Я буду исключением.

Someday I’ll walk away and say, “You disappoint me,” Maybe you’re better off this way.*

Будильник противно запищал, оповещая своего владельца о наступивших восьми часах утра. Солнце мягко и осторожно пробивалось сквозь плотно зашторенные окна. На прикроватной тумбочке рядом с надоедливым будильником стояла чашка с остывшим крепким чаем. Он любил крепкий чай. - Артур! – послышался громкий с хрипотцой голос из соседней комнаты, который так и сквозил раздражением. Вслед за голосом послышались шаги. Размеренные, но до предела четкие. Услышав их, юноша со светлыми волосами наконец-то соизволил разлепить веки, сдвинув в сонном возмущении к переносице широкие брови, ибо звали сейчас именно его. - Черт возьми, Скотт, заткнись! – сонным голосом в ответ крикнул юноша, вновь закрывая глаза, зажмуриваясь, как только можно, и зарываясь с головой в одеяло. Шаги стихли лишь на мгновение. Вслед за этим последовал громкий удар. Видимо, Скотт решил открыть дверь в спальню Артура именно пинком. Никак иначе. Иначе неинтересно. Пара уже едва слышных прикосновений ног к полу. И вновь тишина. И тишина и эти странные крадущиеся шаги уже не нравились Артуру. Интуиция подсказывала – что-то не так, чертов братец задумал неладное. И все-таки любопытство победило – юноша стянул с головы одеяло и… - Скотт! Это было единственное, что успел крикнуть светловолосый. За этим последовала волна холодной воды, которой из ковша благородно окатил его старший брат. Всячески пытаясь закрыть лицо руками, Артур протяжно зарычал, тут же вскакивая на месте. Все-таки вода действительно была очень холодной. - Чертов ублюдок! – отплевываясь, чуть ли не шипя проговорил он, пытаясь хоть как-нибудь дотянуться до источника проблемы. Но это юноше не удалось – в лицо ему пустили легкое облако сигаретного дыма. Артур громко шикнул от возмущения, потирая глаза. - И тебе доброго утра, - фыркнул Скотт Кёркланд, довольно сверкнув глазами. Миссия по издевательству над младшим братом на сегодня выполнена. Зажав между пальцами сигарету, юноша взял стоявший поблизости стул, поставив его прямо напротив кровати Артура, и сел, закинув ногу на ногу. В потолок вновь взлетели легкие облачка сигаретного дыма. – У меня к тебе дело. Артур с некоторым презрением оглядел старшего брата с ног до головы и хмыкнул. Он и Скотт различались лишь цветом волос – у старшего они были рыжими. Глубокие зеленые глаза, легкая полуулыбка, даже насмешка – это было в них общее, то, что должно было объединять, но, оказывается, только отталкивало друг от друга. Мягко говоря, они друг друга терпеть не могли. - У меня сегодня кроме твоих много других дел. - В который раз будешь «музицировать» весь день в четырех стенах своей консерватории до умопомрачения? – насмешливо хмыкнул в ответ Скотт, занося руки за голову, потягиваясь. – Все равно тебя выше не поставят, хоть убей. - Не тебе судить, придурок, - пробубнил в ответ Артур, поднимаясь с кровати и направляясь в сторону выхода из спальни, по пути пытаясь пригладить торчащие во все стороны светлые волосы. - Тем более, соглашаясь на мое предложение, ты сможешь неплохо заработать, - проговорил с легкой полуулыбкой старший брат, провожая светловолосого взглядом. Тот остановился на месте. Глубоко выдохнул. И все же повернулся. - Ну чего тебе? Говори уже. А то не отстанешь ведь, - на выдохе проговорил Артур, закатывая глаза, при этом скрещивая на груди руки. Но все же внутри разгорался огонек любопытства, даже некоторой надежды. Доход ему был необходим. Хотя бы малый. - У моих хороших знакомых есть дети. Двое близнецов. И родители хотели бы научить их музыке. Да и сами они проявляют не дюжий интерес. А ты со своей пищащей скрипкой вполне неплохо подходишь на эту роль, мой дорогой брат, - хмыкнул Керкланд-старший, поднося к губам сигарету и затягиваясь. Артур на мгновение замер, пытаясь переварить