Не тот, кем кажется

Известие о скором возвращении Гарри Поттера нисколько не обрадовало Драко, но дело было вовсе не в их давней вражде, как могли бы подумать многие. Если уж Драко вздумал бы с кем-то говорить откровенно, он бы даже признался, что был бы счастлив, заключайся их отношения в одних только школьных сварах… Да что там, нынешний девятнадцатилетний Малфой и в расчёт бы не брал то, что было пять лет назад. Какая там, к черту, вражда? Так, детская возня в песочнице — два желторотых юнца что-то не поделили. Может быть, в приливе откровенности, Драко даже признался бы, что осознаёт, что его вины в той вражде несколько больше, но… Увы, Малфои никогда не были склонны к откровенности, а отношение Драко Малфоя к Гарри Поттеру не упиралось в одну только вражду с первого по четвертый курс. К сожалению, Драко был влюблен в Поттера. До отвращения крепко и так же безнадёжно. Он мог бы повториться, признаваясь, что и здесь был бы рад, если бы проблема была в одной только вражде, но Малфои не повторяются и, как уже было сказано, ни в чём не признаются. Разве что только себе. А себе Драко мог сказать откровенно — у них с Поттером никогда ничего не получилось бы, даже если бы несносный очкарик в тот злополучный день пожал протянутую будущим слизеринцем руку. Между ними стояло что-то намного более могущественное и непоколебимое. Их разделяла сама природа. Потому что две омеги никогда не смогут составить счастливый брак. То, что Поттеру суждено было стать омегой было ясно с первого курса. Щуплый, невысокий, неловкий и костлявый — даже в шутку нельзя было предположить, что из этого цыплёнка мог бы вырасти нормальный альфа. Странно, конечно, было, что Тёмный Лорд выбрал себе во враги именно омегу, но и тут всё с легкостью списывалось на самого Поттера. У него, дескать, всегда всё было через одно место. Значительно позже, когда и Драко открылась его природа, он научился уважать Поттера, как символ того, что и омеги способны на подвиги. Но тогда, в свои счастливые школьные годы Драко ещё был уверен, что вырастет в статного, сильного и красивого альфу и, если только у него не пропадёт такое желание, однажды с легкостью составит крепкую пару с лохматым Поттером. Он ссорился с этим недо-героем, цеплялся к нему и его друзьям, мстя за отвергнутую руку, но всегда держал в голове — всё это до поры, до времени. Однажды природа возьмёт своё и тогда Поттеру никуда от него, Драко, не деться. А когда в начале четвертого курса природа если ещё и не начала что-то брать, то хотя бы потихоньку стала заявлять о себе, Малфой с леденящим ужасом понял, что ни одна омега никогда не будет стонать под ним, не помня себя от наслаждения. Всё намного хуже — это он, Драко, однажды получит в задницу чей-то крепкий член и забудет себя от блаженства. Это было унизительно, обидно, мерзко, но хуже того — это окончательно и бесповоротно ставило крест на всех мечтах о Поттере. Всё, что оставалось Малфою — иногда, тёмными ночами, обращаться к помощи правой руки и мечтать о том, чтобы хоть кто-то из них двоих оказался альфой. А потом был финал Турнира Трех Волшебников, возрождение Тёмного Лорда и не вернувшийся на пятый курс Гарри Поттер. Поначалу Драко даже обрадовался. Понадеялся, что вдалеке от объекта своей нелепой влюблённости эти чувства сойдут на нет, но, к сожалению, и спустя неделю, и спустя месяц, и спустя год ничего не изменилось. Драко всё так же любил Поттера. А теперь вот Поттер, три года назад победивший Волдеморта, но всё ещё где-то пропадающий, вздумал вернуться в Англию. Не иначе, как сыскать заслуженные почести. Откровенно говоря, Драко было плевать на все восторги и награды, которые скоро достанутся герою — тот их заслужил по праву и самому Малфою, чудом избежавшему Тёмной Метки, тоже было за что поблагодарить несостоявшегося гриффиндорца. Но беда была в том, что они были ровесники, Поттеру тоже было двадцать и он пропадал где-то в неизвестности долгие шесть лет. В том, что тот уже обзавёлся своим альфой, Драко не сомневался. Сам же Малфой был редким и неправильным омегой, к своим ого-го-скольки годам умудрившимся не побывать ни под одним самцом, заглушая природу зельями и с успехом ими же подавляя свой запах до неприметного беты. Это стоило ему огромных усилий, скандалов и практически исключения из Рода, но Драко всё же сумел избавиться от всех претендентов и навязанного отцом жениха, чтобы… Чтобы что — Драко не знал. Возможно, чтобы сейчас увидеть Поттера со своим альфой, понять наконец, как глупо жить мечтами и найти своего партнёра. Такого же, как у Гарри, мать его, Поттера. * Гарри перешагнул низкую каминную решётку, вежливо улыбнулся встречающему на пороге гостей швейцару и, пройдя по узкому коридору вышел в шумный, пышный, а главное, полный разодетых ведьм и волшебников, зал. Кто-то бросил на него короткий поверхностный взгляд, кто-то засмотрелся с лёгким удивлением, но Поттер только так же вежливо улыбался, с трудом сдерживая довольную ухмылку. Сириус был прав — его никто не узнавал. Впрочем, оно было и понятно. Всё, что осталось от того Гарри Поттера, которого когда-то знала Магическая Британия, так это зелёные глаза, сейчас спрятанные за узкими прямоугольными стеклами очков в серебряной оправе, да тёмные волосы. Да и те раньше выглядели, как воронье гнездо, а сейчас были уложены в художественном и сексуальном беспорядке. В остальном же, в этом дорого одетом молодом человеке ничто не напоминало четырнадцатилетнего Гарри Поттера, таким, каким его запомнило английское общество. Но даже всё это было не самым большим различием, сводившим на нет любую возможность быть узнанным. Куда важнее было то, что в высоком, крепком юноше с уверенным взглядом сильный альфа угадывался даже в походке. Что уж говорить о подавляющем, мощном запахе самца-победителя? Гарри Поттер же для всего мира был омегой. Как только в одиннадцать лет сам Гарри узнал о делении на альф, бет и омег, он и сам с огорчением решил, что ему повезёт, если он окажется хотя бы бетой. Такой тощий, хрупкий, неказистый, даже без намёка на запах будущего альфы — что ему было ловить? Даже то, что он когда-то победил Волдеморта при его-то внешности и природе казалось нелепой случайностью. Именно поэтому, когда темный маг возродился, Дамблдор решил прятать Избранного сначала в штабе Ордена Феникса, а потом и в Хогвартсе. Вот только сам Гарри не хотел отсиживаться в норе, как какая-то крыса и Сириус его в этом поддержал. Когда стало ясно, что директор непреклонен и не спешит воспринимать всерьёз неказистого омегу, крестный вместе с Гарри бежал из Англии, чтобы в Дурмстранге мальчику восполнили те знания и умения, которые помогут ему в этой войне. О да, в Дурмстранге ему восполнили все пробелы. Помимо физических тренировок, закаливших тогда всё ещё достаточно тощее тело, суровая северная школа научила его таким темным заклятьям и ритуалам, за которые в Англии его без суда и следствия приговорили бы годам к пятидесяти Азкабана. Но именно благодаря Дурмстрангу Гарри узнал о крестражах и сумел провести ритуал, собирающих осколки разделённой когда-то души вместе и уничтожая их одним махом. Тогда-то и выяснилось, что один из этих осколков засел и в нём, Гарри. А еще выяснилось, что это именно он мешал проступить истинной природе мальчика. Так что, как только с крестражем было покончено, Поттер не только возмужал и окреп на глазах, но и обзавёлся таким запахом, что даже закаленные альфы Дурмстранга предпочитали не начинать с ним конфликта. О том, что все омеги были его, можно было даже не говорить. И, на волне эйфории от своего нового образа, Гарри ни в чём себе не отказывал, хотя и не спешил ни вязаться, не помечать своего омегу. Что-то во всех них было не то, слишком податливым, слишком простым и пресным. И даже когда последний бой был закончен, а Волдеморт побеждён, Гарри не спешил не только искать себе постоянную пару, но и возвращаться в Англию. Слишком давно он уехал оттуда и слишком много утрат и потерь было связанно с Туманным Альбионом, чтобы спешить обратно на родину. Да и Сириус, единственный родной ему человек, всегда был рядом, вместе с Гарри осев в Швеции. Но и вернулся Гарри именно из-за него. Застав однажды крестного за весьма пикантным занятием в ванной и случайно услышав, как тот зовёт Ремуса Люпина, Поттер, наконец, понял, как от многого отказался Сириус ради него. И заставлять его и дальше жить