Странная любовь

Одного взгляда на неожиданно ворвавшегося в комнату Бога достаточно, чтобы Сигюн все поняла… Слишком хорошо она успела изучить эти горящие ядовито-зеленым цветом глаза, это бледное лицо, которое сейчас казалось особенно вытянутым и заостренным, эти губы, напоминающие две тонкие нити, и это шипение, словно змеиное, проклинающие Тора, Одина, а заодно и половину Асгарда в придачу. В такие минуты ее муж был поистине страшен и способен на многое, если не на все. Только при ней Локи мог открыто выражать свои подлинные эмоции, не притворяясь, не заставляя себя улыбаться сквозь вспышки ярости и отвращения, порой заполняющие собой до краев. Выражать и изливать… Ас влетает в комнату и первая же попавшаяся под руку ваза с грохотом устремляется в стену, разбиваясь на маленькие острые осколки, звонко падающие на пол и небольшой столик, стоящий около нее. Сигюн вздрагивает, ошарашено глядя на принца. Таким взбешенным она его еще не лицезрела. Богиня медленно поднимается с кровати и подходит к мужчине. — Милый, они не стоят… — Девушка осторожно касается плеча Лофта своими длинными, тонкими пальцами, пытаясь его успокоить, но тут же чувствует, как становится трудно дышать. — Не стоят?! — Шипит Локи, передразнивая, и в ярости, молниеносно хватает жену за горло, рывком нагибая миниатюрное женское тело на тот самый столик, будто это не его возлюбленная, а как минимум какой-то незваный гость, забравшийся в их спальню. Плечи девушки больно ударяются о твердую поверхность, а мелкие осколки впиваются в оголенные руки, разрезая нежную кожу и пуская несколько капель крови бессмертной, но Сигюн сжимает зубы и не издает ни звука, лишь чуть морщится от неприятных ощущений, волной прокативших по телу. Ей страшно, безумно на самом деле, однако, она не хочет показывать этого, и немигающий взгляд пристально впивается в лицо Лафейсона, уже мало походившее на асгардское. Глаза больше не горели зеленым, теперь они были кровавыми, а кожа оттеняла мертвенной синевой. Ётунхеймский недовеликан… Гнетущая тишина, разрываемая исключительно тяжелым дыханием обоих, и кажется, что секунды длятся вечность. Локи медленно ослабляет хватку, но не выпускает жену из своих цепких рук. И вновь он меняется, возвращая себе привычную внешность. Изумрудные кошачьи зрачки заглядывают в самую душу и прожигают насквозь. Трикстер рассматривает свою избранницу и на его губах начинает играть кривая ухмылка. Ему нравится… Нравится, что она не выглядит затравленной овечкой, находясь вот в таком вот положении, но в то же время она слабее его… она в его полном распоряжении. Состояние аффекта, усталость от поиска новых тайных троп, несколько бокалов вина в эту минуту сделали Локи неадекватным, слетевшим с катушек. В мозгу Бога рождаются странные, даже пугающие мысли и желания… Ас склоняет голову чуть набок и всё так же, держа Сигюн за горло, подтягивает к себе. Его жена всегда была красавицей, но сейчас выглядела особенно сексуально. Яркие, такие же как у него, зеленые глаза, только более темные, с серым отливом, смотрели выжидающе, опасливо, но с горящим огоньком внутри. Длинные, слегка вьющиеся рыжие волосы, растрепались, придавая ее облику дикость. А пульсирующую от напряжения венку на шее хотелось больно укусить, до крови. Ас целует губы девушки, грубо, жадно, буквально сминая их своими, заглатывая каждую по отдельности и раскрывая, но Сигюн с трудом отворачивается. — Нет… Локи, нет! Я не хочу… не так, не в таком состоянии… — Богиня любила мужа, любила, когда он обнимал ее, когда целовал, когда был настойчив, но в то же время нежен… а такое обращение, ей, мягко говоря, не нравилось, она чувствовала себя какой-то вещью. — А я сказал да! Если он не утолит свой голод, то обязательно убьет первого попавшегося на глаза, выпустить пар, выпустить все разрывающие эмоции… Ее возгласы только еще больше распаляют, пробуждают хищника с их животными инстинктами. Локи молниеносно впечатывает жену в стену, тут же придавливая своим телом. На шее Ассиньи точно останутся синяки, потому что Лофт так и не отпустил ее, лишь сжав еще сильнее, но все же давая возможность дышать… через раз. Тонкие губы вновь впиваются в сладкие уста Сигюн, раскрывая их, кусая, раня и сразу зализывая, а руки уже разрывают подол, пытаются расшнуровать корсет, освободить пышную грудь. Богине неприятно, больно и даже противно… подобное. Она старается