Группа продленного дня: Конец учебного года

- Господи, как же достало, - простонал Хань, падая головой на свои руки и мысленно жалея о том, что он не стал когда-то серийным убийцей, предпочтя стезю педагога. В принципе, по уровню опасности профессии близкие довольно-таки. – Когда же этих засранцев уже разберут… Запасы крекеров давно кончились, сериал парень досмотрел еще час назад, а в классе, как назло, еще оставалось несколько ребят. И хотя он включил им какие-то мультфильмы, все равно мелкие умудрялись шуметь так, что уши сворачивались в трубочку. Невольно подняв взгляд на первую парту, за которой сидели Кенсу и Чанель, воспитатель мечтательно вздохнул. Ну вот, чудо, а не дети. Даже ушастая шпала под влиянием своего соседа стала спокойной, теперь мальчишка и уроки старательно делал, и свободное время проводил с Кенсу, который в последнее время увлекся плетением из «Rainbow Loom». Хань, к своему стыду, сам подсел на эти резинки, в результате чего на них была спущена треть его зарплаты, благо парень всегда знал, где найти еду. Ну, и втык получить – Чонин посмеивался, конечно, над такими увлечениями Ханя, но все же не мог глаза не закатывать. А Кенсу и Лу же могли часами плести различные фигурки и браслеты, делая друг из друга папуасов. Сейчас же мальчишки играли в дженгу, которую Хань принес из дома, причем играли на желания. И пошлый мозг воспитателя невольно наполняли воспоминания о том, как он сам отрывался в юности: желания тогда у него были явно покруче, чем «залезть под стол и прокукарекать» или «поцеловать воспитателя в щеку». Увидев, насколько Хань устал, Кенсу спрыгнул со стула и подбежал к нему, дергая за локоть: - Лу-сонсэнним, вы в порядке? Хотите шоколадку? И хотя живот парня на этих словах возопил о пощаде, отбирать еду у ребенка было выше сил Ханя. Поэтому он помотал головой, смеясь: - Я просто устал. Ты все уроки сделал? Папа не будет ругаться? - Нет! – замотал головой ребенок. – И Чанни я помог все сделать! Хотя он сгрыз мой карандаш! - Ну, ничего, думаю, этот проглот тебе новый подарит, правда ведь? – Хань очень говоряще посмотрел на Чанеля и тот усердно закивал. - Да! Самый лучший подарю! Кенсу-я, не обижайся! - Да я… И не обижаюсь… - ох, очаровательное существо все же этот детеныш, весь в отца. – Лу-сонсэнним, а папа скоро придет? - Он сегодня обещал тебя забрать пораньше, так что потерпи немного, хорошо? Отчаянно закивав, Су вернулся на место, а Хань от души и с хрустом потянулся. Он бы соврал, если бы сказал, что и сам не ждал прихода господина Кима. Во-первых, потому что надо было не забыть рассказать ему о скором родительском собрании, а во-вторых, потому что он просто соскучился. У них редко выдавалась минутка как следует пообщаться в последнее время, что уж говорить о «ночи кофе и чего погорячее», как в прошлый раз. Можно сказать, что за несколько недель, что буквально пролетели с их достаточно откровенного разговора, мужчины не зашли дальше поцелуев и касаний, очень жарких касаний, однако, стоит признать. Один за другим ребята покидали класс, а родители с волнением спрашивали, хорошо ли вели себя их чада. Хань не любил жаловаться на воспитанников, однако терпение его было на исходе, даже директор их школы был вовлечен в разбирательство с самыми отъявленными хулиганами, которые как раз достались в группу к Ханю. Именно из-за них парень не знал, согласится ли брать продленку в следующем году, ведь ему пообещали увеличить количество часов истории – как ни крути, учительствовать Лу любил куда как больше. Наконец, когда даже Ушастое Наказание, потискав на прощание смущенного Кенсу, убежало к ожидающей его маме, Лу плюхнулся (если можно это так назвать) на стул рядом с оставшимся мелким и потрепал его по волосам. - Скоро родительское собрание, тебя будут ругать за что-нибудь? - Я не знаю, - ох, ну как не поверить этим совиным глазищам? – Может, только за двойку по музыке?.. - Чего? Как ты умудрился-то вообще?! - Ну… Бен-сонсэнним требовал, чтобы я спел песню… Один… - мальчик съежился, потупив взгляд. – Я боюсь перед всеми… - Горе ты мое, - вздохнул Хань, покачав головой. – Но ничего страшного, я тебя научу, как не бояться, и ты обязательно все исправишь. И папа ругаться не будет. Хорошо? - Это за