Возвращение

      С днем рождения меня! С днем рождения меня! Единственный день в году, когда я действительно могу выспаться! Что я, собственно, и сделал: на часах почти два. За окном ярко горит весеннее солнышко, холодильник забит вкусняшками, а морозилка – алкоголем на все вкусы: для мальчиков – пиво и водка, для девочек – шампанское и, когда совсем уж разойдутся (так и будет, а то я их не знаю), та же водка. К празднику все готово.       Не спеша вылезать из мягкой кроватки, я перевернулся на другой бок и взял с тумбочки телефон. Бог ты мой, семьдесят два новых сообщения и семнадцать пропущенных звонков! В такие моменты начинает казаться, что ты кому-то нужен, и даже как-то приятно становится. Хотя чего уж там, наверняка у всех есть напоминалки вконтакте, так что не стоит обольщаться. Как я и предполагал, искренних поздравлений оказалось плачевно мало: от Димки, Семена, Васьки, двоюродных брата и сестры и от Ани, моей любимой девушки. Ее сообщение было самым коротким, всего одно слово: «люблю», но именно оно заставило меня счастливо зажмуриться. Иногда мне кажется, что она слишком хороша для такого, как я, но Аня всегда и словом, и делом поддерживает меня и заставляет думать, будто я хоть в чем-то хорош. Ответив друзьям и разослав остальным дежурное «спасибо за поздравления», я все-таки покинул чертог моей кровати. Было бы неплохо привести себя в порядок и малость прибраться в квартире. Гости придут к шести, время еще есть, только вот… Боже мой! Еще же торт! Торт не доделал! Я вчера всю ночь долбался с закусками, пек коржи, варил крем и собирал торт воедино, а на украшение его сил уже не осталось, поэтому нужно успеть сегодня. Он огромный и шоколадный, так что в качестве декора я просто полью его растопленным темным шоколадом, а потом при помощи трафарета нарисую что-нибудь какао-порошком. Простенько и со вкусом. Тем более, шоколадный – единственный торт, который я умею печь, зато пеку его мастерски. Водные процедуры и уборка заняли чуть больше времени, чем я рассчитывал, к тому же я постоянно отвлекался на телефонные звонки, поэтому до торта дело дошло только в пятом часу. На изыски времени не осталось, значит, будем действовать по-мужицки: сурово и небрежно. Просто растопить и выплеснуть! Так и сделаю. И какой черт меня дернул полезть в шкафчик? Что я там хотел взять? Фиг его знает. Может, это был перст судьбы, может, зов крови или еще что, только стоило мне открыть дверцу, как баночка с кондитерской посыпкой опрокинулась, крышечка отлетела, и крошечные разноцветные шарики, как манна небесная, посыпались на мой крутейший черный мужицкий торт, превращая его в чудовищно пестрый девчачий гламурный тортик! Ему теперь только надписи «Hello, Kitty!» не хватает! Эх, судьба-судьбинушка. Что ж. Ничего не изменить, сказал я себе, и равномерно распределил то, что осталось в баночке, по поверхности торта. Вид, конечно, идиотский, но если кто-то посмеет что-то вякнуть, получит этим самым тортом в рыло! - Возвращайся в холодильник, чудовище, - пропыхтел я, запихивая поднос с гламурным десертом на единственную свободную полку. Времени все меньше, а я изгваздал всю кухню в шоколаде, к тому же чертово конфетти разбежалось по всему полу, шиш соберешь теперь. Ну да ладно, уже ничего не изменить – а, значит, тряпку в руки и вперед! Это несложно. В подъезде послышалась какая-то возня. К слову сказать, живу я на первом этаже, поэтому прекрасно слышу, как орут кошки под окном (март все-таки), как матюкаются бомжи под лестницей, и как почтальон делает свое темное дело. Отмывая дверцу холодильника, я услышал, как шуршали чьи-то письма и газеты, впихиваясь в узкие рты почтовых ящиков. Вдруг там и для меня что-то есть? Внезапно я совершенно точно понял, я был абсолютно уверен, что почтальон принес что-то и мне. Надо сходить забрать, сейчас же, потому что это может быть что-то важное. Бросив тряпку в раковину и натянув туфли на босую ногу, я выскочил в подъезд, к почтовым ящикам. Второй, второй, что там? Да! Я знал, я знал! Вот же, вот, целая пачка! Да, на две трети состоящая из рекламы и спецпредложений всяких магазинов. Зато среди всего этого мусора как-то затесались два письма! Настоящих, бумажных! Сто лет не получал писем! С радостно колотящимся сердцем я вернулся в квартиру. Сейчас же распечатать! Нет сил терпеть! Надо же, целых два письма для меня в день рождения, как по заказу. От кого, кстати? Обратного адреса не было, как и имени отправителя. Зато мои адрес и имя были записаны очень точно и аккуратно. Конечно, такое не могло не насторожить, но я пребывал в отличном настроении, поэтому не придал этому значения. Прочитаю письмо, и все прояснится! С наслаждением я оторвал боковушку первого конверта – бумага оказалась непривычно плотной и рвалась с аппетитным хрустом – и вынул сложенный втрое желтоватый листок. Письмо было написано от руки, но очень разборчиво, ровными круглыми буковками – я сам так же писал, когда не торопился. В спешке мой почерк превращался в нечитаемое царапанье бумаги, настолько кривое, что не всякий врач сможет породить подобный кошмар. С улыбкой я принялся за чтение, но с каждой строчкой уголки губ ползли все ниже, а настроение сдувалось, как проколотый шарик.       «Здравствуй, Миша. С днем рождения тебя. 23 марта, 23 года. Тебя это забавляет, не правда ли? Ты полон надежд и веры в светлое будущее, усердно работаешь над своим проектом, несмотря на то, что из всего твоего окружения тебя поддерживают лишь два человека: Дима и Аня. Остальным как-то не верится, и ты видишь это, но не осуждаешь их. Ну, правда ведь, очень сложно поверить в возможность путешествий во времени». Здесь я остановился и задумался. Может быть, это написал Дима? Такие шуточки в его духе. Но зачем? Надо, наверное, дочитать до конца. Я отошел к окну и сел на диванчик, мягко пуфнувший подо мной. «Ты уже достаточно давно занимаешься этим вопросом, и я тебя уверяю: ты невероятно близок к решению! Я мог бы даже подсказать, но ты будешь не рад. Ты же любишь всего добиваться сам, уж я-то знаю. Так вот, ты буквально стоишь на пороге открытия века. Через несколько лет о тебе заговорит весь мир. Ты совершишь то, о чем так мечтал: изобретешь машину времени. Правда, в ней можно отправлять во времени лишь маленькие неодушевленные объекты – но это уже великий прорыв! Остальное пускай делают благородные потомки. И все бы хорошо, если бы не одно «но». Твой напарник. Да-да, я говорю об этом гаденыше Диме Варюхине. Хочешь знать, что будет дальше? «Что день грядущий нам готовит»? Конечно, хочешь. Я расскажу. Ты проведешь все расчёты, а Дима, как твой верный друг и коллега, будет помогать, но ничего особенно важного не делать – впрочем, как всегда. К двадцати восьми годам ты создашь первую экспериментальную машину и отправишь спичку в Димин карман на пять минут назад. Как вы будете счастливы, когда он вынет ее и, выпучив глаза, разорется, мешая восторги с матами! Очень скоро об этом узнает пресса и весь научный мир. Вы, двое вчерашних студентов, станете светилами современной науки. Вас будут обожать, вам будут пророчить светлое будущее. Во имя науки – так ведь ты называешь свою работу? Да, я знаю. Тебе интересен сам процесс, само создание чуда. Наука ради науки, и плевать ты хотел на прибыли. А вот Дима не такой. Дима захочет денег. Вашим изобретением заинтересуются военные и предложат за него баснословные деньги. И он согласится. Согласится, зная, что ты будешь против. Поэтому путем всяческих подлостей он отстранит тебя от этого проекта. Все твои друзья в один миг отвернутся от тебя. Так ты, вложивший в эту машину всю свою душу, посвятивший ей свою жизнь, останешься на обочине. А твоя любимая Анечка (кстати, ты знал, что они с самого первого курса спят вместе?) уйдёт к нему окончательно. Ты, брошенный и забытый всеми, обнищаешь, лишишься квартиры и даже права на соавторство. И вот, в канун твоего тридцатидевятилетия ты проберешься в охраняемую лабораторию (до сих пор не понимаю, как) и отправишь заранее написанное письмо на шестнадцать лет назад, самому себе на двадцать третий день рождения. Теперь ты понял, кто я? Я – это ты. Тот самый, почти сорокалетний, брошенный, одинокий, нищий ты. Меня, скорее всего, скоро обнаружат и расстреляют, или просто посадят – я не знаю. Это уже неважно. Важно, чтобы ты поверил мне и не дал этим людям сломать твою жизнь. Пойми, если ты не поверишь мне – значит, ты не поверишь в осуществление собственной мечты. Я не требую многого. Это в твоих же интересах: порвать с Димой и Аней и начать сольный полет. Поверь, так будет лучше, так будет честно. Машина времени по праву принадлежит тебе, не отдавай ее этому жадному мерзавцу! Сегодня же, слышишь, сегодня же порви с ними. С надеждой, Михаил Щербина – Михаилу Щербине. P.s. Во втором конверте мои старые фотографии – просто, чтобы ты убедился, что это не розыгрыш».       