***
– Томлинсон, ты такой жалкий! Педик! – орёт старшеклассник, толкая его так, что тот падает, ударяясь об один из шкавчиков. – Любимый, ты в порядке? – спрашивает его Хазза, с болью смотря на все его синяки. Он нежно касается их губами, а потом протирает ватой, от которой пахнет спиртом. Конечно с Луи всё в порядке, когда ты рядом с ним, Хаз. Только он до сих пор не понимает, почему ты выбрал его, и просто сидит и тонет в твоих глазах, которые чудесным образом меняют цвет из глубокого зелёного в салатово-голубой. Он любит тебя, Хаз.***
Врач прописывает Луи много таблеток и говорит поменьше гулять, но Луи снова идёт в парк. Он снова кашляет, записывает свой день, курит, проглатывает несчастную таблетку, кашляет. Гарри ушёл от Луи. "От кого: Гарри. 18.03.13 Луи. Я должен сказать... я больше не люблю тебя" Гарри ушёл от Луи в их годовщину. Ушёл, не сказав ни слова.***
Луи смотрит на экран, на котором написано злосчастное сообщение. Он замирает на миг, понимая, что это правда. Гарри не любит Луи. Луи разбивается на сотни тысяч кусочков. Он набирает номер Гарри. Сбрасывает. Снова набирает. Слушает гудки. Плачет, вытирая слёзы рукавом колючего свитера. Сбрасывает.***
Луи снова начинает плакать и снова запускает руки в волосы, выдирая несколько клоков. Это успокаивает его. Он выдыхает пару рваных колец дыма. Его душа тоже рваная, она вся ему. Раненый в сердце, он будет страдать. Может, это и не март вовсе. Да, это июль, но почему Луи дрожит?***
Гарри никогда не брал трубку. А Луи каждый день, с утра до ночи, набирал его номер, слушал два гудка и сбрасывал. – Да? – грубо спросил кто-то. Луи замер. Он не узнал своего Гарри. – Я... я люблю тебя, – выдавил Луи тихим шёпотом. А потом послышались гудки. Он забыл, что Гарри не любит его.***
Это Луи Томлинсон, ему 32 и он разбит. Он постоянно кашляет и мёрзнет. Он не может понять, знобит ли его или это холодный март, но это июль. +91°F, на улице холодно.ХХХ
Гарри не брал трубку, глядя на экран, на котором высвечивалось его имя, около которого уже не красовалось сердечко. Гарри закуривает сигарету. Вредная привычка, подаренная им, которая сохранилась и после разрыва. Гарри тяжело. Всё давит: работа, дом, жена, психотерапевт. Психотерапевт особенно давит, называя его привязанность к сигаретам болезнью. Гарри привязан не к сигаретам, он привязан к Луи. Его руки дрожат, а голос твёрд и холоден, как лёд, когда он отвечает Луи. Он слышит, как тот человек, что звонит, всхлипывает. Гарри слышит, как Луи разбит. – Ты бессердечный, – кричит на Гарри нелюбимая жена, из-за того, что он не смог пойти с дочкой в парк. Да, Гарри бессердечен, его сердце осталось с Луи. Он берёт свою девочку на руки, целуя сквозь слёзы в макушку. – Прости меня, родная. Прости меня, Луиза, – говорит Гарри девочке, сжимая в своей руке её ручку. – Лу, я правда плохой папа? Ладно, мы пойдём в парк. Гарри сжимает зубы, наблюдая за тем, как его дочка бегает по лужам. Он смотрит себе под ноги, боясь всего. Гарри всегда думал, что он защищает Луи, успокаивает его, но он так ошибся. Это Луи делал всё, чтобы этот мир был тёплым, теперь Гарри уверен в этом. – Лу, дорогая, осторожнее, — кричит Гарри, всё так же смотря под ноги и натягивая рукава своего свитера. Но ведь июль, +91°F, почему на улице холодно? – Г... Гарри? Гарри останавливается и медленно поднимает глаза. Он стоит напротив, смотрит на него, а в его глазах нету жизненного блеска. Он ужасно худой, его чёлка смята, но, несмотря на это, мир Гарри на миг снова становится тёплым. Он стоит, смотря в его глаза, пока его сердце болезненно сжимается. Так продолжается, пока Луиза не берёт отца за руку и не тянет его за собой. Гарри опускает глаза. Они так близко, но так безмерно далеко. Луи что-то выдыхает, кашляя, а затем опускается на скамейку. +91 градус по Фаренгейту. На улице июль... И кто сказал, что от любви не умирают?