Золотое платье. Добавленная сцена к "Анжелика и королевство Франция"

Анжелика с радостью узнала, что в отеле Сагонь у Нинон де Ланкло по-прежнему собирается весь литературный свет Парижа, и написала ей короткую записку с пожеланием увидеться как можно скорее. Та любезно ответила ей, что всегда рада видеть мадам де Пейрак в своем доме, и что у нее есть для нее сюрприз. Заинтригованная, Анжелика устремилась на встречу с давней подругой. Салон, как всегда, блистал великолепием и был наполнен знаменитостями: Расин, Буало, Лафонтен, Шарль Перро были здесь и с любопытством посматривали на вновь прибывшую даму, приезд которой в Париж так взволновал высшее общество. Она слышала, как они тихонько перешептывались: - Мадам дю Плесси-Белльер? Ах, нет, теперь уже мадам де Пейрак... Да, та самая... Немного смутившись, Анжелика отыскала взглядом графа Рабютена, кузена маркизы де Севинье, и подошла к нему. Он, польщенный вниманием с ее стороны, рассыпался в изысканных комплиментах, и представил ее остальным гостям как "самую восхитительную и прекрасную женщину Французского королевства", и тут же поправился, увидев приближающуюся к ним Нинон: - Столь же прекрасную, как и наша очаровательная хозяйка! Нинон слегка кивнула ему, и взяв Анжелику за руки, стала разглядывать ее с головы до ног. - Дорогая моя, вы нисколько не изменились!- наконец удовлетворенно произнесла она. Анжелика рассмеялась. -Моя милая Нинон, вы тоже! И по-моему, вы еще больше похорошели. Нинон погрозила ей пальцем. - Даже не думайте мне льстить! Я всегда ценила вашу откровенность, и вот... - Но я и вправду восхищена, дорогая Нинон, что вижу вас все такой же красивой и цветущей!- воскликнула Анжелика. - Ну хорошо, хорошо, я верю вам! А теперь расскажите мне, где вы пропадали все эти десять лет, и каким невероятным образом вас занесло в Америку? Дамы присели на шелковую кушетку и завели оживленный разговор. Мужчины, видя, как они поглощены беседой друг с другом, деликатно оставили их наедине. Чуть ли не впервые со времени приезда в Париж Анжелику охватило чувство беззаботности и бесшабашной веселости, настолько легко и раскованно она чувствовала себя в обществе Нинон. - Моя дорогая подруга, - в порыве откровенности произнесла она, горячо сжимая ее ладони в своих. - Клянусь, я так рада нашей встрече, как не радовалась бы свиданию с родной сестрой! Нинон хитро посмотрела на нее и кивнула головой в сторону дверей. - Вы уверены, моя дорогая? Анжелика обернулась и встретилась взглядом с Ортанс, стоящей на пороге. Ей невольно пришли на ум строки из письма Флоримона, что ее сестра была " единственной женщиной Парижа, да и всего королевства, которой новая модная прическа "а ля Сейетт" была к лицу". И она была вынуждена признать, что это правда. Возраст облагородил неприятные черты лица Ортанс, придал им величественности и даже некоторой утонченности, и теперь она походила на вдовствующую королеву-мать. Это сходство еще более подчеркивало ее черное траурное платье. - Она недавно овдовела, - шепнула Нинон на ухо Анжелике. Ортанс приблизилась к ним и окинула сестру быстрым оценивающим взглядом. - Здравствуй, - наконец процедила она сквозь зубы. - Я вижу, ты нисколько не изменилась! Даже не соизволила узнать, как у нас дела, хотя твои сыновья часто и с удовольствием бывали у меня. - Ты тоже, дорогая сестра, не спешила увидеться со мной! - парировала Анжелика. Нинон некоторое время смотрела на них, а потом ушла к гостям. - Флоримон писал мне, что был рад знакомству с тобой, и что ты рассказывала им с Кантором о нашем детстве в Монтелу... - наконец проговорила Анжелика, чтобы как-то заполнить неловкую паузу. Ортанс кивнула. - Нинон сказала, что твой муж недавно скончался. Мне очень жаль, - продолжала она. Впервые лицо сестры дрогнуло и в глазах ее блеснули слезы. - Ортанс! - взволнованно воскликнула Анжелика, и обняла ее за плечи. - Прости, я расстроила тебя! - Я и сама не ожидала, что смерть мужа так подкосит меня, - глухо произнесла Ортанс. - А оказалось, что он был мне самым дорогим человеком на свете... Анжелика молча прижала