Там что-то есть, я знаю.

-Отвали от меня! Я так больше не могу! Это не выносимо! Жоан бродила по номеру, взглядом уткнувшись в пестрый ковер. -Это не жизнь, Равик, совсем не жизнь. Сколько прошло времени с ее похорон?? - Полгода, ровно полгода. Жоан, милая, успокойся. Красивый мужчина сидел на постели, прикрывшись одеялом. Полгода назад умерла Кэт – прекрасная подруга и возлюбленная. Возлюбленная и Равика, и Жоан. И вот теперь, совсем отчаявшиеся, Равик и Маду стали жить вместе, осознавая, что искать кого-то сейчас будет не просто сложно, но скорее невыносимо. Нервно накручивая на пальцы непослушные пряди волос, Жоан не переставала бродить по дешевому номеру Энтернасьоналя, пытаясь придумать хоть что-то, что поможет ей в этом теперь сером мире. - Я так больше не могу, Равик. Давай шагнем за ней? А вдруг там что-то есть? Ведь точно есть, я знаю! Там, после смерти! Женщина подняла лицо на отличного хирурга и по совместительству неплохого любовника и расплакалась. Ее взгляд был совсем безумен, а макияж так ярок, что его можно было бы увидеть и ночью на дороге, не прибегая к помощи фар или фонаря. Оно и понятно, у Жоан совершенно не осталось сил для существования. Равика она может, и любила, но Кэт за несколько часов стала тем человеком, после которого уже ничего не может быть. Как после войны не растут на выгоревшей земле цветы, так и в сердце начинающей певицы теперь не могли прорасти чувства. Ни чувства ненависти, ни чувства любви. Не только как опытный врач, но и как человек, переживший очень многое, Равик понимал, что «там» ничего нет. Ну, или не совсем ничего. Там есть мокрая земля и запах разбухшей древесины и гниения твоего тела. Мужчина уже привык к срывам Жоан, и сейчас он совершенно не пытался ее отговорить или успокоить – знал, что это бесполезно. Начнешь останавливать – разобьет что-нибудь или кого-нибудь, а так есть хотя бы маленький шанс, что помещение окажется в том же виде, в котором было изначально. Мужчина встал с кровати, неторопливо одеваясь, и посмотрел на свою девушку так, как смотрит любой психиатр на крайне интересного пациента. -Разве не хватает тебе моей любви? Он подошел женщине, положив руки ей на плечи. Грозная и какая-то чужая, Жоан дернулась, отходя от Равика на несколько метров. -Ты мне не указ! Ты только хочешь, чтобы я ее забыла! В конец ослепленная слезами и своим безумием, женщина выбежала на балкон, впуская в номер запах свежего кофе и соседских фиалок. - Это ты ее и убил! Чтобы я не могла быть с ней! Признай же это! Повернувшись к мужчине, она начала медленно снимать с себя туфли, на высокой черной шпильке. - Признайся! Или я прыгну и буду всегда с моей Кэт! Не знавший, как здесь толком поступить, Равик кивнул, как бы признавая свою вину. Прыжка Жоан он не очень хотел. Не то чтобы любил или дорожил ее, просто не хотел лишнего внимания полиции к его персоне, учитывая тот факт, что жил он в Париже до сих незаконно. Да иначе жить не мог. - Я, я ее убил. Во время операции занес ей эту болезнь, Жоан. Обувайся и иди ко мне… Зажав рот маленькими ладошками, Жоан подпрыгнула на месте, не веря словам любовника. Подхватив с пола темно-синюю босоножку, она зарядила ей прямо в направлении Равика, тем временем забираясь на деревянный подоконник. -Ненавижу тебя! Теперь я точно буду с ней, а не с тобой, убийца! И с этим криком шагнула. Прямо вниз, на черный асфальт французского города. Послышались крики. Постояльцы, видевшие так много смертей, так и не смогли привыкнуть к тому, что люди имеют привычку вешаться, прыгать с балконов и травиться дешевой водкой. Зажимая виски руками, хирург вышел на балкон, вдыхая свежий утренний воздух. - А может ты и права, и «там» что-то есть, может даже Кэт сейчас там… Достав из блестящей пачки сигарету, он закурил. Поднимаясь над крышами и улицами, серый дым летел лишь выше. Летел и видел, как умирают люди, как хохочут проститутки около Триумфальной арки, как плачущая хозяйка отеля вызывает полицию, понимая, что из-за чьей-то глупости ей снова придется отдуваться.