Компас

Ванька перекатился на спину, поцеловал Таню в щеку и пожелал спокойной ночи. Тане не спалось. Таня смотрела в потолок. В такие ночи после того, как Ванька кончал, целовал ее на ночь и засыпал, она традиционно задавалась вопросом - "смогу ли я когда-нибудь получать с ним удовольствие?". Набранная за последние пару лет статистика нашептывала неутешительный ответ. Ванька спал чутко, и Таня знала, стоит ей встать, подойти к окошку - он неминуемо проснется, будет смотреть непонимающе, спросит, в чем дело. Поэтому Таня не шевелилась. Она смотрела в потолок и вспоминала. *** Таня проснулась от того, что кто-то бесцеремонно уселся на ее бедра. Лежа на спине, Таня непонимающе щурилась в темноту. Силуэт на фоне Черных Штор был вполне угадываемым... - Гробка? Что ты тут делаешь? - Кажется, у Гроттерши недотрах, - вместо ответа потрепала ее по щеке Гробыня. - Ч-что? - Таня дернулась, чтобы встать, но Гробыня удержала ее за плечи. - Ничего особенного. Тебе снились эротические сны, и ты пыталась, не просыпаясь, самоудовлетворяться. Я и не знала, что так бывает, - хмыкнула Гробыня. Таня почувствовала, что ее щеки заливает румянец. - Знаешь, что самое забавное, Гроттерша? Кто, ты думаешь, тебе снился в этих снах? Помнишь, нет? Я тут таких картин с нашими шторами насмотрелась, мммм... И откуда у тебя такая богатая фантазия? - Кто? - сглотнула Таня. Рот пересох. Она могла предположить, но зачем просто так раскрывать перед Склеповой мысли, в которых не решалась признаться даже себе? - Хмм, а ты угадай, Гротти. А Гробынюшка скажет тебе, права ты или нет. - Гробка, слезай с меня! - Таня окончательно проснулась и вышла из себя. - Дай поспать! - Ооо, не терпится вернуться к эротическим снам? - Гробка! - Таня постаралась стряхнуть Склепову, резко дернув бедрами вверх. - Какая ты страстная, - присвистнула Гробыня. - Давай еще, мне понравилось! Таня застонала и откинулась на подушки. - Что тебе нужно, Склепова? Ты собираешься меня шантажировать? - Неплохая идея, но нет. Гробынюшке просто не спится. Гробынюшка хочет потрепаться за жизнь с адекватным человеком, но как назло, под боком только мерзкая Гротти. - Ну вот и уйди от меня, раз я мерзкая, - фыркнула Таня. - Да ладно. У меня все мерзкие, кто не я. Даже я иногда такой бываю, - весело ответила Гробыня. Она явно не торопилась слезать. Впрочем, Тане было бы вполне удобно, если бы не... Проклятое возбуждение не желало спадать, похоже, Гробыня не шутила насчет эротических снов. И черта с два оно спадет, когда кто-то на тебе ерзает, дразня только больше. - Гротти, кроме шуток, раз такие дела, ты бы как-нибудь попросила, я бы освободила тебе нашу комнатку. Ты бы притащила сюда Валялкина и потеряла наконец-то невинность. - Гробка, это не твое дело. - Что, Валялкин слишком возвышенный для таких земных вещей? - фыркнула Гробыня. - Весь в самосовершенствовании, весь в своих зверушках... Таня отвернулась, насколько это было возможно, прижалась щекой к подушке. Гробыня своим язвительным замечанием попала точно в цель. Склепова качнула бедрами, качнула еще раз. Дьявольщина... Таня едва сдержала прерывистый вдох. Кажется, Гробыня все замечала. Кажется, все это было не случайно... - Ты вот не слишком возвышенная, как я посмотрю, - облизала губы Таня. - Хммм, а ты сечешь фишку, Гроттерша, - Гробыня взяла ее за подбородок, другой рукой будто бы ненароком задев сосок через тонкую ткань пижамы. Таня смотрела широко раскрытыми глазами и молчала, чувствуя, как участилось сердцебиение. Гробыня склонилась над ней, хищно прикусила ее нижнюю губу, и Таня, не чувствуя в себе сил сопротивляться, позволила... *** Вспоминая Гробыню, Таня улыбалась. Последние пару лет обучения в Тибидохсе им было просто-таки дьявольски хорошо друг с другом. Порой Гробыня приходила домой разочарованная, падала на кровать, не разуваясь, отправляла Пажа за чаем - а Таня просто, без слов, подходила и садилась