что я должен ругаться? – раздался в дверях насмешливый голос, и Хань с Кенсу едва ли не наперегонки бросились к вошедшему Киму. Вернее, Лу успел затормозить и откашляться, мол, я-не-рад-совсем-тебе-показалось. Чонин подхватил сына, о чем-то его расспрашивая, а Хань стал собирать в сумку вещи, не в силах перестать улыбаться. Все же любовь делала его полнейшим идиотом. - Хэй, тебя тоже надо взять на ручки или это ущемит твое самолюбие? – ухмыльнулся Чонин, подходя вплотную к воспитателю. Су убежал вниз переодеваться, а мужчина, тихо посмеиваясь, провел носом по шее Ханя, вызывая у того мурашки и непроизвольное дрожание в коленях. Чертов засранец. - Господин Ким, нас могут увидеть… - хрипло пробормотал парень, а затем невольно не удержался от стона, когда Чонин коснулся мочки его уха кончиком языка. – Черт… - Какой ты все-таки еще мальчишка, - покачал головой Чонин, отходя на пару шагов и с улыбкой слушая бурчания Ханя о том, что просто кое-кто не думает, что делает с ним, а он, черт возьми, не железный. – И хорошо, что не железный. Было бы несколько смущающее примерзнуть к тебе языком зимой. - Ким Чонин! - Все, все, молчу! Пойдемте уже, господин воспитатель, готов поспорить, что вам не терпится поскорее сбежать из этого Ада. Это в сказках и фанатских рассказах об айдолах, которыми Хань иногда баловался на работе, люди поутру просыпаются свежими и бодрыми. На деле, стащив свою тушку с постели и накинув на плечи толстовку, впрочем, не озаботившись надеть трусы, Хань поплелся в ванную. И подумал, что стоит заказать на дом экзорциста, потому что его отражение в зеркале пугало его больше, чем сам «Изгоняющий дьявола». Покрасневший нос, остатки подводки на глазах, следы слюны на губах и подушки на щеке… Почти утопив свою голову в раковине, Лу избавился от частичных последствий ночи, в остальном же помогла косметичка. Все же идти в школу с лицом, которым будто пол мыли, он не мог себе позволить. Уже. Поначалу, когда парень и университет заканчивал, и работать начинал, даже на сон времени не хватало, не то, что на приведение себя в порядок. Закинув в желудок пару кусков пиццы, кажется, еще не протухших, Хань вышел из дома и поплелся на работу, то и дело кивая в знак приветствия ученикам и коллегам. Узнав последние новости о предстоящих педсоветах и родительских собраниях, Хань прошел в кабинет, где ему предстояло отвести три урока. Вообще именно учительство Лу Хань действительно любил больше. Ему нравилось придумывать интересные занятия, и, конечно же, мучить учеников контрольными. Какой педагог такого не любит? Старшие ребята всегда были более сложными, но в то же время их мир был глубже, темы их с Ханем разговоров – обширнее. Он наблюдал за учениками, они – за ним… опасность в этом определенная тоже была. Все же попадать со своими, по сути, детьми в один бар достаточно неприятно. Впрочем, Хань с тех пор ходил только в места с очень строгим фейсконтролем. Его самого-то пропускали не сразу, принимая за школьника. Однако лучше уж так. Когда домашние задания старшеклассникам были розданы, распечатки для других классов приготовлены, а обед оказался у воспитателя в желудке – тот, наконец, прошел в другой корпус школы, где учились малыши, и оказался в кабинете, приписанном к его группе продленного дня. Дети бросились к нему с объятиями, правда, не все, иначе бы он на ногах точно не удержался. Впрочем, на счастье Ханя самых отъявленных засранцев, кажется, уже забрали, а это значило, что день мог пройти достаточно спокойно. На улице погода была достаточно неплохая, а потому, раздобыв у учителя по физической культуре мяч и попутно обсудив с ним шалости своих же спиногрызов, воспитатель вывел их на прогулку. Пока мальчишки носились по двору, играя в какую-то смесь футбола и баскетбола, а также, кажется, салок и вольной борьбы, вынуждая Ханя следить за ними особенно внимательно, девчонки либо плели новые браслеты, сидя на скамейках неподалеку, либо играли во всякие там дочки-матери. За ними Лу поглядывал изредка, следя, чтобы те, главное, на деревья не лазали, да не падали. Надев наушник, парень включил что-то расслабляющее, греясь на еще не слишком жарком солнце и сладко потягиваясь. Однако тут телефон подал признаки жизни, и Ханю пришлось