Я отложил письмо. Что это вообще такое? О том, что я всерьез пытаюсь доказать реальность путешествий во времени, знает, наверное, весь универ, так что написать подобное мог кто угодно. Но кто и, главное, зачем станет слать мне такие гадости? Зачем говорить, что Дима предаст меня? Зачем (О, Боже!) говорить, что Аня спит с ним? Просто чтобы испортить настроение? Что ж, неизвестный шутник, тебе это удалось. Я посмотрел на часы. Пять пятнадцать. Надо бы, наверное, убрать это письмо куда подальше или даже выбросить. Если не подать виду, то тот, кто его послал, разочаруется в своей и идее и успокоится. В самом деле, если это обычная провокация, то лучше всего будет просто забыть. Сами собой мои руки скомкали письмо в маленький тугой шарик. Отправлю его в мусорку, и дело с концом. Нашел из-за чего волноваться. Но что, если правда?.. Путешествия во времени – моя мечта. Я чувствую, я просто уверен, что это возможно, что именно я подарю всему миру возможность заглянуть в прошлое или будущее. На секунду я представил, что я делал бы, имея возможность написать самому себе в прошлом. Конечно, то же, что и любой другой человек на моем месте: я бы попытался предостеречь себя от множества ошибок! И я вполне мог использовать для этого письмо. Если я отрицаю такую возможность, значит, я отрицаю саму суть моей работы и вообще всей моей жизни. Кто, если не я, может поверить письму из будущего? Если я сам не верю, то и мне никто не поверит. Рука замерла над мусорным ведром. На столе ведь лежит еще один конверт, в котором, если верить письму, лежат фотографии, которые способны меня убедить. А что? Хуже ведь не будет. Когда я взял второй конверт, вся моя решительность куда-то подевалась. Мною овладело жгучее желание сжечь оба конверта вместе с их содержимым и сделать вид, будто их и не было. Так было бы проще. Но я усилием воли взял себя в руки и все-таки вскрыл конверт. На ладони мне высыпалось несколько фотографий. Нет глядя, я перевернул их – на обороте у верхней стояла эмблема фотосалона, в котором я всегда печатаю фотографии, и дата – двадцать седьмое марта этого года. Я очень люблю напечатанные фотографии. Они кажутся мне более живыми, более выразительными. Их можно взять в руки, чтобы даже пальцы вспомнили тот или иной момент. Можно положить в толстый альбом, тогда получится книга всей твоей жизни: вот ты, новорожденный, на руках у смеющегося отца. Вот ты сидишь на первом велосипеде. Вот стоишь на школьной линейке, и самого тебя едва видно из-за огромного букета хризантем. И чем старше ты становишься, тем больше фотографий, тем более подробно рассказывает о твоей жизни этот старый потрепанный альбом. Цифровые фотографии – это, конечно, хорошо и удобно, но все-таки не то. В них нет жизни, нет чувств. Поэтому я самые дорогие мне фотографии всегда печатаю. Фотографии сегодняшнего праздника я тоже собирался напечатать, причем в нескольких экземплярах, чтобы подарить всем друзьям. И если бы я отнес их в фотосалон завтра, они были бы готовы через три дня, то есть двадцать седьмого марта. Двадцать седьмого – как и написано на обороте последней фотографии. Неужели правда? Если это и розыгрыш, то очень, очень жестокий. Я перевернул стопку и посмотрел на первую фотографию. На ней я, только выгляжу постарше и посолиднее. За моей спиной огромный стол, по которому разбросаны бумаги и какие-то странные детали от неизвестного мне аппарата. Я широко улыбаюсь, сжимая в руках кружку, на которой большими буквами в столбик выведено: «Я – супер-пупер-мега-гений!» Хм. Интересно. На обороте никаких надписей нет – не все фотосалоны ставят дату и свою эмблему. На второй фотографии мы с Димой, почему-то бородатым, сидим по-турецки у самой кромки моря, а сзади коварно подползает кружевная пенистая волна. Черт возьми, мы с Диманом давно уже мечтаем съездить на море! Как раз планировали рвануть после магистратуры, на месяц, дикарями. Я листал фотографии и удивлялся: на них будто запечатлены моменты из моих заветных желаний! Особенно долго я разглядывал предпоследнюю – свадебную. Я в светло-бежевом костюме и с приглаженными волосами похож на испуганного восьмиклассника, а рядом со мной – моя богиня, моя любимая, моя жена, моя Аня. В скромном белом платье с открытыми плечами, с жемчужинками в волосах и букетом белых маргариток в руках, она напоминала греческую нимфу. Простота наряда выгодно подчеркивала и даже выделяла ее природную красоту, но главным ее украшением была улыбка. Аня на фото улыбалась тихо, одними губами, но, Боже мой, сколько любви, нежности и счастья было в этой скромной улыбке! Я все глядел и не мог наглядеться, не мог поверить, что Аня выйдет за меня замуж. Господи, да это же лучшая новость за весь день! И тут я вспомнил, что было сказано в письме. «Кстати, ты знал, что они с самого первого курса спят вместе?» Мы с Аней встречаемся два года, а тот, кто написал письмо, утверждает, что с Димой она уже пять лет. Разве такое возможно? Это клевета, я уверен. Или отправителями этих двух конвертов являются разные люди. Один пытается испортить мне жизнь своим отвратительным письмом, а другой, наверное, решил меня разыграть и наделал в фотошопе веселых фотографий! Хотя, что я несу. В письме четко сказано, что во втором конверте лежат фотографии, значит, послал их один человек, и цель он преследовал