Небесная кровь

      Пальцы зацепили струну и дернули так сильно, что инструмент выдал жуткий визг. Правда, публике было все равно. Под конец концерта люди, уже изрядно выпившие, а кое-кто и накурившийся какой-то дряни до потери ориентации в пространстве, всегда превращались в одну сплошную тупую массу, выкрикивающую имена музыкантов и требующую продолжения. И плевать всем на то, что вокалист близок к разрыву связок, а гитаристы сейчас попадают на пол от боли в ногах.       «Эгоистичные мудаки», ― фыркнула про себя Имир и, не жалея силы, ударила ногой по тянущейся к ней руке. Перебравший фанат вскрикнул, но не отстал, ― продолжил лезть на сцену. На его лице, еле проглядывающем сквозь длинные спутанные волосы, проявилась довольная ухмылка.       «К кумиру прикоснулся, как же, а теперь еще и пощупать хочет. Хрен тебе!» ― Имир сделала шаг назад, стараясь оказаться как можно дальше от фаната. Девушка сжала гриф гитары, прикидывая, успеет ли снять и в сторону кинуть инструмент, чтобы не сломать его, когда начнется потасовка. Если и эту гитару угробит, менеджер с нее шкуру спустит!       ― Райнер! ― гаркнула девушка, надеясь, что главный вышибала этого клуба соизволит обратить внимание на ее проблему.       Куда там! Браун вместе со своими подчиненными изо всех сил старался отогнать толпу от вокалистки Микасы. Матерился, время от времени поглядывая на застывшую как изваяние Аккерман и музыкантов, но работу свою выполнял честно: ни один человек с той стороны на сцену так и не влез, чего нельзя было сказать про сектор Имир.       ― Достало! ― гитаристка схватила бутылку воды, оставшуюся на сцене после перерыва, и выплеснула настойчивому парню в лицо: ― Патлы помой, урод!       Зал взревел одобрительно, пахнув в сторону сцены перегаром и дымом от травки. Кое-кто в первых рядах засмеялся, начал тыкать в мокрого фаната пальцем, зафукал и засвистел, когда охрана все-таки убрала того со сцены.       «Хлеба и зрелищ, твою ж мать», ― Имир покосилась на товарищей по группе и решительно направилась к выходу со сцены.       Хватит с нее. Больше играть сегодня они не будут ― весь этот бедлам начался после того, как Микаса объявила об окончании концерта. А ноги от тяжести сейчас отвалятся. Собрать цветочки вокалистка и без нее сможет.       Имир зашла в общую гримерку и тяжело плюхнулась на старый диванчик. Хотелось завалиться на него с ногами, вытянуться и часа два не слазить. Просто лежать и пускать кольца дыма в потолок. Но никого не видеть хотелось больше, поэтому, когда в комнату ввалился барабанщик Жан и горе-трубач Конни, девушка резко встала и пошла к выходу.       ― Эй, Спрингер, будешь так и дальше лажать, я тебе все пальцы переломаю, ― буркнула на прощание гитаристка и, разминувшись в дверях с Микасой, поспешила на улицу.       Настроение стремительно поползло вниз от отметки «я себя сдерживаю» к «идите все нахер». Имир знала, что если сейчас не покурит, то может вцепиться кому-нибудь в глотку. Фигурально, разумеется, но в своих кровавых фантазиях она часто представляла, как хватает их менеджера-умника Армина за кадык и дергает, оставляя в его шее дыру. Это она в одном документальном фильме про ниндзя видела и точно знала, что такая смерть будет весьма болезненной и долгой.       «Бюрократ проклятый! Мы ему деньги отстегиваем, а он третьесортные клубы находит», ― девушка смачно сплюнула себе под ноги и затянулась. Вкус табака, давно уже ставший родным, слегка отвлек от прокручивания в голове событий, но раздражение никуда не делось.       