отвлечься на чтение сообщения. [от: Ким Чонин] Привет, ты живой еще? [от: Лу Хань] Здравствуйте, господин Ким. Да, вполне. Правда, меня тут заставляют кричать и дышать так тяжело… [от: Ким Чонин] Мне стоит приехать и объяснить тебе, что так говорить не желательно, особенно пока я на работе? [от: Лу Хань] Вы можете попробовать, конечно. Правда, я думаю, что крики мои станут громче, а дыхание собьется точно ко всем чертям~ [от: Ким Чонин] Ты ведешь себя, как ребенок! У меня тут совещание, а теперь я думаю далеко не об отчетности моих подчиненных. [от: Лу Хань] Мм. Любишь подчинять? Я не возражаю, господин Ким. [от: Ким Чонин] Лу Хань! Я ведь приеду и выпорю тебя! - А кто сказал, что я буду против? – прыснул Лу, едва сдерживаясь, чтобы совсем не расплыться в улыбке. Все же надо было поберечь его мужчину. Пока. [от: Лу Хань] Успокойся, успокойся. Мы просто гуляем с ребятами, ничего криминального. Прикрепив к сообщению свою фотографию, на которой он постарался сделать как можно более умильную физиономию, Хань отправил его и повернулся к Кенсу, который вместе с Чанелем сидел неподалеку и рассматривали какую-то дрянь, ползущую по асфальту. Приглядываться у воспитателя не было никакого желания, а потому он был рад пришедшему ответу: [от: Ким Чонин] Боюсь, если я буду делать фотографии сейчас – коллеги меня не поймут. А тебя бы я укусил за такие выходки. Как минимум за губу. - Айщ, и вот кто из нас кого терзает теперь! – воскликнул Хань, уже продумывая, как будет мстить отцу Кенсу за то, что просто обязал думать о себе до конца рабочего дня. Пока воспитанники выполняли домашние задания или же попросту рубились в игры на своих гаджетах, Хань изо всех сил боролся со сном, попутно пытаясь уследить за линией сюжета в новом детективном сериале. Такое время он называл иногда «временем бога», потому что, помогая детям решать примеры и задачки, которые для него были элементарными (а для них далеко не таковыми), он чувствовал себя просто нереально умным человеком. Коллеги посмеивались, когда он рассказывал эту свою теорию, но неизменно соглашались. «Холодное сердце» уже раз третий поглотило внимание ребят, когда тетради оказались спрятаны обратно в рюкзаки, и даже Хань тихо подмурлыкивал песням, которые знал уже почти наизусть – ну что тут сказать, он бы соврал, если бы сказал, что этот мультфильм оставил его равнодушным. Кажется, с этой работой он окончательно всю брутальность растерял. Парень даже подумал, что ему стоит на выходных устроить киномарафон с просмотром боевиков и/или борьбы по ящику. Надо же уровень тестостерона хоть немного в норме держать. Поскольку вечером должно было состояться родительское собрание в классе Кенсу, после того, как детей забрали, а родители стали подходить к кабинету, ожидая учителя, Хань помог мелкому собраться и повел переодеваться. Они с Чонином договорились, что он на время возьмет ребенка к себе, чтобы тот не мучился дома один, а сам Ким не бегал туда-сюда, рискуя на собрание опоздать. - Ура! Мы идем домой к Лу-сонсэнниму! – радовался Су, цепляясь пальчиками за ладонь Ханя и не в силах сдержать восторг в совиных глазах. Парня это всегда безумно умиляло, как и сам ребенок. Рядом с ним он даже переставал думать о том, что дети были созданиями Сатаны и своих он заводить не хотел. Хотел. Вот этого конкретного хотел. Хотел готовить ему утром завтрак, хотел учить с ним уроки, петь ему на ночь… Хотел бы назвать Кенсу своим сыном. Нет, их с Чонином сыном. Но мир был устроен не так просто, и подобное желание было зарыто под кучей табу, которые Хань не смог бы нарушить ни как уважающий свою семью сын, ни как учитель. Любить Чонина и Кенсу – это одно. Но идти против всего мира и ломать их судьбы ради собственных желаний? На это он бы не пошел. А потому и было ему порой так тяжело, что хотелось выть, что жить не хотелось вовсе. Сразу в Ад, сразу в котел, чтобы больно было лишь его телу. Хань аккуратно поставил у порога совсем крохотные ботиночки, поставил рядом свои и усмехнулся, стараясь лучше думать о предстоящих итоговых контрольных для своих старших ребят, которые еще нужно было составить. Он помог Кенсу переодеться в свою толстовку, которая на нем выглядела как балахон, и не удержался, чтобы не сделать