оттолкнуть мужа, но едва ли ей хватает сил, чтобы хотя бы немного отодвинуть его от себя и разжать пальцы на собственной глотке. Локи не обращает внимания, трикстер отпускает многострадальную шею и тут же вздергивает руки девушки над головой, стискивая запястья мертвой хваткой, с помощью магии связывая их тонкой невидимой нитью. Не выбраться. На бледной коже тотчас остаются красные следы, которые на утро превратятся в еще одну порцию синяков, но и это не заботит Аса. Лофт нагло подхватывает ее ногу под колено и поднимает до своего бедра, прижимаясь сильнее. Кажется, еще немного и под давлением на стене пойдут мелкие трещины. Сигюн дергается пару раз и затихает, понимая, что все действия бесполезны. — Я твой муж, ты не должна сопротивляться, я беру то, что хочу. — Локи с хрипотцой шепчет ей на ухо, обжигая дыханием, а ловкие пальцы уже скользят между ног, ласкаясь, надавливая на чувствительные точки, блуждая по краям… а потом, резким движением неожиданно входят в нее. Непроизвольный выдох и влажность, что он ощущал, говорили о том, что тело начало поддаваться, как бы Богиня не отвергала этого. Еще раз, и еще… он возбуждает ее. Грудь девушки начинает тяжело вздыматься из-за учащенного дыхания, Ас ловит ее опухшие губы, вталкиваясь языком внутрь, переплетая его с чужим, полностью лишает бессмертную кислорода. Сигюн такая горячая там, мягкая и почти расслабленная. В брюках костюма становится тесно, Богиня заводит своей злостью на его поведение, своим естественным, растрепанным видом, своим запахом, своим вкусом… Локи хочет ее всю, без остатка, взять и осушить. Он резким движением хватает жену за талию и бросает на кровать, тут же наваливаясь сверху, и наконец, покончив с мешающим платьем, которое сейчас и платье-то с трудом напоминало, целует ее грудь, вбирает каждый сантиметр кожи, покусывая, оставляя засосы — жалит, обводит кончиком языка сосок… попутно стягивая с себя доспехи, одежду… Локи груб и агрессивен, Бог царапает, кусает, вдавливает в постель, и Сигюн задыхается под его тяжестью, но поддается. Тело отвечает желанием, даже сквозь боль и резкость, потому что рядом с ней именно тот, кого она любит больше жизни, несмотря ни на что. Локи сжимает ее бедра с такой силой, что девушка прокусывает губу, а у трикстера белеют костяшки. Слиться с ней в единое целое, брать, брать, и еще раз брать. Он стискивает ее запястья, не давая Богине даже пошевелить руками, каждым толчком только больше вдавливая ее в супружеское ложе. Сигюн такая сладкая, хочется пробовать на вкус, постоянно, ее волосы, словно шелк, в котором можно тонуть и тонуть, что Лофт и делает, зарываясь в них, вдыхая аромат. Чем ближе Бог к пику наслаждения, тем сильнее его отпускают все прошлые ощущения. Теперь есть только она и он. Еще мгновение, и ассиня выгибается под мужем дугой, до предела, насколько это вообще возможно, стонет, опаляя его горячим дыханием и устало ложится обратно на кровать. — Моя, — шипит Ас девушке на ушко, уже совсем другим тоном, нежели было в начале, успокоенным, и целует ее в губы. Нежно. Бог расслабленно опускается рядом, набрасывая на обоих какую-то накидку, и прикрывает глаза. Сердце, еще минуту назад грозившееся вырваться наружу, постепенно приходило в норму, а внизу живота разлилась приятная истома. Утро. Ас наблюдает за спящей Сигюн, осторожно поглаживая воспаленные участки ее тела. Он уже успел привести комнату в порядок, осыпать ее любимыми цветами своей жены, а на столик поставить бокал с асгардским напитком, который Ассиня предпочитала всем остальным. Бог знает, что такие мелочи едва ли загладят его вину за вчерашнее поведение, за все эти синяки и ссадины, за ее боль, но он действительно раскаивался. Сигюн проснулась уже давно, но не решалась открыть глаз или даже пошевелиться. Тело ныло, и пусть все заживет буквально на днях, в душе остался неприятный осадок. Она уже почувствовала запах цветов, краем глаза видела, как Локи приводит покои в надлежащий вид, ощущала его ласки, на этот раз привычные и родные, но подавать признаков жизни все равно не хотелось. Однако муж наконец-то заметил, что Богиня больше не спит. — Прости меня, дорогая… правда, прости. Я люблю тебя, просто иногда… очень странно. — Он целует ее в висок, вновь проходится прохладными губами по царапинам, смягчая неприятные ощущения, обнимает ее так бережно… И, конечно же, Сигюн простит, всегда прощала. За все.