***
Несколько иную картину он рисовал в своём воображении. — Как тебе? — спросил Морфеус, держа руки за спиной. — Это не то, что я себе представлял. — И в чём отличия? — Ну... — Нео оглянулся. Всё вокруг было белым, даже небо. Даже опустевшие руины — жалкие остатки былого величия Столицы. — Здесь намного холоднее. Морфеус рассмеялся, и белое облако пара из его рта на мгновение окутало лицо Нео. — Матрица была создана, чтобы заменить людям реальный мир со всеми его законами, предметами и явлениями. Ты должен был видеть снег раньше. Нео пожал плечами и направился к ближайшей скале. Тэнк забросил их довольно близко к озеру, но всё же на расстоянии, достаточном, чтобы приходящие с поверхности воды сильные ветры не затрудняли передвижение. Лежащий под ногами снег выглядел гладким и ровным, но под собой он скрывал камни, металл и — Нео пнул кусок цемента — то, что оказалось развалинами некогда стоявшего перед озером дома. Нео задался вопросом, наслаждались ли местные жители видом, подобно ему, после всех произошедших в мире изменений? Возможно. Вероятнее всего. На самом краю обрыва он остановился. Когда-то давно простирающееся до горизонта озеро было просто очень большим. Но, благодаря войне, Машинам и глобальному потеплению, оно преобразилось (как, впрочем, и всё в реальном мире), увеличилось в размерах настолько, что стало огромным и глубоким, как море. В довершении всего на озере были сильные приливы, а берег окаймляли высокие скалы. Нео посмотрел вниз, на заброшенный пляж, ничего из себя не представлявший — лишь тонкая полоска белого песка и валяющиеся тут и там цементные плиты. — Что тебя тревожит? — спросил Морфеус, остановившись в метре позади Нео. — Ничего. — Ложь. В данный момент он размышлял о том, что, будь он сейчас в Матрице, он мог бы с лёгкостью прыгнуть на эти сто метров, отделявшие вершину скалы от пляжа, а потом идти по кромке воды. Он представлял себя чем-то вроде листика, колышущегося на волнах, или, может, это было бы похоже на парение в воздушном потоке... Он вдохнул, а затем ещё раз, борясь с навязчивым желанием шагнуть вперёд. Похоже, ему становится всё труднее отличать Матрицу от реального мира. Хотелось, как если бы он был в Матрице, проверить на прочность окружающую действительность, так сказать, бросить вызов реальности. Он очнулся бы на крыше очередного небоскрёба, или, занимаясь чем-нибудь до невозможности привычным, резко остановился бы и спросил себя: "А что, если?.." Однажды он упомянул об этом в разговоре с Морфеусом, и, после долгой дискуссии, они пошли к Прорицательнице. Она, как всегда радушная, сидела на скамейке в парке, окружённая блеском слабых лучей солнца и собственных возможностей. Пока они говорили — в основном о восстановлении мира и о переменах — Морфеус остался на почтительном расстоянии, не позволявшем их услышать. Некоторое время Нео пытался подобрать слова, чтобы выразить суть своей проблемы — он путает настоящий мир с Матрицей, эрзацем реальности — но Пифия прервала поток мыслей, наклонилась и заглянула в его глаза. Он старался не отводить взгляд, ощущая себя преступником, которого мучают ярким светом на допросе. И всё-таки допрос не состоялся: Пифия лишь смотрела на него с пониманием, покорностью и некоторой грустью. Нео не спросил, что она увидела; он и не должен был этого делать. Он спешно попрощался, сочинив неубедительные отговорки, будто ему надо что-то сделать и с кем-то поговорить. И с тех пор не возвращался — не важно, сколько раз Морфеус убеждал его. — Что такое? — спросил Морфеус. — Ничего, — повторил Нео, внезапно почувствовав себя слишком уязвимым, слишком тёмным на фоне этого белоснежного мира. — Нам нужно вернуться.***
Тэнк подобрал их там же, на бескрайнем пустынном поле, до недавнего времени являвшемся инкубатором, созданным Машинами. Это место нельзя было назвать приятным. Вонь от машинного масла затрудняла дыхание. Поэтому, как только его ноги коснулись стальной сетки пола, он вздохнул с облегчением. — Как насчёт спарринга? — Повернувшись к Морфеусу, спросил Нео. Морфеус снял солнечные очки. Его пристальный взгляд ничего не выражал, кроме настороженности. — Сейчас? Ты не устал? Он покачал головой. После трёх долгих недель встреч и консультаций с Зионом и недавно появившимся Правительством Земли он был скорее беспокойным, суетливым, нежели усталым. Казалось, визит в реальный мир без его вездесущей свиты поклонников должен уменьшить напряжённость, но этого не произошло. Спустя мгновение Морфеус кивнул и крикнул: — Тэнк? Загрузи додзё.***