рядом, снимала с Гробыни туфли, расстегивала корсет, стягивала чулки и вручала какую-нибудь шоколадку - Склепова таяла и говорила, а к черту бы их всех, Гроттерша, ты у меня есть - и больше мне никого не надо. Таня смеялась на это, целовала Гробыню в нос и ничего не отвечала. Порой Таня приходила домой не в духе, это было почти незаметно, но Гробыня всегда замечала. Отпускала пару язвительных комментариев, а потом стягивала с Тани свитер, бросала его бесцеремонно на пол ("все равно он только на тряпки годится, Гроттерша")... и заставляла Таню испытать такие яркие ощущения, что все остальное отступало на второй план. Потом они лежали в обнимку, Гробыня курила, зажигая сигареты прикосновением острого ноготка, а Таня вдыхала дым и говорила - а знаешь, Гробыня, может, и правда, нам стоит жить вдвоем, и нам никто будет не нужен. Склепова косилась на нее в ответ разномастными глазами и отвечала, мол, не бросишь ты ради меня своего Валялкина, слишком порядочная. Таня морщилась и про себя признавала - не бросит, да. Как бы ни было с Гробыней хорошо. Сейчас Тане хотелось покурить, но она знала - Ванька проснется, Ванька будет против. Конечно же, они с Гробыней не стали жить вдвоем. Конечно же, у каждой из них судьба сложилась иначе, и у каждой - не идеально. Иногда Таня испытывала острое сожаление. Иногда - думала, что, может, и к лучшему. Сейчас был первый случай. Таня вспоминала, как было хорошо в постели с Гробыней... И понимала, что с Ванькой так не будет, похоже, никогда. С ним бывало уютно и тепло, с ним можно было вести интеллектуальные беседы, с ним можно было обниматься, и целоваться, и это было приятно... Но в постели Тане из раза в раз было попросту "никак", а Ванька, казалось, совсем не придавал значения этой стороне жизни и искренне недоумевал, чего Таня от него хочет. "Все дело в том, что он не заводит тебя, Гротти", - вспомнила Таня слова Гробыни. - "Если у тебя нет ни капельки желания, тебе ну никак не может стать хорошо". Таня знала, кто, кроме Гробыни, способен ее завести. Таня вспоминала черные глаза, зловещие, как две бездны, и чувствовала, как сердце в груди пропускает один такт. Таня вспоминала его снисходительность, и его незримую, но ощутимую магическую силу, вспоминала настоящее желание в его глазах - не какую-то спокойную любовь-жалость, которая мелькала во взгляде Ваньки, а настоящее желание. Таня заснула, думая о Бейбарсове. *** С утра она отправлялась в путь, Ванька проводил ее и - она знала - долго еще смотрел в небо, когда она улетела. Когда она собиралась, он мило улыбался ей и кивал - да, я понимаю, да, ты соскучилась по Тибидохсу, да, конечно, слетай - но Таня не могла не заметить, как у него тяжело на душе. Она первый раз за те месяцы, как они начали жить вместе в Сибири, улетала погостить в Тибидохс. Он боялся, что она вспомнит школьные годы, передумает и... не вернется. Вскоре Таня выкинула Ваньку из головы. В конце концов, люди, даже самые родные, имеют право отдохнуть друг от друга несколько дней. Ему ведь тоже бывает нужно одиночество, убеждала себя Таня. Ветер дул в лицо, вокруг была прекрасная, глубокая синева, Таня вдыхала полной грудью и ей хотелось смеяться - она снова летит, выжимая максимальную скорость из дедушкиного контрабаса, она снова летит далеко, снова летит в Тибидохс... Через пару часов от полетной эйфории не осталось и следа, Таня снижала скорость и втирала в щеки мазь от обморожений. С непривычки она быстро устала и единственная мысль была - лишь бы долететь. Ясное небо кончилось, и теперь приходилось лететь в тумане. Мысли путались... и вскоре Таня начала клевать носом, уже не уверенная, удалось ли ей сохранить правильное направление в сгущавшемся тумане - вся надежда была на контрабас. Кажется, она засыпала, просыпалась и снова засыпала - впрочем, спать в полете ей было не впервой, она приспособилась. Таня проснулась от того, что контрабас резко