несколько забавных фотографий с ребенком. Они вообще часто кривлялись на камеру, пока никто не видел, и для этих дорогих Ханю снимков у него была особая папка на компьютере. Ужин их состоял из хлопьев и йогурта, потому что они были единственным, что не утратило свой срок годности, а потом, когда Кенсу посмотрел свою любимую детскую программу и забрался в постель Ханя, воспитатель лег рядом с ним и позволил мальчику улечься головой на свою руку. - Лу-сонсэнним, а вы расскажете мне сказку? - Сказку?... Эм… Ты знаешь, я в таких вещах не силен. - Ну, пожалуйста! – Кот из «Шрэка» просто скурил всю кошачью мяту, потому что этим совиным глазам Лу совершенно не мог противиться. - Хм… Ну, слушай. В далеком королевстве, мирном и безоблачном, правила много лет назад принцесса Цинчжу. И был у нее верный рыцарь, человек, который был готов пойти ради нее на все. И звали его – Цаньле*… Хань и сам не заметил, как задремал рядом с Су, кажется, его убаюкала его собственная сказка, и он искренне надеялся, что ребенок уснул раньше, чем слова воспитателя превратились в несвязный и наверняка очень пошлый бред. Однако проснулся он довольно скоро – виной тому стали горячие пальцы, мягко перебирающие его волосы. Лениво открыв глаза, Хань невольно улыбнулся. Видеть то, с какой нежностью и восхищением Чонин смотрит на него - было…невероятно. - Привет, - прошептал он и, слегка повернув голову, сам потерся о ладонь Чонина, прикрывая глаза. Мужчина не сдержал тихого смешка, а потом помог воспитателю освободить руку из-под уснувшего Кенсу и как следует его укутать. Потянув за собой парня в коридор, Ким почти тут же прижал его к себе, стоило им только закрыть дверь в комнату. Хань был таким сонным и теплым, что он просто не мог удержаться. – С возвращением домой, Чонин. - Ты бы знал, как мне нравятся эти слова, - мужчина подался вперед, проводя носом по щеке Лу и целуя его в висок. Хань несдержанно выдохнул, чувствуя дрожь в коленях, а затем мягко улыбнулся, проводя пальцами по вискам, что уже скоро должна была тронуть первая седина. Особенно, если бы Чонин остался с такой занозой, как он. - Ты выглядишь уставшим. Хочешь, я заварю чай? - Вначале я хочу отругать тебя за то, что ты позволял себе, пока я был на работе! – ухмыльнулся Ким, тут же толкая Ханя к стене и разводя коленом его ноги. Воспитатель закусил губу, а потом вспылил невольно: - А сам-то! Я весь день представлял как ты… - Как я что? Кусаю тебя? Вот так? – Чонин сжал зубами нижнюю губу Ханя и оттянул, не скрывая хищного блеска в темных глазах. А Лу почувствовал, что он готов кончить уже только от этого. И беспомощно вцепился в сильные плечи. - Боже… - Можно просто «господин». Ну, или Чонин. Но только в особенных случаях, - пробормотал Чонин, с восторгом ощущая, какой Хань чувствительный. - Я ведь не посмотрю, что ты старше, придурок… - выдохнул Лу, а потом зажмурился и едва удержался от громкого стона, потому что Ким прихватил зубами вначале его мочку, а потом кожу на чувствительном местечке под ухом. – Черт, это слишком… Чонин вжал Ханя в стену теснее, отчего тот невольно стал тереться пахом о его бедро и дрожать от удовольствия, течь от самых невинных касаний, как подросток. Ким прильнул к губам Ханя, целуя его жадно, властно, будто наказывая за то, что тот посмел дразнить его, но и сам парень знал, что тот горит и жаждет ничуть не меньше, чем сам Лу. А потому и выдохнул, когда ему дали пару мгновений передышки: - Чонин-а… Я… Я хочу тебя… Черт… - он сам задвигал бедрами, прекрасно чувствуя, что и Чонин уже возбужден. Хань расслабил его галстук и, подавшись вперед, провел кончиком языка по горячей коже к самому уху. – Что ты делаешь со мной?.. - Нет, засранец, это ты что делаешь?! – прорычал Ким, тут же хватая руки Ханя и с легкостью удерживая их у него над головой. Поцелуи стали яростными, грязными и жадными, такими, что плевать на дыхание. Хань хрипло стонал, Чонин же буквально втрахивал его в стену, они терлись друг от друга и сходили с ума, как еще не искушенные мальчишки. Лу не выдержал первым и просто заскулил, сжимая ногу Чонина меж своих и протяжно выстанывая его имя в пухлые губы. Ким же задрожал парой мгновений позднее и тут же отпустил Ханя, кусая его за плечо, чтобы сдержать