Любовь живет три года

Йо-ка упустил момент, когда это все началось. Когда все начало заканчиваться. Он никогда не верил, что любовь живет всего три года. Может, чья-то чужая, но точно не их с Тсузуку. Их отношения должны были продлиться гораздо дольше, ведь вместе они были счастливы как никогда и ни с кем. Они редко ссорились, никогда не скупились на нежность, не бросали друг друга в трудную минуту, всячески пытаясь поддержать, и искренне радовались каждой победе своей второй половинки. Это были самые прекрасные три года в жизни Йо-ки – в этом он твердо был уверен, хотя и не совсем понимал, чем заслужил такое счастье. Но отдавать своего Тсузуку кому-то другому, кто якобы был более достоин его, Йо-ка уж точно не собирался, в порывах ревности мечтая буквально привязать к себе любимого человека. Но эта безумная, ненормальная, как казалось порою, любовь оказалась не такой прочной, как думал Йо-ка, а слова о том, что они с Тсузуку будут вместе вечно, – слишком громкими. В начале четвертого года отношений трепетные чувства просто взяли и покинули сердце Йо-ки. Он стал ловить себя на том, что разговоры с Тсузуку – а беседовали они в последнее время исключительно о работе, которой у обоих вокалистов было немерено – начали утомлять его. Йо-ке хотелось больше говорить о них двоих и меньше о чужих людях, абсолютно его не интересовавших. Также Йо-ка начал ревновать своего парня к работе и ко всем коллегам, потому как тот возвращался домой едва живым и с каждым днем все меньше внимания уделял Йо-ке. Тсузуку засыпал любимого извинениями и на выходных не выпускал его из объятий, однако этого было мало жадному на внимание близкого человека Йо-ке. Как и следовало ожидать, вскоре он начал заглядываться на других девушек и парней, но сближаться с ними не позволяла совесть и слабая вера, что со временем дела у них с Тсузуку наладятся. Ведь тот, как-никак, продолжал любить Йо-ку с прежней силой, пусть и не имел возможности выражать свои чувства в полной мере. Любовь Йо-ки таяла с каждым днем все стремительнее, и как бы он ни пытался ухватиться за нее и вправить себе мозги, ничего не выходило. Он хотел, очень хотел любить Тсузуку как раньше, но не мог. Впервые в жизни он осознавал, насколько это невыгодно и печально, что человеку не подвластны даже собственные чувства. Если эмоции еще хоть как-то поддавались контролю, то приказать себе любить кого-то, ненавидеть или оставаться к кому-то равнодушным было просто невозможно. «Может, я просто устал? Может, стоит отдохнуть и все придет в норму, все наладится? Я вновь смогу испытывать удовольствие от прикосновений к нему, мое сердце вновь начнет замирать от ласковых признаний из его уст?» - размышлял по ночам Йо-ка, глядя на мирно спящего Тсузуку и осторожно поглаживая его по волосам. При этом парень не испытывал никаких положительных эмоций. Внутри ничего не трепетало, как раньше, и не возникало желания душить это трогательно сопящее создание в объятьях. Но Йо-ка продолжал попытки пробудить в себе нежность, просто не веря, что его отношение к некогда самому дорогому на свете человеку могло так резко измениться. Но все попытки были безуспешными, и вскоре ситуация усугубилась. Йо-ка ужасно боялся, что обычно необычайно проницательный Тсузуку заметит, какие перемены с ним происходят, и докопается до их причины. Ни в коем случае нельзя было допустить подобное, пока в Йо-ке не потухла надежда на лучшее. Он всячески старался не выдавать Тсузуку своих переживаний и вести себя как раньше, не избегая нечастых ласок и объясняя свою помятость загруженностью на работе. Тсузуку недоверчиво и непривычно серьезно заглядывал любимому в глаза, но затем быстро смягчался, стараясь поверить своему парню, которому на протяжении всех трех лет безоговорочно доверял. Но однажды вечером, в канун выходного дня, произошло нечто ужасное, что убило надежды Йо-ки и раскрыло Тсузуку глаза на происходящее. Тогда Йо-ка понял, что внимание близкого человека к его персоне начало раздражать, а прикосновения Тсузуку и вовсе стали неприятны. В тот день Йо-ка задержался на работе, где ему изрядно помотали нервы. Домой он вернулся злой и раздраженный. Обычно в такие дни Тсузуку молча встречал его на пороге, затем усаживал на ближайший пуфик и принимался массировать плечи, снимая тем самым напряжение. Когда Йо-ка успокаивался, он оборачивался к любимому, усаживал его себе на колени и долго и сладко целовал, пока мысли о чудесном парне окончательно не вытесняли все прочие, менее приятные. В этот раз Йо-ка долго стоял в подъезде, не решаясь войти. Впереди был вечер и целый завтрашний день, который ему предстояло провести в компании Тсузуку. На это было необходимо морально настроиться, что почти вышло у Йо-ки. Он был готов притворяться нежным и заботливым, переступая порог, и даже пообещал себе не срываться на ни в чем неповинного парня из-за своего отвратительного настроения. Но этим планам не суждено было сбыться. Тсузуку все испортил, изменив традициям, обеспокоенно влетев в прихожую и тут же засыпав Йо-ку вопросами о том, где он пропадал. Подобный прием опустил настроение Йо-ки ниже плинтуса, вынудив его отвечать грубо, не обращая внимания на реакцию Тсузуку на его слова. Ругаясь, Йо-ка подметил, что неизменным осталось лишь одно – от работы его по-прежнему отвлекали мысли о своем парне. Только теперь они отнюдь не являлись приятными. - Что, не доверяешь мне? Думаешь, налево хожу? - не следя за тоном, спрашивал Йо-ка, швыряя свою куртку на первую попавшуюся полку, а затем, стянув с себя ботинки, направился в сторону кухни, намеренно не глядя на Тсузуку и задевая его плечом. - Вообще-то, я переживал. У меня были грандиозные планы на этот вечер. И на завтрашний день тоже, о чем я хотел тебе рассказать за ужином. Но ты не явился вовремя, и я начал переживать, - спокойно отвечал Тсузуку, видимо, рассчитывая пресечь разгорающийся скандал. Но Йо-ку такое его поведение только сильнее раздражало. - А позвонить ума не хватило? - фыркнул он, брезгливо глядя на ожидающую его на столе тарелку с каким-то наспех приготовленным Тсузуку блюдом. Появилось желание на глазах у повара выкинуть еду в мусор, но Йо-ка воздержался, не понимая, откуда в нем столько злости по отношению к парню, которого он всегда считал ангелом. Остатки здравого смысла нашептывали, что надо остановиться, взять себя в руки, извиниться перед Тсузуку. Но Йо-ка прислушался к ним лишь отчасти. Тяжело вздохнув, он подошел к крану, открыл напор холодной воды и подставил под него руки, принимаясь умываться, дабы остудить пыл. - Хватило. Но твой телефон был выключен, - тем временем тихо отвечал Тсузуку. Йо-ка был уверен, что если обернется, то увидит не своего парня, а прижавшего ушки растерянного черного котенка. Может, вид возлюбленного и растрогал бы его, но оборачиваться Йо-ка все же не стал. Вместо этого он вытянул из кармана телефон, чтобы убедиться в том, что он не работает. «Разрядился», - понял парень, засовывая бесполезное устройство обратно и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не швырнуть его в раковину, наполненную водой. Более Йо-ка ничего не ответил. Он не стал продолжать ссору, как и не стал извиняться и отвечать на заданные Тсузуку вопросы. Молча парень достал свою чашку, закинул в нее пакетик с заваркой, чувствуя, как стоящий позади человек сверлит его взглядом. С минуту Йо-ка раздумывал, какой чай успокоит его лучше: с сахаром или без. В итоге он все-таки потянулся за сахарницей. Как оказалось, крайне не вовремя. - Прекрати дуться. Ты же знаешь, как я тобой дорожу. Я очень рад, что ты в порядке, стоишь здесь рядом со мной и так мило хмуришься, - мягко произнес Тсузуку, делая шаг в сторону Йо-ки. «Ничего я не в порядке», - не