Лис и Змея

— Отец, мы хотели бы вас попросить о благословении, — холодно отчеканил Наруто. Саске встала рядом с любимым, тоже сверкая чёрными глазами. Минато посмотрел на них и прикрыл глаза. Перед ним стоит его сын, который полюбил дочь его лучшего товарища и друга; перед ним стоит Саске с характерными для неё чертами клана. Такие родные и в то же время далёкие, чужие, не свои. Намиказе смотрел на них долго, пытаясь в них что-то разглядеть, что почувствовать, попробовать и дотянуться до детей. Но эти двое оставались невозмутимо гордыми и тихими. На их лицах была маска безжалостности и холоднокровия – они молчали, и Минато казалось, что перед ним стоят два бойца, лишённые эмоций. Намиказе мотнул головой – он не этого хотел для своего сына. — Наруто, — прошептал Хокаге, опуская взгляд, — я не могу дать тебе согласие на благословение, потому что вместе со мной благословение дать должен и отец Саске… — Мой отец? — с возмущением изогнула бровь Саске. — Он мне не отец, ясно Вам? Настоящий отец нашёл повод, чтобы отмазать меня от первых лет моей жизни в детском доме! Этот глава клана – ничтожество, раз он не смог тогда защитить дочь. — Саске, твой отец… — Я ещё раз повторяю, — холодно и ядовито произнесла брюнетка, — мой отец давным-давно умер из-за того, что его дочь наглым образом отдали в детский дом. Единственный, кто проявлял ко мне заботу, это был мой старший брат Итачи. Насчёт матери я не готова ничего рассказать, так как я ничего о ней не знаю, ничего о ней не слышала. Может, она сама всё знает, может, она даже не помнит обо мне, ей это простительно – она тогда от родов отходила, верно? Но не отцу. — Саске, — подал голос Итачи. — Эта история, как было подмечено Менмой, имеет долгое и дотошное объяснение. Когда ты родилась, старейшины обнаружили твой дефект и приказали нашему отцу отдать тебя в детский дом. В крайнем случае, пришлось тебя бы убить. — Фактически, вы пересказали сейчас то, что рассказывали нам некоторое время назад, — мрачно ответил Наруто. — Если Вы ещё что-то хотите добавить — прошу, но у нас слишком мало времени. Нам пора уходить домой. Минато посмотрел на Менму, и тот посмотрел на своего брата: — Наруто, можно переговорить с тобой? Я обещаю, что папу с собой брать не стану. Ты и так недоволен его присутствием, как я погляжу, — Минато на этих словах просто вышел из большого круглого зала, присаживаясь на лавку, обхватывая обеими руками. Слёзы нещадно щипали глаза, в горле застрял неприятный ком. Может, это правда, что он просто никчёмный отец, который бросил ребёнка, а потом обманул и жену? Тем временем Саске и Наруто разговаривали с Итачи и Менмой. — И это говорит человек, который бросил меня, — ядовито процедил Узумаки. — Ну, тогда времена были другие, — ответил Итачи. — Ага, как же, — с сарказмом фыркнула Саске, и старший брат посмотрел на неё с осуждением. — Ты иногда можешь не думать о людей по первому впечатлению так? Я понимаю, что нам всем сейчас не ахти, но пойми – если мы не поймём причины такого поведения, то отношения с вашими отцами будут натянутыми всегда. Разве вы не хотите, чтобы Минато-сама или наш с Саске отец были на шаг… ближе к вам? — Нам не нужно, чтобы мой папа или папа Саске-чан был ближе к нам, — резко отрезал блондин. — Нам просто нужно знать, почему я родилась слепой, почему в Наруто запечатали Девятихвостого Демона Лиса, о котором сам Наруто мне рассказывал. И как так получилось, что Итачи знал о моём возможном прозрении, — с жаром произнесла Учиха, сжимая руку любимого человека. — Так, может, они её и знают, только вряд ли они что-то полезное могут рассказать-то, — ответил Менма. — Хм, а когда родилась я, то врачи нашего клана знали, что я должна была родиться слепой? — этот вопрос заставил Итачи задуматься – он поджал губы и прикрыл глаза, что-то обдумывая. Потом он посмотрел в стеклянную крышу, где виднелись пушистые и мягкие облака