рычание. Лу устало засмеялся: - В такие моменты я думаю, кто же из нас младше? Чонин лукаво улыбнулся, своровав у парня поцелуй, и Хань невольно покачал головой, проводя подушечкой пальца по припухшим губам мужчины: - Как мальчишка. Перехватив руку Ханя, Чонин коснулся губами тонкого запястья, на пару мгновений прикрыв глаза, а затем с неохотой отстранился, потому что в комнате послышались звуки копошения – кажется, они все-таки разбудили Кенсу своими «играми». Оставалось лишь надеяться на то, что мелкий сквозь сон не слишком уловил все, что происходило в коридоре. - Нам нужно привести себя в порядок. И вот теперь я не откажусь от чая. - Слушаюсь, мой господин, - ухмыльнулся Хань, за что схлопотал смачный шлепок по заднице. - Договоришься ведь, мелкий! - Бе-бе-бе, - закатил глаза Хань, а потом, будто что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу. – Ты купил Кенсу новых резиночек? У меня даже не осталось, чтобы ему одолжить… - А вы не можете просто расплести что-то старое? – Чонин вздохнул мучительно, а потом внезапно воскликнул. – Слушай, а что, если нарезать презервативы? - О, а это ид… Черт возьми, Чонин! Педсоветы, родительские собрания, итоговые контрольные, выпускной у старших… Последние недели учебного года Лу впахивал как проклятый – казалось, все разом решили, что ему нечем заняться в свободное время. Продленка, к счастью, закончилась на пару дней раньше, чем состоялась выпускная церемония, однако, к веящему умилению воспитателя, Кенсу немало времени стал проводить с Чанелем. Оказалось, что «Дамбо» живет неподалеку от дома Чонина и, пользуясь тем, что мальчишки дружат, занятые родители Чанеля сплавляли сына к его другу и забирали вечером. Удобно пристроились, однако. Ну, зато Кенсу было не так одиноко, он стал больше улыбаться и смеяться, часто рассказывал о дурачествах, которые творил его друг и уверял Ханя и Чонина, что ругал его каждый раз, когда тот задумывал втянуть мелкого в какую-нибудь шалость. Лу вначале побаивался оставлять детей одних, но Чонин убедил его, что сын его вполне самостоятельным стал за последнее время, да и если что, он умеет пользоваться телефоном. Но все же ключи от квартиры Ханю торжественно вручил - «на всякий случай». Воспитатель, как и обещал, научил Кенсу не бояться выступать на публике, правда, экспериментировать приходилось все на том же Чанеле, который каждое слово, произнесенное тихоней Кенсу, слушал, в восторге разинув рот. Вот уж преданный щеночек, не иначе. Уж кем только Кенсу не представлял своих «слушателей» - и картошками, и ананасами (помогли хвостики на макушках Лу и Чанеля), и всякими персонажами мультов… Но мелкому, кажется, и впрямь удалось хоть немного расслабиться. Они пели втроем, иногда присоединялся и Чонин, но Су раскрывался все больше, и однажды… Запел сам. Громким, чистым голосом, будто дарованным мальчишке для того, чтобы тот в будущем стал звездой. Даже Хань такого не ожидал, что уж говорить о Бен-сонсэнниме, который и вовсе сел, как услышал пение своего ученика. Конечно же, двойка была закрыта в то же мгновение, а Хань уверенно заявил, что мелкому надо становиться айдолом. Возможно, и про его детеныша фанаты когда-нибудь написали бы рассказы, которыми Хань так зачитывался. Ох, греховная мысль, ох, греховная!.. Ну, ничего парень с собой не мог поделать, он только надеялся, что эти его выкрутасы не слишком сильно повлияют на жизнь Кенсу и у него будет возможность и желание самостоятельно выбирать свою судьбу. Может, он Чонину наделал бы еще с десяток внуков, кто его знает, а может, пошел бы по стопам Ханя. Воспитателю только оставалось надеяться, что времена изменятся и мальчишке не придется так терзаться из-за своей…сущности, что бы он ни выбрал. За подобные размышления Лу сам себе давал по лбу, а потом просто отмахивался от удивленного взгляда Чонина, на что тот закатывал глаза: - Вы, молодежь, такие распущенные. Наконец наступил день X – учебный год подошел к концу, и начались каникулы. У Ханя в том числе. Отложив работу на последние дни (как, впрочем, и всегда), парень решил было распланировать свое время и как следует оттянуться с Кенсу и Чонином, как вдруг судьба подкинула новый «подарочек». Вернувшись с работы, Ким объявил с достаточно