злобно, а устало подумал Йо-ка, внезапно задрожавшей рукой опуская в сахарницу чайную ложку. И хотя вслух он эту фразу не произнес, в следующий момент произошло то, что помогло Тсузуку понять все без слов. Жаждущий примирения парень подкрался к Йо-ке сзади, заключая его в крепкие объятья и тут же припадая губами к тонкой бледной шее. От этого осторожного, невинного поцелуя Йо-ку передернуло так, словно к нему прикоснулись не мягкими губами, а куском раскаленного металла. Неосознанно он резко подался вперед, стараясь избежать прикосновения, а дрогнувшие руки выпустили стеклянную сахарницу. Та упала сперва на стол, а затем скатилась на пол, разбиваясь на мелкие осколки. Ее содержимое оказалось рассыпано по всей кухне, что предвещало долгую и мучительную уборку. Но явно не об уборке думали парни в тот момент. Тсузуку опустил руки и отстранился, с непередаваемой грустью в глазах глядя на Йо-ку. Однако удивленным он точно не выглядел, словно давно обо все догадывался, но так же, как и Йо-ка, верил, что их проблемы временны. От понимания этого последнему стало тошно, и он опустил глаза, сбегая от этого мучительного взгляда. Пол был укрыт осколками, и Йо-ка, чувствуя себя книжным героем, подумал о том, что вместе с этой сахарницей разбилась еще много чего: вера, надежды, иллюзия счастья и пару сердец в придачу. Несколько минут парни стояли молча, не шевелясь и забывая даже моргать. Первым тишину нарушил Тсузуку. Когда он заговорил, Йо-ке показалось, что земля уходит из-под ног. Было страшно даже подумать, о чем сейчас пойдет речь. Однако все обошлось. - Я приберу, - произнес парень, а Йо-ка не смог даже кивнуть на это. Чувствуя, как глаза начинают пощипывать, он рванул к выходу из кухни. Боковым зрением он заметил, что Тсузуку, принявшийся собирать стекло, хромает. Видимо, его зацепило осколком. А может, Йо-ке, у которого перед глазами все плыло, показалось. Оказавшись в ванной, парень так и не дошел до душа. Заперев изнутри дверь, он рухнул на пол, поджал колени и опустил на них голову. «Это конец», - понимал он. Однако после этого неприятного инцидента Тсузуку не покинул дом, где они вместе с Йо-кой прожили три счастливых, наполненных любовью года. Может, не хотел так легко отпускать любимого, может, ему просто некуда было пойти, а может, имелась какая-то другая причина, по которой Тсузуку решил оттянуть неминуемое расставание. В том, что им придется разойтись, Йо-ка больше не сомневался. Смотреть на Тсузуку было больно. Тот буквально сгорал изнутри от своей любви, которую больше не смел выражать. И тоска от происходящего травила его изнутри, ускоряя процесс уничтожения и без того не самого сильного духом человека. Но как бы плохо ни было Тсузуку, он изо всех сил старался не подавать виду. Может, это скрывало его боль от глаз других людей, но Йо-ка за три года успел изучить его достаточно хорошо, чтобы догадываться, что внутри его бывшего возлюбленного происходит самый настоящий конец света. Также он помнил, насколько Тсузуку хрупкий и ранимый, и искренне сожалел о том, что морально уничтожил человека, которого когда-то обещал беречь как зеницу ока. Самому же Йо-ке было не лучше. Он разрывался от противоречивых чувств и желаний. То ему хотелось броситься Тсузуку в ноги, вымаливая прощения за то, что разлюбил, и выпрашивая второй шанс. Обещая продолжить попытки вернуть чувства, по которым и сам безумно скучал. То Йо-ка желал покончить с этой неопределенностью, уйдя первым. Умом он понимал, что чем быстрее они перестанут теребить раны друг друга, тем быстрее те начнут заживать. На деле же он не предпринимал ни первого, ни второго, наблюдая за тем, как страдает Тсузуку, и все глубже погружаясь в пучины тлена. Однажды ночью Йо-ка задумался, кто в этом треклятом мире отвечает за людские чувства и за что этот некто лишил их с Тсузуку счастья. Ведь