть стены здания. Они получили право работать и оставлять службу на сутки после отработки, и теперь им предстояло еще долго привыкать к такому новшеству. B0109W16 даже осмелился вернуться на работу, когда проверил теорию на практике и действительно смог беспрепятственно вернуться домой после суток службы. Дома он с квадратными глазами рассказывал, что теперь с ним обращались, если и не как с человеком, то уж точно, как с полноценным членом общества. Я последовал его примеру и тоже вернулся в привычную среду. С тех пор мы действительно начали жить, как всегда и мечтали – в мире, свободном от предубеждений и рамок. Ал больше не видела своего отца, но однажды нашла в себе силы написать ему письмо и рассказать все, как есть. Она не получила никакого ответа, но надеялась, что он сможет ее простить. Она всегда говорила, что мы с B заменяли ей семью; я мог сказать то же самое о ней. Мы поженились через два года после того, как окончательно убедились, что ситуация не изменится. В конце концов, мир действительно уже не был прежним. Благодаря упорству всего одного человека, пусть и совершенно необычного до самых глубин души, мы все узнали, что это такое – дышать свободно. Я был счастлив с Ал, ни на секунду не сомневаясь в правильности своего выбора. А B0109W16… Ну, он он получил отличный шанс постоянно смотреть по ночам на звезды и гадать – есть ли в других галактиках другие бионики, которым нужна помощь. Я радовался, что Алона не знала ответ на этот вопрос. Готов поспорить, если бы ей понадобилось, она пролетела бы и на другую планету, чтобы перевернуть еще чей-нибудь мир…