кислой миной, что мелкого хотят на неделю забрать к себе его родители, которые ужасно соскучились по внуку. Они жили в пригороде, и Хань в итоге согласился, что Су пойдет на пользу смена обстановки, однако сам мальчишка стал упираться, капризничать, даже плакал и кидал игрушки, не желая расставаться с отцом и Лу-сонсэннимом и на день. - Эй, ну Су, ну что ты как маленький себя ведешь? – строго спросил Хань, опускаясь на корточки перед сидящим на своей кроватке Кенсу, который яростно шмыгал носом и тер глаза кулачками. – Бабушка и дедушка очень хотят увидеть тебя, они соскучились. Или ты не любишь их? Не хочешь их видеть? - Люблю! И я тоже соскучился, но… Я не хочу уезжать! - Это же ненадолго, ну же, - прыснув, Лу почесал мелкому коленку. – Всего лишь на неделю. За это время представь, как соскучится Чанель! Ууу! Да и я тоже, правда-правда. Но время пролетит быстро. Ты наплетешь там кучу браслетов или еще чего, и мы с тобой потом поиграем в охотников на тигров! – Хань сам уже не знал, что несет, но звучало достаточно мило. Вот и малыш рассмеялся, явно довольный идеей. - Я смогу увидеть настоящего Тигрулю? - Конечно же! Как приедешь, мы обязательно сходим в зоопарк. И вообще замечательно повеселимся. Хорошо? - Да! – радостно закивал Кенсу, а потом внезапно подался к Ханю, звонко и влажно чмокнул его в щеку и обнял за шею. – Я буду скучать, Лу-сонсэнним, вы только тоже по мне скучайте! Я приеду и проверю! - Хорошо, малыш, обязательно, - засмеялся Лу, обнимая умного не по годам детеныша и поглаживая его по спине. Вскоре и у Ханя появилось желание покапризничать – Чонин должен был отвести Кенсу к матери и остаться там на несколько дней погостить, ведь они давно не виделись из-за его работы. А это означало, что парень останется в городе один, чего не было уже достаточно давно. Как-то незаметно Лу привык к тому, что рядом с ним обязательно был кто-то из семьи Ким. Да и работа окончилась... Наступало время тлена и безысходности. Хань вызвался проводить Чонина и Кенсу, даже довез их на машине старшего до вокзала. Стоя на перроне, он со смехом убеждал Су слушаться папу и его родителей, быть хорошим мальчиком: - И обязательно привези мне много интересных историй, хорошо? – Су отчаянно закивал и протянул воспитателю мизинец, который тот пожал своим, внутренне попискивая от умиления. Нет, ну что за прелестный ребенок, а? Пока малыш заинтересованно оглядывался, Чонин и Хань коротко обнялись, похлопав друг друга по спине, и обменялись неловкими улыбками – они оба понимали, что им этого недостаточно, но слишком много людей было вокруг. А потому Лу едва заметно коснулся своими пальцами пальцев мужчины и подался к нему, шепнув: - Береги себя, хорошо? - Что, уже скучаешь? - Так! Давай ты не будешь дразнить меня, иначе я начну реветь, хватать тебя за ноги и не давать уехать, - нервно хохотнул Лу, с ужасом понимая, что, черт возьми, эта шутка слишком недалека от правды. - Какой ты все же ребенок, - закатил глаза Чонин. – У меня порой возникает ощущение, что у меня два сына. - Ну, тогда у тебя определенно есть склонность к инцесту, - Лу просто не мог сдержаться, за что и схлопотал по губам. Впрочем, Чонин лишь посмеивался мягко, закатывал глаза, будто спрашивая себя, за что ему такое наказание. А потом объявили посадку на поезд, и Хань, обняв своих мужчин еще раз, пожелал им удачной дороги и поскорее ушел с перрона. Су проводил его глазами и подергал отца за рукав: - А почему Лу-сонсэнним не хочет посмотреть, как уезжает поезд? - Ему надо выполнить много работы, чтобы когда ты вернулся, вы бы смогли сходить в зоопарк, - мягко улыбнулся Чонин, понимая, что лукавит. И внезапно осознавая, что, черт возьми… Он и сам уже начинает скучать. - Боже, ну соберись ты, тряпка! Ты же мужик, у тебя есть яйца! Целых восемь штук в холодильнике! – брызнул себе холодной водой в лицо Лу, когда добрался домой, по пути едва ли не собрав все столбы на обочине. – Хватит думать задницей, в конце то концов… И тогда Хань решил провести дни без Чонина в настоящих «мужских» развлечениях. Ими стали пиво, просмотр бокса по ящику, несколько походов в бассейн и тренажерные залы, каждодневные пробежки утром и вечером, снова пиво, море порно (гетеросексуального!), одни лишь