вдали от любимого человека только из-за собственных капризов он не мог и не хотел. Тем более, что сам Сириус был оправдан ещё в течении войны, когда пленённого Питера Петтигрю доставили в Британский Аврорат. Именно после того случая с Сириусом Поттер и решил ответить согласием на очередное приглашение Британского Министерства на рождественский бал. И вот теперь, начитавшись громких статей о том, что Гарри Поттер возвращается в Лондон и курсируя между гостей, никем не узнанный, Гарри ликовал. Один раз он даже прошёл мимо Гермионы с Роном. Девушка скользнула по нему взглядом, но, к разочарованию Гарри, не узнала, двинувшись дальше. Почему он сам не подошёл к ним парень и сам не знал, но что-то в последний момент остановило его. Гарри уже начал размышлять о том, что, возможно, следует уже сдаться журналистам, когда за его спиной послышался поражённый, почти уже забытый, но такой знакомый голос. — Поттер?! Он быстро обернулся и столкнулся взглядом с расширенными от удивления серыми глазами Драко Малфоя. Как, чёрт побери, из всех людей в Магической Британии именно этот Хорёк узнал его спустя столько лет?! Гарри набрал уже побольше воздуха, чтобы вслух посетовать на это, как его взгляд скользнул по фигуре школьного врага, и он захлопнул рот, так ничего и не сказав. Малфой был… хорош. Гарри сам не любил себе признаваться в этом, но иногда он скучал по Хорьку. Уже давным-давно он пересмотрел их отношения, решив, что по-настоящему врагом Слизеринский Принц ему никогда и не был, да и соперничество их не всегда было неприятным. Особенно, когда дело касалось квиддича. Как часто, сталкиваясь в Дурмстранге с омегами, с жаждущими его, или альфами, раздумывающими, стоит ли вступать в бой с Поттером, Гарри с ностальгией вспоминал Хорька? Да, конечно же, тогда, в Хогвартсе, и сам Поттер был совсем другим, но всё же ему всегда было интересно, каким вырос его школьный соперник? Смог бы и решился бы противостоять ему даже сейчас? Стал ли он и сам достойным альфой, способным составить конкуренцию Поттеру? Но сейчас перед ним стоял кто угодно, только не альфа. Высокий, совсем чуть-чуть ниже самого Гарри, стройный юноша с тонкими, островатыми, но всё равно изящными чертами лица был бы очаровательным омегой, если б от него только шёл соответствующий запах. Но запаха, как и у всех бет, у Малфоя не было. Сказать, что Гарри был разочарован, значит не сказать ничего. Вот только природу своего разочарования Поттер и сам не понимал до конца — что больше огорчило его? То, что Малфой точно не стал достойным его соперником, не только достаточно сильным, но и вообще альфой? Или то, что, взглянув на этого юношу, Гарри внезапно остро пожелал, чтобы бывший соперник был омегой и он мог бы получить этого по-настоящему красивого, но, скорее всего, всё такого же колючего парня? Драко Малфой был бетой — вряд ли судьба могла посмеяться над ними обоими более изощрённым способом. — Язык откусил, Поттер, или разучил английский, пока прятался по норам? — первый «отмер» Драко и, насмешливо усмехнувшись, сложил руки на груди. — И я рад тебя видеть, Малфой, — Гарри тоже усмехнулся, ещё раз обведя бывшего однокурсника, на этот раз уже нарочито внимательным, взглядом и разочаровано скривился. — Жаль, только, природа не была к тебе благосклонна. — Зато ты, Поттер, полон сюрпризов, как я посмотрю, — не остался в долгу тот. Поттер не удержался от самодовольной улыбки. — Зависть — плохое чувство, Драко. Тот передернул плечами, как-то странно взглянув на Гарри, но оставил эту колкость без ответа, переведя тему. — Почему ты всё ещё не в свете софитов, Поттер? Ты — главное блюдо сегодняшнего дня, но вместо этого трёшься по углам, как какая-то приблудная дворняга. — Драко, — обманчиво мягко начал Гарри, тем не менее подобравшись и угрожающе взглянув на собеседника, — тебе стоит следить за тем, что ты говоришь. Конечно, ты мне больше не соперник, но и я уже не гриффиндорец — пришибу и не замечу. — И тут же, без перехода продолжил. — И я вовсе не прячусь — вот он я, на виду. Да только никто не смотрит. Один только ты и узнал. Кстати, почему, Малфой? Так соскучился? Небось, думал обо мне все эти долгие годы, да? Гарри было усмехнулся, но усмешка померкла, как только он заметил, что в ответ на простой, вроде бы, выпад Хорёк залился краской и резко отвернулся. Что ж это выходит? И впрямь думал? Поттер, конечно же, шутил, но, если отбросить шутки в сторону — Малфой и впрямь единственный, кто узнал его. Даже друзья спустя шесть лет прошли мимо. Он ещё раз скользнул взглядом по собеседнику, уже искренне признаваясь себе — всё-таки чертовски жаль, что Драко оказался бетой. Даже то, что он остался всё так же остр на язык сейчас только привлекало Гарри. — Ладно, Поттер, не буду тебя задерживать. Меня-то, в отличие от тебя, знают в этих кругах, а светиться слишком долго в твоей компании мне что-то не хочется. Тот уже отвернулся, собираясь ретироваться, но Гарри успел податься вперед, перехватив его за запястье и удерживая на месте. — Да ладно тебе, бросай уже это дело, Малфой. Вся наша с тобой вражда — не больше, чем детские разборки. Неужели ты до сих пор придаёшь ей значение? Мы с тобой столько лет не виделись, неужели тебе не хочется пообщаться? Драко как-то странно всхлипнул, сглотнув, и попытался вырвать руку. Впрочем, Гарри не отпускал и тому пришлось обернуться. — Слушай, Поттер, — ядовито процедил он, — мы не друзья и никогда ими не были, нам не о чём говорить и у нас нет общих хороших воспоминаний, которым мы могли бы с удовольствием предаваться. А теперь будь так любезен, отпусти и не позорь хотя бы меня. Гарри хмыкнул, разжал руку и Малфой, сдержанно поблагодарив, чуть ли не бегом скрылся в толпе, которая, наконец-то, начала обращать внимание на Поттера. Сам же герой рассеяно посмотрел сначала вслед Хорьку, затем перевёл задумчивый взгляд на свою ладонь и, повинуясь какому-то порыву, поднес ее к лицу, принюхиваясь. От неё шел слабо ощутимый, но всё равно безумно приятный запах молодого, непокрытого омеги. Какого чёрта?! Гарри резко посмотрел вслед Малфою и уже хотел было метнуться за ним, но тут кто-то в зале, наконец, узнал его и героя плотным кольцом обступили журналисты, министерские чиновники и прочий свет магического мира. Его заставили пожимать множество рук (Гарри не нашел бы слов, чтобы описать, как жаль ему было перебивать омежий аромат), давать интервью, позировать для колдографий и даже экспромтом читать речь. Не говоря о всех тех омегах, которые явно начали заигрывать с героем, а некоторые даже откровенно предлагать себя. Напоследок его всё же выловила расплакавшаяся Гермиона и улыбающийся Рон. За весь вечер Драко Малфой больше ни разу даже не попался ему на глаза. Но Гарри, разумеется, не собирался оставлять всё как есть, пока во всём не разберётся. * Драко позорно сбежал с приёма сразу же, как состоялся тот злополучный разговор с Поттером. И какого чёрта он его вообще окликнул?! Постоял бы, полюбовался бы и ушёл восвояси. Но когда в статном альфе с таким соблазнительным ароматом Малфой неожиданно узнал потерянного героя, здравый смысл покинул его. Поттер оказался альфой — разве такое могло быть возможным? Сколько раз Драко мечтал об этом! Как часто хотел принадлежать Поттеру! Но сейчас, встретив его, понял, что одна только природа не делает всё проще. Пусть герой и сам признал, что не относится серьёзно к их школьной вражде, но сам Малфой так и не научился спокойно относиться к нему. Может, всё было бы проще, если б Драко, как и всякая порядочная омега, начал бы тереться об Поттера, практически умоляя такого статного самца сделать его своим. Но, видя того, все эти ядовитые гадости, кажется, сами лезли на язык и Малфой просто ничего не мог с собой поделать. Да и потом, он столько лет боролся и подавлял свою омежью сущность, что просто не научился быть «правильным омегой». Даже если бы все эти зелья не отбивали бы его запах, всё, на что можно было бы рассчитывать — пару неплохих сексуальных раундов с Гарри Поттером. В том, что нормальные, правильные, в совершенстве освоившие искусство обольщения омеги гроздями вешаются на героя не приходилось сомневаться. Зачем бы ему был нужен зубастый и языкастый двадцатилетний омега-девственник, перебивающий собственный запах горькими зельями? Тут не на что было рассчитывать. И до того печально было оказаться в шаге от своей мечты, чтобы неожиданно