сестру к себе и прошептала: - Я понимаю тебя, Ортанс... Когда моего мужа сожгли на Гревской площади, свет навсегда померк для меня... - Но он воскрес... - Да, через пятнадцать лет. Через долгих и мучительных пятнадцать лет... И Анжелика закусила губу, чтобы не расплакаться. Ортанс посмотрела на нее, и впервые между сестрами промелькнула едва ощутимая искорка теплоты. - Говорят, что когда кто-то важный уходит из твоей жизни, то Бог посылает тебе человека в утешение. Вот уж никогда бы не подумала, что этим человеком станешь ты, Анжелика! - и Ортанс улыбнулась ей сквозь слезы. Тут Анжелика вспомнила жестоко убитого драгунами Шарля-Анри, и родившуюся в результате той ужасной ночи Онорину, и разрыдалась. Теперь уже Ортанс прижимала ее к себе и ласково шептала: - Ну перестань же, успокойся! Все позади... Но Анжелика только молча мотала головой и судорожно всхлипывала. Встревоженная Ортанс разыскала Нинон и сказала, что немедленно увозит сестру домой, потому что она, кажется, не в себе. - Я всегда думала, что она бесчувственная и безразличная, а она рыдает из-за смерти моего мужа так, будто похоронила своего, - доверительно шепнула она Нинон, удивленно качающей головой. Ортанс жила недалеко от отеля Ботрейи, где расположилась Анжелика, в роскошно обставленном доме с прекрасным садом. Она проводила сестру в гостиную и приказала подать кофе. Анжелика уже пришла в себя и ругала себя за несдержанность. Жизнь в Америке сделала ее слишком чувствительной и открытой, что было неприемлемо в парижском обществе. Но видя, с какой тревогой и заботой Ортанс смотрит на нее, понемногу успокоилась и пришла к выводу, что если ее небольшая истерика поспособствует налаживанию ее отношений с семьей, то так тому и быть. Они пили кофе, болтали, вспоминали старые времена, монастырь урсулинок в Пуатье, братьев, сестер, с гордостью рассказывали друг другу об успехах детей и смеялись над их проказами. - Я так люблю твоего Флоримона, он чудесный мальчик! - с улыбкой проговорила Ортанс. - Ты тоже ему понравилась, и Кантору. - О, вот он ужасно скрытный. Всегда молчит и кажется, будто что-то замышляет. Анжелика запротестовала. - Он очень хороший мальчик, сдержанный, да, но ведь это скорее плюс. Ортанс покачала головой. - Он точь-в-точь как ты в детстве, Анжелика. Молчит, молчит, а потом как выдаст что-нибудь этакое, что сердце в пятки уходит. Я его слегка побаиваюсь. Анжелика решила сменить тему. - Флоримон писал мне, что ты показывала ему мое золотое платье... - Ой, ну как же я могла забыть о нем! - Ортанс вскочила. - Пойдем! Они поднялись на чердак и остановились около огромного сундука, на котором Анжелика с волнением различила полустершийся герб графа де Пейрака. Дрожащими руками она откинула крышку и застыла в изумлении. Воспоминания нахлынули на нее с такой силой, что она едва удержалась на ногах. Вот Марго, зажав во рту булавки, надевает на Анжелику первую юбку из тяжелой золотой парчи, потом вторую, тонкую, как паутина, из переплетенных золотых нитей, рисунок которых оттеняют драгоценные камни. Вот прикрепляет шемизетку, и золотые кружева сверкающей пеной окутывают ее обнаженные плечи, придавая нежной коже прозрачность фарфора... А потом в ночи раздаются крики Куасси-ба: "Каспаша! Каспаша! Мне нужна лошадь. Скорее, лошадь! На моего господина напали..." Анжелика резко опустила крышку на место, и Ортанс с тревогой отметила, что она смертельно побледнела. - Да что с тобой сегодня! - воскликнула она, уводя ее с чердака. - Ты сама не своя! - Ортанс, сожги его, сожги, заклинаю тебя! Оно приносит несчастье! - они стояли на лестнице и Анжелика трясла сестру за плечи. Та оттолкнула ее. - Да что на тебя нашло, Анжелика! - выкрикнула она. - То ты рыдаешь у Нинон, то просишь сжечь свое платье... Честное слово, иногда мне кажется, что ты сумасшедшая! Анжелика села прямо на ступеньки лестницы и обхватила себя руками за плечи. - Ортанс, ты не поймешь... Это проклятые воспоминания делают меня такой, и это платье... Прошу тебя, сожги его... - Хорошо, хорошо, как скажешь, - пробормотала Ортанс. Анжелика вскинула на