полученную информацию. Он? Играть перед детьми? Что за бред говорит этот рыжий идиот? Сдвинув брови, он раздраженно выдохнул, закатывая глаза. - Я не буду этого делать. Музыка – не игрушки, чтобы просто так перед детьми играть. - А ты и не будешь просто так. Ты с душой. За деньги. Будешь приучать маленьких шпингалетов к мировому искусству, - щелкнул пальцами Скотт, склоняя голову на бок, улыбаясь. - Открой окно. Надымил, - фыркнул Артур, тактично уходя от темы, и поспешил покинуть спальню, дабы заняться более важными вещами. Но только он перешагнул порог комнаты, его остановил голос брата. - Сегодня в девять на Оксфорд-стрит. Точный адрес скажу позже. И да, они не любят, когда кто-то опаздывает. - Черт возьми, Скотт! – прокричал злостно Артур, но все же тут же рванув с места по направлению к ванной комнате по пусти хватая полотенце и халат. День обещал быть увлекательным. *** - Братец, уже пора вставать! – Раздался громкий девичий голос из глубины дома, он как утренняя трель, стучал по ушам подростка, что так старательно прятал голову под теплым одеялом. Недовольно хмыкнув, в очередной раз юноша проигнорировал зов сестры. Стоит ли поднимать свое тело в выходной день, только лишь для того, чтобы помочь по дому и отнести какие-то там сверхважные рецепты соседке? Ответ очевиден, по крайне мере для самого Ивана - нет, не стоит. Тихо причмокнув губами, парень вновь отдался в руки Морфея. - Она будет это повторять долго, – коротко бросила уже другая девушка, проходя мимо комнаты парня. Тот все так же старался не замечать внешних раздражителей. Грузно перевернувшись на другой бок, славянин прижал колени к груди. - Братец! Завтрак же уже давно обедом стал! Бра-а-а-атец! – Упрямо повторяла старшая сестра, начав хлопотать на кухне, о чем говорил неимоверный грохот посуды. - Я предупреждала, – вновь проговорила девушка с длинными светлыми волосами, но уже с полной корзиной вещей, заглянув в комнату к Ивану. Она слабо улыбнулась, смотря на комок одеяла. – Оль, он спит! – хитро сощурив голубые глазки, Наташа, а именно так звали младшую, подхватила футболку, лежавшую на полу, и быстро ретировалась. - Предательница… - Только и успел вымолвить сонный голос, как на него обрушилась новая волна гнева от старшей. Что-то простонав, подросток с силой накинул на лицо подушку, мысленно продумывая план удушения. Однако, что-то метко приземлилось в области живота, заставляя резко сесть. - Комок… - Иван недобро улыбнулся, смотря на угольно-черного кота, что вальяжно развалился на его коленях. Иногда славянину казалось, преимущественно по утрам, что его семья делает все, только чтобы он не мог насладиться сном. В дверях показалась высокая девушка с короткой стрижкой, с такими же светлыми волосами. - То есть как встать, так он спит, а как с котами игры играть, радостный, да? – Грозно проговорила она, закидывая полотенце себе на плечо. – Ух! Троглодит! – Качнув головой, Ольга слегка топнула, от чего её весьма внушительный бюст пошел легкой вибрацией. - Почему ты начинаешь говорить по-русски только тогда, когда уезжают родители? Да и зачем ты надела мамин фартук? Оля, перестань… Дай мне ещё минуту поспать, - Иван намеревался уже лечь вновь, как вдруг сестра кинула в него кухонное полотенце. - Меня оставили за старшую. А говорю я так, потому шо удобно! «В ее речи явно преобладал украинский акцент» - подумал про себя Брагинский, комкая тряпку в руках. Пока блондинка возмущенно говорила о своем главенстве, в комнату вновь протиснулась младшая, но уже с телефонной трубкой. Протянув её Ивану, она скромно улыбнулась. - Ванечка, тебя мама. Парень посчитал это тяжелой артиллерией. Затравленно кивнув девочке, взял аппарат. Невольно вздохнул, поднося его к уху. Шум в комнате стих. - Милый, ты отнес рецепты Эмили Джонс? – послышался мягкий голос в трубке. - Я уже в пути. - Как?! Ещё в кровати! Тебя Оли