понять, что до неё всё равно никогда не добраться. Уж лучше бы Поттер и впрямь был омегой. Сбежав с приема, всё ещё не в силах успокоить бешено бьющееся сердце и чувствуя на запястье чужую сильную руку даже спустя несколько часов Драко было решил запереться дома. Благо, родители не препятствовали его переезду и после окончания Хогвартса он был сам себе хозяин, коротая унылые вечера в квартире посередине магического Лондона. От работы же можно было бы попробовать отговориться какой-нибудь болезнью. Заразной и очень долгой. На целый проклятый месяц, пока герой не пометит свои прежние владения, не покроет всех свободных омег, не наиграется и не свалит обратно в свою дыру, из которой так не вовремя соизволил вылезти! Думать о том, что тот не наиграется ни за месяц, ни за пару лет, а то и вовсе решит вернуться в Лондон, не хотелось. Это был прекрасный, чудесный и… очень трусливый план. Когда-то Драко мог себе его позволить, но, увы, не сейчас. Он не был альфой, но он столько лет притворялся сдержанной бетой, что позволить себе омежью, — непременно омежью! — трусость сейчас не мог. И ещё что-то глупое, неправильное, совсем нелепое скреблось на душе, утверждая, что особенно трусом Драко не может быть сейчас — когда по Лондону бродит Гарри Поттер. Пусть даже герой никогда не поймёт и не оценит этого, но Малфой должен быть сильным и достойным его, хотя бы ради своих глупых и несбыточных чувств. Поэтому-то, когда с трудом уснувшего под зельями Драко на следующее утро разбудили сигнальные чары, он честно начал собираться на работу. * Драко был уверен, что это будет очень тяжёлый день. Один из самых тяжёлых за всё время его работы в отделе международных связей. Ему и от самого-то себя было тошно, а постоянные разговоры о снова появившемся герое, таком красивом, статном и сильном, вовсе не помогали сосредоточиться. И первые часы именно такими и были. Но потом с Малфоем связались представители Международной Квиддичной Лиги, улаживая все дела с предстоящим мировым матчем, который должен был проходить на территории Великобритании, и он благополучно забыл о всех своих проблемах под шквалом дел. Он еле-еле успел разгрести первую волну до обеда, сам удивляясь, как сумел уложиться. Драко всегда был пунктуален в этом плане, чётко и поровну разделяя свой день обеденным перерывом. Случались дни, когда после обеда всё начинало вываливаться из рук и ни на что резко не хватало времени, стоило только сделать перерыв на пятнадцать минут позже, сбивая устоявшийся и привычный график. В свете навалившихся дел, Малфой ещё утром распрощался с этой стабильностью. Но, видимо, что-то в этом чертовом мире было всё ещё на его стороне и, когда Малфой, выдохнув, наколдовал Темпус, оказалось, что он укладывается аккурат минута в минуту. Ещё до конца не решив для себя, собирается он идти в министерское кафе или то славное, хоть и маггловское заведение, буквально через дорогу от красной телефонной будки, Драко закрыл свой кабинет и задумчиво двинулся по коридору. Так или иначе, идти ему было в одну сторону — в сторону лифта, а тратить слишком много времени на решение он не мог, да и не хотел. И всё-таки размышления, видимо, захватили Малфоя слишком глубоко, иначе как ещё объяснить, что он не заметил и не почувствовал опасности, пока чужая сильная рука неожиданно не опустилась на его плечо? — Привет, Малфой. На обед? Драко вздрогнул, резко подавшись в сторону, сбрасывая с плеча руку и поспешно оборачиваясь к тому, кого меньше всего хотел сегодня видеть. Говоря откровенно, и одних только разговоров было более, чем достаточно. — Какого чёрта ты подкрадываешься со спины, Поттер? — раздражённо прошипел он, отчаянно надеясь не покраснеть ни от стыда за явный испуг, ни от компании такого великолепного, такого сильного, такого… чёртового Поттера. — Ты меня преследуешь? Гарри усмехнулся, насмешливо вздёрнув бровь. — Преследую? Я? Тебя? Много чести, Малфой. Я заходил пообщаться с Министром. Драко хмыкнул, вздёрнув бровь и красноречиво огляделся. От его кабинета до Министра было не только несколько коридоров, но и не один этаж. Под красноречивым взглядом Малфоя Поттер, к радости последнего, стушевался. — Ну ладно, ещё я решил, раз всё равно в Министерстве, заскочить к тебе на обед. Ты вчера так быстро сбежал, Малфой. Не очень-то это вежливо с твоей стороны по отношению к старому однокашнику, не находишь? — Знаешь, что, Поттер… — начал было Драко, но неожиданно оборвался. За спиной придурошного героя прошла парочка сотрудниц из его же отдела. Девушки оживленно переговаривались шёпотом, бросая на Поттера восхищённые, а на самого Малфоя недоумённые взгляды. С другой стороны коридора уже начали подтягиваться остальные сотрудники, тоже освободившиеся на обеденный перерыв. А спор с Поттером, если вспомнить об ослином упрямстве последнего, может продолжаться до бесконечности и принести проблемы одному только Малфою. В конце концов, это ему здесь ещё работать. — Ладно. Замечательно. Как хочешь. — Драко развернулся и быстрым шагом направился к лифту. — Но я не буду в твоей компании обедать в Министерском кафетерии. Поттер, кажется, ни капли не огорчился. Более того, расплылся в широкой улыбке и уверенно направился следом. За время пути до уличного кафе Поттер пару раз пытался завязать разговор, но, к его очевидному неудовольствию и небольшой радости Драко, последнему удавалось либо пресекать все попытки, либо вовсе их игнорировать. Впрочем, когда две порции бизнес-ланча постепенно начали остывать на разделяющем их небольшом круглом столике, уворачиваться от разговора дальше было невозможно. Малфой понятия не имел, с какого боггарта Поттер прицепился к нему, но сразу дал себе зарок даже не пытаться узнать, чтобы чёртов герой не попробовал подловить Драко на заинтересованности. — Ты так и будешь отмалчиваться? — наконец, раздражённо поинтересовался Поттер, отламывая кусок свежего хлеба и макая его в суп. Драко поморщился от этой отвратительной плебейской привычки и перевёл взгляд на свою еду. — Возможно, — неопределенно пожал плечами он, берясь за ложку, — в конце концов я не вызывался тебя развлекать. Уверен, если тебе нужны развлечения, большая часть Магической Британии готова тебе их предоставить любыми способами. Ты выбрал самое неверное место из всех. Поттер хмыкнул раз, другой, а затем неожиданно широко улыбнулся. — Мерлин, Драко, как спустя годы ты умудрился остаться всё тем же противным Хорьком? Мне кажется, ты единственный человек из всех моих знакомых, до такой степени не изменившийся со школы. — Полагаю, мне стоит поспешить назвать тебя шрамоголовым очкастым гриффиндурком, чтобы спасти ситуацию и добавить хоть крупицу правды в твоё утверждение, — недовольно отозвался Драко. Разумеется, это было глупо, но услышать такие слова оказалось неожиданно обидно. И тем нелепее это было потому, что Драко следовало бы гордиться собой — выходит, он с успехом скрывает свой интерес и ни единым жестом не выдаёт своих истинных чувств к герою. Конечно, он ни на что не надеялся, не строил планов и не собирался его завоёвывать. Не собирался прекращать пить зелья и порядочной сукой-омегой стелиться под героем. Но узнать, что тот до сих пор видит его всё тем же самолюбивым и самодовольным мальчишкой, который только и умеет, что повторять за Люциусом, было по-настоящему обидно. Даже противно. Самому Драко всегда было стыдно и неприятно вспоминать о том, каким идиотом он был в школе. — А как же Уизли и Грейнджер? — поспешил спросить он, только чтобы перевести тему. Поттер как-то помрачнел и пожал плечами. — Ну… много времени прошло, мы изменились, я уже совсем не такой, каким был в школе. Да и Дурмстранг повлиял на меня. Они, конечно, были рады меня видеть, но… нам особенно не о чем говорить. — Не вижу проблемы, — Драко поморщился, — в моем случае это тебя совершенно не останавливает. — Ну, мы и не друзья, — неожиданно расплылся в улыбке Поттер. — Ты сам сказал, помнится. Так что это совсем другое. — Вот именно. Ума не приложу, зачем ты прицепился ко мне? — Соскучился? — Поттер усмехнулся, но перехватив тяжелый взгляд Малфоя, поспешил поднять руки. — Ладно, ладно, Драко, не смотри на меня так! Ну, предположим, мне стало интересно. Ты первый узнал меня тогда, на балу и мне ужасно любопытно, как тебе это удалось? — Если ты считаешь, что сам сильно изменился, Поттер, то ты просто льстишь себе. Ты как был