мясные блюда, нецензурная брань, хождение по дому в одних носках и с причиндалом наголо… Он даже не брился и в баре склеил пару девушек (впрочем, без какого-либо продолжения), чтобы как-то доказать хотя бы себе, что он нормальный парень, что он не нюня, и не будет скулить из-за того, что Чонин уехал. Тот, к слову, докладывал о том, как они с Су проводили время, постоянно с волнением спрашивал, как у Ханя дела… И парень понимал, что ему чертовски хочется, чтобы Ким оказался рядом. Чтобы мелкий гонялся по дому со своими громкими «БИ-ДОУ-БИ-ДОУ» в костюме миньона, который Хань сшил ему на Новый год… И тогда парень сжал зубы, взял в руки бритву, выкинул все пустые банки и попросту завалился в постель, кутая озябшие плечи в рубашку Чонина и, словно наркоман, наслаждаясь ее запахом (хотя он вполне себе осознавал, что его первопричина может быть не столь романтичной). [от кого: Лу Хань] Я схожу с ума. Черт. Мне плохо без тебя, правда. [от кого: Ким-засранец-Чонин] Ты хочешь, чтобы я приехал? [от кого: Лу Хань] Да нет, что ты. Я все понимаю, я знаю, что ты должен побыть с семьей. Просто накатило что-то, ты же меня знаешь. [от кого: Ким-засранец-Чонин] Хань, ты хочешь, чтобы я приехал? [от кого: Лу Хань] Да. Я хочу. Я, правда, этого хочу. [от кого: Ким-засранец-Чонин] Никуда не уходи. Я буду через четыре часа. Хань бросил телефон на постель, усмехнувшись: - Хорошая шутка, придурок. Глаза понемногу слипались, как бы Лу этому ни сопротивлялся, и хотя он и хотел ответить Чонину что-то ужасно колкое на его слова, слишком жестокие для него в таком состоянии, все же он решил не заморачиваться, да и руки уже были такими тяжелыми, что… - Эй, - раздался над ухом негромкое, и парень едва ли не подскочил на постели, в мгновения вспоминая все, что он узнал из сериалов про борьбу с нечистью. – Привет. - Ч..Чонин? – пробормотал Лу, приподнимаясь на локтях. Он даже потыкал пальцем в мужчину, дабы убедиться, что тот не фантом. – Ты… Ты что здесь делаешь?! - Ты же сказал, что хочешь меня увидеть. Я и приехал, - Чонин закатил глаза, хотя отчего-то взгляд его был настолько горящим, что даже Лу почувствовал, что его охватило смущение. – Приехал, а тут ты… Спишь в моей рубашке. Это так… трогательно. Подавшись вперед, мужчина провел носом по щеке Ханя и довольно ухмыльнулся: - Теперь ты пахнешь мной. Судорожно вздохнув, Хань поневоле сжал колени, потому что когда Ким говорил такое и таким голосом, у него ноги автоматически раздвигались, а в мозгу пульсировало только одно «возьми меня, черт возьми, придурок!». - Но как же Су? - Я сказал ему, что должен помочь тебе кое с чем, и он отпустил меня. У меня растет умный мальчик. Чонин вздернул подбородок, ослабляя узел галстука и стягивая его с шеи. А когда мужчина положил пальцы на свой ремень, Лу не сдержал стона и закусил губу, отводя глаза. - И с чем же ты приехал мне помочь? Кровать прогнулась под весом Кима и тот хищно навис над Лу, все еще сонным, смущенным и потерянным, но дышащим тяжело и в предвкушении скользящим по губам языком. - Развеять скуку, ты так не думаешь? Признайся, ты рад, что я здесь. - Я… Я думаю, что ты сумасшедший, - честно ответил Хань, а потом притянул к себе Чонина ближе, зарываясь пальцами в его волосы и вышептывая в губы между первыми поцелуями: – И что я обезумел не меньше. Черт, черт, черт… Чонин, - парень выгнулся, когда Ким коленом раздвинул его ноги шире и укусил за губу, оттягивая ее зубами. – Черт… - Мне стоит отшлепать тебя по губам, ты слишком много ругаешься, - режим «мамочки» всегда дразнил Ханя больше, чем что-либо, потому он невольно ухмыльнулся и не сдержал дерзкого, на выдохе: - Если только головкой, - и дернул ремень, откидывая его к чертям, целуя мужчину первым, жадно, глубоко и влажно, ведь он соскучился, очень соскучился. Он горел и мечтал об этих губах уже не первую ночь, и теперь он кусал их, дразнил кончиком языка и заставлял гореть от даже самых невинных ласк. Потому что после такого даже серьезный и опытный Ким выглядел обычно зацелованным мальчишкой, влюбленным в первый раз. - Маленький засранец, - Чонин отстранился, утягивая Ханя за собой, и тот уселся к нему на колени, тут же заставляя положить ладони себе на задницу и с усмешкой выдыхая: - Кто-то