Джентльмены выбирают мужчин

Алкоголь, обжигающий внутренности, душу, сердце. Такой окрыляющий, он одновременно убивает. Помогает забыться. Портит отношения с окружающими. Особенно с ним. С Костей. Глеб ненавидел, когда Костя начинал вспыхивать из-за его пристрастия к алкоголю. Но Глеб не мог и прекратить вливать в себя этот яд. А может, просто не хотел? Самойлов обещал, что этот раз будет последним. Но он врал и себе, и Бекреву. - Опять? – Костя вёл себя спокойно, даже не повышал голос. Костя просто устал бороться. Глеб молчал. Глеб был пьян. - Молчишь? – Лёгкая усмешка. – Ну и молчи, подлец. – Минута молчания. Костя собрался с мыслями. – Я просил тебя, столько раз просил, а ты, сука, продолжаешь пить. Надоело, Глеб, мне всё это чертовски надоело! Падла, - голос дрожал. Впервые Глеб видел его таким. Накалённым до предела, готовым упасть на колени и зарыдать. Слушать было невыносимо больно. - Сделай это хотя бы ради меня. Ради меня, слышишь? Если, конечно, я хоть что-то для тебя значу. Костя хлопнул дверью. Самойлов остался один. Пьяный, опустошённый. Самойлов остался ни с чем. Самойлов остался без Кости. *** Казалось бы, в это утро его могло разбудить только нашествие инопланетян, ну или какой-нибудь там банальный апокалипсис, но нет, его разбудил звонок собственного телефона. Сначала Костя напрочь отказывался просыпаться, хотя, какой сон? Телефон уже сделал своё дело. Но вылезать из кровати в этот холодный угрюмый мир Бекрев совсем не желал. Выходной же, и утро, так какого чёрта кто-то названивает ему? Костя приподнялся на локтях. Глеб? Не-е-е-т, этот самовлюблённый придурок никогда не позвонит первым. Наверное, валяется где-нибудь в беспамятстве в обнимку с бутылкой. Но Костя всё же уловил тщательно скрываемое желание услышать Самойлова на другом конце телефона. Телефон оказался в кармане джинсов, валявшихся где-то посреди комнаты, и звонил совсем не Самойлов, отчего Костя почувствовал мимолётное облегчение. Звонил Снэйк. Всё как обычно. Что нужно сделать, кому позвонить, что сказать… Работа. Затем последовал вопрос, касающийся Самойлова. - Вы с Глебом до сих пор в ссоре? - Ну да. - Я так понимаю, навстречу ему ты не пойдёшь? Бекрев уже не был зол на Самойлова. Он… привык? - А смысл? Прошла неделя. Он не звонит, не пишет – значит держится. Или давным-давно меня позабыл. - Я могу предложить тебе вот что: ты сейчас собираешься и дуешь ко мне, а я тебе кое-что дам. - И что это? - Придёшь, увидишь. Всё, жду. У Кости не было выбора. Но было свободное время. Куча свободного времени. *** Хакимов открыл не сразу - Косте пришлось постоять минуты две-три. - Ну, чего хотел? – Бекрев тут же перешёл к делу. Сразу, у порога. Потому что хотелось вернуться домой и доспать. Дима начал с далека. - Как твой близкий друг, Кость, я не хочу, чтобы что-то у тебя там было неладно, - на этих словах Снэйк оставил друга, затем продолжил, крича из комнаты, - праздники всё-таки, все должны быть счастливы. И ты, и наш депрессивный Глебушка тоже, - Снэйк вышел с глянцевой бумажкой в руках. Такой длинной, ровно вырезанной, разрисованной, что несложно было догадаться – это билет на концерт, в кино или театр. - Мы с Валерычем долго думали, а потом решили единогласно. Мы дарим тебе этот билет на вечерний бал в театр, - Дима протянул переливающийся на свету билетик другу. Костя не знал, как реагировать. Вроде бы подарок, да одновременно какой-то смехотворный, что ли. Снэйк обмолвился о Самойлове, и причём же здесь их отношения и какой-то бал? - И что, я буду там один? – Костя рассматривал красиво разрисованный билет. - Нет, мы с Валерычем тоже собрались. Он с Лизой, я с Яной. - Вход строго с партнёром, – Бекрев зачитал белую надпись на тёмно-синем фоне. – Меня не пустят, - слова вырвались со смешком. То ли это от возможной новости, что он останется дома, то ли от сожаления, что он до сих пор в ссоре с Самойловым. - У тебя есть Глеб. - Мы не разговариваем, ты же знаешь. - Кость, соображай. Помиритесь на балу. - Ну не-е-е-т, Глеб туда даже нос не сунет. - Если будет знать, что там будешь ты – не сунет. Мы просто не скажем ему об этом. Это ещё ничего. Вопрос