и снова посмотрел на всех. — И что ты хочешь сказать своими предположениями, Саске? — Учиха-старший отчего-то рассеяно моргал глазами. — Я тут подумала, что, если меня специально заставили родиться слепой, — на такую гипотезу Наруто страшно выпучил глаза. — Поясни-ка, — попросил он. — Ну, — неуверенно начала брюнетка, — предположим, что кто-то очень сильно не хотел, чтобы у моей мамы родился ребёнок, и этот «кто-то», узнав о том, что моя мама забеременела, решил испортить ребёнка. Он попросил врачей, чтобы они давали маме такие лекарства, из-за которых у неё мог родиться нездоровый малыш. И мама в таком случае отказалась от меня. Потом, когда я родилась, папа должен был либо убить, либо отдать в приют, и он последовал второму варианту. — Хочешь предположить, что у твоего с Итачи отца были какие-то недоброжелатели, которые могли тебя…, — осторожно спросил подошедший Минато, которому тоже стало интересно, что за совет в филях, устроила молодёжь. — Мы сами толком не понимаем, что вообще происходит, — холодно ответил Менма. — Тогда, я пойду к отцу и спрошу насчёт Саске, — вызвался Итачи. — Может, он знал об этом. Учиха направился к выходу здания, быстро и плавно двигаясь по белой и блестящей плитке. Его чёрные, длинные волосы были собраны в хвост, и этот кусок чёрной пряди всё время сжался к спине молодого человека. Итачи через минуту скрылся, резко распахивая двери с матовыми стёклами больницы. Саске, Наруто, Менма и Минато молча стояли, смотря вслед уходящему человеку. Они застыли и создавалось ощущение, что они, словно, каменные изваяния, которые стоят здесь очень долгое время. Потом это напряжённое молчание нарушил Минато, всё ещё не решаясь заглянуть в глаза сыну. Наруто же изучал своего бывшего отца суровым и серьёзным взглядом. Он помнил, что из-за Девятихвостого его отец оставил на пороге детского дома, но тогда возникает вопрос: как обращались с предыдущим Джинчурики? «Даже боюсь предположить», — буркнул лис. Узумаки догадывался, что его питомец знает правду, но сам Курама боится рассказывать правду – как подумал юный Джинчурики, это слишком рано знать. Но какое там «рано» - ему уже двенадцать, а с ним, как с маленьким ребёнком обращаются! Интересно, если просто поговорить с отцом, как будто у них ничего не было, что тогда будет? — Господин Хокаге, — неуверенно начал говорить блондин, что удивило остальных троих. Намиказе-старший посмотрел в сторону, поджал губы и прикрыл глаза. Слышалось, как глава деревни шмыгает носом – нет, он не был слабаком, просто нечто такое дало зарождение в его душе. Это что-то больно мяло его уже нездоровое сердце, холодело душу, заставляя несколько морщин появиться на лице, а волосы чуть поседеть. Перед детьми словно появился старый и дряхлый старик. — Д-да, Наруто? — он прошептал это таким тихим шёпотом, что было непонятно, при смерти ли он или плачет. Узумаки, видя, что отцу тяжело, плохо и страшно, смягчил взгляд и ответил более тёплым тоном: — Я думаю, вы хороший человек, несмотря на то, что пришлось вам пережить тогда, в ночь нападения Девятихвостого. — Тебе и это известно? — поник головой Минато. — Менма, ты ему говорил? — Не знаю, я не помню, — честно ответил старший сын, а потом внезапно спросил: — Кстати, Саске, помнишь, когда мы с Итачи с тобой и Наруто только познакомились, ты простила Фугаку-сана, а сейчас говоришь, что видеть его не желаешь. Всему этому есть адекватное объяснение или это моё недопонимание? — Хм, ну насчёт этого: когда мы с Итачи гуляли по деревне и встретили моего отца, то один его вид говорил о том, что он никакой не заботливый отец, — спокойно заговорила Саске. — Поэтому я мгновенно поменяла своё мнение относительно его. — Ясно, — глава деревни медленно встал у стенки. — Ну что же, пошли, проверим вас, а потом, так и быть, я угощу вас по миске вкусного рамена! Младшие дети удивлённо переглянулись, и они долгое время