Радист без имени

- Ах ты, мразь… - с ненавистью выдохнул историк. – Как ты смеешь ее имя произносить! Джон не ответил, прикрыв глаза. Он никогда не мог спокойно разговаривать с родственниками умерших пациентов. Вроде и знаешь, что сделал все возможное – а все равно не отпускает чувство вины. И никогда не отпустит, он это понимал. - Ты запомнил ее имя? – уже тише, даже мягче как-то продолжил старик. – Значит, она была особенная, значит, ты понимаешь, что виноват? - Особенная? – он горько усмехнулся. – Да, она была особенная. Она была ребенком, ей было больно... А я ее не удержал. – Джон невидяще смотрел куда-то сквозь старика. – Но вы ошибаетесь, что я виноват в ее смерти. С ТАКИМИ ранами вообще странно, что ее живой довезли. – Он замолчал, не в силах говорить с этим человеком, пусть мерзавцем и убийцей, о его дочери. - Расскажи мне о ней! – потребовал отец, жадно вглядываясь в лицо Уотсона. - Он что, действительно псих?! – еле слышно прошептал за спиной Лестреда МакРейн. Историк, если и услышал реплику паренька, то никак на нее не отреагировал. - Говори. Я обычно сперва стреляю, а потом уже разговариваю. Но для тебя – небольшая поблажка, раз ты помнишь имя моей девочки. Почему ты ее запомнил? – рука с портсигаром передвинулась чуть ниже, упершись в живот Джон – справа, прямо напротив печени. Он ощутил нехороший холодок, даже сейчас его пугала – не смерть, но боль, он хорошо знал, как больно может быть от подобной раны. Каким-то краем сознания он вспомнил, что с психами нельзя спорить, и нехотя ответил: - Я всех помню. Всех, кого на ноги поставил – и всех, кого не смог. Ему отчаянно хотелось обернуться, еще раз взглянуть на Шерлока. Что-то было не так, он не мог понять, что, но инстинкт полевого хирурга подсказывал, что еще не все потеряно. Почему он застыл, как первокурсник на практике?! Почему не проверил сразу пульс?! - Ты должен был спасти ее, - историк, словно почувствовав, что Джон почти не слушает его, зло ткнул его портсигаром в живот, заставив того едва заметно поморщиться. – Ты просто не захотел, тебе лень было вылечить мою девочку! Джон только горько усмехнулся. Легко ему говорить. Никому ведь не объяснишь, сколько седины оставляет ему каждый умерший на операционном столе человек… Наконец, отмер Лестред: - Мистер Роллингс, послушайте, это же идиотизм! При чем здесь доктор Уотсон?! Ранения были несовместимы с жизнью, он ничего не мог… - Тихо! – коротко и зло потребовал Роллингс. – Еще слово, и я выстрелю. Я не с вами разговариваю, понятно? - Не выстрелите, - внезапно раздался хриплый, с болезненным придыханием голос. Джон рывком повернулся спиной к историку, забыв про оружие в его руках - и увидел, как Шерлок, морщась и держась за стену, поднимается на ноги. - Не вздумайте выстрелить! Я знаю то, что вам очень нужно. Отпустите доктора, и поговорим. - О чем нам говорить, молодой человек? – историк пренебрежительно дернул плечом. Джон почувствовал, как под левую лопатку ему упирается смертельно опасный портсигар. - Можете стоять так, мне все равно, куда стрелять. Вам, наверное, не так страшно, когда не видите оружия. Джон наконец оторвал взгляд от бледного до синевы Шерлока и медленно повернулся к Роллингсу, глядя ему в глаза. - Меня ваше оружие не пугает. Мне просто противно на вас смотреть. - Джон, мать вашу, не провоцируйте его! – нервно выкрикнул Грегори. - Ну, надо же, какой смелый, - хмыкнул историк, слегка наклоняя голову на бок, словно птица, рассматривающая непонятный предмет, а потом слегка повернул ее к Холмсу в ответ на испуганный выкрик: - Стойте! – Шерлок тяжело дышал, держась за грудь и опираясь на стену. – Я покупаю