Личная бездна

      Мысли вонючими дегтярными волнами накрывают с головой. Заливают ноздри и рот, скребутся тараканами по пищеводу и рвут желудок, наполняя нутро чернильной тьмой. Не вздохнуть, не сглотнуть. Рвется крик, но умирает, так до конца и не родившись. Под ногами разверзается бездонный омут. Он с опытностью дворовой шлюхи засасывает меня в свою пасть. Тело сплющивает от давления, вырывая из легких молекулы кислорода и капли крови. Масса вокруг взволнованно забурлила. Она любит запах железа. Из-под век катятся слезы обиды. Жижа не терпит горечь. Подается в сторону, как амеба от кристаллика соли, дает возможность в последний раз взглянуть на мир надо мной. А там все также солнечно и свободно. Сменяются сезоны, живут и умирают люди, строятся и рушатся города, цивилизации, континенты... Время идет своим чередом. Без меня. Я повис, замерев в бездарной желейной клетке. Ветер ласково проведет ладонью, пригладив липкие пряди, и высушит расписанные солью щеки.       Спасибо.       Одно слово. Один выдох. Одна маленькая жизнь.       Разозленная внезапным отступлением, масса вновь скрывает меня в своем безобразном аморфном теле. Держит крепко, почти ласково, с силой ревнивого любовника. Зло целует-кусает веки. Теперь глаза, ныне белесые от слепоты, таращатся в никуда. Это наказание за мгновение мнимой свободы. Вкрадчиво протягивает трехпалую лапу и бережно накрывает искру сущности - квинтэссенцию моего существа. Лучики мерцают, пробиваясь между корявыми пальцами, жгут светом. Борются. Уродливая конечность с наслаждением впивается в искорку, раздирая, развеивая, поглощая, присваивая. Позвоночник гнет дугой от боли. Сердце заходится в истеричной пляске, обрывая легочные вены и перекручивая аорту. Та же лапа напоследок в издевательской благодарности гладит по щеке. Рвет кожу до мяса, с мерзотным скрежетанием царапает эмаль зубов. Хочется блевать. Но этого еще недостаточно. Тонкие тугие плети с изяществом иглы от шприца заползают под кожу. Чем дальше вглубь они уходят, тем толще становятся. Ощущаю, как влажно раздвигается-разрывается плоть, оставляя входы в виде кластерных дыр. Юркие черви прожирают тоннели, вьются вокруг костей и нежатся в полостях внутренних органов. Один из самых крупных стелется по спинному мозгу, используя его канал для проникновения в мозговую часть черепа. Внутренним зрением вижу, как ненасытная пасть терзает сизые извилины, давится и, пронзительно визжа циркулярной пилой, подается назад, судорожно ища выход. Ломает клиновидную кость и вырывается наружу через глазницу. Что, тварь, не нравится? Пустые легкие дрожат, выражая подобие смеха. Мой мрак не чета тому супу, в котором ты варишься. Но чувство триумфа стихает под новым потоком осклизлых паразитов.       Так и рвется: "За что?"       Это ведь не важно. Найдешь причину. И еще сотню. И ни одну не скажешь, потому что я не услышу. Твои щупальца забились в мои уши, порвали барабанные перепонки и проехались наждачкой по слуховым рецепторам. Я больше никогда и ничего не услышу.       "Зачем я тебе?"       Непринципиально. Мог бы быть кто угодно. Я просто оказался в недозволительной близости. Один раз оступился со своей тропинки и провалился по колено в топь. И руку никто из прохожих не подал. Я не ждал помощи. Да, надеялся и верил глупой наивной душой, но трезвый и лишенный подобных недостатков разум уже вынес приговор. Забвению быть.       "Отпусти!"       Последний крик корчащейся в муках агонии души. Говорят, боль и страдания очищают. Но когда их слишком много, они сжигают в пепел. Каково быть мешком с пылью? Мягкая и целая плоть снаружи, и пустота, присыпанная трухой внутри. Шедевр таксидермиста.       "Я ХОЧУ ЖИТЬ!"       Рушится последний базовый инстинкт разума - нить, связывавшая меня с миром. Я перестал быть его частью, пазлом красочной мозаики. Оторванный кусок, загнивающий посреди океана мертвых мыслей.       Жирно блестящая гуща довольно завихрилась. Длинными гибкими языками слизнула мякоть беззащитной жертвы. Жесткая и приятно пахнущая ржавчиной скорлупа ляжет на дно. К миллионам таких же.       Бездна сыто хлюпнула, всколыхнув маслянистую поверхность. Миг и гладь безмятежно тиха и ровна.