одну. Но какую? Мне не хотелось верить тому, что меня ждет такое будущее, поэтому я пытался убедить себя, что это все чей-то тупой розыгрыш, жалкая попытка испортить мне жизнь. Ну, действительно, в письме нет такой информации, которая была бы известна мне и только мне, а фото – сейчас слишком много графических программ, чтобы верить фотографиям. Так и есть: это все ложь. Не стоило распечатывать второй конверт. Я решил: в мусорку. Запихнуть все это добро обратно в конверты и на помойку. Только вот… посмотрю на последнее фото. Что же там? Я отложил свадебную карточку. Не может быть. Не верю глазам. За столом сидели, улыбаясь, мои друзья – те, кого я сегодня пригласил, - и я сам. Причем одет я был в голубую рубашку, которую купил только вчера. Её еще никто не видел, никто не мог знать, что я её надену. Рядом со мной сидела Аня – только почему-то выкрашенная в блондинку. Ага, господин шутник, вот и первый прокол. Аня не блондинка, у нее шикарные темно-каштановые, почти шоколадного цвета волосы. Не знаю, с чего ты взял, что ее шевелюра золотисто-пшеничного оттенка, но в этом ты определенно не прав. Видать, не тот цвет взял, когда рисовал. Правда, долго мое торжество не продлилось. Мельком оглядев остальных, я посмотрел на сам, собственно, стол. И обомлел. Посреди тарелок с закусками и нарезками, с которыми я вчера возился до поздней ночи, стоял на высокой стеклянной подставке огромный шоколадный торт, весь буквально обвалянный в цветной кондитерской посыпке. Я мог бы поверить в то, что мою рубашку и набор блюд можно было угадать – я ведь мог и проболтаться. Но торт! Никто не знал, что за торт я испеку. И если даже кто-то и догадался, что он будет шоколадным (другой-то я печь толком не умею), то уж с кондитерской посыпкой угадать было нельзя. Это была обидная случайность, я нечаянно опрокинул баночку, тем более, это случилось не больше часа назад. В это время конверты уже должны были лежать в сумке почтальона или даже в почтовом ящике! Я внимательно осмотрел фото, каждый квадратный миллиметр. Что ж, либо меня разыгрывает экстрасенс, либо… либо это действительно письмо из будущего. Мне радоваться или огорчаться? Если это письмо из будущего, значит, мои исследования увенчались успехом – я должен быть счастлив. Но тогда выходит, что все, сказанное в письме, - правда. Значит, Аня мне изменяет, а Дима меня предаст. Я не хочу такого будущего!!! Что мне делать? Как правильно поступить? Я начал метаться по кухне, натыкаясь на мебель. Расстаться с ними прямо сейчас. Тогда не будет никакого предательства. Тогда моя жизнь сложится хорошо. А если это письмо – подделка? Всегда остается такая вероятность. В таком случае я лишусь лучшего друга и любимой по чьему-то злому навету. Как правильно поступить? Почему-то я поверил этому письму. Я бы, если бы у меня была возможность, поступил так же: написал себе в прошлом, чтобы избежать возможных ошибок. И эти фотографии слишком похожи на настоящие. Я хочу и одновременно не хочу верить в это. Как правильно поступить? Поток мыслей в голове превратился в бурю. Чтобы хоть как-то унять ее, я опустился на пол и стиснул голову ладонями. Противоречия терзали меня, как адские псы, а миллион мыслей взрывал череп изнутри. Я почувствовал, что еще немного, и я сойду с ума – и я закричал. Видимо, испугавшись этого крика, буря в голове улеглась. Сознание стало вдруг чистым и прозрачным, как вода в горном ручье. С трудом поднявшись с пола, я уже знал, что сделаю. Где письмо? Ах, на полу. Я собрал фотографии и конверты, будто в тумане подошел к раковине. Нужно уничтожить все это. Спички всегда лежат на вытяжке, на одном и том же месте, и мне не нужно даже смотреть в ту сторону, чтобы взять их. Тонкие деревяшки ломались, прыгали, соскальзывали, не хотели загораться. Лишь черт знает какая по счету спичка вспыхнула и, видимо со злости, обожгла мне палец. Ух, проклятая! Я бросил ее на груду бумаги, потом вторую, третью. Сначала взвилась струйка черного дыма, а потом все-таки занялся тусклый огонек. Поначалу скромный, он очень скоро распробовал вкус бумаги и жадно принялся пожирать ее, облизываясь голубоватыми язычками. На самом верху костерка лежала наша с Аней свадебная фотография, её огонь приберег на десерт. Я стоял и смотрел, как горит моя любовь. Как странно. Я не просто видел, как темнеют и сворачиваются уголки фотографии, как едкие зубы пламени прогрызают в ней дырки, как становится черным, а потом и вовсе исчезает Анино лицо – я чувствовал это. Вместе с бумагой горела моя душа. Огонь выжигал меня изнутри. Меня уже нет – есть только оболочка. Гори-гори ясно, чтобы не погасло! Секунда, две, три – и вот на месте моего счастья лишь кучка пепла. В глазах защипало от дыма, и я смахнул слезы. Не