у вас его жизнь. Историк несколько долгих секунд изумленно смотрел на сыщика, все остальные тоже растерянно застыли. Наконец, Роллингс покачал головой и надтреснуто, без веселья засмеялся. - Молодой человек, вы меня разочаровываете. Вы мне показались неглупым юношей, а теперь такие наивные предложения… Вам нечего мне предложить! – он выплюнул эту фразу неожиданно резко, и тут же вновь изменил тон. – Точнее, в этом мире больше нет ничего, что я хотел бы купить. - Это купите. – Шерлок с трудом выдохнул и наконец разогнулся. Джон почувствовал непереносимое желание еще раз обернуться, убедиться, что с этим ненормальным действительно все в порядке, но не решился провоцировать безумца. Сейчас, когда шок от гибели друга исчез, он вновь ощутил отчаянное желание выжить. Выпендриваться больше совершенно не хотелось. - Предлагаю обмен: вы отпускаете Джона, а я называю вам имя человека, который куда больше доктора виноват в смерти Люси. - Мимо! – зло ответил безутешный отец. – Я уже убил всех виноватых, остался только этот вот! – он презрительно кивнул на Уотсона. Шерлок с трудом отлепился от стены и подошел к историку и Джону. Теперь Джон мог видеть друга, просто повернув голову, и увиденное наконец растопило ледяной комок страха в груди. Под пальто на Шерлоке было что-то вроде бронежилета, так что, скорее всего, он отделается в крайнем случае парой сломанных ребер – пуля с такого расстояния, даже из такого несерьезного на вид оружия бьет очень сильно. Ну, з-зараза, погоди! Конспиратор чертов! - Нет. Есть еще один. Виноватый в самоубийстве вашей дочери не меньше, чем Майкл Ритли. Итак, профессор? Что вы решили? - Я не могу отпустить его, - Роллингс неуверенно посмотрел на Холмса, но портсигар слегка отклонился в сторону от сердца Уотсона. - Можете, - Шерлок говорил жестко, уверенно. Надо заставить ненормального преподавателя если не отпустить Джона, то хотя бы убрать от него оружие. А там – по ситуации. В крайнем случае, можно просто отобрать у него портсигар или вообще пристрелить гада – пожалуй, даже Лестред не будет особо возмущаться. – Если вы убьете Уотсона, то позволите уйти от наказания человеку, который своими действиями прямо подтолкнул Люси к прыжку. - Откуда вы знаете?! – профессор дернулся, повернул голову, следя глазами за детективом. - Здесь произнесли мое имя. Вы что, никогда не слышали о Шерлоке Холмсе? – в его голосе прозвучали едва заметные самодовольные нотки. – Полиция не стала открывать дело, но я занялся его расследованием, и теперь имею такие улики, которые проморгала наша доблестная полиция. На этот раз, как ни странно, даже Салли промолчала. Все, замерев, следили за Шерлоком, который привычно начал ходить взад-вперед – что выглядело слегка комично из-за его шатающейся походки. - Словом, выбирайте. Вы можете застрелить хирурга, который виноват только в том, что он не Христос и не умеет воскрешать мертвых, и отпустить настоящего убийцу вашей дочери. А можете отпустить Джона – и мы не станем вмешиваться и позволим вам убить того человека. - Шерлок, вы с ума сошли?! – в голосе Лейстреда прозвучало изумление и ужас. – Я не могу этого позволить, я… - Инспектор, заткнитесь! – зло рявкнул на него Шерлок, и тот, ко всеобщему удивлению, тут же замолчал. Холмс же продолжил – резко, зло: - Это из-за вас Джон попал в такую ситуацию. Это вы вызвали его сюда, это вы позволили ему первым войти в квартиру - так что теперь не мешайте мне его спасать! - Хватит пререкаться! – оборвал его Роллингс. – Рассказывайте. - Он повернулся к Шерлоку, теперь никелированная коробочка в подрагивающей руке смотрела прямо на него. - Хорошо, - консультирующий