говорил, что чувствует себя моим папочкой. Папочка накажет меня за плохое поведение? - Черт, черт… - прорычал Ким, оставляя на мягкой коже отметины своих зубов, и Лу задрожал, отчего-то загораясь еще больше от негромкого: - Я с мужчинами… Не… - Я научу, Чонин, не зря же это… Моя профессия, - они тихо засмеялись, не прекращая целоваться, а затем Лу отстранился и, взяв Чонина за руку, медленно втянул его палец в свой горячий рот, не разрывая зрительного контакта. И да, судя по взгляду Чонина, которым тот его опалил, у задницы Лу не было шанса остаться нетронутой этой ночью. И от этого у парня живот сводило в предвкушении. Он медленно лизал и посасывал пальцы Кима, а потом осторожно направил их в себя, закусив губу: - Растяни… Меня… Поработай ими, иначе твой член… Пойдет туго… - со стоном откинув голову, мальчишка задрожал. – Медленнее, не торопись… Да… Да… Разведи пальцы. Ммм… Чуть согни!.. Да, вот теперь идеально… Теперь имей меня ими, будто членом… О, Боже… Оох, черт! Да! Вот здесь… Здесь поласкай… Чонин… Чонин… Ким был готов сойти с ума от тех стонов, что слетали с припухших губ, был готов спустить лишь от них, как подросток, впервые испытавший столь сильное возбуждение. Его собственный член пульсировал без ласки, но мужчина понимал, что это не тот случай, когда стоит спешить. - Я… Сам… - Лу убрал пальцы Чонина и осторожно приспустил его белье. Коротко облизав ладонь, провел несколько раз по напряженному члену, наслаждаясь тем, какой он влажный, оттянул кожицу и выдохнул: - Черт, я бы снова взял его в рот, как тогда, но, боюсь, ты два раунда не продержишься, старик. - А ты проверь! – прохрипел Ким, откидывая голову и подставляя кадык спутанным, жадным поцелуям. - Нет… Потом… Я хочу тебя в себе… - приставив головку к разработанному и наскоро смазанному входу, Лу осторожно стал насаживаться на нее, сжав зубы и тяжело дыша. Шло достаточно туго, несмотря на подготовку, а потому он рычал и ругался сквозь зубы, а потом замер и хрипло рассмеялся. – Черт. Ты в порядке? - Это... Это я должен спрашивать, тебе не кажется? - мужчина дышал часто и рвано, и Лу подался, слизывая каплю пота, скользящую по его виску, а затем не сдержал ухмылки: - Трахни меня, Чонин. Ким резко укусил парня за губу, тут же повинуясь. Он плавно двигал Ханя на своем члене, придерживая любовника за бедра, и тот рассыпался в стонах, в хриплом смехе и скорых, смазанных поцелуях, он подмахивал бедрами, сжимался и царапался, целовал смуглые плечи и сжимал зубами горькую кожу. Хань шептал имя Чонина, Чонин рычал имя Ханя. Захватившую их эйфорию описать было почти невозможно – Ким вбивался в упругое, сильное тело, не боясь ранить его или сломать, а Лу требовал больше, глубже и сильнее, да так, чтобы дыхание кончалось лишь в поцелуях. - Слишком узкий, я так… - Возраст тебя подводит, - ухмыльнулся Лу и тут же вскрикнул от резкого толчка, вцепляясь пальцами в столбики кровати и прогибаясь в спине. Он обхватил Чонина ногами, чувствуя, что его накрывает, что он и сам на грани. – В меня… Давай… Ким захрипел, за бедра натягивая Ханя на свой член глубоко и сильно, и тот почувствовал, как голова кружится и воздуха не хватает совсем. Наскоро обхватив член ладонью, парень за пару движений довел себя до разрядки и сжался, не сдерживая стонов, которые в мгновение довели Чонина до предела и тот замер, откинув голову и не сдержав своего рычания. - Черт возьми… - они упали на постель, и Лу засмеялся, проводя ногтями по спине Кима, лежащего на нем и вжимающего его в постель. - Надо что-то сказать. - Уверен? – лениво поинтересовался мужчина, а потом скатился с любовника, коротко коснувшись губами его губ. – У меня нет сил работать языком. - Кто бы сомневался, это же моя прерогатива, - хохотнул Лу, подтягивая одеяло и накидывая его на Кима, который лишь фыркнул на это, а затем тихо засмеялся. – Спасибо, что приехал, Чонин. - Иди сюда, - мужчина подтянул Лу к себе, хотя тот засопротивлялся. - У тебя рука затечет! - Вот когда затечет, тогда и разберемся, - сонно обнимая мальчишку, Чонин коснулся губами влажных волос и довольно улыбнулся. – Вот теперь ты точно пахнешь мной. И да, рука все же затекла. А Хань за его «Ну, я же говорил!» получил по лбу подушкой. Впрочем…это того стоило.