лохматым придурком, не умеющим держаться на людях, так им и остался. Не то, чтобы это было правдой, и Поттер на самом деле как-то нелепо выставил себя на балу. На самом деле, он держался там вполне неплохо. Нормально. Не приковывал к себе взгляды, но и ничего нелепого или неуклюжего не делал. Но Драко был готов сейчас сказать, что угодно, лишь бы побыстрее замять тему с тем, как ему удалось так шустро узнать в толпе Гарри Поттера. Чёртового Гарри Поттера, мысли о котором не покидали Драко все эти годы. — Ну, думаю, лучше всего в мою защиту говорит то, что никто кроме тебя так и не узнал меня. — О да, Поттер, никто. Абсолютно. Иди, почитай все эти статьи в «Пророке», «Придире» и «Ведьмополитоне». Никто из них не узнал тебя. Совершенно. Конечно же. — До того, как ты рванул через зал и привлёк ко мне внимание, я имел в виду, — раздражённо поморщился Поттер. — Ты что-то путаешь, — процедил Драко, слишком поспешно возвращаясь к еде. Поттер послушно замолчал и, пожалуй, это было самое лучшее, что происходило с Малфоем сегодня. Возможно, обед в компании альфы Гарри Поттера, о котором он мечтал столько лет, тоже был бы не плох, будь Драко в несколько другой ситуации. И если бы он каждый день не пил эти чертовы зелья. — Итак, — наконец, устав от молчания, начал Поттер. Малфой полностью проигнорировал его, отодвигая тарелку с супом и подвигая к себе второе блюдо. — Слушай, Малфой, ты что, не можешь даже попытаться вести себя нормально?! — тот недовольно поморщился, глядя на невозмутимого Драко. Малфой в ответ непринуждённо пожал плечами. — Понятия не имею, о чем ты, Поттер. Я ограничен во времени, пришёл на обеденный перерыв и обедаю. Не представляю, что может быть более нормальным. Если ты не способен сам себя занять и тебе нужно, чтобы тебя кто-то развлекал, то ты не по адресу. Я уже говорил, что уверен — большая часть Магической Британии с радостью будут скакать перед тобой на задних лапках, как дрессированный крапы. Но я не вхожу в их число. — Не входишь, — согласно кивнул Поттер, окидывая Драко медленным, внимательным взглядом. — Не входишь и именно это я сейчас очень ценю в тебе. И прежде, чем Драко вообще смог сообразить, как реагировать на такое заявление, герой без перехода разочаровано выдохнул: — Чёрт побери, ну от чего же ты бета, Малфой? Ты такой обломщик даже там, на что, казалось бы, ты никак не можешь повлиять! Драко почувствовал, как сердце замерло где-то в горле, а холодная волна прокатилась по спине, оседая на кончиках пальцев. Невероятных усилий ему стоило никак внешне не выдать своего состояния, донести вилку до рта, механически прожевать наколотый на неё кусок и так же медленно отложить приборы. — Не имею понятия, о чем ты, Поттер и меньше всего хочу с тобой это обсуждать, — холодно отозвался он и отодвинув стул, поднялся из-за стола. Гарри подскочил следом, снова, как и тогда, на приёме, пытаясь перехватить Драко за руку, но Малфой был готов и вовремя отдёрнул её. — Драко, погоди! Я не хотел обидеть тебя, просто… — Я не обижаюсь на ущербных, — так же сухо обронил тот, бросая на стол несколько фунтов. — Всего хорошего. Не сорваться на бег ни в кафе, ни по дороге в Министерство, ни во всех этих бесконечных коридорах было невероятно трудно. Весь этот путь впервые показался Малфою таким невыносимо длинным и всё это бесконечно долгое время сердце гнало по венам, кажется, совершенно ледяную кровь, а ком в горле мешал нормально дышать. Лишь оказавшись в своём кабинете, он позволил себе запереть дверь, привалиться к ней спиной и обессиленно сползти на пол, пряча лицо в коленях. Чертов проклятый невыносимый очкарик! Будь он проклят! Малфой готов был проклинать каждый день, который прожил зная, кто такой Гарри Поттер. Кажется, он никогда ещё не ненавидел этого придурка так сильно. «Ты такой обломщик!» — крутилось в голове круг за кругом. Чего от него хотел Поттер? Сетовал, что Драко не альфа и никогда больше не будет ему полноценным соперником? Хотел, чтобы он оказался омегой и герой смог бы занести его имя в список своих побед? Что ж, последнее было вполне возможно — Драко был омегой и он по-настоящему хотел принадлежать Поттеру. Беда была в том, что даже знай тот статус Малфоя, они хотели бы разных вещей. Гарри Поттер не стал бы связывать себя с ним, а Драко Малфой не собирался быть ласковой поблядушкой на одну ночь. Драко не был бетой, но это ничего не меняло. Ничего, кроме горького кома в горле и злой, непрошеной влаги в уголках глаз. * Поттер не появился ни на следующий день, ни через день и Драко решил, что достаточно зацепил героя при последней встрече, чтобы раз и навсегда избавиться от его внимания. Он понимал, что теперь может, должен выдохнуть, но что-то глупое и нелепое скреблось в груди. Жалело и не хотело понять, что нынешний расклад — лучший из всех возможных. «Мне не на что с ним рассчитывать» — раз за разом повторял себе Малфой. — «Нет никаких сомнений, что он перетрахал всех течных сучек в своем Думстранге и совершенно точно не будет останавливаться в Англии.» Увы, подобные самовнушения не слишком помогали. И ситуацию совершенно не облегчал Поттер, который не спешил крутить новые романы на первых страницах «Ежедневного пророка». А потом, в пятницу, чёртов герой поймал его почти у самого камина в атриуме. Просто схватил за руку и вытащил из толпы в сторону, на пустое пространство у стены. Драко поспешно освободился из крепкой хватки и злым взглядом уставился на улыбающегося рядом идиота. — Какого чёрта, Поттер?! — яростным шёпотом прошипел Малфой, нервно оглядываясь. Привлекать к себе внимание таким экстравагантным способом не хотелось совершенно. Но, конечно же, Гарри Поттера это волновало в последнюю очередь. — Привет, Драко! — бодро и совершенно невозмутимо отозвался он. — Как работа? — Серьёзно? — Малфой не сумел справиться с собой, поражённо оглядев Поттера. — Ты серьёзно думаешь, что можешь просто так начать разговор? — А почему нет? — кажется, совершенно искренне удивился тот. — Мы взрослые люди, нам нечего делить, и мы можем нормально общаться. Мне интересно узнать тебя, и я не верю, что я настолько тебе противен. — Вау, Поттер, а ты, я смотрю, окончательно избавился от своей прошлой скромности? — Драко, наконец, взял себя в руки и перешёл на спокойный тон. — Ты теперь даже не предполагаешь, что можешь быть кому-то просто не интересен? На лицо героя на мгновение набежала тень, он было нахмурился, но либо решил что-то, либо справился с собой и скоро снова улыбнулся, как ни в чём не бывало. — А я тебе настолько не интересен? Правда? Драко в первый момент просто не поверил, что Поттер вкладывает в его руки такое оружие. Сейчас можно было просто размазать его, наступить, посмеяться. Сказать о завышенной самооценке, о никчёмности очкарика, о надуманной славе и об отсутствии любых общих тем с полукровкой, взрощённым магглами. Может быть, всё это и не ударило бы по герою так, как когда-то, в школе, но сколько удовольствия Драко получил бы, практически плюнув ему в лицо! Хотя… получил бы? Он захлопнул рот, так и не произнеся ни слова, признавая свое поражение перед ними обоими. Нет, зная всё, что знает Драко и чувствуя то, что он чувствует, он не только не получит удовольствие, но даже не сумеет соврать настолько откровенно. Поттер какое-то время стоял, кажется, всё ещё ожидая его ответа. Но когда понял, что так ничего и не услышит, затаённая настороженность сменилась настоящим удовольствием. Он снова легко улыбнулся, на этот раз так ярко и светло, что у Малфоя что-то ёкнуло в груди. Он судорожно прикинул, точно ли не забыл сегодня принять зелья? Впрочем, конечно же он просто не мог забыть… — Если ты свободен, мы могли бы выпить вместе где-нибудь в городе. Ты интересен мне, Малфой, — искренне признался Поттер, но сообразив что-то поспешно поправился, — в смысле, не подумай чего-то такого! Я имел в виду, как человек. Мне хотелось бы пообщаться с тобой и узнать тебя получше. Ну и… это… прости меня за то, что я ляпнул в тот раз. Я не подумал и… ну… — Не подумать — очень в твоем стиле, Поттер, — как можно холоднее оборвал его Драко. Но затем всё же выдохнул и сменил тон. — В твоем стиле и этого вполне достаточно. Хорошо, забыли. И… чёрт с тобой, Поттер. Ты из тех людей, с которыми проще согласиться, чем объяснять, почему нет. Пошли уже, и я надеюсь, что ты отведёшь меня в какое-нибудь не слишком уж злачное место. К