дела у них шли просто замечательно, ничто не предвещало беды. Кто же украл любовь Йо-ки? За что? «За то, что я проявлял столько жадности и самоуверенности? Я ведь никогда не был его достоин. Ни Тсузуку, ни счастья. Мне стоило ожидать подвоха... Но почему я разлюбил его, а не наоборот? Почему он должен страдать из-за моих грехов? - размышлял Йо-ка, будучи уверенным, что сон этой ночью к нему так и не придет. - Я скучаю, Тсу. Честно, скучаю по всему, что было, но понятия не имею, как это вернуть». Йо-ка не сразу заметил, что по его щекам покатились горошины слез. Понял, что плачет, он тогда, когда влажной, холодной подушки стало неприятно касаться. Вытерев лицо о наволочку, Йо-ка выполз из постели и поплелся к окну. Вид ночного неба успокаивал не хуже специальных лекарств. Обняв себя руками, парень вслушивался в тишину комнаты и даже не удивился, когда Тсузуку зашевелился в постели. Йо-ка слышал, как тот несколько раз провел рукой по влажной поверхности подушки – у Йо-ки была специальная подушка, ортопедическая, поэтому наволочка на ней была изготовлена из другой ткани, нежели все остальное постельное белье, и звук от соприкосновения с ней, соответственно, тоже был своеобразным. Следом за этим позади послышался тихий вздох, но Йо-ка так и не решился обернуться. Как он посмел надеяться, что Тсузуку не заметит его слез? «Идиот», - мысленно обозвал он себя, понимая, что смотрит даже не на небо, а на мусорный бак у соседнего дома. Однако отходить от окна Йо-ка не стал. - Идиот, - уже вслух произнес вокалист Diaura, когда, вернувшись вечером следующего дня домой, не обнаружил там ни Тсузуку, ни его вещей, ни прощальной записки. Да какой в ней толк? Все и так было ясно... Не ясно было только одно: кто же из них двоих идиот. Йо-ка склонялся к варианту, что они оба, хотя и понимал, что Тсузуку поступил правильно, что он не имеет никакого права злиться на ушедшего человека, а наоборот, должен быть благодарен Тсузуку за то, что он решился сделать то, на что у Йо-ки не хватило смелости. Правда, после ухода Тсузуку жить легче не стало. Днем приходилось делать вид, что все в порядке, на это Йо-ка тратил все свои силы, и к ночи у него их не оставалось совершенно, чтобы сдерживать рвущиеся наружу слезы. Рыдать в подушку стало некой традицией, которая напоминала Йо-ке, какой он слабак и вызывала отвращение к самому себе. Без Тсузуку Йо-ка начал чувствовать себя поистине одиноким человеком. Те три года, что они были вместе, Тсузуку заменял Йо-ке абсолютно всех, потому последний и не обременял себя дружбой с другими людьми. Теперь же Йо-ка понял, что ему даже не с кем поделиться своими проблемами, чтобы стало хоть чуточку легче. Само собой, вскоре он начал скучать по Тсузуку, не решаясь признаться себе, что на самом деле скучает не по бывшему возлюбленному, а по заботе и доброте, которые тот проявлял. Наверное, самым разумным выходом из ситуации было новое знакомство. Йо-ке было необходимо с кем-то познакомиться или сблизиться с кем-нибудь из старых знакомых. Необходимо было заполнить пустоту внутри новой любовью, позволить кому-то отвлечь себя, найти человека, который обеспечит его такими необходимыми Йо-ке теплом и лаской. Но парень сильно сомневался, что сможет полюбить кого-то другого. Почему-то он был уверен, что никто другой не сможет полюбить его так, как любил Тсузуку; что никто другой не сравнится с его бывшим, которого Йо-ка до сих пор считал самым замечательным человеком. Йо-ка вбил себе в голову, что ему нужен только Тсузуку, но возродить любовь к нему так и не смог. Он горевал по ушедшим чувствам и приходил к выводу, что лучше уже любить безответно, только бы любить... Так Йо-ка узнал, что значит слово «безысходность». Порою в голову парня закрадывались и вовсе абсурдные мысли. То он был готов прыгать из окон, чего благоразумно так и не сделал, то он