Не покидай меня больше

Лапис всегда возвращается, даром, что каждый раз предупреждает о том, что может и не вернуться, поэтому это предупреждение уже давно вошло в привычку, маленький ритуал, имеющий крайне мало смысла, впрочем, как почти все ритуалы, когда-либо существовавшие в этой вселенной. Лапис мягко приземляется на ноги, с осторожностью, свойственной только маленьким диким зверькам, оглядываясь по сторонам с огромной внимательностью. А всё-таки хорошо, когда у тебя есть столь непривычная свобода и водяные крылья, на которых можно путешествовать между мирами. Иногда у неё просто кружиться голова от этой опьяняющей вседозволенности, от того факта, что все цепи, скованной которыми она была, просто исчезли. Иногда ей кажется, что всё случившееся было просто одним долгим счастливым наваждением, и она вот-вот проснётся и почти тут же попытается заплакать от такой мировой несправедливости, но ей просто не хватит слёз. Иногда ей кажется, что никогда не было Стивена, который освободил ее, словно птицу из клетки, а была только нескончаемая пустота холодного заключения в этом дурацком зеркале, неприятная, словно зудящая острая зубная боль, к счастью, Лапис незнакомая. Лазурит вспоминает, что у нее, оказывается, есть дело. После того, что она пережила одна только возможность иметь какие-либо дела очень приятна. Вместе с воспоминаниями об этом, где-то в горле начинает постепенно нарастать комок. Кивнув самой себе, с каким-то даже заговорческим видом, она начинает продираться через колючие кусты, которые покрывают эту небольшую планету почти целиком. К счастью, никаких повреждений растительности гидрокинетиком не было выявлено – знак того, что здесь никто не был. Наконец она замечает нечто, от одного вида которого ей хочется счастливо захихикать. Лапис, конечно же, сдерживается. Взгляд ее синих, как два глубоких водоема, глаз надолго застывает на небольшом зеленом камешке. В сумерках его цвет еще более заметен в своей яркости* Камешек хорошо отражает скупой рассеянный солнечный свет уходящего дня, словно бы преумножая его. Ненадолго Лазури засматривается на самоцвет, и ей начинает казаться, что он сам светится тусклым, слегка, но все же заметным сиянием. В уходящем дне, на фоне сухой желтовато-бурой травы, он смотрится очень красиво. Она аккуратно протягивает руки и берет камешек. Осторожно, следя за тем, чтобы его не повредить, подносит к самым глазам, наблюдая через него столь приятно преображающуюся действительность. Наконец Лапис чувствует, что момент настал. - Просыпайся, - тихо шепчет она в пряной темноте, пропахнувшей прелыми перезрелыми травами. Из камня идёт непривычно яркий свет, отчего Лазури щурится и отводит взгляд, опуская его на землю и почему-то отходя . Но это ненадолго. Что-то резко начинает трепетать где-то в районе груди, ноги начинают подкашиваться, словно тряпичные. Она хочет подойти, но тем не менее ее собственное тело не дает. Это очень странные, непривычные, но всё-таки приятные ощущения. Лапис испытывает их впервые с каким-то даже исследовательским интересом. А потом она слышит то, за что могла бы предать Хоумворлд или причинить вред какой-нибудь жалкой планетке во второй раз. Лапис слышит звук ее голоса, который она всегда считала немного несуразным, но при этом таким дорогим и близким, что даже кружится голова. Гидрокинетик преодолевает оцепенения собственной физической оболочки, ведь негоже после такого океана времени в заточении приобрести нового тюремщика в лице самой себя. Быстрым шагом, на грани с бегом, она преодолевает расстояние в несколько метров, кажущееся сейчас слишком большим. В последний момент она чуть не спотыкается. Перидот слегка удивлённо смотрит на нее. Потом расплывается в улыбке, чуть усталой, но в целом довольно жизнерадостной. Лазури хочется так многое ей сказать, что она даже не знает, с чего начать. - Не покидай меня больше, - вдруг говорит Перидот спокойно, но в уголках ее глаз, даже под её полупрозрачной маской, можно увидеть как что-то блестит, и это что-то – слеза. И это на нее даже не похоже. Лазури понимает, что это все не зря. Что все её усилия не были потрачены впустую. Она с трудом сдерживает бурю эмоций, которые разгораются у нее внутри. Лапис подходит еще ближе, так, что может обжигать своим дыханием. Внезапно, она молча и тихо заключает в крепкие объятья свою родственную душу. Совсем стемнело, но время отодвигается куда-то на второй план, и это никого не волнует.