величайшему удивлению Малфоя, герой и впрямь привёл его во вполне приличный бар, хоть и маггловский. Там наливали отличное пиво и подавали на удивление вкусные чесночные гренки, которые Поттер без стеснения уплетал в каких-то угрожающих количествах. И самое ужасное в этом было то, что Драко не было противно. К концу вечера они уже вполне дружески подшучивали друг над другом, вспоминая старые школьные стычки и рассказывая друг другу о своих последних годах жизни. Малфой и рад был бы списать всё на алкоголь, если бы только в чертовом пиве его было бы достаточно. Увы, кроме Поттеровского обаяния и собственных к нему чувств винить было нечего. Последняя защита, которая ещё оставалась у Драко — возможность уходить от прикосновений. От похлопывания по плечу, от попыток Поттера в пылу спора схватить за руку или не давая тому подвигаться слишком близко, когда тому взбредало в голову обсудить кого-то из посетителей бара. Последнее, к слову, было по-настоящему ужасно. Если бы только это место не было набито магглами и здесь была бы хоть одна омега, Драко бы, наверное, не выдержал. Но благодаря этим немногим радостям он ещё мог держать себя в руках и кое-как поддерживать разговор. — А тебе какие девушки нравятся? — неожиданно спросил Поттер, запив очередную гренку пивом. — Что? — чуть не подавившись, переспросил Малфой. — Девушки, говорю, какие тебе нравятся? Ты хоть и бета, но… ой… прости, в смысле, я не то имел в виду… — Лучше заткнись, придурок, — раздражённо процедил Драко и мстительно добавил. — Мне вообще девушки не нравятся. — Ты - гей?! — пораженно воскликнул этот идиот, но поймав на себе взгляды сразу нескольких посетителей быстро понизил голос, скорчив виноватую гримасу. — В смысле, не подумай ничего такого, я просто… — Можно подумать, ты трахаешь течных омег, только если они самочки, — зло выплюнул Малфой и снова приложился к пиву. Реакция Поттера не то, чтобы злила и задевала, но приятного в ней было мало. Впрочем, самым отвратительным во всём этом разговоре всё равно было то, что Драко не считал себя геем. Хотя, конечно, натуралом он совершенно точно не был, хотя бы потому, что не мог представить ни одну омегу, которую могла бы удовлетворить женщина. Драко Малфой был чёртовым девственником, большую часть своей осмысленной жизни мечтающий о Гарри Поттере, и в этом бы он не признался никогда в жизни даже под страхом Авады. Поттера, кажется, либо убедил резкий ответ Драко, либо он сам сообразил, насколько неуместна эта тема, но так или иначе, герой наконец-то заткнулся и полностью погрузился в свои гренки. — Тебе ещё заказать? — смилостивился Драко, желая вернуться к предыдущему почти непринуждённому настроению. — А? — Поттер рассеяно уставился на свою опустевшую тарелку и неловко улыбнулся. - Да, спасибо. Это было бы очень мило с твоей стороны. — Ничего милого, — вспыхнув, отрезал Малфой. Чёрт, ну каким же дураком он порой бывает! Хорошо хоть, Поттер, кажется, не придал этому слишком большого значения, а предательского румянца не видно в полутьме зала. — Обычная обходительность, Поттер, не придавай ей слишком много значения. Он вскинул руку, подзывая официантку и старательно пытаясь не обращать внимания на внимательный взгляд очкарика, направленный на него. Слава Мерлину, треклятому герою хватило ума и такта промолчать, а быстро подошедшая девушка приняла заказ и так же скоро пропала из поля зрения. — И почему ты столько упирался, Малфой? Хорошо ж сидим! Я с удовольствием ещё как-нибудь пообщался бы с тобой. И мне порядком не хватало наших квиддичных поединков. Слушай, Драко, а ты ещё летаешь? — Летаю, — он небрежно пожал плечами, стараясь не смотреть на мгновенно разулыбавшегося Поттера. — Но я давно не играл и сильно сомневаюсь, что сейчас стоит начинать. Мы с тобой оба уже не школьники, а… — О, я тебя прошу, Малфой, ты просто не можешь говорить это всерьёз! Нам с тобой всего по двадцать лет, а ты пытаешься поставить на себе крест! Да что я с тобой вообще говорю? На следующей неделе игра Сорок с Торнадос, так что ничего не планируй на субботу — мы идём на игру! А там, надеюсь, у тебя мозги встанут на место. — А ты не слишком много себе позволяешь, Поттер? — Ничего лишнего, Малфой. Если тебя кто-то не встряхнёт, то ты так мхом и порастёшь! Так что возражения не принимаются, Драко. Малфой прикусил губу и поспешил спрятаться за уже опустевшей кружкой. Чёртов Поттер, ну почему он такой? Он же сам не понимает то, что делает и что говорит и как это влияет на Драко! Малфой никогда ещё не был так благодарен своим ненавистным зельям, как сейчас. Страшно было даже предположить, чем бы сейчас несло от гордого наследника древнего чистокровного рода, если бы не все эти отвратительные настойки. Хотя и гадать не нужно — от Драко пахло бы восторгом, благодарностью, восхищением и, будь всё проклято, щенячьей влюблённостью. От него пахло бы омегой, готовой полностью вручить себя в руки одному единственному альфе. Но Поттер не знал этого и не чувствовал. Он беззаботно улыбался, хрустел новой порцией гренок и прихлёбывал пиво. А Драко сидел напротив и был готов на любое, даже самое сумасшедшее предложение этого идиота. — Прости, Поттер, мне пора. — Драко резко поднялся, даже не глядя на ошарашенного героя и чуть ли не бегом понёсся через зал, совершенно забыв о деньгах за свое пиво. * Гарри ещё час сидел в баре, не притрагиваясь больше ни к пиву, ни к гренкам. Он задумчиво глядел на то место, где ещё недавно сидел Малфой и раз за разом гонял в голове этот вечер. Драко был осторожный, пугливый и агрессивный, как маленький дикий хорёк. И тем ценнее казался каждый раз, когда он соглашался на что-то, принимал, открывался. Он и сам не ожидал, что этот вечер получится таким замечательным. Так же, как не ожидал, что с Драко на самом деле окажется настолько интересно. Нет, он, конечно же, не врал Малфою там, в атриуме, но он и не ожидал, что интерес окупится сторицей и только разгорится пуще прежнего. Малфой не лез за словом в карман, был остроумен, ехиден и обаятелен. Он ни словом, ни делом не уступал Поттеру, даже не допускал мысли о том, чтобы лебезить перед героем, не пытался его наставлять, чего-то требовать или что-то навязывать, как начала делать большая часть его бывших школьных друзей. У них с Малфоем нашлось на удивление много общих интересов и одинаковых взглядов на те или иные вопросы. А ещё Драко был по-настоящему красив. Гарри украдкой любовался его точеными чертами лица, изящной фигурой и красивыми, длинными пальцами. Когда он усмехался в его обычно холодных глазах плясали заразительные огоньки, а редкий смех казался бархатным и обволакивающим. Поттер сейчас не мог представить, что когда-то смех Малфоя его злил. За этот вечер Гарри не меньше пяти раз делал попытки прикоснуться к Драко. Не к плечу, через одежду, а как тогда, на приеме — дотронуться до голой кожи и, быть может, снова почувствовать тот многообещающий запах омеги? Верить в это было глупо и наивно. Скорее всего, там, в толпе, о Малфоя просто успел кто-то потереться и это был вовсе не его запах. Кто бы, в конце концов, в своем уме стал бы специально прикидываться скучной бетой? Кто бы сам выбрал эту пресную жизнь сухаря, когда за такого красивого, умного и амбициозного омегу совершенно точно разразилась бы настоящая борьба? Да если бы только Драко был омегой, Гарри первый бы принял участие в этой схватке. Это сложно было признавать, но Малфой был… лучшим. И он был бетой. Гарри вздохнул и без аппетита откусил от заказанной для него Драко гренки. Что ж, пусть бета. Общаться им с Малфоем это не мешает, а Драко оказался слишком интересным, чтобы отказаться от него хотя бы в качестве друга. А там будет видно. * За квиддичным матчем в следующую субботу была совместная игра через неделю, в пятницу. А между ними была еще парочка совместных обедов. После игры с двумя ловцами и одним снитчем было несколько вечерних посиделок в барах, приглашение Поттера на гоночные соревнования на скоростных метлах и снова обеды. Драко обернуться не успел, как Поттер стал Гарри, а встречи с Гарри стали незаменимым атрибутом каждой недели, если не почти каждого дня. У Малфоя не было никаких идей на счёт того, что от него хочет Поттер. Первое время он ещё ломал над этим голову, а потом бросил это гиблое дело и решил просто получать удовольствие. Тем более, что удовольствия от каждой встречи с Гарри было больше, чем