сто́ит. Счастливейший день в жизни. С днем рождения меня. В дверь постучали. Постучали? Ах, да. Гости. Уже шесть часов. Пошатываясь, я прошел в коридор и открыл дверь. Кто все эти люди? Я их знаю? - С днем! Раж! Де! Нья! Звуковой волной меня снесло вглубь коридора. Хохоча и выкрикивая поздравления, эта толпа ввалилась в мою квартиру, подхватила меня и, как морское течение, понесла в кухню. Что происходит? Что им нужно? Ах, да. Припоминаю. Это же мои друзья. Пришли поздравить меня с днем рождения. Ну, спасибо, друзья. Да, спасибо, Дима. Да, давай обнимемся. Что это ты мне суешь? Подарок? Хах, Димка, ну ты, как обычно, без денег, зато с фантазией. Огромная, на пол-литра, наверное, белая кружка с надписью «Супер-пупер-мега-гений!». Хах, как мило. Остальные дарят деньги? Отлично. Они пригодятся мне, когда кое-кто выбросит меня из моего же проекта. Нет, ничего, не обращайте внимания. А где Аня? Парни переглянулись. Славик сложил ладони рупором и крикнул: «Сне-гу-роч-ка!» Все остальные стали, как попугайчики, повторять за ним и хлопать в ладоши. Наконец, под дружные аплодисменты в кухню вплыла Аня. Я не удивился. Не удивился тому, что ее великолепные, роскошные волосы, еще вчера густого шоколадного цвета, сегодня отливали кубанской пшеницей. Аня-Аня, что ты сделала. Что ты сделала со мной. Нет, что ты, мне все нравится. «Ты же меня всякую любишь». Да, конечно. Улыбаюсь, а у самого аж челюсти сводит. Люблю. А ты? - С днем рождения, милый, - шепчет она и целует меня. У меня перехватывает дыхание – буквально, я действительно не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, пока она не отрывается от моих губ. Вот он – последний. Прощальный. Я отошел в центр комнаты и похлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание. Голоса смолкли. Несколько пар глаз уставились на меня. Чего они улыбаются? - Сегодня особенный день, - я сглотнул ком в горле. – День рождения – отличный повод начать новую жизнь, не правда ли? Улыбаются. Не понимают. Я взял со стола кружку и конверт и с силой впечатал Диме в грудь. Тот охнул, но все-таки взял их в руки. В глазах его мелькнуло удивление. - Я начинаю новую жизнь. Без вас, - я поразился, насколько твёрдо и пафосно звучит мой голос. – Пошли прочь. - Миш, ты чего? Пьяный, что ли? Без нас уже успел приложиться? Не гони пургу! – Загомонили мои гости. Я стоял и смотрел Диме в глаза. Сколько лет. Сколько лет я считал его своим лучшим другом. И вот плата за доверие. Предательство. Вот он, человек, который отнимет у меня дело всей жизни. Любовь всей жизни он уже отнял. Я смотрел в его глаза и гадал: знает ли он, за что я его гоню? Перебирает ли в уме все свои косяки? Даже если догадывается, что маловероятно, то он ни за что не поймет, откуда я узнал. Просто не поверит. Потому что он никогда не верил в меня. Ты что-то хочешь мне сказать бывший лучший друг? - Миша, ты можешь нормально объяснить, что случилось? Вы гляньте, какие глаза честные. Я почти поверил. Я страстно, до боли хочу поверить тебе. Но не могу. - Что случилось? Случилось то, что вы все двуличные твари. А ты – я ткнул Диме пальцем в грудь, - в особенности. Ладно Аня, она просто баба, откуда мозгам взяться. Но ты-то, ты! Что глаза вытаращил? Думаешь, я не знаю, что вы трахаетесь? Все про вас знаю, сволочи. Пошли вон из моего дома. Не хочу больше вас видеть. Никого. Никогда. Вон! Вон! - Я уже перешёл на крик. Я прекрасно знал, что они подумали: я свихнулся. Да, так и есть. Так и есть. – Скатертью дорожка! Хлопнула дверь. Вот я и остался один. С днем рожденья меня. Перетаскать еду из холодильника во двор – недолго. Хорошо, что там есть стол и лавочки – будет, где сложить. Соседские ребятишки с любопытством и непониманием глазели на то, как я выношу огромные блюда с бутербродами, фруктовыми и мясными нарезками, овощные салаты и прочие разнообразные немудреные закуски. Но когда на столе появился торт, они заволновались. - Миш, а Миш, - тихонько подошел ко мне Сашка из пятнадцатой квартиры. Хах, видимо, на разведку послали, как самого знакомого со мной. – А что ты делаешь? - Что делаю? – Я усмехнулся. - У меня сегодня день рождения, я решил угостить вас. Налетайте, ребятки. На здоровье. Ответом мне был радостный вопль. Сбивчиво благодаря меня и поздравляя, малыши набросились на фрукты и сладости. Хорошо, что я догадался порезать торт, а то они бы его руками растерзали. Пусть едят. Не пропадать же добру. Под шумок я вернулся в квартиру и, вынув из морозильника бутылку пива, прошел в кабинет, совмещенный с гостиной. Там я вытащил их шкафа несколько пухлых папок с моими расчетами. - Ничего, - говорил я себе, прихлебывая пиво и вчитываясь в написанное мною, - ничего. Я и сам справлюсь. Вся жизнь впереди.

