Take me to the sun

Jorge Mendez- Cold В жизни каждого человека наступает точка невозврата. Эта- моя. Мы считали, что у нас все прекрасно, но на самом деле все было не так. Мы не понимали, в чем дело, но где-то между нами будто образовался какой-то пузырь, который никак не лопался, а только разрастался и разрастался, словно опухоль. * Больше не было "мы", были только Гарри и Луи. Семь месяцев я не видел Гарри. Семь месяцев- это время, которое я смог просуществовать без него, жизнью это нельзя назвать. Нельзя назвать дни таким прекрасным словом, когда все они состоят из невыносимой тоски, горя, депрессии, что привела к саморазрушению, а саморазрушение к наркотикам. Сначала это было что-то легкое, что-то, что помогало забыться, усыпить на время боль. Но даже в моменты эйфории я думал о Гарри. Только тогда воспоминания приносили радость, а не неизмеримое чувство грусти и тоски. Конечным пунктом стал героин. Я люблю его детскую улыбку, люблю кудряшки цвета шоколада, заразительный смех, пронзительные зеленые глаза. Я люблю Гарри Стайлса. Он был словно солнцем для меня. И даже сейчас, когда я сижу в ванной, держа в дрожащих руках шприц со смертельной дозой наркотиков, он остается моим солнцем. Всегда. Я задыхаюсь без него. Сейчас я понимаю, что можно было изменить многое, но уже слишком поздно. Поэтому это- конец, логическое завершение, то, что было неизбежно. Незачем бороться. Лежа в ванной, я смотрю на шприц, где дозы героина будет достаточно, чтобы остановить мое сердце. Затянув покрепче руку грязным куском ткани, сжав и разжав кулак пару раз, я вонзил острую иглу в вену и надавил на поршень шприца. Как будто все проблемы исчезли разом. Бросаю на пол шприц и откидываюсь назад. Героин быстро распространяется по всему телу, перед глазами все плывет, и кажется, что я вижу космос. Мы отправляемся в космос, приготовленные ко всему, то есть к одиночеству, борьбе, страданиям и смерти. ** Плутон. -Гарри, только посмотри на них! Множество маленьких светлячков вылетело из стеклянной банки, их свет разрезает густую темноту. Чувствую теплые, нежные объятия, чужое сердцебиение и наконец мягкие, пухлые губы на своих. Мне холодно. Нептун. Мы лежим на зеленой траве и смотрим на ночное небо. Кудрявая голова покоится на моей груди, а пальцы его рук переплетаются с моими. Дыхание спокойное, размеренное, а мысли приходят в порядок. Гарри тихо напевает незнакомую мне песню, а я думаю, что в космосе одиноко. Все говорят, что там много всего: неизведанного, нового и таинственного, но это не так. В космосе пусто. Одинокие планеты висят в пространстве, вечной темноте, и лишь изредка такие же одинокие кометы пролетают мимо них в никуда. Космос- это тьма, где потерялись планеты. -Твои глаза такого же цвета, как и Нептун, Лу. Уран. -Скорее, Луи, иди сюда!- кричит Гарри, держа в руках небесный фонарик. На нем мы написали свои имена в надежде, что этот фонарик вознесет их как можно выше. Мы еще долго стояли посреди парка, обнявшись и наблюдая за одиноким огоньком, которого уносило к солнцу. В моменты, когда Гарри был рядом, весь мир отходил на второй план: хриплый шепот заглушал все звуки, изолируя от реальности, зеленые глаза становились единственным, что я хочу видеть, а руки и губы моего мальчика единственным, что я хочу ощущать. -Ты знал, что Уран виден нам в синих и зеленых цветах? Как наши с тобой глаза...- тихий голос разрезает тишину. Этот голос эхом раздается в моей голове, пульсируя болью. Сердцебиение учащается, и меня уносит ветрами Урана. Сатурн. -Смотри! Вон там! Видишь тир? Мы обязательны должны сходить туда, Гарри,- нарочно серьезным тоном говорю я, пытаясь не рассмеяться. Это придает важность таким мелочам. Гарри начинает оглядываться по сторонам, пока не натыкается взглядом на место, о котором я говорил. -Ладно, Луи, но если только ты выиграешь для меня ту черепашку,- отвечает он, и в его глазах заиграли огоньки. И сидя здесь, в кабинке колеса обозрения, напоминающее одно из колец Сатурна, на высоте 73 метра от земли, мы целуемся, разговариваем о таких мелочах и снова целуемся. У меня начинает кружиться голова, но только не от высоты. Мышцы сводит спазм. Юпитер. Сквозь пелену слышу тихий, убаюкивающий голос Гарри, напевающий песню. I can see the flickers Over me the lanterns raised Lift me up Lift me over it *** Сейчас конец мая, на улице стоит жара, но не смотря на это, я заболел, и меня лихорадит. Гарри пытается сбить мою температуру, давая мне жаропонижающее. Чувствую его прохладную кожу, легкие прикосновения