можно было бы представить и хотелось бы признавать. Малфой не мог сказать, что его чувства прогрессируют только потому, что прогрессировать им было некуда. Своё отношение к Гарри было ему совершенно ясно и хорошо известно. И спасать положение было поздно. Уже несколько лет как. Иногда, когда в очередной раз приходило время пить зелья, Драко замирал над бутылочкой, задумчиво болтая ею перед глазами. С каждым днём искушение отказаться от препарата и предстать перед Поттером соблазнительной омегой было всё больше. И каждый же день Малфой всё больше и больше презирал себя за эти сучьи мысли. Вот только злиться и обвинять Поттера уже не получалось. Когда Гарри пригласил его на открытие нового модного ресторана на Косой Аллее и Драко собирался на эту встречу, как на долгожданное свидание, прекрасно отдавая себе в этом отчёт и не в силах изменить что-то, он сдался. Ещё ни в чём не уверенный и не зная, что будет с этим делать, Малфой положил в карман мантии антидот и отправился на место встречи. — Отлично выглядишь, — беззаботно «поздоровался» Гарри, приобнимая его за плечи, стоило Драко только выйти из камина в «Дырявом Котле». — Ты тоже не слишком безвкусно одет сегодня, — усмехнулся в ответ Малфой, ненавязчиво выворачиваясь из-под такой приятной и желанной руки. Гарри, кажется, не обратил на это внимания, сжал его плечо и аппарировал прямо к дверям ресторана. Место и впрямь обещало быстро набрать популярность и уже сейчас выглядело, как престижное, респектабельное заведение. Метрдотель проводил их к отдельной нише с уединенным столиком, ограждённой от зала резной ширмой из красного дерева. Разговор, как всегда в последнее время, завязался быстро и непринужденно. О квиддиче, о светских сплетнях, об общих знакомых и новых моделях мётел. Они уже переходили от горячего к десерту, когда рядом с их столиком нарисовался высокий стройный блондин с белозубой обворожительной улыбкой Локонса, в стильной серебристо-синей мантии и источающий зазывно-сладкий омежий аромат. Даже Драко сумел оценить его достоинства, но видя, как Поттер, оборачиваясь, машинально повел носом, почувствовал, как сердце остановилось. Рука сама было потянулась к карману с заветным антидотом, но Драко поспешно отдернул себя. Идиот, что он собирается делать? На что надеется? И, главное, на что надеялся всё это время? Только сейчас Малфой со всей ясностью осознал, что наслаждаясь компанией Гарри Поттера совсем перестал думать о том, что рано или поздно тот найдёт себе омегу, — постоянную или на время, — и если и не совсем потеряет интерес к Драко, то порядком охладеет. А что будет делать сам влюбленный Малфой? Как сам переживёт эту потерю? — Гарри, я так рад тебя видеть, — приятным мягким голосом пропел парень. Поттер сначала нахмурился, а затем, так и не дождавшись продолжения, вопросительно поднял бровь. — Смит. Захария Смит. Мы учились с тобой на одном курсе, ты же помнишь? — голос омеги на мгновение дрогнул, но он быстро взял себя в руки. — Что ж, не скажу, что рад видеть, но добрый вечер, — сдержанно поздоровался Поттер. — Чем я могу помочь? Драко украдкой покосился на него. Откуда в чёртовом герое столько выдержки, чтобы так равнодушно реагировать на такую ароматную, ухоженную и откровенно доступную омегу? Не то, чтобы Малфой точно знал, как альфы реагируют на омег, но он был уверен, что зверя в себе сдержать очень и очень сложно. Может быть, даже сложнее, чем суку-омегу. — О, я хотел поздороваться. Возможно, немного пообщаться. Я так давно хотел лучше узнать тебя, Гарри, но у меня всё не было шанса, а сейчас, я смотрю, у нас есть совершенно замечательная возможность! Я же не помешаю? — он наигранно втянул носом воздух и бросил на Малфоя красноречивый и презрительный взгляд. «Скройся с глаз, бета.», — читалось в его взгляде. Это лучше любых слов стегнуло по нервам, гордости и самоуважении и Драко, подобравшись, вальяжно раскинулся на стуле, небрежно усмехаясь. Что бы Поттер сейчас не ответил, пока ещё он сидит с ним и, хотя бы еще пару секунд, Малфой может строить из себя победителя. — Напротив, помешаешь. У нас с Драко были свои планы на этот вечер и никаких незапланированных встреч с шапочными знакомыми в них не значилось, — холодно парировал Гарри и, вздохнув, театрально огляделся, повысив голос досадливо заметил. — Такое многообещающее заведение и не может обезопасить своих вип-посетителей от нежелательного внимания. Смит замер, с нескрываемым удивлением и раздражением глядя на Поттера. Драко, хоть и держался лучше, собственный шок скрывал с невероятным трудом. Гарри только что отказался от многообещающего общения с омегой ради вечера в компании беты? Подбежавший официант вежливо, но настойчиво проводил незваного гостя на его место, а Гарри, как ни в чём не бывало, вернулся к десерту. — Что это сейчас было? — не выдержав, выпалил Драко. — Ты о Смите? — непринужденно переспросил Поттер. — Понятия не имею. Но выглядит он, как знатный козел, да и в школе мне никогда не нравился. — Но он же омега! — Малфой сам ненавидел себя за то, что не мог остановиться. Герой в ответ только пожал плечами. — И что? — И он хотел тебя! — Малфой, по-твоему что, если я альфа, то должен бросаться на каждую вешающуюся на меня омегу? Да, возможно, в школе я и впрямь прошёл через этот период, но я был подростком с бушующими гормонами, а сейчас я ценю несколько другие вещи. — Другие вещи? — неверяще переспросил Драко. — Компанию беты вместо страстной ночи с податливым любовником? Ты что, импотент, Поттер? Гарри фыркнул раз, другой, а затем заразительно рассмеялся, поспешно откладывая вилку. — Чёрт побери, Драко, ты меня в гроб загонишь! Нет, я не импотент. И да, хорошую компанию я ценю больше шлюховатых хаффлпаффцев. Когда Поттер снова потянулся к десерту, Малфой, наконец, сумел заставить себя заткнуться и последовать его примеру. * Гарри обманул Драко только в одном — он не воспринимал Малфоя, как «хорошую компанию». Он сам не успел понять, когда это произошло, но в какой-то момент все достоинства Драко перекрыли отсутствие соблазнительного запаха и обещание хорошего секса во время очередной течки. Бета или нет, но Гарри хотел именно его. Он и прежде слышал о неравных парах. Как правило, их заключали именно альфы, так как течного омегу бета не мог удовлетворить никаким образом. Зато альфы вполне могли обойтись и середнячком, правда, отказывая себе в по-настоящему потрясающем сексе. Раньше Гарри понятия не имел, что толкает их на такой поступок, а теперь осознавал, что и сам готов пополнить их число. А заодно сломать нос любому, кто, как он прежде, даже в мыслях посмеет назвать Драко Малфоя «середнячком». Драко был самым умным, самым красивым, самым острым на язык, самым интересным и… просто самым. К сожалению, он не давал Гарри трогать себя так часто, как хотелось бы последнему, но, когда проявлял ненавязчивую, но такую ценную заботу, Гарри был готов закрыть глаза даже на невозможность как следует обнять своего хорька. Впрочем, последнее он твёрдо вознамерился исправить сегодня же. Когда он будет провожать Драко, он обязательно даст ему понять о своих притязаниях. И обнимет. И поцелует, чтобы тот точно ни с чем не спутал этот жест. Словом, Смит со своими приторными улыбками и раздражающими взглядами был совершенно не к месту. Правда, Гарри не ожидал, что его отказ так поразит Малфоя. И от этого было как-то обидно и грустно. Нет, конечно, в свое время в Дурмстранге Гарри и впрямь пошёл в отрыв, но, черт, у него была уважительная причина! И речь даже не об успехе с крестражами, а о том, что он, наконец-то, перестал быть забитой недо-омегой. Любой бы пошёл в отрыв на его месте, разве нет? Но эти времена давно прошли, Гарри уже умел думать головой, а не головкой и думать о том, что в глазах Малфоя он просто очередной похотливый альфа, было неприятно. А ещё было очень грустно за бету-Драко, который, как бы вызывающе и самоуверенно себя не вёл, на самом деле уверен, что проиграет любому омеге, когда дело дойдёт до главного. Гарри не знал эту сторону Драко. Он никогда ещё прежде не видел наглого бывшего хорька неуверенным и уязвимым. Но из-за этого альфовские инстинкты только выше поднимали голову, желая заботиться и оберегать. «Сегодня же.» — ещё раз твёрдо пообещал себе Гарри, возвращая всё своё внимание Малфою. * Поттер был собранный и немного задумчивый и Драко упорно относил всё это на тот случай со