намеревался позвонить Тсузуку, и будь что будет. Но и на звонок он так и не решился, просто не видя в этом смысла. Что он ему скажет? Предложит начать все сначала? Позволит любить себя, отвечая на это фальшью. Да, ему чертовски трудно без Тсузуку, и Тсузуку наверняка так же плохо без Йо-ки, но и вместе им лучше вряд ли будет, ведь причина их проблем так и не была устранена... В этих неугомонных метаниях прошло полгода. Полгода одиночества, от которого отвлекала только работа. Порою Йо-ка репетировал до ночи, только бы не оставлять себе ни минутки на раздумья. Время шло, а все его мысли продолжали крутиться вокруг одного только человека, воспоминания о котором причиняли Йо-ке едва ли не физическую боль. Если поначалу из-за этой боли парень много плакал, то со временем и вовсе потерял способность проявлять эмоции, превратившись в ходячую глыбу льда, как нередко в шутку называли его согруппники, которых на самом деле волновали перемены в поведении их вокалиста. Единственным местом, где Йо-ка позволял себе выпустить наружу чувства, была сцена. Концерты группы стали более эмоциональными, что подметили и фанаты, и сами музыканты. Без сомнений, это был плюс, но цена за него была слишком велика. После концертов Йо-ка отходил долго. Они и убивали и помогали почувствовать себя живым одновременно. Конечно, постепенно Йо-ка привык к своей новой жизни, но как только это произошло, его судьба сделала еще один крутой виток. Совместный лайв с Mejibray и еще некоторыми группами был явно плохой идеей. Это Йо-ка понял только тогда, когда мероприятие уже началось. Тогда же он понял, что совершенно не готов к встрече с Тсузуку. К такому просто невозможно было подготовиться, и Йо-ка сильно заблуждался, когда думал иначе. Не пересечься со своим бывшим парнем Йо-ка никак не мог, учитывая, что выступали их группы последовательно, да и не желал он убегать. Как бы трудно ни было, Йо-ке хотелось взглянуть на некогда самого дорогого во вселенной человека, которого он не видел уже около полугода. Но Йо-ка и предположить не мог, что когда он увидится с Тсузуку, его мозг окончательно отключится, а здравый смысл отправится погулять. Йо-ка не находил себе места и буквально следил за коллегой, выжидая подходящий момент, чтобы уединиться с ним. Такая возможность представилась, когда Тсузуку вышел покурить на небольшой балкончик, каким-то чудом оказавшийся не занятым другими музыкантами. «Что ты творишь, псих?» - спрашивал у себя Йо-ка, открывая скрипучую узкую дверцу и вползая или даже вплывая, как привидение, на балкон. Тсузуку даже не дрогнул, услышав, как кто-то другой вторгся на его территорию. Может, он, в отличие от Йо-ки, был готов к этой встрече, а может, просто не догадался, кто именно потревожил его покой, что было крайне маловероятно. - Привет, - несмело поздоровался Йо-ка, устраиваясь у перил, и, не повернув к Тсузуку головы, достал свои сигареты. Впрочем, повертев в руках пачку, он так и не закурил, убрав ее обратно в карман. - Привет, - спустя долгую минуту совершенно спокойно произнес Тсузуку, и Йо-ке стало легче хотя бы оттого, что парень решился с ним заговорить. «Может, он не злится уже и не обижается. Может, ему больше не больно. Может, ему и вовсе наплевать на меня теперь. Раз прошла моя любовь, то где гарантии, что его до сих пор жива?» - насмехаясь над самим собой, подумал Йо-ка, а затем впервые за полгода осознал простую истину: привязанность живет дольше любви, и именно она не отпускала его все это время. - Хорошо выглядишь, - понимая, что молчание затянулось, Йо-ка поспешил сделать парню комплимент, уже заранее зная, какую реакцию вызовет у Тсузуку его фраза. Он думал, что его собеседник фыркнет, ничего не ответив, однако тот поступил иначе, удивив Йо-ку и дав ему понять, что немало изменился с момента их расставания. - Ты тоже, - безэмоционально произнес