и мягкие кудряшки. Комната расплывается перед глазами, танцуя в вихреобразных движениях, глаза закрываются, а я проваливаюсь в сон, созданный моим парнем. Конечности стали неметь, и я чувствую жжение в глазах, что-то влажное на моей щеке. Марс. Открывая глаза, первое, что вижу- маленькая красная роза, лежащая на стороне, где спит Гарри. Та часть кровати уже давно остыла, и лишь скомканная белая простынь говорит о том, что он здесь был. Я все еще болею, поэтому кудрявый хотел остаться со мной, но мне удалось уговорить его пойти на пары. Это не стоит его отчисления из-за прогулов. У розы нет шипов, лишь нежные алые лепестки. Приятный, едва уловимый сладкий запах, и я с улыбкой снова погружаюсь в царство Морфея. Я больше не сдерживаю слезы. Луна. -Посмотри на меня,- требовательный голос.- Я не уйду от тебя, слышишь? Не уйду, почему ты не можешь этого понять, Луи? Ты тот, с кем я хочу быть, так будет всегда, ладно? Иди сюда,- он раскрывает свои объятия, и я, не раздумывая, бросаюсь в них.- Помнишь тот день? Конечно же помню. Этот день мне ни за что не забыть, как бы я ни желал этого. Мы познакомились на ярмарке, посвященной дню летнего солнцестояния. Согласитесь, какой кретин станет устраивать ярмарку, фейерверки, вкладывать в это кучу денег в такой день? Я никогда не воспринимал этот день как какой-то особенный. Пока не встретил Гарри. -Подумать только,- продолжает он,- если бы не Найл и его вечные дурацкие идеи, мы бы и не встретились. Это же он подумал, что познакомить нас- хорошая идея. -И он никогда в жизни не был так прав, как тогда,- улыбаясь, произношу я. -Лу,- протягивает Гарри и утыкается носом мне в шею. Щекотно. -М? -Я люблю тебя так сильно,- и мое сердце пропускает удар. Перевожу взгляд на свои руки и замечаю, что кончики пальцев уже посинели. Земля. -Гарри?- грохот с кухни повторился.-Что, черт возьми, там происходит?- кричу я, направляясь на кухю и надеясь, что Гарри случайно не пререзал себя ножом. Кулинария- явно не его конек. Хазз держит в одной руке пачку макарон и смотрит на пол, где валяется кастрюля, а из нее вытекает вода. Он выглядит расстроеным. Взгляд зеленых глаз, похожих на водоросли, устремляется в мою сторону. Мы оба молчим, а потом резко взрываемся хохотом. Воспоминания размыты, а дыхание становится подавленным. Сердце как будто сжимает чья-то грубая рука, заставляя все тело гореть, а меня корчиться от боли. Венера. Жаркое дыхание опаляет шею, сильные руки скользят по моему телу, наши стоны сливаются в один, а толчки становятся хаотичными. Губы Гарри ищут мои, нашептывая слова любви, а я закрываю глаза, готовый вот-вот взорваться от ощущений. -Открой глаза, малыш, будь со мной,- его голос хриплый, прерывистый, дыхание тяжелое. И я подчиняюсь. Агония. Меркурий. -Что ты такое говоришь?! Гарри, ответь мне! -Лу, прости...- но я знаю: он не жалеет. -Ты обещал мне! Ты, блять, обещал мне!- истерика берет свое, и я больше ничего не понимаю. -Ты просто...Ты говорил, мне что... Черт, Хазз, я же люблю тебя! Ты не имел права обещать мне этого, если не собирался сдержать свое обещание, ты не имел права, говорить, что любишь меня, если не имел это в виду! -Луи...- все тот же хрипловатый голос, некогда родной. Я и готов отдать все на свете, лишь бы слушать его всю жизнь. Непрошенные слезы льются из глаз, и я хочу обнять своего Гарри, но тут же одергиваю себя. Просто Гарри. Больше не моего. Боль практически исчезла, и я знаю, что это конец. Это также очевидно, как и тот факт, что вселенная больше галактики. Умирать во имя любви не больно. Больно умирать из-за любви. Теперь уже слабое сердцебиение, легкие, которые еле-еле качают воздух больше не принадлежат мне, как и все тело. Все как в бреду, пытаюсь открыть глаза, но ничего не выходит. Я виду фосфены. Светящиеся точки, линии, странной формы фигуры оранжевых, красных, голубых, зеленых и желтых цветов. Постепенно они соединяются в одно большое желтое пятно, похожее на Солнце, и я сразу думаю о Гарри. Солнце. -Люблю тебя. -Люблю тебя. Это забавно, как один человек может заставить биться твое сердце в миллионы раз быстрее, впуская туда свои планеты. Сил больше не осталось, поэтому я даже не уверен, что слова, которые я повторяю, словно мантру, можно услышать. "Забери меня к Солнцу, забери меня к Солнцу, забери меня к Солнцу." В этой жизни Гарри был моим Солнцем, а, как известно, жизнь без Солнца невозможна. Именно поэтому с минуту на минуту мое сердце остановится.

Последнее, что всплывает перед глазами- его образ, а дальше- вечная темнота.