Смитом. Как бы ни было приятно то, что Гарри выбрал его компанию, уж лучше бы он катился к чёрту с той сучкой, чем думал о нём весь вечер. Каждый задумчивый взгляд, каждая затянувшаяся пауза только раздражали Драко, и он с трудом досидел до конца ужина. Когда они, наконец, расплатились по счету (Малфой буквально с боем добился возможности заплатить за себя самому), Драко быстро накинул пальто и поспешил выскочить из ресторана, пока Поттер ещё только возился со своей мантией. — Эй, Драко, постой! — Гарри нагнал его уже на Аллее, но Драко даже не думал сбавлять шаг, направляясь в сторону «Дырявого котла». Конечно, можно было и аппарировать, но Малфой чувствовал, что ему просто необходимо проветрить голову. — Драко! — Гарри попробовал остановить его, поймать за руку, но тот привычно и ловко увернулся. — Чёрт, Малфой, да что случилось-то?! — Всё нормально, Поттер, — на ходу холодно процедил он, не замедляя шаг и не оборачиваясь. — Вечер закончен, и мы всего лишь направляемся каждый по своим делам. Я иду домой, чтобы быстрее закончить отчёт для работы, а ты можешь бежать разыскивать своего хаффлпаффца. Уверен, он тебя всё ещё ждёт. Драко знал, знал, что зря это говорит, что это слабость, ревность, почти оружие в чужих руках, но ничего не мог поделать с собой и своей обидой. — Что? При чём тут вообще Смит?! — Не при чём, Поттер. Ты всего лишь не мог выбросить его из головы весь вечер и вынуждал чувствовать меня обязанным, а в остальном всё прекрасно. И прекрасный вечер. И всё. До свидания, Поттер, мне ещё надо сегодня работать. — Да чёртов же обидчивый хорек! — неожиданно зло выругался Гарри и прежде, чем Малфой успел возмутиться в ответ, всё-таки поймал его за локоть и рывком затащил в ближайший переулок. — Что ты себе позволяешь, По… Драко так и не успел договорить, потому что Гарри схватил его за плечи, прижал к стене и, навалившись сверху, впился в губы напористым, глубоким поцелуем. В первый момент Малфою показалось, что весь мир раскололся и с оглушительным звоном осыпался куда-то за спиной проклятого героя. Проклятого героя, который так самозабвенно целовал его. Язык Поттера уверено раздвигал его губы, ласкал его рот, поглаживал нёбо, от чего было приятно, щекотно, пьяно и просто великолепно. А ещё это был первый настоящий поцелуй Драко, и это было почти унизительно. Это было бы совершенно точно унизительно, если бы только его целовал не тот самый Гарри Поттер, о котором Малфой мечтал со школы. С младших курсов школы, если быть точным. Гарри не чувствовал его запаха, считал, что имеет дело с бетой и всё равно целовал так властно, с таким желанием и так аккуратно одновременно, что у Драко не было и шанса. Он глухо застонал и расслабился в сильных, таких желанных руках, отвечая на поцелуй и обнимая Гарри за шею. Поттер терзал его губы без всякой пощады, то покусывал их, то ласково зализывал, то похотливо посасывал, и снова и снова возвращался к глубоким поцелуям, выпивающим душу, разум, здравый смысл. Поцелуям, которые оставляли после себя только вязкое возбуждение и что-то сладко-воздушное, слишком уж подозрительно похожее на счастье. Когда Гарри ко всему этому сумасшествию решил присоединить и руки, Драко показалось, что он сейчас просто сойдет с ума от впечатлений. Всё это было с ним впервые, делилось с самым желанным человеком и, казалось, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. А если и было правдой, то просто не могло продолжаться долго. Драко знал, что не бывает счастливых концов и чудес без условий и всё же даже не заподозрил неладное, когда руки Поттера переместились к нему на талию, мягко, но настойчиво поглаживая через одежду. Они скользнули по его бокам вверх и вниз раз, другой, а потом замерли. Малфой уже так плохо соображал, ему было так хорошо и так хотелось, как можно дольше нежиться в этой волшебной ласке, что он только просительно застонал, крепче прижимаясь к Гарри, ничего не замечая вокруг. Только когда Поттер оборвал поцелуй и чуть отстранился от него, одной рукой приобнимая за талию, а во второй крутя какой-то смутно знакомый пузырёк, Драко попытался собраться и проследил за его взглядом. — Что это, Драко? Какое-то лекарство? Ты болеешь? — шепотом спросил Поттер, поднося флакончик ближе к глазам. — Почему ты не сказал мне, что плохо себя чувствуешь? Малфой с трудом собрал мысли в кучу и тоже пригляделся к так заинтересовавшей Гарри бутылочке. Поттер держал в своих руках тот самый антидот, который Драко зачем-то взял сегодня с собой. Малфой физически чувствовал, как бледнеет. Как кровь отливает от лица, как морозец покалывает пальцы, а дыхание перехватывает. Можно было попробовать отобрать зелье, но зная Поттера, тот не отдаст то, чем заинтересовался, пока всё не выяснит. И Поттер выяснит. Прежде, чем Драко вообще сообразил, как лучше поступить в такой ситуации, рука сама метнулась к булавке на воротнике, и он активизировал порт-ключ в свою лондонскую квартиру, позорно сбежав. * Тем же вечером, сидя в своей квартире, Гарри в одиночку распивал бутылку своего лучшего огневиски и в тысячный, кажется, уже раз крутил в руках свой неожиданный трофей. Недоумение и злость на Малфоя, так неожиданно сбежавшего после того, как так страстно отвечал на все ласки, давно прошли. Да Гарри и не думал, впрочем, что с ним будет легко. Скорее уж, он даже удивился, когда Драко сдался без боя. Обрадовался, конечно, но и удивился не слабо. Так что побег его хоть и был неприятным, всё же не был совсем уж неожиданным. Куда удивительнее была реакция Малфоя на находку Поттера и то, что он даже не попытался вернуть себе свою вещь. Гарри и сам точно не знал, зачем полез в карман Драко. Просто гладил, гладил, наткнулся на что-то твердое и машинально вытащил, чтобы не мешало. А увидев зелья, даже забеспокоился. Что ж, нельзя сказать, что сейчас Гарри совсем не беспокоился, но совершенно другие вопросы теперь выходили на первый план. Конечно же, первым делом Поттер пошёл выяснять, что же такое таскал с собой Драко. В конце концов, у него были большие планы на этого хорька и Гарри должен был знать о нем как можно больше. Гермиона, к которой он и направился, с готовностью определила зелье и ответила на все вопросы. Да, антидот. Да, против подавляющих и глушащих запах. Да, судя по мутному сиреневому оттенку и смутному запаху мяты, подавляющие, скорее всего, рассчитаны на омегу. И вот теперь Гарри сидел у камина, со стаканом огневиски в одной руке и зельем в другой, ругая себя за то, что напрочь забыл про тот случай на приёме и отчаянно пытаясь понять, что вообще может твориться в голове у Малфоя. Конечно, не каждый хочет быть омегой, но это лучше, чем быть бетой! И вдвое лучше, чем вся жизнь на травящих сущность зельях, без того счастья, которое предназначено природой. И речь не только о сексе — пара со своим альфой просто не может сделать омегу несчастной. О ней всегда будут заботиться, оберегать, любить, баловать. Или этот идиот Малфой считает, что всё это будет унижать его даже вопреки природе? Ну так сложно представить, чтобы при таком раскладе «его альфа» воспринимал Драко, как смазливую сучку. Это всего лишь значит, что тот, от кого Малфой принял бы метку, воспринимал его если и не как равного, то как сильного — определённо. Впрочем, Гарри был уверен, что вне постели он бы непременно воспринимал бы Драко, как равного, вот только желание заботиться этому не помеха. Да, Гарри был бы ему надёжной поддержкой, заботливым партнером, страстным любовником и настоящей семьей. Хотя бы потому, что в Драко было собрано всё, чего мог бы хотеть сам Поттер — внутренняя сила, уверенность в себе, самодостаточность, ум, воспитание, красота и даже вредный характер. С Драко всегда было интересно. Настолько, что Гарри хотел его даже бетой, что уж говорить об этом неожиданном откровении? Теперь Малфой мог быть не чьей-нибудь, а именно его, Гарри Поттера, омегой. У них могли бы быть дети. Настоящая семья. Ну и да, те самые умопомрачительно страстные ночи, от которых Гарри уже мысленно отказался. Совершенно очевидно было, что нечего и думать о том, каким был бы альфа Драко Малфоя. Гарри прекрасно знал ответ — его альфой будет Гарри Поттер. Оставалось только донести это до самого хорька. * — Малфой, чёрт тебя побери, открывай! Я знаю, что ты там! — Гарри стоял под дверью в его квартиру, остервенело барабаня по деревянной поверхности. Он знал. Знал абсолютно