В голове продолжала вертеться канитель из недочетов помещения, фальши Конни и Жана, решившего выпендриться не к месту и необходимость доплачивать за еду и напитки, хотя Арлерт обязан был обо всем этом позаботиться. То, что скрипка и синтезатор в этот раз отыграли безукоризненно, меркло и бледнело, ведь Имир снова сцепилась с Микасой. Во время концерта вокалистка благодарила публику за любовь к «её» песням и «её» музыке, да так искренне, что Имир хотелось при всех вцепиться ей в волосы и вырвать половину из них. Горло и рот же трогать нельзя ― они их всех кормят, хотя лживый язык гитаристка с удовольствием бы вырвала. Чтоб неповадно было присваивать ЕЁ песни себе.       «Ибо нехуй!» ― подвела итог девушка и выдохнула клуб дыма через нос. Это даже чуть-чуть помогло.       ― Да не заводись ты так, ― Имир не сразу поняла, слышит она этот насмешливый голос по-настоящему или он звучит в голове. Слишком давно ее не было.       Но тихий стук каблуков и сомкнувшиеся вокруг талии руки, доказывали, что это реальность. Имир не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как выглядит девушка за ее спиной, ее Хистория.       Длинные волосы уже много лет подряд собраны в модную прическу пятидесятых, название которой гитаристка никак не могла запомнить, а подол пышного платья привычно трется о концертные джинсы и слегка задирается при сильных порывах ветра.       ― Здравствуй, Криста, ― фальшивое имя легко слетело с губ.       Имир не понаслышке знала, что за другое обращение она может получить в глаз. Хистория ненавидела имечко, которым ее наградили родители. Впрочем, семейство свое она тоже недолюбливала, поэтому старалась встречаться с ними как можно реже. Жила на съемной квартире, не привлекая к себе лишнего внимания, по вечерам бегала на танцы, а по выходным собирала сумку и ехала в какой-нибудь город поблизости. В тот, где еще ни разу не была. Благо, что деньги позволяли.       Сегодня, похоже, ей захотелось побыть со старой знакомой.       ― Привет, ― Имир прикрыла глаза, когда губы девушки прикоснулись к ее щеке. Криста всегда красила их очень ярко: на смуглой коже точно останется след.       «И чего сразу в губы не целует? Говорят, мне идет красная помада», ― гитаристка постаралась притянуть ее к себе, но натолкнулась на большой букет роз. Красных, разумеется.       ― Лучшему музыканту дня, ― под хитрым взглядом Кристы Имир пришлось принять подарок и даже сделать вид, что рада.       «Знает же, засранка, что я розы терпеть не могу! ― Имир почему-то всегда казалось, что от цветов, а особенно от тех, что приносила ей Криста, пахнет полынью и кладбищем. ― Ай, все это просто бред из воображения! Знаю, что у ее отца похоронный бизнес и выдумываю всякую ерунду. Купила и купила. Не на кладбище же взяла!»       Вдалеке, пробившись сквозь гомон расходившейся с концерта толпы, послышался собачий вой ― к северу, через квартал, как раз было кладбище. Говорили, что там псы по ночам в стаи сбиваются, но заезжей группе до этого не было никакого дела.       ― Пошли, я плащ и гитару с деньгами заберу, ― докурив, предложила Имир и снова попыталась приобнять подругу, но та вновь ушла от объятий.       ― Нет, не хочу эту воровку Микасу видеть. Я чуть мартини не подавилась, когда она твои песни себе присвоила. Сучка! ― Криста смешно сморщила нос. ― Ладно, я вызову такси и переоденусь, а то вечером холодно, ― она похлопала по увесистой сумке на плече. ― Я жду тебя, ― и выразительно облизнула губы, как делала только для своей Имир. При этом она всегда умудрялась сохранить такой невинный взгляд, что гитаристку бросало в жар.       «Ну-ну, доиграешься у меня», ― раз за разом повторяла себе девушка, собирая вещи. Ей даже больше не хотелось высказывать Райнеру все, что она думает о нем и его отбросах. Сдался ей этот упырь, когда Криста приехала! Даже злость на группу притупилась.       