***

На следующий же день я перевелся на заочное отделение. В универ я приходил пару раз в неделю по вечерам, когда точно не было возможности встретить кого-нибудь из однокурсников, и советовался с преподавателем по поводу моих исследований. Все вопросы по поводу Димы я пресек в первую же нашу встречу. Правда, очень скоро я понял, что мои разработки выходят далеко за пределы университетской программы, и что преподаватели мне уже не помощники. Пришло время самостоятельности. Нет смысла объяснять, что и как я делал, потому что важен лишь результат. А он был. Как и предсказывало письмо из будущего, первым делом я перенес спичку на пять минут назад, только не в Димин, а в свой собственный карман. Это стало великим прорывом. Как только я опубликовал результат эксперимента, на меня посыпалось столько предложений, что все прежние научно-исследовательские гранты и межуниверситетские конференции показались мне детским лепетом. Я быстро пошел в гору. Опять же, как и предсказывало письмо, переносить оказалось возможным лишь небольшие неодушевленные предметы – но к исследованиям уже подключились лучшие физики мира, так что путешествия во времени – лишь вопрос времени (какой калмбурчик получился). Постепенно я перестал занимать ведущее положение в исследованиях – нашлись люди поумнее меня. Зато моё имя прочно вошло в историю науки, а денежки текли в мой кошелек блестящей нескончаемой рекой. Я разбогател. Купил себе восьмикомнатные апартаменты в центре и прелестную загородную усадебку на берегу реки. Стал ездить к Средиземному морю тогда, когда мне захочется. Есть то, чего я хочу, а не то, на что хватит денег. Алкоголь, к которому я очень пристрастился, женщины, путешествия – все удовольствия земного мира были у моих ног, стоило мне открыть кошелек. Кроме друзей. Их ведь не купишь, а доверять людям я так и не научился. Это меня, надо признать, не слишком расстраивало. Как и отсутствие жены. Да, я так и не женился. А зачем? Я мог заполучить любую женщину, а когда она мне наскучит, расстаться друзьями, подарив на память о себе какую-нибудь мелочь, вроде книги с автографом, которую можно было загнать на черном рынке за баснословные деньги. Я не чувствовал себя одиноким. По крайней мере, не всегда. А в дни, когда тоска накатывала и душила, я просто топил ее в дорогой выпивке. Свой тридцать девятый день рождения я решил встретить в компании самого себя. В моей жизни появилось слишком много шума, поэтому я стал ценить каждую минуту спокойствия. Отдавать такой день на растерзание бушующей толпе я не собирался. Вечером двадцать второго я выехал на своей новенькой Вольво из города и к полуночи прибыл в загородный домик. Меня встретили тишина, запах влажной весенней земли да силуэты вековых сосен на фоне яркого звездного неба. Я вошел в пустой дом. Хорошо. Не люблю шумных сборищ. Я разжег камин, налил в бокал хорошего коньяка и устроился в плетеном кресле, глядя на огонь. Под действием алкоголя в глазах заплясали круги. Огненные блики метались по стенам, хватали за руки, окунались в бокал, играя на пузатых стеклянных стенках. Расслабленный, я задремал. Мне что-то снилось, что-то огненное и пьяное, но что именно, я не смог вспомнить. В три часа ночи я проснулся от того, что у меня затекла шея. Я перебрался в спальню, в большую холодную кровать, и снова уснул, и проспал до полудня. Телефон я заблаговременно отключил, поэтому никто не мог мне помешать и побеспокоить меня. Остаток дня я собирался провести в своей уютной библиотеке, в компании античных философов и крепкого бренди. Да, в последнее время я полюбил философию. Замечательная вещь: вроде, ничего не делаешь, а в то же время занят. И мозг работает, не отвлекаясь на глупые воспоминания. В рассуждениях о времени время проходит незаметно. «Который час?» - подумал я, переворачивая очередную страницу. Надо же, пять часов. То-то так есть хочется. Я вчера привёз с собой целый пакет еды. Надо наведаться к холодильнику. Чтобы пройти в кухню, пришлось спуститься на первый этаж и немного побродить по деревянным коридорам. Дом, конечно, шикарный, но планировка отвратительная – слишком много узких коридорчиков, недокомнат и внезапных поворотов. Вяленое мясо, итальянский сыр, свежие овощи – отличный обед для такого отличного дня. Запивая пересоленное мясо все тем же бренди, я вдруг подумал: а ведь мне сегодня исполняется тридцать девять лет. В том, альтернативном будущем я в это же время отправлял себе двадцатитрехлетнему письмо с предостережением, пробравшись в чужую лабораторию. Теперь в этом нет надобности: меня устраивает моя спокойная и сытая жизнь. Спасибо мне самому за такую предусмотрительность. На секунду мне захотелось написать себе в прошлое письмо, рассказать, что я порвал все связи с прежними друзьями, и теперь живу припеваючи, но это желание сразу же пропало. Чтобы отправить письмо, мне пришлось бы ехать в город, идти в научно-исследовательский центр, говорить со всеми этими людьми, объяснять, что и куда я хочу отослать. Ну его. Оно того не стоит. Лучше доем и пойду почитаю. В конце концов, не каждый день мне выпадает шанс побыть наедине с собой так долго. Без десяти шесть я уже был в своем уютном кабинете. Я задернул длинные, волочащиеся по полу шторы и включил настольную лампу. Теплый золотистый цвет растекся по комнате, выделяя очертания стола и кресла и погружая в дрожащий бархатный мрак остальную комнату. Идеальная обстановка. Так, где я остановился? Ах, там же закладка. С улыбкой я потянулся к книге, но пальцы загребли пустоту. Хах, видимо, промахнулся. Старый уже стал, надо, наверное, очки купить. Рука вновь попыталась взять солидный том, но прошла сквозь него. Да что ж такое? Рассердившись, я резко отодвинул кресло и, подойдя к