затормозил, испуганная, вскинула голову, пытаясь прийти в себя - цела, ни во что не врезалась, все еще в воздухе, перед глазами перестают плыть круги и возникает открытое окно... Окно? Чьи-то руки грубо втягивают ее внутрь, окно закрывается. Таня трясет головой, она понимает одно - ее явно занесло не в Тибидохс, а в одну из квартир, расположенных в лопухоидном мире. Инстинктивно она рвется к закрывшемуся окну, затем оборачивается... Чтобы увидеть, как на ее наивные попытки сбежать с насмешливым интересом взирает Глеб Бейбарсов. - Глеб... - Таня не знает, что сказать. - Что происходит? Она чувствует себя странно, но испытывает облегчение, в конце концов, Глеб Бейбарсов не из тех, кто действительно желает ей зла. Бейбарсов мягко берет ее правую руку. Он смотрит прямо в глаза, и, кажется, этот взгляд обладает гипнотическим действием. Таня смотрит в ответ, не шелохнувшись, смотрит завороженно, как на что-то удивительное, глаза широко распахнуты, рот чуть приоткрыт... Глеб снимает с ее пальца магическое кольцо, держит его на раскрытой ладони. Морок спадает, Таня трясет головой, приходя в себя. - Глеб! - Вот и все, - усмехается он. - Так просто. Таня Гроттер совсем забыла то, чему ее учили в Тибидохсе. Таня проклинает свою глупость. Неужели было не очевидно, что с некромагом нужно держать ухо востро? - Глеб, верни кольцо. Пожалуйста, - она склоняет голову набок, смотрит на него и протягивает руку. - Верни кольцо. Глеб улыбается ей. - Я скучал. Тане становится неловко. - Хорошо, давай посидим, поболтаем, выпьем чаю, - она нервно пожимает плечами. - Расскажешь, как живешь. А потом... Потом ты вернешь мне кольцо и я улечу в Тибидохс, идет? Глеб улыбается, смотрит на нее и ничего не говорит. Кольцо все так же лежит на его раскрытой ладони, прямо перед ее носом. Кажется, просто протяни руку - и схватишь. И Таня не может удержаться. Маг без кольца чувствует себя едва ли не беззащитнее лопухоида. Глеб перехватывает ее за запястье. Хватка у него стальная, совсем не соответствует стройному, жилистому телу. - Хорошая попытка. У Тани темнеет в глазах, а когда мир снова приобретает прежние очертания, кольца уже нет, и у Гроттер нет ни одной идеи, где оно может находиться. Таня облизывает пересохшие губы. Ей попросту страшно. От осознания, что кто-то может так запросто сделать с ней все, чего пожелает. Он может заставить ее контрабас прилететь в этот город против ее воли, может заворожить ее одним только взглядом, и она будет стоять, смотреть ему в глаза, забыв обо всем. Может сделать так, что в глазах у нее потемнеет, и она ничего не увидит. Может сделать так, что она не сможет выбраться из этой квартиры без его разрешения. И никто не придет на помощь. Таня оглядывается по сторонам. Квартира выглядит почти обычной, разве что обои содраны. Никаких черепов, сушеных мышей, никаких... - Глеб, а где Лиза? - спрашивает вдруг Таня. Бейбарсов дергает плечом. - У бедняжки случился сердечный приступ. Я говорил своей возлюбленной, что ей стоит меньше переживать по любому поводу, - издевательский холодный тон, от которого Таню передергивает. Потому что слишком очевидно, что означает "у нее случился сердечный приступ". - Ты убил ее? - Ты рассчитывала, что я буду терпеть эту истеричку вечно? У Тани не укладывалось в голове. Кажется, она успела забыть, кто такие некромаги и на что они способны. - Но... С ней недавно созванивался Ягун... Он сказал, что Лизка, как обычно, не в духе, но все-таки... Ты убил ее меньше месяца назад? - Больше полугода. По зудильнику было видно ее, - Глеб щелкнул пальцами, и дверь шкафчика открылась. Оттуда вышла Лиза Зализина со слегка отсутствующим взглядом. Таню она, казалось, не заметила. - Глебушка, тебе котлеток пожарить? - спросила Зализина своим визгливым голосом. Вместо ответа Глеб щелкнул пальцами еще раз, и Лиза послушно уселась в шкаф, прижав колени к груди. Шкаф был лишь снаружи похож на