должна поднять! - Мам, её Оля зовут, – покосившись на девушку, Ваня усмехнулся. Та лишь фыркнула в обиде, уйдя из комнаты. Как когда-то заметила Наташа, старшая очень остро реагирует на американские выпады мамы. - И да, я собираюсь уже идти. - Ох, поторопись, они должны вскоре уехать… - вновь послышался обеспокоенный голос из трубки. Дальнейшие слова матери были ему не интересны, поэтому Иван без зазрения совести отдал трубку Нате, тут же сползая с кровати. Ваня отдаленно слышал голос матери из трубки, который по-прежнему говорил что-то о красоте мест, где они находятся, и о том, что не стоит промывать макароны в воде, ведь итальянцы так не делают. *** - Мне кажется, это самая неудачная идея, что могла придти в голову нашей маме, да, – со вздохом пробормотал русский, держа в руках небольшую папку, плотно упакованную специальной бумагой. « Можно подумать, там тайные материалы» - мысленно отметил русский. Перед ним возвышался высокий особняк, похожий на замок. Мощеные дорожки, узорчатый железный заборчик… Не то чтобы Иван не любил своих соседей, отнюдь. Он находил их семью своеобразной. Типичные американцы. Стоило больших усилий заставить себя нажать на звонок. Как только мелодичный звон затронул уши Брагинского, калитка медленно отворилась. Натянув на лицо одну из множества улыбок, светловолосый без какого-либо колебания прошел на территорию Джонсов. Война началась. Медленными шагами, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, славянин пробирался к крыльцу. Он прекрасно понимал, что если сейчас выдаст себя, то вернется домой только к вечеру. У одного мальчишки в этой семье была ужасная привычка… - Коммунисты вторглись в Соединенные Штаты! Да, именно это привычка. Брагинский обреченной выдохнул, разворачиваясь к светловолосому и конопатому подростку. Альфред Джонс, старший сын, 16 лет. Он был чуть ниже Ивана, одет в свободную майку и штаны. Вся одежда на юноше висела: он был неимоверно худ. Джонс носил очки, которые постоянно сползали на нос. Глаза его ярко переливались голубым цветом. До боли хитрые глаза. Мало того - позитивные. И позитивность эта была какой-то надломленной и неправильной, как казалось Ивану. - И тебе доброе утро. Вот, – отстраненно улыбнувшись, Иван протянул парню папку. Это даже лучше, не придется заходить, если…Фиалковые глаза, прошлись по озадаченному лицу Альфреда, с коего не сходила эта счастливая улыбка. Чему он рад? Жертва пришла? Зачем каждый раз этот чудак раздражает и заставляет русского торчать в чертовом доме? - Что это? Если для мамы, то стоит отдать Мэтту, мне лень относить ей, – закинув руки за голову, Альфред лишь улыбнулся, легко жмуря нос. Брагинский непроизвольно оглянулся в поисках юноши со светлыми слегка вьющимися волосами. Он искал взглядом Мэтта – близнеца Ала. Но его, как назло, нигде не было. «Проклятый американец». Впрочем, Брагинский предполагал такой исход. Развернувшись на носках, он спокойно поднялся по ступенькам, отворяя входную дверь. Уже давно он может заходить сюда, как к себе домой. Альфред последовал его примеру. Резво забежав в прихожую, американец потянул Ивана за руку, увлекая того вглубь дома. - Ты просто придешь в восторг, когда его увидишь! Точнее, ты придешь в восторг, когда услышишь, как я играю! – С жаром проговорил Джонс, ведя русского по крутой лестнице. От подобного резкого поворота событий русский выпал в осадок. Зря зашел. Это точно надолго. В свою очередь, Иван старался думать о чем-то отдаленном, например, о Сибири. И о том, как бы здорово там жилось Альфреду среди бескрайних полей ледяного снега. - Ты никогда не видел, но, думаю, оценишь моё мастерство, – наконец отпустив запястье русского, Ал открыл дверь своей комнаты, впуская в неё гостя. – Смотри. Посередине комнаты стоял рояль. Черный лак, которым был покрыт инструмент, переливался на свету, а его ровная форма и плавный изгиб будто