в том, хочет ли Костя видеть Глеба? Мириться с ним? Однозначно да. И тут появляется то самое "но". Костя хочет наладить с ним отношения, но сколько можно? Сколько раз он шёл Самойлову на уступки? Прибегал к нему, извинялся, хотя абсолютно не был виноват. А Глеб чувствовал своё превосходство. И теперь, без сомнения, такой же случай. Отчасти. Сколько дней уже прошло? Неделя? Самойлов всё ждёт, когда же Костенька прибежит и будет просить прощения. А вот нет, Глебушка. Твоя очередь. Должна же быть совесть у человека. - Ну, идёшь? Бекрев спрятал билетик во внутренний карман своей куртки. Решение было принято. Но унижаться он больше не станет. Захочет Самойлов помириться – придёт и попросит прощения. Не захочет – пусть катится на все четыре стороны. *** Стрелка на часах громко отсчитывала секунды, она жёстко била по мозгам. Глеб в очередной раз вливал в себя жгучую водку. Последние дни его жизнь стала однообразной. Из его жизни исчез Костя. А Глеб так его любил. Глеб просто жить без него не мог. И эти дни, эту неделю, он не живёт, совсем не живёт. Всё такое серое, тихое, мёртвое. Самойлов ждал от Бекрева звонка. Но тишина становилась всё громче. Она оглушала, убивала и сражала в тёмную бездну, из которой не было выхода. Глеб подлил себе в рюмку “лечебной” водицы, но пить не стал. Он задумался. Ну а что Костя всё нянчится-то с ним? Он же, в конце концов, не мамочка ему. Глеб взрослый, самостоятельный человек, знает меру во всём. Но Косте так не кажется. Косте нужно всё время опекать Глеба, смотреть, как бы Самойлов не нарвался на беду, проблемы, и, если что, вытащить, протянуть руку помощи даже тогда, когда Глеб не просит. А Глеб часто не просит. Так нет же, Бекрев лезет не в своё дело. Да пошёл он. Раньше же они как-то жили друг без друга, и сейчас не помрут. А может он ещё и думает, что Глеб сломается раньше? Ага, конечно. Злость взяла вверх, Гитлер восторжествует, Ева Браун сама приползёт на коленях и будет просить прощения. Не выдержит эта стерва. А что насчёт бала? Глеб не понял, зачем и почему Снэйк пригласил его на этот чёртов бал. Бал. Даже звучит необычно. Непривычно. А может, ну его, заморачиваться по каждому поводу? Стоит сходить, а то уже недели две просиживает жизнь в четырёх стенах. Найдёт себе пару, на этот раз гетеросексуальную, да и перепихнётся в постели. Оторвётся по полной. Без Бекрева. *** Вечерний город всегда прекрасен. Особенно Москва. Частенько он прогуливался по вечерним улицам вместе с Костей, просто так, без цели. Особенно поздним вечером, когда все спешат с работы. Столько огней, столько людей, кипит вечерняя жизнь. Самойлов поймал себя на крамольной мысли. Он скучает. И скучает не просто так, что повспоминал и забыл, совсем нет. У него ломка. Самойлов наркоман, а Костя – его наркотик. Глеб прогуливался возле театра, где всё и должно было состояться. Он дымил своими пафосными "Мальборо". Глеб прекрасно понимал, что Дима наврал ему. Но несмотря на это, он принял приглашение, и сделал вид, что поверил. Пускай все они думают, что Самойлов не пронюхал подвоха. Плевать. У Глеба свой собственный план. Присутствие Кости ничуть не испортит вечер. Возможно даже наоборот. Нет, не возможно. Точно. Все сомнения были отброшены, противоречия посланы на три буквы, а уверенность, бодрость и готовность напиться – постучали в дверь. Глеб потушил сигарету, как порядочный человек выбросил ещё тлеющую в урну и твёрдым, оживлённым шагом направился к огромным дверям театра. *** Всё кругом было оживлённо, светло, шумно. Дамы с весёлыми, искренними улыбками мельтешили в кружевных до пола платьях, мужчины, устало хмурясь, недовольно ворчали. Самойлов прошёл в глубь зала. Идя размеренным шагом, он осматривался по сторонам, одновременно искал своих друзей среди толп счастливых и недовольных людей. Круглые миниатюрные столики, большое разнообразие на них бокалов со спиртным, красивые дамы, приятная музыка… Глебу всё это нравилось. - Глеб! – окликнул его Валера. Подбежал сзади, дружески хлопнул по плечу, умудряясь держать в руках бокал вина, - мы все здесь, - Аркадин махнул свободной рукой куда-то в сторону, - ждём только