стояли и изучали друг друга; как подумал Менма, они разговаривают ментально, чтобы обсудить что-то между собой. Риннеган исчез, как это было бы с Шаринганом, голубая и чёрная плёнка прикрывала их супер-секретное оружие. Потом у обоих появилась лёгкая улыбка, и унисон детей ответил старшим блондинам: — Давайте! *** Итачи шёл быстрыми шагами к кабинету своего отца. Который находился в огромном и молчаливом особняке главной семье. Прислуги встречали сына главы клана с полуулыбками, презрением в глазах, попадались такие, которые обнажали оскалы. Но последнее брюнет не обращал никакого внимания. Микото сидела в гостиной, перебирая спицами, что-то пытаясь связать. Пальцы ловко делали узор из пряжи, создавая не то шарф, не то свитер – пока видна была узкая полоска. Взгляд антрацитовых глаз был сосредоточен на красной ткани будущей вещи. И женщина не заметила, что пришёл её сын. Микото любила его сильно и иногда грустила, когда единственный ребёнок уходил за пределы квартала клана. В сердце врывалась паника, душа отчего-то болела. Жизнь казалась слишком монотонной. И женщине приходилось придумывать себе занятие, чтобы не умереть от скуки. — Мама? — подал голос Итачи, и Микото отложила вязание. Она посмотрела на сына чёрными глазами, полные грусти и невыносимой, обжигающей боли. — Итачи, сынок? — прохрипела женщина несвойственным ей хрипотцой. Сын подошёл к матери и спросил её, кладя руки на плечи. — Мама, а ты не знаешь, где папа? Учиха загрустила, опустив голову, но потом ответила: — У него сейчас собрание, малыш, и он просил никого не впускать, так что извини, если что. — Ну, если его сейчас нет, то тогда, ты не против, если я с тобой поговорю, — парень склонил голову набок. — Ты это серьёзно? — на глазах навернулись слезинки, а женщина уткнулась в жилетку сына. — Ты правда хочешь поговорить со мной, сынок? Но о чём, я не знаю… — Для начала расскажи мне о том времени, когда ты ждала Саске, — попросил парень, нахмурив брови, а Микото удивлённо распахнула глаза. — Но зачем тебе знать об этом? Ты сам говорил, что тебе больно вспоминать о том, когда ты узнал, что Саске родилась мёртвой! — ответила Микото. — Да и мне самой вспоминать такое – душе от этого никак не становится легче. — Понимаешь, мама, в чём дело, — начал говорить Итачи но звонкий голос, который был наполнен лживой радостью в крике, перебил его: — Микото, это я — Кушина, — крикнула женщина, жена Четвёртого Хокаге. Жена Фугаку мигом встала с дивана и побежала навстречу лучшей подруге и сестре по несчастью. Итачи пошёл за ней, чтобы поприветствовать женщину. Красные волосы Намиказе были подстрижены в красивую короткую стрижку, и от этого Кровавая Хабанеро становилась такой милой. — Привет, Кушина, — Учиха подошла к подруге, обнимая. — Какая ты сегодня… — Какая? — притворно недомоганием задала вопрос Намиказе. — Вы похожи на принцессу из сказок, — подавляя смешок, ответил Итачи. — Ну, а если честно, то вам эта причёска очень даже подходит! — Спасибо, Итачи-кун, — улыбаясь «а-ля, тридцать два – не предел!», ответила Кушина. Все трое пошли на кухню, и темноволосая женщина поставила чайник. Плита равномерно шептала, а сама Микото присела на подушку рядом с лучшей подругой. Взгляд направился на своего сына – разговор ещё не окончился. — Итачи, ты начал говорить о том, что ты хотел узнать о том, как протекала моя беременность? — приподняла мать бровь. — Я не очень поняла – зачем тебе это надо? — Просто от этого зависит наше будущее, — Итачи не хотел втягивать свою мать и мать Менмы в неприятные переделки, но частично рассказать правду нужно было. — Если вы хотите, чтобы Минато-сама правил нашей деревней, то тогда мне нужно знать, как мама жила в то время, когда Саске должна была родиться. — А что, если твоя мама расскажет о том, как она жила в то время, то это каким-то образом спасёт Коноху? — не понимала жена Хокаге. — Мне интересно – как? — Ладно, если это так надо, то слушай, — и Микото начала рассказ. В начале беременности ей прописали специальное лекарство, которое, по словам врачей, помогало плоду хорошо развиваться. Женщина ни о чём не догадывалась, как в прочем и глава клана. Они жили дружно, не конфликтовали ни с кем, но в последние месяцы ожидания ребёнка Учиха стала чувствовать себя нехорошо: ребёнок начал бурно толкаться, мешая матери спать. Фугаку отправился с ней в больницу к специальному тайному врачу, которого даже не знали недоброжелатели или враги главы клана. И он поведал мужчине о том, что с ребёнком всё хорошо, но, когда сам он вернулся, то вид у него был обеспокоенный, печальный и грустный. Микото тогда не на шутку перепугалась — ещё бы, лицо у мужа было таким, будто ему сообщили неутешительную новость. И Микото начала так сильно переживать, что роды начались раньше времени — женщина потеряла тогда много крови, но куноичи, однако, осталась живой. Но лучше она не выжила – после того, как женщина отошла от наркоза, ей сразу сообщили о том, что ребёнок родился мёртвым. Мать потом снова упала в беспамятство – такая новость всегда оказывает такую реакцию, Фугаку потом сильно ругался с врачами и медсёстрами. Конечно, так напугать женщину, которая толком от родов ещё не отошла. — Интересно, чего этим они хотели добиться? — фыркнула на это Кушина. — Ну, лично мне не известно, — пожала плечами Учиха. — Итачи, а что ты скажешь? Какие-нибудь мысли у тебя возникают в твоей светлой головушке? — Для начала, мне нужно знать, кто именно прописал лекарства, из-за которых умерла Саске, — холодно проговорил Итачи, а Кушина резко встала с подушки. — Да как ты смеешь устраивать допросы собственной матери, — не своим голосом рыкнула женщина, отчего оба представителя клана Учиха удивлённо распахнули глаза. — Потому что мне важно знать, кому было выгодно то, что мама сразу поверит в то, что Саске родилась мёртвой, — стараясь держать себя в руках, ответил брюнет. — Потому что, если я вам расскажу сейчас одну вещь, вы сочтёте меня за сумасшедшего. Хотелось выкрикнуть всё сразу – сил держать в себе уже не было. Но старший сын главы клана понимал, чтo всему должен прийти своё время, и парень просто повторил: — Мама, если ты скажешь, кто прописал тебе медикаменты, мы с Менмой сможем понять, не связано ли это как-то с тем, что Минато-сама в скором времени свергнут с поста, как я уже говорил. Если это кто-то от Третьего Хокаге, то тогда вас ждёт не слишком утешительная и в то же время радостная новость. — Ну, в начале беременности мне Данзо-сама посоветовал одного врача, и именно этот врач посоветовал мне пить те лекарства. Которые в итоге… погубили мою девочку, — на глазах навернулись слёзы, и Кушина поспешила утешить подругу. — Так и думал, — буркнул джоунин. — Боюсь, мне надо будет поговорить с ним и господином Третьим Хокаге. Именно эти двое были виноваты в том, что ты не увидела Саске. И Кушина-сан своего сына тоже. — А Наруто при чём здесь? — не поняла жена Четвёртого. — Кто вас надоумил запечатать Девятихвостого Демона Лиса в собственном сыне? — поинтересовался Итачи, оставаясь спокойным человеком. — Вас должны были предупредить о том, что при возможном высвобождении Лиса, то запечатать Биджуу нужно в чистой и невинной душе. Хорошая кандидатура – ваш сын, Наруто. После запечатывания он вроде как умер, верно? — Чёрт подери, Итачи, прекрати! — истерически закричала Микото, подавляя плач. Старший сын только печально взглянул на неё, но несмотря на приказ матери, продолжил: — Кушина-сан, прошу, ответьте – то, что вам я рассказал – правда или вымысел? — Да, насчёт возможного высвобождения нас предупреждал Сарутоби Хирузен, и именно он надоумил нас запечатать Демона в Наруто, но я не ожидала, что наш сын умрёт после этого. — Значит, всё сходится, — прошептал Итачи. — Мама, Кушина-сан, пошли за мной, мне вам есть, что показать!