детектив независимо сложил руки на груди. – Начнем с того, что главным виновником трагедии был Майкл Ритли, который… - Замолчите, - прохрипел историк. - Пропустите это и переходите к сути. - Хорошо, - Шерлок кивнул, следя, как Джон, опомнившись, начинает неслышно сдвигаться назад и влево. Молодец, догадался. - После той… гм… вечеринки она попыталась вскрыть себе вены, ее привезли в больницу, и через несколько дней выписали. Она была уже вполне адекватна. Но через четыре дня девочка внезапно кончает с собой. - Кто. Это. Сделал? – сквозь зубы спросил отец девушки. Рука его уже вполне ощутимо дрожала. - Кто? – Шерлок зло, презрительно усмехнулся. – Тот, кто пожалел времени на утешение оскорбленной девочки. И это, представьте себе – не Марта Фергюссон. Ей-то не было жаль времени, потраченного на чужого ребенка. И уж конечно не доктор Уотсон, который четыре часа боролся за жизнь Люси. Этому человеку она звонила в день своей смерти двенадцать раз – все вызовы были скинуты, и четыре раза писала. Ей было плохо, ей было страшно, она молила о помощи – но на все ее мольбы этот человек ответил одной эсэмэс: «не мешай мне, детка, у меня лекции». - Ах ты, сволочь! – с ненавистью выдохнул преподаватель. Его дергающаяся рука поднялась еще выше, и Джон понял, что он сейчас выстрелит. Выстрелит в Шерлока. Дальше он действовал на автомате. Прыжок вперед, резкий удар по руке, пуля уходит высоко вверх и застревает в потолке, а сам историк падает, прижатый к грязному полу телом Уотсона. Джон никогда не думал, что этот дряблый нетренированный старик может так сопротивляться. В первую же секунду он получил затылком врага по носу, но, несмотря на боль, рук не разжал. В портсигар они вцепились вдвоем – мститель пытался навести его на Шерлока, Джон - отобрать смертоносную игрушку. А еще через секунду бешено вырывающегося профессора прижали к полу полицейские, с большим трудом завели руки за спину и наконец надели наручники. Джон устало поднялся на ноги и запрокинул голову, пытаясь остановить хлещущую из разбитого носа кровь. Шерлок встревожено потянулся к его лицу: - Перелом? - Нет, просто разбит. Не страшно. Снимай пальто, надо твою грудь осмотреть. Сейчас, только кровь остановлю, а то заляпаю всего… Выдирающегося профессора увели на улицу; во дворе, как будто ждали за углом, появились полицейские машины. Джон прошел в спальню, покачал головой. Видно, что живущий здесь человек действительно не строил никаких планов на будущее – последний раз в комнате убиралась, наверное, еще дочь. Уотсон кивнул прошедшему следом сыщику на кровать, смахнув с нее кипу газет и книг. Интересно, где спал историк? - Ложись. - А это обязательно? – Шерлок брезгливо скривился. Джон давно заметил, что Шерлок очень спокойно, если не сказать пофигистски, относился к порядку в комнате – но несмотря на это был очень чистоплотным, и предпочитал в случае чего спать на полу, чем на грязной простыне – как в той крошечной гостинице в Корнуолле в июле этого года. - Не место привередничать. Мне надо тебя осмотреть и, если придется, перевязать. У тебя могут быть ребра сломаны, в любом случае – трещина точно есть. Шерлок, тяжело вздохнув, снял пальто, морщась, начал неловко расстегивать бронежилет. Джон мрачно наблюдал за ним, наконец буркнул: - Ладно, давай помогу, - он снял с друга тяжелый серо-зеленый жилет, помог Шерлоку стянуть рубашку – и присвистнул при виде огромного кровоподтека. – Да уж, хорошо, что на тебе был бронежилет. Шерлок удивленно покосился на него, услышав странное выражение в голосе друга. - Что? - Ничего, - Джон прикрыл на секунду глаза. У него было, что сказать этому самовлюбленному