Они боролись, поначалу несколько лениво и непоследовательно, потому что их умы были заняты своими проблемами. Медленное кружение друг вокруг друга чередовалось с мягкими ударами, которые, однако, становились сильнее и быстрее, и в конце концов Нео вспотел и запыхался и не мог уже ни о чём думать, кроме Морфеуса и того, как здорово просто двигаться, не зацикливаясь ни на чём, лишь стараясь быть быстрее и ловчее. Морфеус тоже расслабился. Он потерял эту маску сдержанности, с которой жил последние месяцы до тех пор, пока не стал улыбаться каждый раз, когда Нео метко наносил удар и ухитрялся отбивать его собственные. Тренировка закончилась внезапно. Нео применил удар, который раньше его не подводил, но каким-то образом Морфеус оказался к нему готов и, вместо того чтобы уклониться, бросился на Нео, схватив его за талию, используя свой вес и импульс, чтобы вращать их в воздухе над додзё. Врезавшись в стену, они упали на мат. Нео рассмеялся. — Что тебя так рассмешило? — прошептал Морфеус ему на ухо. — Ничего. — Было здорово, не так ли? Он вздохнул. Его лицо было вдавлено в мат, а Морфеус лежал сверху. — Да, здорово, — он вывернулся. — Тебе уже нужно работать? Взгляд Морфеуса метнулся в сторону губ Нео, но через секунду он снова смотрел ему в глаза. — Нас не было три недели. Мне необходимо проверить системы корабля и припасы, просмотреть судовой журнал. То, что случилось потом, было не по инициативе Нео. Он не настаивал, не подталкивал — просто продолжал лежать, позволяя выражать мысли телу, а не языку. В конце концов Морфеус наклонился и поцеловал его в губы. — Но это подождёт.***
Не успела захлопнуться тяжёлая дверь кабины, как они набросились друг на друга, целуясь жадно, руками забираясь под одежду; они врезались в пульт управления кораблём и, спотыкаясь о свои сапоги, наконец рухнули на койку. И ощущения были прекрасны, даже лучше, чем во время спарринга. Избавив Морфеуса от одежды, пока тот раздевал его, Нео оказался на животе, снова чувствуя всем телом тяжесть Морфеуса. Нео улыбался и повторял: да, да, ещё, быстрее, да; он стонал и сжимал в кулаке простыни. На осторожность времени не было. Застыв на мгновение и приглушённо вздохнув, Морфеус кончил, и Нео следом за ним.***
— Ты в порядке? — Да. — Нео дотронулся руки Морфеуса, продолжая лежать с закрытыми глазами. — Что тебя пугает? — Ничего. Морфеус вздохнул. Он поднялся со спины Нео, чтобы лечь рядом. — Ладно, отложим это на потом. Нео открыл глаза. — Мне нужно поговорить с тобой. Я должен был сделать это раньше, однако... Он ждал этого. Пять долгих месяцев Нео покорно ждал, пока ожидание не стало чем-то осязаемым, почти таким же реальным, как Матрица. — Это продолжалось слишком долго, — тихо прибавил Морфеус. Нео повернулся на бок, спиной к Морфеусу, и заранее приготовился ко всему, что может быть сказано. — Какова цель разговора? Морфеус натянул на них одеяло. — Даже несмотря на то, что всё изменилось и на нас отныне не охотятся, Навуходоносор — по-прежнему маленький корабль, и я не допущу конфликта. — И что это значит? — А значит это, что чем дольше ты отказываешься поговорить с ней, тем сложнее в итоге будет разговор. В основном для неё. Ему не нужно было спрашивать, кого Морфеус имел в виду — в их мире была только одна "она". — Я пытался. — Так попытайся снова. Она значит слишком много для меня. Не хочу, чтобы она покинула корабль. Нео слегка развернулся в его сторону. — Твои слова означают "я или она"? — Нет. Они означают: "Ты взрослый. Поступай по-взрослому: облегчи её страдания, а не умножай боль". — Я пытался, — настойчиво повторил он, ощущая приближение гнева. — И каждый раз она меня затыкает. — Ты винишь её? — Нет, — ответил Нео, понимая, что его гнев исчез, так и не успев зародиться. Потому что он действительно не винил её. Если бы кто-нибудь другой сделал с ним то, что он сделал с ней, он бы