точно даже если бы не успел до этого сбегать в Министерство и выяснить, что Драко отговорился болезнью и не вышел на работу. Знал, потому что вся лестничная площадка перед дверью в его квартиру была наполнена сладким, манящим, зовущим омежьим запахом. Он не шёл ни в какое сравнение с тем, который Гарри почувствовал на приеме, так же, как карандашный набросок не похож на законченный рисунок. Этот запах был прекрасен, и он выражал всё, что было в Драко — и чуть сладковатую свежесть, и пряность, и какие-то древесные мотивы. Казалось, так не мог, не должен был пахнуть человек, но Малфой пах. Острым пряным характером, той самой силой, которая была внутри него, свежестью всех его интересов и шуток и сладостью омеги, семьи, пары. И Гарри уже любил этот запах. С той стороны двери что-то тяжело бухнуло, запах усилился, а затем послышался измученный, хриплый голос. — Убирайся к драккловой матери, Поттер! Ненавижу тебя! Гарри послышался в нём ни то всхлип, ни то скулёж, и он с новой силой забарабанил по двери. — Идиот, да открой же ты! Тебе же плохо! — А ты решил мне помочь? Благородно трахнешь? Вот спасибо, герой, мне пока твоего вчерашнего благодеяния хватает. Поттер ещё раз зло стукнул кулаком по деревяшке, прижался к двери грудью, уткнулся носом в щель у косяка и сбивчиво забормотал. — Драко, придурок ты больной, ну прекрати же. Тебе же плохо. Оно же впервые, да? Ведь впервые? Я слышал, что первая течка всегда болезненная, а у тебя она с таким опозданием, да и все твои зелья… Открой, пожалуйста. Я помогу… Не отпущу. Почему ты не принял сегодня свои проклятые зелья? Потому что тоже, да? — Знать не хочу, что «тоже», урод, — теперь уже болезненный и измученный голос за дверью совершенно точно напоминал скулёж. — Всё ты со своими поцелуями. Я эти зелья даже принять не смог, меня сразу же вывернуло. Убирайся, Поттер, я тебя видеть не хочу! Я слышать тебя не хочу! Нашёл омегу и прискакал крыть, похотливый ублюдок! — Да я же ещё вчера! Я же думал, что ты бета, был уверен и всё равно только тебя хотел! Даже не смей мне говорить, что я только из-за твоей сущности здесь! — Называй уж вещи своими именами, Поттер. Из-за моей сучности. Трахнешь школьного неприятеля, запишешь в свои победы и поскачешь дальше покорять Англию. Знаешь, обойдусь без твоей помощи, герой! Гарри вспыхнул и отшатнулся. — Так вот как ты обо мне думаешь, ублюдок?! Мы с тобой столько времени провели вместе, я в тебя-бету влюбиться успел, а ты видишь меня таким?! Да пошёл ты к чёрту, Малфой! Значит я во всем ошибался и на самом деле напрасно теряю здесь время! Извини за беспокойство, Хорёк! Он со всей злобы пнул несчастную дверь и отвернулся. Было горько, обидно, тоскливо. Гарри сам точно не знал, сдастся сейчас или сделает ещё одну попытку, но всё, что он надумал вчера, сейчас казалось влюбленным бредом. А Гарри, дурак, ведь правда влюбился. Вот только и впрямь идиот, раз понял это только сейчас, когда в пылу ссоры выкрикнул на пороге закрытой квартиры. Влюбился, замечтался, а теперь пора и честь знать. Глупости он себе надумал, а Малфой его, видимо, всё это время просто терпел. Замок за его спиной гулко щёлкнул и Гарри замер на полушаге, сам точно не зная, хочет ли, готов ли сейчас вернуться, если Драко позовёт. Но когда те самые тонкие длинные пальцы, на которые столько раз засматривался Поттер, скользнули по его запястью и сжали руку, Гарри послушно обернулся и зашёл в квартиру вслед за Малфоем. Держать себя в руках рядом с Драко в момент его первой течки было чертовски тяжело. Этим самым умопомрачительным запахом пропиталась вся квартира, от Малфоя буквально веяло жаром, а его зрачки были слегка расширены от возбуждения. Каково ему было сейчас, даже подумать было страшно. И всё-таки Драко держался, кусал губу, комкал свободной рукой завязки белого махрового халата, в который был одет, а второй всё ещё сжимал руку Гарри. И упорно не глядел на него. Гарри же молча ждал. Сам он, кажется, сказал всё, что хотел там, под дверью. И услышал то, что не хотел. И хотя возбуждение волнами накрывало и его, постепенно туманя разум, он старался держаться. Чтобы быть готовым уйти, если… — Я не считаю тебя таким… — наконец прошептал Драко. — Больше нет. Я просто не верю в сказки. И я столько ждал, хотя никогда и не верил, не во что было верить, но… я… для меня… Только… — Что только, Драко? — Гарри, наконец, шагнул вперёд, осторожно коснулся щеки Малфоя, поднимая его голову и, поймав взгляд, с надеждой заглянул в глаза. — Что? — Только ты, — глухо выдохнул Малфой и, зажмурившись, подался вперёд, прижимаясь к нему. И Гарри позволил себе сорваться. Гарри не помнил ни как они оказались в спальне, ни как избавились от одежды. Словно в один момент он расслабился, провалился в этот чудесный запах, в прикосновения Драко, в его полные откровенным желанием глаза, а выплыл только в этот момент. Драко лежал под ним, раскинувшийся, доступный, позволяющий делать с собой всё, что Поттеру заблагорассудится. Готовый отдавать всё и всё принимать — Гарри видел, что это именно так. Успел понять ускользающим сознанием. А потом он вовсе перестал понимать что-либо. Гарри гладил, нюхал и вылизывал своего омегу везде. По всему телу. Полное дурманящего запаха местечко за левым ухом, шея, ключицы, грудь с напряжёнными по-девичьи розовыми сосками, ямка пупка, сгиб под коленкой и даже пальцы ног — Гарри был везде, кроме того места, где был нужен им обоим. Малфой не сдерживаясь стонал в голос, метался по кровати, шире разводил ноги, а Гарри продолжал мучить их обоих, оттягивая удовольствие сколько хватало сил. Вот только сил было совсем немного — альфа в нём требовал свою омегу так же страстно, как та предлагала себя ему. — Мой, мой, мой, — шептал Гарри, расцвечивая шею Драко яркими засосами, одновременно шире разводя его ноги, хватая за бедра и притягивая к себе. — Ты навсегда будешь моим, — яростно выдохнул он и, врываясь в такое желанное тело, впился зубами в нежную кожу на ключице, оставляя свой след. Драко под ним глухо всхлипнул, порывисто обнял и подался навстречу всем телом, принимая, подтверждая, закрепляя. — Твой, Гарри! И, кажется, это было единственным, что за всю жизнь Гарри по-настоящему имело значение. * — Придурок, — ласково прошептал Гарри спустя несколько часов, когда они успели пережить и первый совместный оргазм, и первую сцепку и повторить всё это еще пару раз. Драко лежал рядом, привалившись к его боку, и задумчиво водил пальцем по чуть саднящей, свежей метке. — Оскорбляя свою омегу, ты оскорбляешь и себя, — наставительно отозвался тот, но не удержался и насмешливо фыркнул. — И сам такой. Мне следовало бы сказать, что тебя должны были научить не шарить по чужим карманам, но, думаю, конкретно этот случай — исключение. В конце концов, мой единственный шанс… — Не единственный, Драко, — Гарри повернулся на бок и, потянувшись, поймал его руку, прижимая обе их ладони к пострадавшему местечку над ключицей. — Я всё равно хотел быть с тобой, даже с бетой. И я рано или поздно всё равно всё узнал бы. Просто мы напрасно потратили бы ещё больше времени. — Ты просто придурок, Поттер. Драко прикусил губу, отворачиваясь, но Гарри видел, как зарозовели его щеки. — Нет, ну каким нужно быть идиотом, чтобы имея такой выбор, остановиться на скучной бете? — Ну, видимо, надо быть настоящим везунчиком, чтобы выбирая скучную бету получить своего омегу. — Придурок, — вернул ему Драко, но сразу же порывисто обернулся к Гарри и крепко обнял, пряча лицо в сгибе его шеи. Сильная, ласковая рука тут же зарылась в волосы, нежно поглаживая и Малфой замер, наслаждаясь этой тихой нежностью. Гарри уже так много знал про годы его ожидания. И про зелья, и про первый поцелуй и даже про то, что Драко ждал именно его. И ещё большего не знал — о глупых мечтах в школе и после той встречи на приеме. О решимости создать счастливую и любящую семью, если только свершится чудо и Поттер выберет его. И о чувствах больших, чем простое слово, чем жаркая ночь, чем крепкие объятья. О чувствах глубоких, которые могут передать только жесты и взгляды, тихая забота и годы, проведённые рядом. Гарри уже знал достаточно и вряд ли Драко стал бы рассказывать ему больше. Но о последнем, о всей глупой и нелепой силе своей любви, он, пожалуй, даст знать своему Поттеру. Раз уж горящая на ключице метка лучше всяких колец и клятв говорит, что они вместе уже навсегда.