окну, рывком распахнул шторы. Точнее, попытался распахнуть, но мои пальцы прошли насквозь, даже не пошевелив ткань. Быть не может. Я обернулся – стол исчез. Я что, схожу с ума? Подскочив к полкам, я попытался вытащить какую-нибудь книгу – бесполезно. Мои руки шарили по пустом пространству, хотя я четко видел разноцветные переплеты. Размахивая перед собой руками, я носился по кабинету, пытаясь хоть к чему-нибудь притронуться, но пролетая насквозь – через мебель и даже через стены. Я замер и огляделся. Предметы вокруг меня таяли, будто снег на солнце. Вот растворилась лампа, бесследно исчезли шторы, подернулась дымкой и пропала уже пустая книжная полка. Сердце мое бешено колотилось, дыхание сбивалось, в голове пульсировала лишь одна мысль: я сошел с ума. Как еще можно все это объяснить? Я взглянул на свои руки. Золотые кольца тоже исчезли, ногти укоротились, а волоски стали темнее и как будто длиннее. Я что, тоже исчезаю? Я не хочу исчезать! Я запаниковал. Нужно немедленно, прямо сейчас покинуть этот проклятый дом! На улицу, на улицу! К машине! В который раз кляня того идиота, который делал планировку, и того, который этот дом купил, я несся по коридорам, стараясь не смотреть, как превращаются в ничто многочисленные предметы мебели, как выцветают обои, как искажаются, опадают, точно бумажные, стены. Вот я уже бегу по лестнице, петляю по коридорам первого этажа, вваливаюсь в прихожую. Но это не моя прихожая! Вместо дорогих кипарисовых панелей на стенах – какие-то невнятные блеклые обои в зеленый ромбик. На месте шкафа-купе стоит косая этажерка, над головой – простой белый потолок. Куда я попал? И где дверь? Я крутанулся на месте и краем глаза заметил какое-то движение. Зеркало? Откуда оно? И кто это? Это что, я? Невозможно. Где моя борода? Куда подевалась седина в волосах? Что за обноски на мне? Неужели?.. Я узнал эту обстановку. Больше десяти лет я не был здесь, но как можно забыть эти стены, эти комнаты, где за расчетами я провел столько бессонных ночей? Я узнал ее. Это же моя старая квартира. Я прошелся по пустому жилищу. Оно не выглядит заброшенным – даже наоборот, видно, что здесь кто-то живёт и заботится о нем. Так чистенько. Даже странно. Эта квартира не должна сейчас так выглядеть, она должна быть пустой или изгаженной бомжами. Если только… Но это лишь подозрение. Если я хочу точно узнать, живет ли здесь кто, мне стоит пройти в кухню. Кухня – лучший индикатор обитаемости любого жилого помещения. В кухне тоже было пусто и чисто. Лишь на столе лежали какие-то бумажки. Я подошел ближе и взял их в руки, и в ту же секунду меня как током ударило. На меня смотрела, скромно улыбаясь и прижимая к груди букет маргариток, Аня. Это же та самая фотография! Я пролистал всю стопку. Определенно, это они, фотографии и конверты. Скомканное письмо нашлось тут же, на полу возле стола. Как интересно. Эти фотографии и письмо не могут здесь лежать – хотя бы потому, что я их сжёг. И я не могу здесь находиться, я должен быть сейчас в загородном доме. И вообще, все это похоже на бред или на сон. Может быть, я сплю? Чтобы проверить это, я сильно укусил себя за основание большого пальца. Острая боль растеклась по руке, на полукруглом отпечатке зубов выступили красные бисеринки. Я нервно засмеялся. Что за жалкие попытки убедить себя! Друг, ты же сам изобрел машину, отправляющую предметы в прошлое! Ты же сам говорил, что твоя истинная цель – реальные путешествия во времени! Поздравляю, ты только что переместился в прошлое. Что же теперь, пятками назад? Смех рвался из меня, распирал грудную клетку. Я, не сдерживаясь, запрокинул голову и расхохотался. Невероятно! Как просто! И почему я сам до этого не додумался? Смахивая слезы и икая от смеха, я бросился в гостиную, к шкафу, где хранил когда-то папки со всеми расчетами. Бесцеремонно сграбастав их, я вернулся в кухню и вывалил бумажную гору на стол рядом с фотографиями. Распахнулась первая папка, ничем не скрепленные листочки полетели по всей комнате. Черт возьми, где я ошибся? Вторая, третья папка – весь пол уже покрыт слоем бумаги. Где, где она, где эта ошибка? Задыхаясь от злобного смеха, я перебирал страницу за страницей, пока не нашел то, что искал. Вот оно. Смеяться было уже больно, но я не мог остановиться. Хохоча и рыдая, я ползал по полу, собирая рассыпанные страницы моего идиотизма. Какой же я тупица. Я не учел самого главного: сопротивления. Любое действие вызывает противодействие, так ведь? В упрощенной форме, конечно. А я просто выбросил это из расчетов, как что-то ненужное. На деле же я отсек ровно половину показателей. Все равно, что пытаться пить половиной горла - невозможно. Собранные бумажки отправились в раковину. На что я рассчитывал? Наивный идиот. Вселенная умнее меня. Она сама знает, что ей нужно. Какая, казалось бы, мелочь. Я просто не отправил письмо из будущего в настоящее. Тем самым я изменил и настоящее, и будущее. Потому что не только настоящее определяет будущее. Будущее определяет настоящее. - БУДУЩЕЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ НАСТОЯЩЕЕ!!! – Орал я, чиркая спичками. Кто бы мог подумать. Будущее определяет настоящее. Настоящее будет таким, каким оно нужно будущему. Гори, гори, бесполезная куча бумаги! Гори, моя несбыточная мечта! Ты не нужна этому миру! Ты бесполезна! Огонь взвился, оставляя следы копоти на верхнем кухонном шкафчике. Плевать. Пускай все сгорит. И папки тоже. И конверты. Фотографии тоже пусть горят – они из будущего, им здесь нет места. Последним в огонь отправилось письмо. Но прежде, чем уничтожить его, я развернул комочек. Удивительно – текст изменился! Вместо того, прежнего длинного послания теперь там было всего одна строчка:

Думаю, ты тоже понял, что всё бесполезно. Живи с этим.