идиоту, но это потом. Первая эйфория от того, что Шерлок жив и даже почти здоров, прошла, и Уотсон чувствовал смертельную усталость. Хорошо выходной прошел, ничего не скажешь. - Что вы здесь делаете? – раздался от двери голос сержанта Донован. - А что, не видно? – огрызнулся Холмс. - Что, стриптиз показываешь, фрик? – съехидничала Салли. - Что, тебе воображения не хватает придумать колкость получше? – презрительно отозвался «фрик». - Помолчи, - Джон поморщился и надавил соседу на плечо, заставив его, зашипев от боли, опрокинуться на кровать. – Салли, раз уж вы пришли, то хватит упражняться в остроумии, лучше принесите с кухни воды, и поищите аптечку. Если она у него вообще есть. Как ни странно, женщина не стала возражать и, кинув на Шерлока презрительный взгляд, ушла искать кухню. Джон склонился над Холмсом, которому явно хотелось встать и смыться куда подальше из этой квартиры, но он прекрасно понимал, что злить и без того почему-то очень сердитого Джона сейчас не стоит. - Так, вдохни поглубже, но медленно. Больно? – Шерлок послушно вдохнул и поморщился. – Ага, ясно. Доктор осторожно положил руки на грудь дернувшегося Шерлока, тут же убрав левую руку и плотно прижав пациента за плечо к постели. - Не дергайся, я должен прощупать. Специально делать больно не буду, но у тебя тут жуткий синяк, так что… - Вот вода, а аптечки у него, кажется, не водится, - недовольная Салли прошла в комнату, поставила на неустойчивый столик у кровати эмалированную миску с водой. Покосилась на Шерлока. - Да уж, фрик, получил по полной, да? Ну, вот тебе урок – не будешь лезть на рожон, - как ни странно, в ее голосе не было злорадства, только насмешка и легкое сочувствие. - Шерлок, молчи! - Джон легонько надавил пальцами на грудь Шерлок, и тот сразу забыл, что хотел сказать. - Ты что делаешь, больно же! – взвыл он, отталкивая руки доктора. - Раньше надо было думать, - зло отрезал тот. – До того, как полез под пули. - Я и думал, - обиженно отозвался тот. – Я бронежилет надел! - Придурок, - Джон задумчиво осмотрел комнату, содрал с подушки довольно грязную наволочку, покрутив в руках и бросил на пол. Открыл шкаф. Нда, не густо… Найденное полотенце тоже слегка попахивало плесенью, но, по крайней мере, по нему не елозила несколько месяцев грязная голова. Шерлок дернулся и недовольно зашипел, когда Уотсон положил ему на синяк мокрое полотенце, но почти сразу довольно расслабился. - Тебе нужно было быть осторожней, как ты мог подпустить к себе серийного убийцу? А если б я не смог заговорить ему зубы? Джон только досадливо дернул губой. С минуту в комнате висело мрачное молчание. - Джон, зачем ты поперся в квартиру? – тихо, недовольно, и в то же время слегка растерянно спросил Шерлок. Джон посмотрел на друга как на идиота, задумчиво попробовал на остроту валяющиеся на полу ножницы и начал резать нашедшуюся в шкафу относительно чистую простыню на широкие полосы – у хозяина точно не будет возможности протестовать. И только потом ответил: - Шерлок, ты идиот, да? Тебя чуть не убили! Я что, должен был спокойно стоять? - Со мной ничего не случилось бы, я никогда не делаю ничего наобум, ты же знаешь! - Нет, Шерлок, - голос Джона стал злым. - Ты очень часто делаешь наобум. Ты очень часто рискуешь, и меня это действительно достало. И я не понимаю – ты надо мной издеваешься, или тебе просто наплевать на меня? - С чего ты взял?! – вот теперь Шерлок действительно изумился. - С того, - Джон резко положил ножницы на столик. Услышавшая шум Салли заглянула в комнату, но тут же, увидев лицо Джона, нырнула обратно в коридор. Ввязываться в явно назревающую ссору девушке не хотелось. - Ты