тебя. - А Костя? Валера замялся и как-то неуверенно произнёс "тоже". Аркадин провёл Глеба к столику где-то в углу зала, за которым уже во всю выпивали. Самойлов предпочёл сесть между Димой и Валерой. Напротив Кости. Глеба познакомили с новой девушкой Валеры – Лизой. Она без умолку болтала, развлекая компанию. Яна с Димой периодически нежились друг у друга в объятиях. Валера шутил, перекидываясь парой слов с молчаливым Костей. Костя кивал на вопросы и ответы друзей, поглядывая исподлобья на Самойлова. А Глеб его разглядывал. Молча, не привлекая особого внимания, дивился прикрасам русского мужчины. Причём так нагло, пожирая его глазами. А Бекрев всё это видел, чувствовал, замечал, но старался смотреть по сторонам, на друзей, на девушек, дабы не встретиться взглядом. Глебу налили красное вино. Дима поднял тост “за то, что мы все здесь собрались”. Чокнулись, выпили. Всё бы ничего, всё бы шло хорошо, но Самойлов не мог оторвать взгляда от Кости. И Костя это чувствовал. Глеб подлил себе ещё вина. Оно было особенно вкусным. - Хватит пить, - Дима переставил бутылку подальше от друга, - пошли танцевать. - Что? Кто сказал, что будут танцы? – Самойлов возмущался, отхлёбывая спиртное из полного бокала. - Бал на то и бал, что там танцуют, - Яна встала вслед за Хакимовым. Их примеру последовали и Лиза с Валерой. Приятная, спокойная музыка сменилась на более быструю, весёлую. Почти все пришедшие на вечер повставали из-за своих столиков, и, очевидно, вместе со своей второй половинкой закружились в танце. То ли вальс, то ли ещё что. Глебу было не интересно. Он не решался даже поискать себе пару. Может, это потому, что его пара сидела напротив и была в таком же замешательстве? Костя глядел по сторонам, цеплялся взглядом за пробегающих мимо милых девушек, за танцующие рядом пары и грустил. Всё время, которое тут находился Глеб, Костя бросал на мир только печальные взгляды. Возможно, до прихода Самойлова Бекрев кричал шутки, заглядывал под юбки или ещё что, но Глеб слабо в это верил. Он расслабился, невзначай вспомнил те давние времена, когда и он, и Костя гнали мысль о ссоре куда подальше. Прекрасное было время. Радостные улыбки, сладкие взгляды, нежные поцелуи. Абсолютная любовь… Тут их взгляды встретились. Бекрев не отводил взгляд, Самойлов тоже настаивал на своём. Глеб стал гадать, что же в этом его взгляде таится. Надежда? Печаль? Тоска? Сожаление? О, нет, что же это? Улыбка? Костя впервые за весь вечер улыбнулся? Глеб тут же сунул ему в лицо откровенно и без сожаления фак. Но тут же в груди что-то ёкнуло. Будто бы он только что совершил слишком подлое действие. А Костя стал злиться. Наконец вернулись Дима с Валерой и их миловидные девушки. Очередной тост. На этот раз за дружбу. Чокнулись, выпили. Лиза с Яной продолжили развлекать своих парней, а у Кости с Глебом была своя атмосфера. Они то глядели друг на друга, взглядами показывая всю свою ненависть, то Глеб умудрялся незаметно для остальных показывать свои средние пальцы, то Костя тоже, незаметно и тихонько показывал фак. Порой даже высовывал язык, якобы дразня Самойлова. Все эти “войны” проходили в перерыве между очередным тостом и выпивкой. Наступило время для очередного танца. На этот раз танец был медленным. Глеб решил, что пора действовать. Нет, он даже не собирался извиняться перед бедным Костей, а уж тем более приглашать его на танец. Он хотел пригласить девушку. Вон ту, что сидела за соседним столиком и безучастно попивала шампанское. Глеб старался выглядеть настоящим джентльменом, но увы, девушка не согласилась. Отвергнутый, ни с чем, Самойлов вернулся на своё место и влил в себя очередную порцию вина. Напротив сидящий победно захихикал. А Глеб, в свою очередь, опять же тыкнул ему в лицо своим факом. Дима с Валерой и девушками вернулись за столик, опять один из них проговорил тост, опять все чокнулись, выпили. Лиза принялась рассказывать парням какую-то историю, от коей Снэйк чуть ли не валился со стула, хохоча во весь рот. Самойлов с Бекревым всё также играли в “гляделки”. Лиза делала паузу в своём рассказе, народ говорил тост, все чокались, и по новой. Самойлов с Бекревым