повторяли нотный стан. Удивленно расширив аметистовые глаза, Брагинский сделал неловкий шаг вперед. Как давно он не видел такого красивого инструмента, как давно он не прикасался к прохладным клавишам. Рука невольно потянулась, но Иван это быстро пресек, вновь прохладно улыбаясь. Он знал к чему этот спектакль. - Ты же играешь на скрипке, – положив злополучную папку на тумбу, Иван скрепил ладони замком за своей спиной. - Ха, ты думаешь, я неудачник, чтобы играть только на одном инструменте? Смотри и учись, человек, который даже на колокольчике не способен играть, – вот оно, вот чего ждал славянин. Ради этого Ал и тащил его в комнату, показать превосходство. Прикрыв глаза, русский было открыл рот, однако его прервал звонок в дверь. Выругавшись, Джонс кивнул Ивану и мигом покинул комнату. - Неудачник, значит… – Пробормотал обладатель аметистовых глаз, которые тотчас сверкнули легкой усмешкой. За пару быстрых шагов он преодолел расстояние, что разделяло его от рояля. Ладонь аккуратно легла на гладкую поверхность крышки. Едва касаясь пальцами, Иван заворожено рассматривал инструмент, казалось бы боясь дышать. Вновь движение и крышка поднята. «Помнится мне…» Легко улыбнувшись, Ваня робко коснулся подушечками пальцев клавиш. Сначала это были лишь отрывистые звуки, но постепенно они перетекали в мелодию. Мягкую, плавную, до невозможности растянутую, будто стараясь остановить это мгновение. Комнату наполняла жизнь, исходящая из игры подростка. Прикрыв аметистовые глаза, он погрузился в музыку. За дверью комнаты, в которой находился Иван, послышались две пары торопливых шагов и быстрый щебет американца. Но его тут же прервал другой, совершенно незнакомый и иной голос. Второго человека Ваня не знал, и это вконец выбило его из колеи. Руки предательски дернулись, соскальзывая с клавиш. Мелодия сорвалась и замерла в воздухе последней нотой. Шаги стихли, замок двери в комнату Альфреда щелкнул. Перед тем, как обернуться, Брагинский услышал легкую усмешку. На пороге стоял юноша лет двадцати трех среднего роста. Его светлые волосы казались колкими, твердыми. Взгляд был холоден, отталкивал, не смотря на их изумрудный цвет глаз. На лице этого незнакомца можно было прочитать одну усмешку вперемешку с легким любопытством: это было заметно по постоянной саркастичной улыбке. Но в первую очередь в незнакомце Ивана привлекли брови: уж больно они были широкими… - Доброе утро, - услышал Брагинский приветствие, которое, видимо, относилось именно к нему. Он кивнул в ответ. Даже голос, казалось, сквозил равнодушностью и холодом. «Англичанин до мозга костей» - мелькнула мысль в голове у Ивана, и он уже поднялся со своего места, дабы уйти, ведь, наверное, к Джонсу пришел достаточно серьезный человек, но его остановил громкий звенящий голос Альфреда: - Брагинский, знакомься, это Артур Керкленд, наш новый учитель скрипки! – отчеканил юноша, склоняя голову на бок и резко показывая на незнакомца, который в это время оценивающим взглядом изучал Ивана. «Наш?» - Что, прости? – подняв брови, удивленно пролепетал Ваня, замирая на месте. - Ты же хотел со мной и Мэттом научиться играть на скрипке, помнишь? Так вот сегодня самое время! Я уже поговорил с твоей мамой, она не против твоего увлечения! – радостно сообщил Джонс, подскакивая на месте и скривляя губы в усмешке. Кажется, до Брагинского начинало доходить, что за игру ведет этот непоседливый подросток, который не смотря на свой возраст, вообще не дружил с головой. Лишь бы… Выставить себя героем. Но, наверное, самая большая проблема была в том, что на скрипке Иван играть совершенно не умел. Так бы он без проблем и сразу же обставил Джонса. Иван, стиснув зубы, но все же улыбаясь, смотрел на Альфреда. Во взгляде американца так и читалось: «Я обставлю тебя, Брагинский. Это наша война, и я вызываю тебя на первый бой. Принимай правила.» И Ваня тотчас кивнул.