предполагал такую возможность, потому и надел бронежилет. Но мне ты даже не подумал сказать об этом. Ты знаешь, что я почувствовал, увидев тебя лежащим с дырой в груди?! - Джон, я… - Вот именно, Шерлок, ты! Всегда только ты! ТЫ хочешь стрелять по стенам, ТЫ хочешь играть ночью на скрипке, ТЫ хочешь участвовать в опасных расследованиях. - Он подсунул руку под плечо Холмсу, помогая подняться, и начал перевязывать самодельными бинтами ему грудь. - Выдохни. Ты хоть раз подумал, чего хочу я, миссис Хадсон, тот же Лейстред? Джон, пойди туда, Джон, некогда спать, съезди в морг, Джон… - Джон, хватит, - Шерлок помрачнел, на бледных скулах появились багровые пятна – то ли от злости, то ли от стыда. Всё это время руки Уотсона бинтовали Шерлока, ни на секунду не сбившись. - Да, хватит. Мне это до чертиков надоело. - Джон, послушай… - Заткнись, - он легонько придавил ладонью грудь сыщика, и тот взвыл, сразу растеряв все возражения. - Так не честно! - Не ори. Я не специально тебя мучаю, - сквозь зубы ответил тот. – Вдыхай, только медленно. Больно? - Немного. Слушай, Джон, ну что ты на ерунду обижаешься? - Вот в этом твоя беда, Шерлок. Чужие чувства для тебя ерунда. Мы все для тебя – игрушки. И чем же ты тогда лучше Мориарти? Шерлок начал было что-то возмущенно говорить, но Джон не стал уже слушать. Бросил Шерлоку его рубашку и вышел в коридор. Уже на лестнице он столкнулся с инспектором Лейстредом. - Грегори, проследите, чтобы Шерлок поменьше скакал, ладно? У него жуткий синяк и трещины, похоже, в трех ребрах. - Попробую, хотя это и нелегко. А вы куда? - На улицу, - Джон устало вздохнул, потер рукой лоб и зашагал вниз по лестнице. *** Шерлок растерянно опустился обратно на кровать, не понимая, что происходит. Джон даже не дослушал его. И вообще, он выглядел таким… Раздраженным. С чего это он так взбеленился? Все ведь хорошо? В комнату вошел мрачный Лейстред. Спросил устало, как у умственно отсталого, от которого не ждут вразумительного ответа: - Что вы ему наговорили? - Я? – мгновенно вскинулся детектив. – Я ему наговорил? По-моему, все как раз наоборот! - Не знаю, что тут у вас вышло, но я его только что на лестнице видел, и лицо у него было просто убитое. Шерлок надменно вздёрнул бровь, демонстрируя пренебрежение к словам полицейского. - По-моему, он на меня обиделся, - а потом голос неожиданно стал растерянным, каким-то беспомощным, – Но я хоть убей не понимаю, за что. Он неуютно передёрнул плечами, тут же сморщился и зашипел от боли. Вскинул глаза на Лейстреда. - Ну что ещё?! - этот большой ребёнок смотрел на полицейского с недоумением и чуть ли не с обидой, и Грегори внезапно почувствовал, как раздражение уходит. - И что же ты такой дурак, а? – он неосознанно перешел на «ты», просто не мог сейчас разговаривать с этим обиженным на справедливый выговор ребенком, как со взрослым гениальным человеком. - Объяснить, на что он обиделся? Холмс возмущённо уставился на него, и, когда Лейстред уже ожидал очередной ехидной реплики по поводу своего ай-кью, неожиданно буркнул: - Объясните, - он мрачно дернул головой. Дожился, теперь Лейстред будет ему что-то объяснять, качая головой, словно рассказывает глупому ребенку прописные истины. «А может, так оно и есть?» – внезапно мелькнула в голове пугающая мысль. На что-то ведь Джон обиделся? И обиделся, судя по всему, сильно, раз даже не дал ему договорить. - Ты вообще понимаешь, как это все со стороны выглядело? - Что именно? – угрюмо отозвался парень. - То, что ты полез к серийному убийце, собираясь провоцировать его на использование оружия, зная, что внизу твой друг, который очень беспокоится за тебя, и даже не