шкаф - внутри он напоминал холодильник без полок. Ошеломленная, Таня прижала обе ладони ко рту. - Ты... держишь в холодильнике ее труп? - Очень удобно, - пожал плечами Глеб. - Если кто-то приходит нас навестить, что случается крайне редко, мертвая Лиза с порога закатывает истерику, как живая. Благодаря этому, к нам, естественно, приходят еще реже. - Бейбарсов, ты чудовище! - Всего лишь некромаг, - он пожал плечами, затем провел рукой по ее щеке. Таня оттолкнула его руку, шагнула назад. - Убийца! Выпусти меня отсюда, немедленно! Я... - попытавшись мысленно вызвать Ягуна, Таня обнаружила, что в этом помещении обрублена даже телепатическая связь. - Что? Пожалуешься академику? Таня сделала еще шаг назад и вжалась спиной в окно, озираясь по сторонам. Ее контрабас был в двух шагах, но толку от него без кольца и в запечатанном помещении было мало. Может, защита не везде одинаково прочная? Но выскользнуть из комнаты, минуя некромага, казалось пустой затеей. Он уже продемонстрировал свою силу и скорость реакции. Таня видела два выхода. Предпринять попытку огреть некромага чем-нибудь тяжелым, найти кольцо и сбежать. Или же... попытаться выяснить, что ему на этот раз от нее нужно. - Нет, у тебя не получится ударить меня по голове контрабасом. Но если очень хочешь - можешь попробовать, - Глеб ухмылялся, глядя на нее, и Тане очень хотелось стереть ухмылку с его лица. Глеб подошел ближе, прижал ее спиной к оконному стеклу, перехватил за запястья. Таня рванулась в одну сторону, в другую... Бесполезно. Она резко дернулась вперед и лбом ударила Бейбарсова в нос. От неожиданности некромаг на шаг отступил, приложил запястье к носу, вытирая кровь. Таня не дожидалась, когда он придет в себя - она уже бежала к двери... Это напоминало подножку, только Бейбарсов не шевельнулся. Таня просто растянулась на полу, чувствуя, что не обойдется без синяков. Она попыталась вскочить - но поняла, что ее тело больше ее не слушается. Бейбарсов подошел, взял ее тело в руки, как большую тряпичную куклу, и уложил на спину на диван. Таня с ужасом смотрела на него, она не могла даже пальцем пошевелить по своей воле. Она увидела, что Глеб улыбается. Кровь под носом придавала его лицу только более жуткий вид. Контроль над телом мало-помалу возвращался. Таня попыталась вскочить, но почувствовала, что ее будто бы обвивают невидимые веревки. Кажется, одна перехватывала ее запястья и локти над головой, отчего руки начинали затекать. Другая будто бы обвивала ее бедра и диван, по крайней мере, Таня могла выгнуться в спине, поднять верхнюю часть туловища силой мышц пресса, могла свободно двигать ногами - но что было толку, если Бейбарсов, разумеется, стоял вне досягаемости ее пинков. Стоял и, улыбаясь, наблюдал, как она извивается на диване, стараясь освободиться от незримых веревок. - Я мог бы насильно накормить тебя дурманом, от которого ты бы сама повисла у меня на шее. Мог бы на полчаса превратить тебя в овощ, сделав неспособной к сопротивлению. Но так неинтересно. Я предпочитаю иметь дело с настоящей Таней Гроттер. - Ладно, - сказала Таня, ей было все еще жутко, но она старалась сохранять остатки здравого смысла. - Что тебе нужно, Бейбарсов? Чего ты от меня хочешь? Что ты собираешься со мной делать? Неизвестность пугала. - Ты все узнаешь в свое время, - Глеб опустился на колени рядом с диваном, взял ее лицо за подбородок, резко развернул к себе, заставляя снова смотреть в глаза. Таня отводила взгляд. Бейбарсов прижался своими губами к ее - Таня стиснула зубы, сопротивляясь. - Можно подумать, это первый раз, - усмехнулся Глеб. - Нет, но я думала, прошлый раз был после... - воспользовавшись тем, что Таня решила ответить, Глеб все-таки поцеловал ее, прервав на полуслове, глубоко проникнув языком в ее рот. Таня выдохнула и взглянула на него вопросительно. У Глеба в руке невесть откуда оказался нож. Таня напряглась, но предпочла не дергаться. Бейбарсов