послал этого человека подальше и никогда больше с ним не общался. — Я не могу заставить её меня выслушать. — Ты должен найти способ. Только в твоих силах это исправить. Раздался приглушённый лязг, корабль содрогнулся и проскрипел. Нео вскинул голову, но звук не повторился. — У неё получилось, — прошептал Морфеус. Нео кивнул. Последние несколько недель Тринити работала над их новой силовой установкой для турбины и упорно отказывалась прекратить работу, отмахнувшись от Тэнка и Морфеуса, которые утверждали, что её уже нельзя отремонтировать и будет лучше вернуть старую. Она сказала им найти необходимое оборудование, и будь она проклята, если позволит кому-нибудь содрать с них три шкуры за ремонт. Во время этой речи она ни разу не взглянула на Нео, но он, откровенно говоря, и не надеялся; это было обычным делом с момента его прозрения летом: любовь, которую он испытывал к ней в те минуты, когда она признавалась в своих чувствах к нему, спустя три года сошла на нет, и между ними не было ничего уже, кроме холода. И он наконец-таки признал, что с самого начала именно Морфеус завладел его интересом. Ты ищешь его. Большую часть жизни. Хотя он только сейчас осознал глубину своего очарования той неделей, когда они с Морфеусом были в Новом Париже на первом собрании, посвященном Правительству Земли. После окончания собрания они отстали от группы, чтобы прогуляться. По одну сторону от них была высохшая Сена, по другую — то гаснущие, то вновь зажигающиеся огоньки — чересчур романтическая, смущающая обстановка. Они остановились у развалин того, что когда-то было мостом. Нео посмотрел на Морфеуса, а Морфеус — на него, и, без единого слова или прикосновения, они синхронно развернулись и направились в их комнату в отеле. После секса, опустошённый, но готовый к следующему раунду, Нео прозрел во второй раз: этот Морфеус был естественнее дыхания и реальнее всего, что только существует на свете. И Нео очень давно желал оказаться с ним. Он ни с кем не поделился своим открытием, однако Морфеус, как и всегда, казалось, знал, что у него в голове, и после возвращения в Новую Столицу всё между ними изменилось. Так что, да, его прозрения были достаточно шокирующими. Но ещё более шокирующим было выражение лица Тринити, когда Нео, наконец, рассказал ей об этом: вроде бы удивлённое, но в то же время как-то не особо. Будто она ожидала подобного признания всё время, что они были вместе. Морфеус нетерпеливо кашлянул, устав ждать, пока Нео решится заговорить. Он скользнул рукой вокруг талии Нео, потянув его к себе. — Ты же знаешь, что я к тебе чувствую? — Конечно. — Я не позволю тебе сдаваться. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Слова Морфеуса имели сильный успокаивающий эффект. Нео кивнул. — Я это сделаю. Я пойду к Пифии и всё исправлю. — Отлично. И заодно не забудь спросить её о ещё одной твоей проблеме. — Мне казалось, мы оставили эту тему на потом. — "Потом" как раз только что наступило. Нео фыркнул, но позже, когда Морфеус, наклонившись поближе, поцеловал контакт на его шее, издал звук, выражающий большее удовольствие. Чувствовать горячее дыхание Морфеуса там, где кожу обычно холодит металл, было восхитительно. Откинув назад руку, он коснулся контакта и губ Морфеуса, а затем плавно перевернулся на спину и сказал: — Поговорю с ней завтра. И на этот раз он говорил не о Пифии. Морфеус промолчал. Лишь погладил его грудь, и Нео погрузился в такого рода сон, когда человек всё слышит и ощущает, при этом не просыпаясь. И позже, когда Морфеус поднялся, он слушал, как тот одевается, как негромко шипит дверь, открываясь и закрываясь, попутно представляя каждое происходившее действие в воображении. А потом он возьмёт её с собой на то белое поле и покажет пляж, что простирается внизу, у скалы. Он покажет ей океан, ещё слабое солнце — всё это отныне часть их новой жизни, свободной от Машин и старых порядков. Он объяснится и попросит прощения, делая всё возможное, чтобы найти правильные слова. Потому что Морфеус прав: она значит слишком много для него, чересчур много, и у Нео не получается представить новую жизнь без неё. Он повернулся на бок, уткнулся лицом в подушку, хранящую аромат Морфеуса, и улыбнулся.