Ждать с тобой

Куплинов всегда надевал наушники, если собирался смотреть видео Джесуса. Эти божественные крики нельзя было слушать из колонок, поглощающих добрую половину оттенков голоса. По коже Куплинова пробегали какие-то странные, почти мазохистические мурашки, когда басовитый голос Джеса сменялся высоким срывающимся визгом. При этом Дмитрий закрывал глаза, и плевать ему было на жуткий скример Джеффа-убийцы. Он всецело растворялся в прекрасных визгах своего друга. Да-да, просто друга. Совсем как у Джеса в Sims 4. Ни о каких личных отношениях с Джесусом Дмитрий никогда и не помышлял. А если и помышлял, то находил это противным, противоестественным и мерзким. И всё же даже в его стальном гомофобном сердце находилось место каким-то полубезумным романтическим ноткам, которые, если дать им пищу, разрастались в настоящую симфонию такой противной Диме симпатии. Было в Хесусе что-то детское, наивное и в то же время болезненное. И к этому тянулся Куплинов, считающий себя уже окончательно закостенелым ископаемым. В плейлисте "Инди-хорроры" набралось уже больше двухсот игр, а адреналин так и не торопился возвращаться в жилы Димы. Эмоции, испытываемые Куплиновым, притупились. То ли от однообразности игр, а то ли просто от их немереного количества. Джесус как-то сказал, пока они болтали в скайпе, что Куплинов просто рекордсмен по продуктивности. И это оставило в мыслях Димы какой-то странный след... И чувство, будто от человека остаётся всё меньше. А всё больше какого-то робота, который почти сросся с компьютером. Больше конвейера и меньше настоящих переживаний. А что делать, если единственные проблески хоть чего-то человеческого появляются только при виде одного человека? И человек этот явно не будет рад. Да и сам Дима не рад. Это же противоестественно. Не то, чтобы Дима не любил бывать на улице. Но бывало настроение, когда хочется прийти в парк, усесться на скамейку и, открыв какого-нибудь Брэдбери или Паланика, читать, читать и читать, покуда сумерки не сгустятся над плотной листвой. Но везде будет одна и та же проблема - известность. Подростки, проводящие добрую часть своей жизни напротив красно-белого сайта-рассадника всяческой инфекции разума, кто с радостными воплями, а кто заикаясь от смущения, - все побегут к нему, Куплинову, чтобы урвать свою частичку знаменитости. И Дима натянет маску добродушия. И с характерными восклицаниями и наскоро воскрешёнными в памяти словечками а-ля "пацанва", "угараешь", "трэш!" и так далее станет расписываться на запястьях и обрывках салфеток и ежедневников. А потом вернётся домой и, как ни странно, преисполненный мрачной уверенности, наберёт знакомый номер, хоть даже и не забитый в телефонную память, а болтающийся в журнале вызовов, закинет ноги на подоконник, облокотится на стул до хруста в ломающейся спинке и станет дожидаться, пока длинные гудки не прервутся бархатистым "да?" Так и на этот раз. За окном ветер гнул верхушку берёзы, терпеливо росшей уже лет тридцать. Дерево гнулось под порывами ветра, даже трещало подчас, опасно кренилось над припаркованным под ним автомобилем. Листья мелко дрожали и выворачивались наизнанку. Один оторвался от ветки и, увлекаемый ветром, закружился в воздухе. Кружился до тех пор, пока не влепился в окно диминой комнаты. В этот же момент на том конце провода ответили. - Да? - Джес? - Дима? - Привет. - Хелло! Судя по звукам на заднем плане, Джес записывал какое-то прохождение. Диме стало совестно, и он замямлил какие-то извинения за вторжение. Хесус торопливо закудахтал и - Куплинов готов был поклясться, что так оно и было - замахал руками, уговаривая собеседника не бросать трубку. - Да я этот сраный хоррор уже второй час пилю, заколебался совсем! Как хорошо, что ты позвонил, я думал, умру тут, не услышав твоего голоса! - Джесус шутил, а Куплинов позволял ему шутить. И ничего другого между ними не было и никогда не будет. - Значит, скоро добрая половина страны снова сможет насладиться твоими воплями? - уточнил, улыбаясь, Куплинов. - Ага, а ты сможешь насладиться уникальным потоком дерьма, который может образоваться только под моими видео, - хмыкнул Джесус, как-то вдруг посерьёзнев. Куплинов услышал эту перемену, но ничего спрашивать не стал. Хесус в таких случаях сам договаривал. - Я устал. Может, бросить всё это к чертям? - безнадёжно протрещал телефон голосом Джеса. - Погоди, ты с чего вдруг?.. - выдохнул Куплинов. - Нас с тобой часто сравнивают, Дим. Мы правда похожи. Даже имена, - ухмыльнулся собеседник. - Я... не хочу так. Не теперь. Куплинов замер, услышав это. Он не понял, что имел в виду Джес под своим "не теперь". Но что бы это ни было, понравиться оно не могло. - Постой. Так не пойдёт. Ты должен продолжать снимать, ведь люди... - Люди! - горько перебил Хесус. - Люди... Дима, а тебе самому-то не осточертело? Ты сам мне рассказываешь, как тебя достало всё. Но ты, к счастью, ещё не слышишь в свой адрес: "Хесус скати-и-и-ился, а вот Купли-и-инов..." Голос Джеса сорвался, но совсем не на крик, как в его летсплеях. Повисла тишина, давящая, смутная, какая-то некрасивая. За окном Димы стемнело, ветер нагнал плотных серых туч, грозивших пролиться дождём. В посеревшей комнате тихо гудел компьютер, терпеливо ждущий хозяина. Где-то за стенкой переговаривались соседи. А в трубке только всхлипывали да шуршали помехи. - Джес, не глупи. - Спустя какое-то время, решив, что уже достаточно его прошло, начал Дима. - Всякое бывает и со всеми. Просто... просто надо подождать. - Сколько ждать? Ждать подписчиков, ждать самого себя, ждать... - Джес осёкся. - Ждать? - Ждать новых дров на комп, а то нифига не тянет, - поспешно отозвался Джес. Куплинов опустил взгляд. Ничего нового он тут не добьётся. - Ждать столько, сколько потребуется, Дим, - резко ответил Куплинов. Он-то уже научился. - Всему своя цена. Цена твоим нервам - время. Чем больше его пройдёт, тем спокойнее будет тебе. - Советы ты давать мастер. А сам-то пользуешься ими? - горечь всё ещё сквозила в голосе Джеса. Куплинову стало совестно. - Не всегда, здесь ты прав... Но одно я могу тебе пообещать. - В трубке только молчание, немой вопрос. - Я буду ждать с тобой, - просто ответил Дима и улыбнулся. - Засранец ты, Куплинов, - звонко ответил Джесус. - Вот как позвонишь, вроде и хреново, а вроде... Спасибо тебе! - Хреново... Хреново оно бывает всем. Надо уметь справляться с этим. - Круто, что я не один такой долбоёб, - ухахатывался Джес на том конце провода. А Куплинов просто улыбался. Почему? Да потому что именно этот смех вызывал в нём то, что делает человека человеком - чувства. Чувства светлого, доброго, искреннего. Чувства симпатии, а может быть даже любви. Только Дима себе в этом никогда не признается.