нее глаза. - Пожалуй, мне пора домой. -Да, да, - обрадованно закивала сестра, радуясь, что Анжелика наконец-то уйдет. - Спасибо и прощай. Анжелика коротко кивнула ей и вышла на улицу. С облегчением вдохнув освежающий вечерний воздух, она быстрым шагом направилась в сторону отеля Ботрейи. Увидев ее на пороге, бледную, с горящими глазами, без шляпы, граф воскликнул: - Боже мой, Анжелика, что произошло? Она кинулась к нему, прижалась изо всех сил и проговорила: - Любовь моя! Вы здесь! С вами все в порядке! Какое счастье! Он слегка отстранил ее и заглянул в затуманенные тревогой и переживаниями глаза. - Со мной - да, а вот в порядке ли вы? Анжелика начала сбивчиво рассказывать ему, как ездила к Нинон, как встретила там свою сестру Ортанс, у которой недавно умер муж, а потом она увидела золотое платье, в котором была представлена королю на свадьбе в Сен-Жан-де- Люзе, и... Граф со все возрастающей тревогой слушал ее, а потом взмолился: - Милая, остановитесь! Я ничего не понимаю! Откуда взялось платье? И что ваша сестра делала у Нинон? И почему вас так взволновала смерть ее мужа? - Нет, меня взволновали воспоминания о том дне, когда костер на Гревской площади разлучил нас, у меня до сих пор в ушах стоят крики Куасси-ба: "Каспаша!Каспаша!" Граф, видя, что она близка к нервному срыву, молча подхватил ее на руки и отнес в библиотеку. Там он усадил ее в кресло у камина, налил вина в бокал и протянул ей: - Вот, выпейте. Жадными глотками она выпила вино и закашлялась. Он присел на подлокотник кресла и нежно обнял ее за плечи. - Вам лучше? Расскажите теперь все по порядку. Анжелика глубоко вздохнула, собралась с мыслями и более-менее последовательно изложила события этого дня. - И я попросила Ортанс сжечь это проклятое платье, которое принесло нам столько горя... Граф тихонько рассмеялся и легким поцелуем коснулся ее губ. - Маленькая глупышка! Вы совсем истерзались из-за такого пустяка! Я же, напротив, склонен считать, что это платье - знак вашего триумфа, торжества вашей красоты... Я помню тот день, когда вел вас за руку по сверкающему паркету, через анфилады комнат, чтобы представить юному королю, а вы были столь прекрасны, что затмевали всех и вся. И я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, оттого что вы - моя жена... Анжелика невольно улыбнулась. - Ну же, вытрите слезы, любовь моя! Они не к лицу вам, моя победительница! И он снова прижался губами к ее губам. Она обвила руками его шею и и с жаром ответила на его поцелуй. Он крепко прижал ее к себе, его руки скользнули уже ей на талию, когда в дверь постучали и смущенный увиденной сценой лакей произнес: - Госпожа графиня, там посыльный мадам Фалло де Сансе принес какой-то пакет. Анжелика прижала руку к губам и испуганно посмотрела на мужа. -Боже, я надеюсь, она не прислала мне пепел моего платья! Граф расхохотался и вышел в коридор. Посыльный с поклоном передал ему увесистый пакет и письмо. - Для мадам де Пейрак. Анжелика разорвала конверт и впилась глазами в строки письма. " Вот твое платье. Делай ним, что хочешь - жги, режь, рви, но меня в это не впутывай! Не для того я хранила его столько лет, чтобы ради твоей блажи в один миг избавиться от него. Нет на нем никакого проклятия, это я тебе точно говорю, только твоя необузданная фантазия." Граф прочитал письмо через плечо Анжелики и одобрительно кивнул. - Ваша сестра - разумная женщина, я полностью с ней согласен. Анжелика кусала губы. - Так что же мне делать с ним, Жоффрей? И тут на вершине лестницы показалась Онорина. - Мама, папа, кто к нам пришел? Граф улыбнулся и произнес: - Спускайся к нам, милая, твоя тетушка передала тебе подарок - платье твоей матушки, в котором она блистала на свадьбе короля. Девочка сбежала по ступенькам вниз, прямо в коридоре развернула пакет и застыла в немом изумлении. - Какая красота, - прошептала она. - Это же платье принцессы, да? И оно теперь мое? Онорина подняла на отца восторженный взгляд. -Да, моя радость, оно твое. А еще я открою тебе секрет - это платье волшебное, ведь надев его, прекрасная принцесса превратилась в королеву...