легко коснулся обухом лезвия ее щеки. Таня ахнула. - Тебе страшно? - почти сочувственно спросил он. - Ты больной, - прошептала Таня и вдруг испугалась, что Глеб разозлится на нее за эти слова. Но Глеб только рассмеялся. Сегодня он был определенно не в настроении злиться. Таня лежала, сама не своя, и боялась пошевелиться, пока Глеб касался ее кожи прохладной плоской стороной лезвия, держа под углом - чтобы не ранить, чтобы только запугать. Он расстегнул ее куртку, затем разрезал ее от ворота до кончика рукава. - Что ты делаешь? - вскрикнула Таня. - О, прости, эта вещь была дорога тебе? Я решил, что не стоит развязывать тебя из-за такой мелочи. - Лучше развяжи, - успела выдохнуть Таня перед тем, как он разрезал куртку симметрично вдоль другой руки - и отбросил в сторону кусок ткани, в который превратилось то, что только что было предметом одежды. Нож, так легко разрезавший куртку, должен был быть дьявольски острым. - Развяжи, - просила, почти умоляла Таня, вжимаясь в диван, когда Глеб точно так же резал ее свитер. Стоило ему прерваться, она заговорила почти скороговоркой. - Развяжи меня, я не буду сопротивляться, обещаю. Она зажмурилась, когда нож скользил вдоль ее ребра. Ей казалось, что еще немного - и коснется, нельзя было позволить себе даже вдохнуть... Глеб отбросил в сторону то, что было ее футболкой, но теперь годилось разве что на половые тряпки. Он приподнял Таню за лопатки - она совсем перестала вырываться - сел на диван и уложил ее себе на колени. Ее бедра все еще были накрепко привязаны к дивану, и Тане пришлось сильно прогнуться в спине. - Пожалуйста, отпусти, - Таня смотрела умоляюще. - Глеб, мне страшно... Вместо ответа он откинул ее волосы назад и левой рукой прижал ее голову, чтобы Таня не могла ее поднять. Перед ее глазами теперь был потолок, и Таня не видела, что сейчас делает Глеб. - Не дергайся, - предупредил он. Таня напряглась и вдруг почувствовала, как вспыхнула боль чуть ниже правой ключицы. - Ты! - она была вне себя от возмущения. - Не дергайся, - повторил он. Таня зажмурилась, ее связанные руки вцеплялись одна в другую до побелевших костяшек. Отточенное лезвие легко прорезало ее кожу, и это было не столько больно, сколько жутко. Когда нож скользнул чуть ниже, к чувствительной коже груди, Таня жалобно заскулила. Когда чуть левее, туда, где под кожей - Таня знала - была так хорошо видна синяя вена... Таня стискивала зубы и ненавидела этого проклятого некромага всей душой. - Готово, - вполголоса проговорил он, не убирая ладони с ее лба. Таня почувствовала, как стало обжигающе горячо, и на этот раз по-настоящему больно. Она закричала. Когда боль кончилась, сознание прояснело и стало понятно - Глеб рисовал на ней руну. Он склонился к ее ключице и долго целовал, отчего изрезанная кожа саднила только больше. - Ненавижу... Тебя... - проговорила Таня. - Зря. Вполне безобидная руна. Я всего лишь буду знать, где ты находишься, когда ты далеко. Милое желание, не так ли? Таня отвернулась, чувствуя, что ее тянет разреветься от бессилия и отчаяния. Глеб гладил ее шею, плечи, ребра раскрытой ладонью. - Знать, где ты находишься, и чувствовать, когда ты думаешь обо мне. - Ты можешь принудить меня к чему угодно, - заговорила Таня. - Но знаешь, почему я никогда не была бы с тобой по доброй воле? Она вздрагивала, но слез не было. - Потому что я больной на голову некромаг, который никогда не сможет жить нормальной жизнью? - Глеб спросил это слишком легко, но Таня знала, что эта мысль его гложет - именно из-за нее. Если бы не она, ему было бы плевать. - Потому что я слишком ценю свою свободу, Бейбарсов. Глеб засмеялся, нащупывая пальцами застежку ее лифчика. - Ты? Ценишь свободу? О, Таня, как же плохо ты себя знаешь. Разве девушка, которая ценит свободу, уехала бы из жалости к своему мальчику туда, где она не хочет жить? Неужели ты думаешь, что магическая сила - единственный способ повлиять на свободу принятия решений? Не единственный, разве что, пожалуй, самый честный. - Да что ты зна... - Глеб снова взял в руки нож, и Таня умолкла на полуслове. Он перерезал лямки ее лифчика и отбросил его в сторону, отложил нож и мягко, но решительно прикоснулся к ее груди. Таня прерывисто выдохнула, попробовала дернуться в сторону. Незримые веревки все еще крепко стягивали ее бедра. - Стоит мне отложить нож - и ты снова начинаешь дергаться, - заметил Глеб, поглаживая ее соски большими пальцами рук. - Впрочем, можешь дергаться дальше, я не против. Таня прерывисто вздыхает, жмурится, кусает губы. Глеб не торопится - времени у них навалом, и он изучает ее тело медленно, со вкусом. Он почти не делает ей больно - но Таня все равно боится. - Девушка, которая ценит свободу, - начинает Глеб, вставая с дивана, - на твоем месте осталась бы в Тибидохсе и стала бы тренером по драконболу, на смену Соловью. Заканчивала бы магспирантуру, вдаваясь в тонкости магии. Занималась бы всем, чем ей интересно, - Глеб усаживается на нее сверху, ведет рукой от подбородка вниз, задевает проклятую руну, которая тут же вспыхивает болью, задевает соски, из-за чего Таня вздрагивает от нежданного удовольствия. Чуть ниже пупка, не прекращая движения, его рука перестает касаться ее кожи, натыкаясь на ремень джинсов. Незримые веревки - Таня чувствует их даже скорее не веревками, а этакими прочными эластичными бинтами - стягивают ее тело чуть ниже. - А ты, Таня, совсем не ценишь свободу. Ты боишься ее, - Таня смотрит в потолок с отсутствующим видом, но на самом деле ловит каждое слово некромага. - Ты боишься сама принимать решения, тебе все время хочется, чтобы кто-то делал выбор за тебя, - он склонился над ее грудью и начал целовать соски, Таня уже не могла сдержать стона, когда он легонько прикусывал нежную кожу. - Ты хочешь, чтобы было правильно, ты стремишься к свету - и видишь этот свет в твоем ветеринаре, который опутывает тебя своей моралью, навязывает тебе свои искаженные представления о счастье... - Замолчи! - выкрикнула Таня и дернулась всем телом еще раз, втайне надеясь, что веревки исчезли. - ...а еще ты боишься правды, Таня. Боишься сомнений, которые я сейчас зароню в твою душу, - он расстегнул ремень ее джинсов, расстегнул пуговицу. - Ты хочешь заткнуть уши, чтобы не слышать меня. Таня почувствовала, как незримые путы вокруг ее бедер исчезли. Извиваясь, как рыба на льду, она попыталась освободиться, сбросить с себя Глеба. Эта молчаливая борьба, казалось, только веселила его. Бейбарсов расстегнул ее ширинку и, привстав, резко сдернул ее джинсы, потянул их вниз, чтобы снять совсем. Таня быстро высвободила ноги и вскочила с дивана. Надежда была только одна - попытаться справиться с Глебом, не развязывая рук. И надежда была довольно призрачной, но Таня Гроттер не из тех, кто легко сдается. - Тебя бы не взяли в карате, - Глеб перехватил ее ногу, и Таня чудом сохранила равновесие. Бейбарсов отпустил ее, затем толкнул ее обратно на диван. Он больше не связывал Таню, только прижимал раскрытую ладонь к низу ее живота. Он будто бы и не давил - но Таня не могла дернуться ни вправо, ни влево, не то что вверх. Отпустив - Таня прекратила сопротивляться, сдалась и молча ждала - Глеб без усилий закинул ее ноги себе на плечи. Таня чувствовала, как он близко, ее ягодицы почти касались его паха, и... не возбудиться было просто невозможно. Разум говорил, что нужно быть осторожнее, что нужно опасаться этого некромага - черт знает, какие еще штучки у него в арсенале, черт знает, какие у него на нее планы. Тело просило, умоляло - ближе... еще немного ближе... Глеб уже не держал ее, но Таня не вырывалась. "Зачем, бесполезно. Это просто займет больше времени, если я буду дергаться". Он провел руками по ее груди, слегка сжав соски двумя пальцами. Скользнул ниже, прижал пальцы к намокшей ткани ее трусиков - Таня застонала, забыв обо