он, делая очередную затяжку, и Йо-ка невольно засмотрелся на то, как парень курит. В его движениях ощущалось что-то безумно родное и привычное. Словно только вчера они вот так во стояли и курили вместе, беззаботно разговаривая ни о чем. - Я скучал, - признался Йо-ка, ощущая, как к нему возвращаются эмоции. Он намеренно не уточнил, по чему именно скучал, дабы не лгать ни себе, ни Тсузуку. Последний же долго молчал после этой фразы, и можно было подумать, что он решил ее проигнорировать, если бы не тлеющая в руке сигарета, к которой Тсузуку быстро потерял интерес, погрузившись в раздумья. - Йо-ка, - наконец сказал он, и в этот момент Йо-ка почувствовал себя точно так же, как когда-то на кухне, стоя в куче осколков и не решаясь посмотреть на парня, который вот-вот должен был произнести что-то важное, чего, в общем-то, так и не сделал. - Уходя – уходи. Не слышал о таком? Сперва Йо-ка не поверил в то, что услышал, а затем растерялся окончательно, потому как не знал, что этим Тсузуку хотел сказать: что он не доверяет больше Йо-ке или что он не хочет ворошить прошлое, чтобы вновь не испытывать боль. Может, его и вовсе бесил этот разговор? Но Йо-ка, который не преследовал никакой конкретной цели, устраивая эту встречу, почему-то не пожелал теперь уходить с пустыми руками. Он не смог отпустить однажды, не сможет и во второй раз. Им надо найти компромисс, чтобы не страдать потом еще полгода. - Вообще-то, это ты ушел от меня, - напомнил Йо-ка, выдавая внезапно нахлынувшие обиду и раздражение. - Вообще-то, это ты меня разлюбил, - не медля ни секунды, ответил Тсузуку, словно заранее знал, что скажет Йо-ка и подготовил ответ. - А ты... ты все еще любишь меня? - внезапно осмелев, игриво поинтересовался Йо-ка, ощущая легкий азарт. От ответа Тсузуку зависело, что он получит в итоге: все или ничего. Но тот не ответил. Потушив сигарету, Тсузуку выбросил окурок в стоящую на полу пепельницу и развернулся, чтобы молча уйти, оставив Йо-ку наедине со своими тараканами. Йо-ка же не мог допустить, чтобы Тсузуку вновь ушел, ничего не сказав. Если в прошлый раз такой поступок можно было назвать спасительным, то в этот раз он имел все шансы стать роковой ошибкой в жизнях этих двоих. Быстро среагировав, Йо-ка подскочил к дверям и перехватил Тсузуку за запястье, резко дергая назад и поворачивая лицом к себе. В тот момент началась игра в гляделки, которую Йо-ка все же проиграл. Линзы скрывали настоящий цвет глаз Тсузуку, но не скрывали печали, таящейся в этих красивых глазах. - Слабак, - не насмешливо, но и не сердито бросил Тсузуку, прежде чем Йо-ка успел прокомментировать увиденное. Все еще сжимающий его руку парень кивнул, полностью соглашаясь с тем, что он слабак. Слабак, который остался жить в прошлом. Причем, настолько прочно в нем укоренился, что больше не имел шансов выбраться. Единственным спасением для него был вариант, где прошлое становится настоящим. Но ведь ничто в этой жизни не повторяется дважды. Тем более любовь, так ведь? «И что же делать? - задумался Йо-ка, напоминая себе о том, что некогда назвал свою ситуацию безысходной, а значит, делать ему было больше нечего. Но почему-то сейчас, держа руку Тсузуку в своей, Йо-ка напрочь отказывался верить, что они больше никогда не смогут нормально общаться. - Подумаю об этом потом». Решив так, Йо-ка неожиданно широко улыбнулся, осознавая, что не делал этого уже очень давно. - Может, сходим куда-нибудь после концерта? Только ты и я, - предложил он, не зная еще, чего сможет этим добиться. Почему-то он был уверен, что уговорить Тсузуку не составит труда. Даже если тот сперва откажется, Йо-ка знает, на что надо давить. Все-таки они три года были вместе. И еще столько же пробудут, а то и дольше. И пусть любовь угасла, нужда друг в друге никуда не исчезла, и этого вполне себе достаточно, чтобы завязать крепкую, счастливую дружбу.