сказал о бронежилете? Он ведь действительно решил, что тебя убили. Ты не видел его лица, когда он только вошел в квартиру. Ему было очень больно, я думал, что он сейчас не то закричит, не то заплачет. Но ты, своей гениальной головой, даже не подумал об этом. Знаешь, по отношению к человеку, который уже не раз не задумываясь спасал тебе жизнь, это просто подлость. Ты просто показал, что ни во что его не ставишь, что твой друг для тебя – только орудие для достижения цели, игрушка. Шерлок вскинулся, возмущенно глядя на инспектора: - Это не так! - А он об этом знает? Шерлок опять неосознанно взъерошил волосы, вцепился рукой в кудри – боль на минуту отвлекла от странного чувства в груди. Там словно внезапно зашевелилось что-то холодное и тяжелое, больно давя на сердце, мешая вдохнуть – словно змея свернулась. Шерлок неосознанно согнулся, словно пытаясь унять неприятное, непривычное ощущение, потом откинулся на постель, закрыв глаза и обеими руками вцепившись в волосы. Он пытался вспомнить выражение лица Джона во время их разговора, и раньше – как он рывком обернулся, когда он окликнул убийцу, как словно озарилось изнутри его лицо… Какая злость и обида застыли на его всегда выразительном лице, когда он бинтовал ему грудь… И внезапно с ужасающей ясностью понял – Лейстред прав. Во всем. Он действительно действовал так, словно ему было все равно, что почувствует Джон, что он будет думать. Но не это самое страшное. Хуже всего то, что Шерлок с самого начала прекрасно понимал, что Джон будет бояться за друга, что ему будет больно – но все равно не сказал. Не потому, что ему было безразлично – наоборот. Нет, он промолчал специально – не то чтобы вполне осознанно, а словно бы подчинившись какому-то тайному постыдному желанию. Шерлок внезапно осознал, что он хотел причинить Джону боль. Хотел, чтобы Уотсон увидел, как умирает его друг, чтобы почувствовал ту бездонную пропасть под ногами, над которой месяц назад на шесть часов завис сам Шерлок. Чтобы он задыхался от ужаса, как он сам когда-то, моля судьбу о чуде. Мелочная, подлая месть за пережитый не так давно страх, за сорвавшиеся вчера ночью случайные слова. Это было действительно подло, особенно подло потому, что Шерлок хорошо знал, куда бить, чтобы причинить как можно больше страданий. Почему он это сделал, черт побери? Откуда взялась эта злость на Джона, эта обида? Он ведь спасал тогда Шерлока, готов был умереть за него… Да уж, отблагодарил… Неужели теперь Джон действительно решил, что они с Мориарти – одинаковые?! Твою ж мать, он не хотел этого… Он невероятным усилием воли постарался удержать на лице надменное выражение, но, судя по всему, это получилось не слишком удачно. - Ага, дошло… Ну что, пойдете извиняться, или опять будете ждать, пока доктор не выдержит и придет проверить, цел ли его пациент? - Пойду. Нет. Не стоит. - Что? – Лейстред озадачено посмотрел на сыщика. Шерлок перевел: - Пойду извиняться. Ждать не буду. И на «вы» вновь переходить, после того, как чуть ли в угол меня не поставили, просто нецелесообразно. И я, кстати, тоже не буду больше дурью маяться. Достали уже эти «правила вежливого поведения». Подай пальто, мне наклоняться трудно. Лейстред хмыкнул, поднял небрежно брошенное на пол пальто, задумчиво посмотрел на консультирующего детектива, вспомнив о «поменьше скакал» - и промолчал. Тот ответил сердитым взглядом, поспешно всунул руки в рукава – даже застегиваться не стал, накинул на шею шарф и выскочил на лестницу. Кажется, придется все-таки вспоминать, как люди обычно извиняются. И это надо будет сделать не так, как обычно – в этот раз он действительно хочет, чтобы его простили.