молчали. Всё это могло бы продолжаться вечно-бесконечно, да вот только Глебу это чертовски надоело. Как он понял, Костя не собирается мириться, да и Глеб сам не намерен, так что пора уходить отсюда. Чёрт знает, сколько времени он потерял на этом балу. Самойлов встал, но встал не вовремя. Начались танцы, музыка сменилась на медленную, романтичную. Снова медленный танец. К удивлению Глеба, Костя тоже встал. И тоже собрался уходить? За компанию встали и Хакимов с Яной, и Аркадин с Лизой. Парочки вышли из-за стола, а Костя с Глебом остались на месте и продолжали выжигать друг друга взглядом. И друг от друга чего-то ждали. Какого-нибудь решающего действия. Решающее действие сделал Снэйк. - Костя, - Хакимов взял друга за плечо и зашептал, - посмотри на него: он как ребёнок. Отчего думаешь, ты каждый раз делаешь первый шаг, а? Он ребёнок, самый настоящий 40-летний ребёнок. Давай, Костя, действуй, если не хочешь потерять его. Он же уйдёт и будет мучиться, но первым никогда не подойдёт. Бекрев посмотрел на Диму – тот уже с влюблённым взглядом во всю танцевал с Яной. Костя был вечно благодарен Хакимову за такие моменты. Снэйк в который раз помог сделать правильное решение. Костя протянул руку. Глеб был в растерянности. Он думал, что всё, конец их отношениям, но Костя всё исправил, как и всегда. Костя всегда спасает ситуацию. - Мужчина, ваше предложение потанцевать ещё в силе? – Та девушка, которая отказала Глебу, видимо, одумалась. Костя робко спрятал свою протянутую руку. Прежде на его лице сияла улыбка, а теперь можно было видеть лишь хмурое лицо. Судя по всему, он подумал, что Глеб собирается танцевать с этой молоденькой девушкой. Но Костя ошибался. Глеб засиял. И внутренне, и внешне. Губы расползлись в милой улыбке, которая так нравилась Косте. Вообще Бекрев обожал его улыбку. Такая пленительная, и самое главное – искренняя. Самойлов сделал шаг к Бекреву – молоденькая девушка тут же всплеснула руками и закричала: - Ах, вы гей?! - её голос, столь лёгкий и наполненный ярким недоумением не удивил Глеба. Напротив, даже подбодрил. - Джентльмены выбирают мужчин, дорогая моя! С этими словами Глеб увёл Костю поглубже в толпу. Самойлов отдался Бекреву, а Бекрев Самойлову. Они сжимали друг друга в объятиях, неуклюже подражая окружающим танцующим парам. Им было плевать на их мнение и недоумённые взгляды. Глеб наслаждался и музыкой, и Костей. Вдыхал его запах, целовал шею, водил руками по спине. Глеб был счастлив. По-настоящему счастлив. И он не сомневался, Костя испытывает то же самое. *** - Удался же вечер, ну! - Снэйк закуривал сигарету. - И ребята помирились, - а Валера уже докуривал сигарету. Лиза с Яной о чём-то шептались, Дима с Валерой курили, а Глеб с Костей просто прогуливались по парку. Зимний вечер оказался не холодным, поэтому все вышли на улицу. Все ждали такси. - Глебсон, обещай мне, что больше никогда не будешь по-адски напиваться, - Костя держал Глеба под локоть. - Не обещаю. - А ты постарайся. - Я не знаю, что будет со мной дальше, поэтому и не… Бекрев неожиданно отпустил Глеба. - Тебе слабо сделать это ради меня? Может, ты просто не любишь меня? – Костя развёл руками. – Да иди ты, Самойлов. Бекрев направился в сторону недоумевавших ребят. Это конец? Глеб не хотел конца. Костя явно больше не вернётся, так что надо действовать самому. Костя стоял с ребятами, но не курил. Он просто стоял, молча слушая Валеру. Снэйк, нахмурившись, смотрел куда-то вдаль, девушки смиренно стояли рядом с парнями, а Глеб, не быстро шагая к компании, пытался утихомирить своё эгоистическое Я. - Ты только не расстраивайся, - Аркадин успокаивал Костю, - всё образуется. Костя хотел было ответить Валере, но опешил: Глеб неслышно подкрался сзади и обнял Бекрева. Крепко-крепко обнял. Со всей своей любовью. - Костик, ты же простишь меня? – прошептал Глеб, утыкаясь носом ему в затылок. Бекрев помедлил. Он был не слабо удивлён, что Глеб извиняется первым. - Прощу, конечно прощу, Глебушка, - Костя заулыбался и повернулся к Глебу. Они любили смотреть друг другу в глаза. Искать там то, что нельзя сказать словами. Их губы сомкнулись, дыхание слилось воедино.