всем, ей слишком хотелось этого сейчас. Глеб удовлетворенно усмехнулся, но комментировать не стал. Снова потянулся за ножиком, крепко прижимая к себе ее ноги, вспорол швы справа и слева на тонкой ткани. Он развел ее колени в стороны, так широко, что у Тани потянуло мышцы. Стоило ему убрать руку - она попыталась свести ноги обратно, Глеб вздохнул - и Таня почувствовала, будто между ее коленей теперь находится невидимая распорка, которую не сбросить. Тане снова стало страшно. Пальцами левой руки он раскрывал ее, а пальцами правой - сразу коснулся клитора. Таня вскрикнула от чересчур ярких ощущений, попробовала свести ноги - но у нее снова ничего не вышло. Пальцы Бейбарсова то нажимали, то отпускали, то ласкали круговыми движениями, а Таня металась по дивану и стонала - это было невыносимо приятно, хотелось оборвать эти ощущения - и вместе с тем хотелось их длить. Палец Глеба скользнул чуть ниже и проник в нее без всякого усилия - внутри было слишком влажно. Бейбарсов еле слышно вздохнул, Таня усмехнулась, уже немного оправившись от острого удовольствия: - Надеялся быть у меня первым? - Согласись, что так было бы лучше? Или, может, тебе понравилось терять невинность с Валялкиным? Конечно же, этот чертов некромаг был прав. Таня поморщилась, вспомнив те поистине неловкие попытки, и ничего не ответила. Глеб подтянул ее к краю дивана и опустился на колени. Когда он коснулся языком ее клитора, из таниной груди вырвался очередной стон. Она стонала, всхлипывала, металась по кровати, пока Глеб дразнил ее, то ускоряясь, то замедляясь, то нажимая сильно, почти до боли, то едва касаясь, то вдруг прерываясь и вылизывая ее широкими движениями. Таня выгнулась дугой и застонала, чувствуя, как нахлынувший оргазм затопил ее с головой. Она еще долго лежала с закрытыми глазами, не могла отдышаться и приходила в себя, казалось, мир кружился и не желал становиться на место. Таня медленно открыла глаза. Она поняла, что все еще лежит на спине, вцепившись Глебу в плечи. Таня потрясла головой. Вцепившись в плечи? Ее руки еще только что были связаны над головой. Когда он успел снять с нее путы? Почему она не заметила? Таня была в замешательстве. Она попробовала неторопливо встать - Глеб не мешал ей, он просто пристально на нее смотрел, улыбаясь уголками губ. Таня растерянно стояла посреди комнаты. Ей хотелось направиться к двери - но куда она убежит, голая, без кольца? Нужно было найти кольцо, но куда оно делось - знал только некромаг. Обыскивать квартиру под его пристальным взглядом казалось дурацкой идеей. - И что теперь? - спросила Таня. - Как видишь, я тебя развязал. Теперь у тебя есть выбор. Если ты захочешь - мы можем закончить начатое. Я же видел, что тебе понравилось. Если не захочешь - я верну тебе кольцо и ты сможешь улететь отсюда. А потом испытывать чуть меньше угрызений совести, рассказывая Валялкину, что ни с кем ему не изменяла. Глеб сидел на диване и хищно улыбался. Таня молчала. - Ты очень красива без одежды, - он смотрел на нее неотрывно. Тане хотелось поддаться. Просто поддаться и попробовать, хоть раз. Глеб пробуждал в ней желание. Таня знала, что должна лететь в Тибидохс. Чем раньше, тем лучше. И знала, что это все чудовищно, неправильно. Она не должна изменять Ваньке. Она не должна спать с некромагом. Пока что у нее не было выбора. Если она теперь скажет, что согласна - это будет ее, и только ее вина. Гробыня посмеялась бы над ней, сказала бы махнуть рукой на принципы и делать все, что хочется. Может, Гробыня цинично заявила бы - улетай, конечно, он же уже сделал тебе хорошо - что еще надо? - Как ты заставил мой контрабас прилететь сюда? - Тане хотелось отсрочить выбор, хотелось заговорить о чем-то другом. - Когда мы виделись последний раз, прикрепил одну штуку, которая должна была одурачить контрабас и тебя, вместо Тибидохса направляя прямиком ко мне. - Артефакт? - Почти, - поморщился Глеб. - Лучше не