А еще Имир переполняла гордость за свою подругу. Ее Криста, маленькая дьяволица под личиной ангела, снова ее облапошила. Снова! Имир всегда моментально подмечала, кто входит и выходит из зала, определяла, кого лучше потом обойти стороной, а Кристу проглядела. Незаметная, когда сама этого хотела, та сидела у бара, потягивала напитки и шевелила губами, проговаривая написанный гитаристкой текст. Она знала все песни, беззвучно произносила их, а по окончанию концерта исчезала, редко оставаясь сидеть в засаде. Только то, что сегодня она решила остаться, уже разгорячило Имир кровь.       Таксист равнодушно хмыкнул, когда вместо определенного адреса ему сказали ехать вперед, но все-таки тронулся. Деньги-то уже частично заплатили. Он ехал по пустым автострадам города, нарезал два круга на кольцевой дороге и всеми силами старался не прислушиваться к звукам за своей спиной. В зеркало заднего вида все-таки поглядывал. Редко, правда, только когда тихо играющее радио не могло заглушить звук расстёгивающейся молнии или особо громкий стон. От первого же сонливость как рукой сняло, а от последующих в штанах становилось все теснее и теснее, так что водитель был даже рад, когда пассажирки решили ехать на пляж.       ― Ты видела, как он на нас смотрел? ― Имир отхлебнула из бутылки виски, которую забрала из гримерки, и сильнее прижала Кристу к себе. ― Еще немного, и я бы ему врезала!       ― Нечего руки распускать, ― серьезнее, чем следовало бы, отозвалась девушка, но поползновение нахальной руки под джинсы не прервала. Лишь сделала глоток холодно-обжигающего виски и удобнее устроилась в объятиях своей любовницы.       Приятно было чувствовать тепло другого человека, видеть море перед собой и ждать рассвета. Первого летнего рассвета в этом году. Сосредоточившись на вкусе любимого напитка и движениях умелых пальцев и языка, девушка жалела лишь о том, что ночь слишком холодна, чтобы носить юбку. Имир так любит задирать ей подол.       Утро настало слишком быстро. Рассвет они, конечно же, проспали, но это и не важно, когда тебя будит поцелуй.       ― И тебя с добрым утром, ― Имир нравилось видеть такую Кристу: растрепанную, слегка сонную, но довольную ― настоящую. На нее приятно было смотреть, хотелось обнять и долго целовать, что девушка и сделала. И не остановилась даже когда с набережной, где уже прогуливались собачники, послышался свист.       ― Пошли, а то еще кинут какой-нибудь дрянью.       ― Нет, хочу еще полежать, а то сейчас смотаешься, и я тебя месяц не увижу, ― не отпустила Имир. Наоборот, сжала сильнее, с жадностью вдохнула запах светлых волос.       ― Тогда поехали со мной. У меня автобус в десять. Посмотрим, как они без тебя управятся.       ― Не могу, у меня контракт еще на два выступления. Засудят, суки.       Имир правда не могла. Любимая гитара осталась в гримерке, да и не хотелось ей жить обычной жизнью: поступать в университет, идти работать официанткой в забегаловку ― прямо пытка, а не жизнь! То ли дело вечные гастроли: новые города, знакомство с новыми людьми ― свобода… Имир была влюблена в такой образ жизни, но вести его вместе с бывшей группой не было никакого желания.       ― Видно будет. Если соберусь, то ты узнаешь об этом первая. Пойдешь ко мне клавишником?       ― Только если ты назовешь группа «Небесная кровь», как я хотела, ― Криста улыбнулась и, в последний раз поцеловав любовницу, пошла к тротуару. Она никогда не прощалась.       ― Видно будет, ― повторила себе Имир, засыпая в микроавтобусе, а про себя начала продумывать текст объявления о наборе в группу.       Название «Небесная кровь» действительно звучало неплохо, но только если ее солисткой будет миловидная Криста.