Да что ты говоришь! Ну, спасибо, я-из-будущего, ты просто открыл мне глаза! Только вот ты не сказал мне, как, КАК я должен с этим жить? Как смотреть Диме в глаза, зная, что через несколько лет он меня предаст? Как целовать Аню, зная, что ее целовал Дима? Я бросил письмо в огонь. Интересно, если опять сделать не то, что должно, я в день тридцатидевятилетия снова вернусь сюда, в эту исходную точку? И так до бесконечности, пока история не сложится так, как угодно вселенной? Видно, этот мир не хочет, чтобы кто-то, какой-то жалкий человечек пытался управлять временем, и не позволяет мне сделать все так, как хочу я. Мне не суждено создать настоящую машину времени. Никому не суждено. Бумага прогорела быстро, но от её жара я успел вспотеть. Моя жизнь теперь не имеет смысла. Зачем, зачем жить, зная, что тебя ждет, более того – зная, что у тебя нет выбора. Ни у кого из нас нет выбора. Мы просто разыгрываем чей-то глобальный сценарий, делаем то, что нам предписано сделать. Счастлив тот, кто этого не знает. Бам! Бам! Бам! Я знаю, кто пришел. Мои друзья. Мои добрые друзья пришли поздравить меня с днем рождения. Ах, как печально, я ведь еще не успел накрыть на стол. Что я за хозяин. Не переставая хихикать, я поплелся в прихожую. Стук повторился, и я открыл дверь. - С днем! Раж! Де! Нья! Звуковой волной меня снесло вглубь коридора. Хохоча и выкрикивая поздравления, толпа народа ввалилась в мою квартиру, подхватила меня и, как морское течение, понесла в кухню. Они вручили мне подарки – во второй раз уже – и осыпали с ног до головы поздравлениями – теми же самыми. Как предсказуемо. Интересно, я один это заметил? Подыгрывая сценарию, я спросил, где Аня. Парни переглянулись. Славик сложил ладони рупором и крикнул: «Сне-гу-роч-ка!» Все остальные стали, как попугайчики, повторять за ним и хлопать в ладоши. Наконец, под дружные аплодисменты в кухню вплыла светловолосая Аня. Я засмеялся и обнял её, не давая возможности поцеловать меня. Не хочу. Не могу. Дима в это время принюхался: - Миш, а чего гарью пахнет? Ты что-то сжег? На что это он намекает? На то, что я не умею готовить? Ха! Очень даже умею. - Да, сжег. Кое-какие ненужные бумажки. Дима вытаращил глаза. Он, кажется, понял, о чем я говорю. - Миша, только не говори мне, что ты… - Да, я сжег все папки с расчётами. Пепел, кстати, до сих пор в раковине, можешь проверить, - я пытался сдержать рвущийся наружу смех. Ребята затихли и уставились на меня. - Зачем? Дима выглядел так, будто я уничтожил дело всей его жизни. Только вот это мое дело, мое, мое, мое! Я не выдержал и, захохотав, бросился ему на шею. - Диман! Дружище! Я допустил ошибку, которая привела меня к неверным выводам! Чем пытаться исправить, проще сделать все с самого начала. Заново, - я звонко чмокнул его в щеку. - Миш, - подал голос Славик, - ты что пьяный? Без нас, что ли, уже приложился? Дима, не шевелясь, смотрел мне в глаза. Разлепив губы, он едва слышно спросил: - И что за ошибка? Не могу. Не выдержу. Я снова засмеялся. - Элементарная, Дима! Я не взял в расчет будущее! Я отталкивался от того, что настоящее влияет на будущее, но того, что будущее влияет на настоящее, не учел. Вот это и есть ошибка, понимаешь? Все, что я делал до сих пор – неправильно и однобоко. Все фигня, Миша, давай заново! Ты понимаешь? Понимаешь? Будущее влияет на настоящее! Будущее! На настоящее! – от смеха у меня разболелся живот. Я опустился на пол и закрыл лицо руками. Ребята окружили меня – идеально ровный круг, кольцо, из которого не вырваться. Они непонимающе смотрели на меня и молчали. А я сидел перед ними на коленях, смеялся и все понимал. Но им объяснить не мог.