спрашивай. Таня подошла к контрабасу. Рядом на полу лежал маленький компас, где вместо стрелки была человеческая кость, вместо буквы N - камушек. - Эта кость... - начала Таня, нервно сглотнув. Глеб болезненно поморщился и показал свою левую руку, где вдоль средней фаланги мизинца красовался шрам. - Ты... - Таня не верила, не хотела верить. Глеб поморщился снова. - Я вставил на ее место косточку мертвяка. Это пустяковая жертва для некромага, будь иначе, с ее помощью можно было бы сделать намного больше. Таня побледнела и смотрела на него с ужасом. - Я же говорил - не спрашивай, - почти ласково сказал Бейбарсов. - Мое тело уже давно глухо к ощущениям. - Только к боли? - спросила Таня. - Нет, не только. - А как же... Бейбарсов рассмеялся. - Как некромаги получают удовольствие, это ты хочешь узнать? Я просто подключаюсь к ощущениям партнера. К счастью, мозг - бесполая штука. Таня удивленно подняла брови. - Не знала, что у некромагов все так... - Еще скажи, что не задумывалась, - поддел ее Глеб. - Как видишь, секс с некромагом - особый вид извращения... Хочешь попробовать? Они вернулись все к тому же вопросу. Таня опустила взгляд. Она вспомнила, как нож касался ее кожи. Как она боялась и, кажется, была готова убить Глеба, только чтобы сбежать и оказаться в безопасности. Неужели она теперь возьмет и согласится, когда у нее есть возможность просто уйти? Просто уйти, и почти не чувствовать этой неправильности, почти не чувствовать этой вины... В чем тогда она окажется виновата - в том, что некромаг против ее воли сделал ей хорошо? - Извини, но... думаю, не стоит, - произнесла Таня, все еще глядя в пол. - Я выбираю забрать кольцо и уйти. Глеб подошел к ней почти вплотную, Таня попятилась. - Я уже говорил, что ты боишься делать выбор? Боишься брать на себя ответственность за свои решения? Боишься оказаться виноватой, боишься, что не сумеешь перед собой же найти себе оправдания? Он обошел ее и теперь стоял за ее спиной. Его дыхание касалось ее уха. Таня замерла. Глеб стиснул ее в объятиях. - Тебе нельзя предоставлять выбор. Я убедился в этом еще раз. Он легко оторвал ее от пола и пронес пару шагов по направлению к дивану, снова поставил на ноги, не отпуская. - Глеб, ты обещал меня отпустить, если я захочу, - голос Тани прозвучал жалобно. Она попыталась обернуться и заглянуть в его глаза. Глеб разомкнул объятия, отступил на шаг. Таня выдохнула с облегчением. Ее слишком возбуждало, как Бейбарсов сзади прижимается к ее обнаженному телу. - Что ж, тогда... - начал он. - Тогда считай, что я пошутил. С этими словами он до боли выкрутил ей руки, заставляя опуститься перед диваном на колени. Таня вскрикнула. Любое лишнее движение только усиливало боль в суставах рук. - Отпусти, - простонала она, зная, что это бесполезно. Приподняла голову - и снова впечаталась щекой в диван. Его пальцы снова заскользили у нее внутри, надавливая на чувствительные точки на стенках влагалища. Таня почувствовала, как в нее упирается его член, такой твердый. Она попыталась сжаться и не пустить - но тело будто бы обрело свою волю и не собиралось противиться нахлынувшему желанию. Таня не хотела стонать, но стоны сами вырывались из ее груди. Глеб за ее спиной тяжело, хрипло дышал, и порой его дыхание перемешивалось с тихими стонами, звучавшими в унисон со стонами Тани. Он двигался резко, рвано, и Таня подавалась ему навстречу. Он отпустил ее руки, чтобы иметь возможность поглаживать ее по спине или притягивать к себе за выступающие тазовые косточки. Она не воспользовалась этим послаблением, будто бы снова не заметила. Таня застонала и выгнулась, чувствуя разрядку, чувствуя непроизвольные сокращения мышц - как будто что-то тикает внутри. Поцеловав ее в плечо, Глеб поднялся. Таня безвольно рухнула на диван, отвернулась к стене. Она никого сейчас не хотела видеть. Она ни о чем сейчас не хотела думать. Глеб вышел из комнаты, как будто все понял.